рил тренировку.
     Затем  новый крик с мачты предупредил его о том, что колдуны уже  почти
рядом.

        6

     Он присел  у верха трапа, с мечом в руке. С корабля, стоявшего напротив
"Сапфира", выгрузили  груду  потертых  коричневых  тюков и  длинных  рулонов
ткани, невольно создав отличное препятствие. Всем приходилось обходить его с
той  стороны,  где  сидел  Уолли;  кроме  того, оно  также  служило  хорошим
укрытием. На одном из тюков сидела  Фала, положив рядом с  собой  меч, но ее
недавняя собеседница куда-то исчезла. Вероятно, она узнала в свертке меч.
     Справа от него, с той стороны, откуда  должен  был появиться враг, путь
ограничивала груда мешков с  зерном по  одну сторону  и  фургон  по  другую.
Ннанджи сидел  на  корточках за мешками, с мечом в руке.  Его выбор  казался
неудачным -  почему бы  ему  не расположиться у  конца  причала  со  стороны
города, на случай, если колдуны попытаются бежать? Фала и Мата стояли  возле
фургона.
     Слева  от  себя он  не  видел  никого из  воинов,  но  его  поле зрения
ограничивали еще два фургона, один  доверху нагруженный желтыми корзинами, а
другой - красным кирпичом. Еще один фургон с бревнами продирался между  ними
под  громкий обмен ругательствами.  Опираясь на  свою тележку со  сверкающей
рыбой,  мимо "Сапфира"  протащился пожилой лоточник. Справа приближались еще
два фургона, а за ними шли колдуны - он заметил над толпой желтые капюшоны.
     Рядом  народу  было меньше - люди замечали мечи и благоразумно уходили.
Это было испытание на лояльность для речного  народа и  жителей Ова: побежит
ли кто-нибудь предупредить колдунов?  Конечно, именно поэтому Ннанджи  пошел
на ту сторону. Если колдунов предупредят, они могут  повернуться и отступить
вместе со своим пленником. От  этой мысли у Уолли по спине побежали мурашки,
поскольку  это  помешало  бы  его плану вызвать на себя их огонь,  а Ннанджи
наверняка стал бы их преследовать.
     Он в последний раз взглянул на палубу и на свое войско - все присели за
бронзовыми  болванками,  с  мечами  в  руках, тревожно  глядя  на  него.  Он
ободряюще показал им большой палец, а потом увидел Хонакуру, стоявшего возле
мачты с самодовольной улыбкой.
     - Спускайся вниз! - крикнул Уолли.
     Старик скорчил недовольную гримасу и покачал головой.
     - Я  собираю  в  свою  коллекцию великие дела,  так же как  и чудеса! -
ухмыльнулся он.
     - Сейчас ты приобретешь в  свою коллекцию удар молнии, идиот! Тогда иди
на бак и стой позади кабестана.
     Жрец нахмурился, но медленно двинулся вперед.
     Фургон  с  бревнами,  наконец,  протиснулся через  узкий  промежуток  и
задержался возле "Сапфира", пока дорога впереди  не  освободилась. К счастью
для засады, возница оказался в достаточной степени  эгоистом для того, чтобы
занять середину  дороги. Все остальные вынуждены были огибать его со стороны
Уолли.  Поток пешеходов  хлынул через образовавшееся пространство и поспешил
мимо.
     Первый из двух фургонов прогрохотал мимо  корабля;  бочки, которыми  он
был нагружен, издавали сильный запах пива. За ним последовал второй, доверху
груженый чем-то вроде горшков.
     Затем  появились  колдуны - желтые, один красный, и коричневые. Они шли
двумя рядами по трое, внимательно разглядывая корабли и  толпу; руки каждого
были скрещены  на груди, а ладони спрятаны в  рукава. В центре шел Катанджи,
которого  почти не было видно. Уолли увидел,  что  его правая  рука висит на
перевязи. На  шее у него была  веревка, а за ним, держа веревку,  шел  очень
высокий Пятый, не отрывая взгляда от пленника.
     Сердце Уолли  бешено колотилось, во рту  пересохло.  Фургон с  горшками
проехал  мимо, и  он впервые смог  отчетливо  разглядеть пленника.  Катанджи
казался ошеломленным, бледным  и очень маленьким. Он шел, опустив глаза и не
глядя  на  "Сапфир",  но лицо  его было  покрыто  ссадинами  и  окровавлено.
Очевидно, колдуны уже провели предварительный допрос.
     Ублюдки!
     - Вперед! - рявкнул Уолли. - Колдуны! Я - посланник Богини!
     Он шагнул на трап, так  чтобы  они  могли отчетливо увидеть его голубой
килт, и поднял меч.
     Колдуны повернули головы. Они увидели Седьмого и группу людей с мечами,
и инстинктивно среагировали, вытащив оружие из рукавов. При виде назревающей
схватки зрители и прохожие с воплями кинулись бежать.
     - Ложись! - крикнул Уолли и бросился лицом вниз на палубу.
     Раздался очень громкий взрыв. Он почувствовал, как содрогнулись рядом с
ним  бронзовые болванки. По палубе  в разные  стороны  разлетелись щепки. Он
схватил  рапиру,  на  которую была  насажена  корзина,  и  выставил  ее  над
фальшбортом,  надеясь привлечь новые  молнии, но ничего не  произошло.  Он с
трудом поднялся на ноги, и остался при этом в живых.
     Он предполагал  возможный  хаос,  но не такой. Примитивный черный порох
производил  огромное  количество  дыма;  воздух  был полон  его и испуганных
криков людей и лошадей. Особенно лошадей, которые кинулись в толпу, создавая
еще большую сумятицу. Горшки были легким грузом, и фургон с ними опрокинулся
влево,  прямо на фургон с пивом, и бочки водопадом катились  вниз. Фургон  с
корзинами врезался в группу колдунов,  разбросав их, рассек штабель парусины
и завалился набок. Корзины посыпались на дорогу, среди бочек и разбегающихся
горожан.
     Он  был  на середине трапа, когда увидел,  как  Ннанджи пронзает своего
первого колдуна. Но где Катанджи? Затем среди  дыма мелькнуло что-то красное
- рослый Пятый скрылся за фургоном с пивом и кинулся в сторону города. Уолли
предоставил своему войску сражаться самому и бросился в погоню.
     Бочки и  корзины были теперь помехой, а не  удобным  средством  отвлечь
внимание.  Уворачиваясь, спотыкаясь и ругаясь, он в конце концов выбрался на
более свободное пространство.  Пятый,  с  перекинутым через плечо пленником,
находился  посреди охваченной паникой толпы,  стремившейся к  городу  сквозь
лабиринт из товаров, фургонов и испуганных лошадей. Уолли на бегу отшвыривал
людей  в  сторону, но колдун  тоже  оказался  хорошим бегуном, даже со своей
ношей,  и Уолли  потребовалось несколько долгих минут,  чтобы нагнать его...
почти у  самого конца  пристани. Затем он  зашел ему за спину  и ткнул мечом
между ног.
     Колдун упал плашмя на Катанджи, перекатился и  начал вытаскивать что-то
из кармана. На мгновение Уолли увидел полное ненависти лицо. Изо всех сил он
пнул колдуна ногой. Первый колдун,  которого  встретил Уолли, был выведен из
строя. Возможно, он был покалечен, но  жив, так  что воин  сдержал обещание,
которое дал в Аусе.
     Катанджи с ошеломленным видом сел, увидел Уолли, воскликнул: - О,  лорд
Шонсу! - и разрыдался.
     Уолли бросил  взгляд  на толпу впереди  и увидел  несколько  капюшонов,
прокладывавших себе путь к нему. Из башни явно шло подкрепление. Уолли убрал
меч в ножны, перебросил Катанджи через плечо и побежал.
     Пристань  опустела, но  теперь ему нужна была  бы толпа  -  в  качестве
прикрытия.  Он  тяжело  бежал по  мостовой,  чувствуя, как у него  шевелятся
волосы  на голове  и  ожидая новых  молний.  Он начал  вилять  из  стороны в
сторону, хотя  впереди было свободное  пространство,  слыша, как  стонет  от
сотрясений Катанджи.  Далеко впереди  он  видел голубой корпус "Сапфира",  к
которому вела загроможденная дорога среди фургонов и штабелей,  по  сторонам
которой тянулись борта кораблей, а над головой  уходила ввысь паутина мачт и
такелажа. Казалось, ей не будет конца.
     Прямо за его спиной послышался крик. Потом кто-то  пнул его  в спину со
слоновьей силой. Он  рухнул лицом вниз,  и во второй раз несчастный Катанджи
сыграл роль смягчающей подстилки.
     -----
     От удара  у Уолли  вышибло дух, и затрещали все кости с ног  до головы.
Наполовину  оглушенный, он  мог только  лежать и ловить ртом воздух,  словно
пойманная рыба.
     Потом кто-то заломил ему руки за спину, и что-то  холодное защелкнулось
на его запястьях.
     -  Седьмой!  - произнес  торжествующий  голос. В ребра Уолли  врезалась
нога. - Вставай, воин!
     Он  задохнулся, и его снова  ударили. Ошеломленного  и шатающегося, его
подняли на ноги. Каждый вздох был для  него мучением. Вокруг стояли  колдуны
разных цветов, даже один зеленый.
     - Воин-Седьмой! - воскликнул Шестой и рассмеялся. Он улыбнулся Уолли. -
Ты наш желанный гость, милорд! С тобой мы хорошо развлечемся.
     Проклятые  наручники! Он пошатнулся и взглянул  на  Катанджи,  которого
тоже  поднимали на ноги, хотя он,  казалось, был  почти без  сознания, и его
повязка пропиталась кровью.
     - Отпустите мальчика! - сказал Уолли.
     - С него  мы начнем, - сказал Шестой, из-под зеленого капюшона которого
выглядывало маленькое морщинистое лицо. - Ты, конечно, Шонсу? Тебя не так-то
просто  убить, воин!  Но на  этот  раз мы сделаем  все  как надо. Нам некуда
спешить.
     Затем он нахмурился и повернулся, глядя в сторону Реки, и Уолли услышал
грохочущий звук.
     Он попытался сосредоточиться. Словно в разноцветном тумане,  он  увидел
приближающийся  фургон.  Впереди во весь  рост  стояли  двое -  один хлестал
лошадей, а другой  размахивал мечом. В фургоне был целый отряд размахивавших
мечами фигур. На  ходу в  фургон вскакивали новые люди. Воины! Они сбегали с
кораблей, и их подхватывали с проезжавшего мимо фургона.
     С  расстояния  в миллион  миль,  в миллион лет, в его мозгу  раздавался
очень слабый голос. Он  был похож на голос Уолли Смита. Главный колдун начал
пронзительно  отдавать  распоряжения.  Затем  Уолли  понял,  что  кричит ему
далекий внутренний голос: "Задержи их! Отвлеки их!"
     Он едва мог ворочать языком.
     - Достопочтенный... Ратазаксо?
     Колдун изумленно уставился на него.
     -  Вот  это да!  Как... Впрочем,  неважно. Потом  ты  скажешь.  Ты  все
скажешь.
     Он повернулся, разглядывая приближающийся фургон.
     Уолли изо всех сил напряг свой разум и голос.
     - Объявлен сбор воинов, колдун.
     На этот раз тот посмотрел на него с яростью.
     - Ты не можешь этого знать!
     -  Боги сказали  мне.  Ты думаешь,  твои голуби  могут оказаться  лучше
богов? - Вокруг него все завертелось, быстрее и быстрее. - Чернила и  перья,
маленькие кусочки кожи?
     Он выиграл  очко.  Не  только зеленый - полдюжины колдунов  смотрели на
него, раскрыв рты. Многолетняя тайна?
     - Как ты узнал, Шонсу?
     - Сера... уголь... конская моча...
     Лица под капюшонами исказились от ярости и страха.
     Грохот стал  громче.  Затем Шестой  снова  осознал опасность. Он что-то
крикнул. Уолли оттолкнули на обочину. Он споткнулся и тяжело рухнул на груду
тюков, вскрикнув от внезапной боли в  спине. На  фоне темнеющего  неба перед
его глазами плыли мачты. Он подумал, что сейчас его стошнит...
     Однако он сдержался и  слегка  повернул голову. Грохот стал еще громче,
фургон набирал  скорость, крики стали  отчетливее.  Теперь даже затуманенный
взгляд Уолли  мог  различить  двоих  впереди -  коренастую  фигуру Олигарро,
который  с воплями  стегал  лошадей, и  долговязый  силуэт  Ннанджи, который
что-то кричал воинам, размахивая мечом,  и его косичка развевалась на ветру,
словно кровавый вымпел.  Водяные  крысы отвечали ему, спрыгивая с кораблей и
приходя на  помощь в  борьбе с колдунами.  Были  там и вооруженные моряки...
даже несколько  свободных меченосцев с косичками и в  килтах... Олигарро был
не единственным лжецом в порту.
     Все громче и громче грохотал  фургон,  словно  колесница  Джаггернаута,
набирая скорость и при этом успевая набирать пассажиров. Затем Уолли увидел,
что  пытаются сделать  колдуны.  Изогнувшись,  он с трудом поднялся на ноги;
перед глазами у него все плыло от боли. Катанджи, шатаясь, стоял позади них,
на пути  приближающейся  гибели,  слишком  ошеломленный для того, чтобы  это
понять. Уолли подобрался к  нему, схватил  его  за здоровое плечо скованными
руками,  оттащил  на  обочину  и  перевел затуманенный  взгляд  на восьмерых
колдунов,  выстроившихся поперек  дороги. Все  они стояли,  широко расставив
ноги. У всех в руках были пистолеты.
     -  Готовься!  - крикнул  Шестой, и колдуны вытянули  перед собой  руки.
Фургон  мчался вперед,  и посреди пыли, шума и суматохи Уолли увидел  полные
ужаса глаза лошадей.
     - Целься! - крикнул Шестой.
     Потом он снова открыл рот, и Уолли бросился всем телом на ближайшего из
них. Тот пошатнулся и упал на своего соседа. Если бы разум и силы Уолли были
в  норме,  он  мог  бы свалить всю  шеренгу,  словно домино. Однако его лишь
отбросило  назад, и он снова упал, ударившись головой  о бревна, в  то время
как  над  ним сверкнул град ножей, и рявкнули пистолеты,  выбросив громадные
облака дыма. Половина колдунов упала, а фургон проутюжил остальных.
     Всюду были воины -  крики, мечи, вопли, ножи, радостные возгласы,  дым,
кровь.
     Дым рассеялся, шум прекратился.
     Его  осторожно  -  но  не слишком  -  подняли  на  ноги. Восемь мертвых
колдунов... толпа  воинов - свободные  меченосцы в  килтах,  водяные крысы в
набедренных  повязках, моряки... Томияно, Холийи  и  Малоли,  даже несколько
женщин.  Все  радостно  кричали  и смеялись.  Ннанджи обнял его  с  ликующей
улыбкой.
     - Мы сделали это, брат! Мы уничтожили их целую кучу!
     -  Молодцы, - прошептал Уолли.  - В самом деле, молодцы! - Однако он не
думал, что его слышат.
     Ннанджи услышал.
     - На Башню!
     - На башню! - подхватили радостные крики.
     -  Нет! - закричал Уолли. Он бросился к  Ннанджи и  снова задохнулся от
боли.  Башня  наверняка  была  заминирована.  Там должны  были  быть  пушки,
картечь, шрапнельные бомбы... - Вы не сможете захватить башню! Возвращайтесь
на свои корабли! - О Боги! Как больно ему было говорить!
     Вокруг поднялся недовольный ропот. Уолли бессильно оперся о Ннанджи.
     - Возвращайтесь на корабли! - слабым голосом повторил он.
     - Брат! - умоляюще  сказал Ннанджи. - Мы победили. Мы  должны закрепить
нашу победу. Сутры...
     В голове  у  него  шумело - он  не  в  состоянии  был  думать,  и язык,
казалось, заполнял собой весь рот.
     - Я... седьмой... - пробормотал Уолли.
     - Брат?
     - Седьмой! - слабо  повторил Уолли. У него подгибались колени.  Завывал
ветер...
     Он был Седьмым. Что-то бормоча, они повернулись и пошли назад.
     -  Катанджи?   -  спросил  Уолли.  Мостовая  под   ногами   тошнотворно
раскачивалась, в ушах стоял невообразимы гул.
     - Он возвращается. - Ннанджи начал тревожиться.
     - Пострадавшие?
     - Только Олигарро, брат. Ничего серьезного.
     Казалось, начиналось землетрясение; пристань уходила из-под ног, словно
на громадных волнах.
     - У  него  маленькая  круглая  дырочка  в  плече, - откуда-то  издалека
послышался голос  Ннанджи. - Думаю, с  ним будет все в порядке, если туда не
попала зараза.
     Уолли  должен   был  сказать  что-то  очень  важное,   если  бы  только
вспомнить...  У него  подогнулись  колени, и  Мир закружился вокруг  в сером
ревущем тумане.
     Он снова подумал  об этом, когда  его несли на "Сапфир", где он  увидел
еще одну груду мертвых  колдунов. Его приказ только ранить, а не убивать, не
слишком подействовал. Он  попытался  заговорить,  сказать Ннанджи, чтобы тот
собрал оружие. Если он и сумел что-то произнести, его слов никто не услышал.
     Его уложили на крышку люка, и все исчезло.

        7

     Какое-то  время  он  разглядывал  пожарное  ведро  -  может  быть, лишь
несколько минут, может быть, дольше. Он не осознавал, что какое-то время был
без сознания... Он помнил, как они разрезали его наручники, расстегивали его
перевязь, и осторожно укладывали его на крышку  люка. Теперь он лежал там на
боку, положив  голову  на колени Джии. Запоздавший шок? Вряд  ли можно  было
ожидать,   что  подобное   случится  с  героем.  Он  попытался  повернуться,
поморщился  от  боли  и, изогнув  шею, взглянул  на  нее.  Точка зрения была
довольно интересной, и он какое-то время удовлетворенно разглядывал Джию, ее
лицо  на фоне неба, самое  прекрасное и  определенно самое  желанное лицо  в
Мире, золотисто-смуглое чудо на голубом фоне.
     - От подобной улыбки мужчины  сходят с ума,  -  сказал он. Улыбка стала
шире, но она не ответила. - Что тебя так веселит?
     Улыбка стала еще шире.
     - Ничего, любовь моя - я просто счастлива.
     Он снова попытался пошевелиться и застонал от боли.
     - Не  думаю, что тебе следует так улыбаться, когда я умираю. Видишь эту
дыру  в  моей спине? Эти сломанные белые штуки - ребра. А вот  те  розовые -
куски легких.
     - У тебя  в  спине нет никакой дыры. - Мягкие,  словно  снежные хлопья,
пальцы пробежали от  его лопатки до основания ребер. - Несколько ссадин, вот
и все. Еще шишка на голове. Брота говорит, что ни одна кость не сломана.
     -  Брота  может  лишь смотреть  снаружи,  - сказал  Уолли. - Изнутри  я
чувствую себя,  словно мешок  с  отбросами.  -  Он  решил,  что ее улыбка на
пятьдесят  процентов  выражает  облегчение, на пятьдесят процентов - подобна
той улыбке, которой она иногда одаряла Виксини, и еще на пятьдесят процентов
-  выражает  восторг.  Все  остальное  наверняка выражало любовь.  Чертовски
прекрасная улыбка! И все же... - Что тебя все-таки так веселит, женщина?
     Джия тихо засмеялась.
     - У тебя появилась материнская  метка. Я знаю, что еще сегодня утром ее
не было.
     Он  выиграл  очередное сражение  -  после последней битвы на его правом
веке внезапно появилась отцовская  метка воина, но левое  оставалось пустым,
что было уникальным для Мира.
     - Расскажи, - сказал он, думая  о том, во  что превратил маленький  бог
репортера криминальной хроники.
     Улыбка Джии стала шире.
     - Это перо, любовь моя!
     Конечно - знак писца. Или бог снова шутил над ним? Колдуны были намного
больше чем писцами; они были также химиками, а новый  лорд Шонсу представлял
собой  соединение прежнего  Шонсу-воина и Уолли Смита-химика. Очень забавно,
Коротышка! Я думал, ты обещал, что чудес не будет? Что подумают явившиеся на
сбор воины, когда это увидят?
     Колдовство как технология? Это требовало определенного осмысления.
     Он уже думал о  шпионских романах и детективах. Но здесь речь шла  не о
том, "кто это сделал", как в  детективе, скорее, "как  это сделано". Об этом
говорили ему его глаза, говорил Катанджи, а он не обращал внимания.
     Конечно, порох - один только запах подтверждал это. Что  еще было в  их
распоряжении?  Вероятно, немногое; Хонакура был  прав,  они  были по большей
частью  шарлатанами. Что бы ни было причиной древней вражды  между жрецами и
писцами, воины  были на стороне жрецов.  Писцов изгнали  из  городов в горы.
Защищаясь,  они  объявили  о  своих  магических  способностях  и,  вероятно,
пускались на  разные  маленькие  хитрости, типа  ловкости  рук,  позволявшей
украсть нож у моряка  - что объясняло их  длинные рукава и  спрятанные в них
ладони.
     Ловкостью  рук объяснялось  и  появление волшебной  птицы.  Томияно  не
открывал  котел, поскольку держал его в руках. Колдун поднял крышку, и птица
вылетела  из его рукава. Достаточно положить  птицу  в темный  карман, и она
замрет. Все это  вовсе не было, однако, бессмысленными  фокусами. Голубь мог
принести  весть,  но  он мог быть  и сигналом. Отсутствие  вестей  означало:
"Пришлите  помощь".  Целью  данного  действа  было выпустить голубя, и очень
скоро после этого появились другие колдуны.
     Горящие  тряпки?  Огни  в лесу?  Фосфор!  Вполне  возможно  -  середина
семнадцатого века на Земле, но  не  во всех технологиях открытия должны были
происходить в  том  же порядке,  так что, вполне возможно, это  был  фосфор.
Моча, как человеческая, так и животных, служила  источником фосфора,  так же
как и нитратов для пороха. Вот почему  были изгнаны кожевники и красильщики;
эти гильдии  тоже  использовали  мочу,  а колдуны хотели полностью завладеть
рынком. Почему  он не понял