, и  жители его были  тоже бедными. Однако  они
превосходили рангом рабов владельца  имения, живших где-то в другом месте, и
их приводило в  некоторое  смущение то,  что  им приходится развлекать Джию,
Телку и Виксини. Телка почти ничего не замечала, казалось, довольная впервые
с тех пор, как Уолли ее  увидел, поглощая пищу  и явно не поддаваясь влиянию
временного смещения. Джия вела себя очень  тихо. Она  сидела  рядом с Уолли,
укачивая Виксини  и  лишь односложно отвечая на вопросы. Его это раздражало,
но  он ничего не мог поделать.  Женщины  пытались  сделать  все, что  могли.
Куили,   несомненно,   предупредила  их,  и  они  тщательно   скрывали  свою
враждебность, но  она  определенно  чувствовалась.  Уолли не  сталкивался  с
подобным  предрассудком в храме - Ннанджи не делал различий между  свободной
женщиной  и рабыней -  но  для этих людей рабы  были угрозой их размеренному
образу жизни. Различия не  носили расового характера,  это  был лишь  вопрос
рождения,  однако свободные не могли  скрыть своего презрения к несвободным.
Мир Богини был несовершенен.
     Он  пытался  приободрить  Джию,  так чтобы  в  то  же время не  обидеть
ухаживающих  за  ними женщин, и сделал все,  что было в  его силах. Он также
завязал  разговор  с  Куили,  сидевшей  справа  от него.  Она сбросила  свой
громоздкий  плащ, оставшись  в  поношенном лимонного  цвета платье,  которое
изящно  облегало ее фигуру.  Чтобы делать  вид,  что  он  испытывает  к  ней
интерес, не требовалось никаких усилий.
     Он  выяснил,  что  главная  усадьба  находится дальше по  склону холма,
скрытая  деревьями.  Там  были загоны для скота, бараки  для рабов и  другие
хижины. Жители этого селения,  похоже, имели некий промежуточный статус,  не
совсем батраки,  но и не совсем свободные крестьяне. Они платили свою ренту,
работая  на землевладельца,  но они  также выращивали  овощи для  продажи  в
имении.  Уолли  сразу же  заподозрил натуральное  хозяйство,  и  вскоре  его
догадка подтвердилась  - чтобы получить привозной товар,  типа  гвоздей  или
веревок,  или местную продукцию типа досок, селянам приходилось иметь дело с
управляющим достопочтенного Гаратонди, адептом Мотиподи. В  конце концов все
возвращалось к Гаратонди.
     Ветчина исчезла. Появилась свежая клубника со сливками, жирными, словно
масло. Уже не в первый раз Уолли пожалел об отсутствии в Мире кофе.
     Хонакура  с энтузиазмом  набросился  на  десерт,  одновременно  пытаясь
выяснить  больше  о  землевладельце  и  его  матери,  леди  Тонди.  Катанджи
вознамерился  очаровать  всех, не только  юных девиц. Джия  почти все  время
молчала,  ограничиваясь односложными  фразами.  Телка  вообще  ни с  кем  не
общалась.  Ннанджи  описывал  лучшие  способы  проткнуть  мечом  человека  и
испытываемые  при  этом  чувства, заставляя Нону восхищаться его смелостью и
благородством его мотивов.
     Затем Уолли, а вскоре за ним и  Катанджи,  заметили, что Куили и другие
женщины сидят как на иголках.
     Кто-то, похоже, что-то  сказал.  Возможно, это были  лишь  малоприятные
попытки Ннанджи завести профессиональную беседу, но что-то было не так.
     Значит, не только  поползновения  Ннанджи беспокоили ранее юную  жрицу.
Даже пожилые женщины нервничали, причем  они определенно полагались на  нее,
несмотря  на  ее  молодость.  Конечно,  с  земной  точки  зрения,  они  были
крестьянками, развлекающими генерала или  герцога, и некоторая напряженность
была  неизбежна.  Здесь  не  было мужчин, которые  могли  бы их  поддержать,
поскольку всех их адепт  Мотиподи послал заниматься  расчисткой территории -
так,  по крайней  мере, сообщили Уолли. Но гости никого не изнасиловали и не
убили, они расхваливали еду и гостеприимство, однако напряжение  не спадало.
Казалось, становится даже хуже.
     Уолли  попытался  разобраться  в местной географии. На  востоке  лежала
Река, и на ее дальнем берегу не было значительных поселений. На западе,  как
ему сказали,  обычно  были видны  горы  Реги-Вул,  но  сегодня  их  скрывали
дождевые облака.  На севере  находилось  селение  Пол,  а  за ним  город Ов.
Возможно,  предполагалось, что он  должен  отправиться в  Ов,  но  он  решил
отложить какие-либо решения, пока не встретится с леди Тонди.
     На  юге, похоже, не было ничего. Черные Земли, туманно сказала Куили, и
никаких  людей.  И  даже  Черные Земли  были  недоступны, объяснила  пожилая
женщина, поскольку там скалы. Значит, там  находился странный  изолированный
тупик? Уолли не нуждался  в предупреждающих сутрах, чтобы  понять, что тупик
может быть ловушкой. Обычное благоразумие подсказывало, что отправиться в Ов
было бы весьма разумно -  за исключением того,  что  некому, кроме  Ннанджи,
было  охранять  его  от грабителей,  о  которых предупреждал полубог. Где же
выход?
     - У вас здесь нет лодок, ученица?
     Куили покачала головой.
     - Сейчас нет, милорд. У его милости, конечно, есть, но сейчас он в Ове.
     Она упомянула пару  рыбацких лодок, которые обычно были на месте, лодку
для перевозки  скота,  и  еще  одну или две, но  сейчас,  по  тем  или  иным
причинам...
     У  Уолли зашевелились волосы  на голове - слишком много совпадений. Ему
предстояло  очередное  испытание. Богиня  с  какой-то целью  ограничила  его
возможности передвижения.
     Именно в этот момент он вспомнил про дождь и догадался, что происходит.
Он  посмотрел  на своих спутников. Хонакура явно испытывал беспокойство,  но
выглядел скорее озадаченным, нежели встревоженным. Хонакура ничего не знал о
климате. Он не слышал комментариев  Куили по этому  поводу,  и областью  его
знаний были люди - он не в состоянии был понять, что означает полузасушливый
пейзаж, что понял Уолли, как только появился в селении, или даже сообразить,
что  наличие  оросительных  каналов  для  овощей  означает малое  количество
осадков.
     Катанджи  мог  что-то  подозревать,  но  городской  парень  не  обладал
познаниями  в  области  ботаники. Вероятно, он даже не слишком много знал  о
сутрах воинов.  Конечно, Хонакура не  мог  знать  самих слов соответствующей
сутры, но он мог знать, каков будет ее результат. Куили определенно ее знала
- ей очень ловко удалось всех обмануть.
     Ннанджи, естественно, ничего не подозревал, и так бы могло продолжаться
и дальше... и тут Уолли вспомнил клятву, которую  он только что принес. "Мои
тайны - твои тайны". Теперь он ничего не мог скрывать от Ннанджи.
     Боги снова его перехитрили.
     Нет!  Он вовсе  не намеревался  устраивать бойню. Это было нечестно. Он
уже убил накануне  шестерых -  нет, семерых  человек. Он доказал,  что может
пролить  кровь,  если  потребуется. Сколько еще  крови  требовалось Ей от Ее
посланника?
     Он не собирался убивать ни в чем не повинных людей.
     Будь проклята, Богиня!
     Затем  он  понял, что в комнате наступила  жуткая  тишина.  Он  яростно
смотрел  на  Ннанджи, и  даже  Ннанджи  потерял присутствие  духа  под  этим
взглядом.
     -  Ты  не  хочешь,  чтобы я рассказывал  о битве, милорд брат? - нервно
спросил он. Нона стояла рядом с ним, а он обнимал ее.
     Уолли не расслышал его слов. Он собрался с мыслями и сказал:
     - Как хочешь - хотя сомневаюсь, чтобы этих благородных леди интересовал
подобный рассказ. Нет,  просто кое-что из твоего  рассказа  напомнило  мне о
другом сражении. Вот и все.
     Все расслабились, включая Ннанджи, который плотоядно смотрел на Нону.
     -  Я  тебе  пока  не нужен,  милорд  брат? Крестьянка  Нона  предложила
показать мне ее  дом. -  Для него столь внезапно возникший интерес к местной
архитектуре оказался удивительно тактичным способом описать то,  что они оба
явно имели в виду.
     - Нет, ты мне  нужен,  - сказал Уолли. - Я  оставляю тебя  за  главного
на... ненадолго. Я хотел бы посмотреть дом ученицы Куили.
     Куили побледнела. Потом она обнажила зубы, пытаясь улыбнуться Уолли.
     - Это большая честь для меня, милорд, - прошептала она.
     -  Тогда  идем прямо сейчас. Женщины, спасибо  вам  за  ужин.  Все было
просто великолепно.
     Со  смешанным выражением  удивления и веселья, одобрения и неодобрения,
вся компания  расступилась, пропуская Уолли следом  за Куили к двери. Воздух
снаружи  казался  прохладным  и свежим  после душного помещения,  и  ветерок
колыхал его набедренную повязку, словно насмехаясь над  столь несвойственным
воину одеянием. Дождь, похоже, усилился.
     Снова закутавшись в плащ, жрица показала на дальний конец пруда.
     - Вон там, милорд. Бежим!
     Ее хижина была самой маленькой, и явно нуждалась в новой крыше, судя по
тому, как прогнулась нынешняя.
     Она не  могла бы бежать слишком  быстро  в своем  платье, так что Уолли
предложил понести ее.  Он подхватил  ее  и  побежал,  расплескивая  сапогами
грязь. Она весила очень мало, меньше чем Катанджи.
     Дверь  была  не  заперта. Она подняла щеколду,  и он перенес  ее  через
порог,  подумав о том,  имеет ли этот жест то  же  самое значение,  что и на
Земле. Он поставил ее на ноги, закрыл дверь и огляделся.
     Хижина  была  очень  маленькой  и  явно  очень  старой.  Одна  из  стен
наклонилась  внутрь,  а пол  был неровным. Вероятно,  нынешняя  прогнувшаяся
крыша  была  далеко не  первой,  которую  поддерживали эти  древние камни. В
хижине  были два  табурета и стул,  стол  и грубо  сколоченный шкаф. Пол был
вымощен  каменными  плитами,   на  которых  у  входа  лежала  солома.   Еду,
естественно,  готовили  на огне, и  в  углу  была  печь. Слабый  запах  дыма
придавал  жилищу домашний  уют.  В другом углу  стояли  ведро и две  больших
корзины; на  крючках  висело несколько  предметов  одежды; на  полке  стояло
маленькое  и  очень грубое изображение Богини, перед которым лежали цветы...
Удобств было немного, но в комнате было чисто и уютно.
     Он огляделся по сторонам  в  поисках Куили, но  она  исчезла. Из другой
комнаты  донесся негромкий  скрип.  Он  заглянул  в  дверь и увидел, как она
вытягивается на кровати.
     -  Очень  красиво,  -  сурово сказал  он, внезапно  ощутив  собственную
физическую  реакцию.  Ее  тело  было  столь  же  прекрасно,  как  и  обещало
обтягивающее платье.
     Она криво улыбнулась и протянула к  нему руки, но он видел, как  дрожат
ее пальцы.
     -  Ты  очень  красива, ученица, но  ты пытаешься  меня  отвлечь. Теперь
одевайся и иди сюда. Я хочу с тобой поговорить.
     Он отошел и  сел на один из табуретов, показавшийся  ему более прочным.
Через  несколько мгновений  из другой комнаты, едва  передвигая ноги,  вышла
Куили, снова одетая в свое поношенное желтое платье, но босиком. Она присела
на краешек  стула, сложив  руки  на  коленях и  глядя в пол; длинные  волосы
падали ей на лицо.
     Уолли заставил себя снова думать о деле.
     - Расскажи мне об убитых воинах.
     Краска снова отхлынула с ее лица. Она уставилась на него.
     - Мужчины  не отправляются расчищать лес в самый дождливый день с конца
зимы, Куили.
     Она рухнула на колени.
     - Милорд, они не виноваты! Они добрые люди!
     - Я должен в этом разобраться.
     Куили  припала к земле  и зарыдала,  закрыв лицо руками. Это был другой
подход  и, вероятно,  последний,  который  ей  оставался.  Однако это  могло
подействовать - Уолли не слишком-то умел пугать маленьких девочек.
     Он позволил ей немного поплакать, а затем сказал:
     -  Хватит!  Куили, разве  ты не видишь, что  я  пытаюсь помочь? Я  хочу
услышать  всю  историю  прежде,  чем  ее  услышит  адепт Ннанджи.  А  теперь
рассказывай всю правду - и быстро!
     Ннанджи в свое  время  присягал  на  верность  сутрам.  Его реакция  на
убийство была  бы столь же автоматической, как моргание глаз. Укрывательство
делало  ее  намного  худшей,  а  другого  объяснения  отсутствию  мужчин  не
существовало. Ннанджи немедленно выступил бы с  публичным обвинением. Он был
слишком   импульсивен  и  идеалистичен  для  того,  чтобы  сначала  поискать
смягчающие  обстоятельства. Собственно,  для  воина  не могло  быть  никаких
смягчающих обстоятельств  для убийства.  Ннанджи был бы обвинителем, а Уолли
одновременно  судьей  и  палачом. Он также  присягнул  на  верность  кодексу
воинов, и  если бы он  обнаружил что-то против Ннанджи, то это означало  бы,
что   Ннанджи  выдвинул  ложное   обвинение  и  должен   понести  наказание.
Единственным наказанием в данном случае была смерть.
     Уолли  уже  однажды пытался избежать драконовских обязанностей человека
чести,  и  эта  попытка лишь  привела к еще худшему кровопролитию.  Это было
новым  испытанием.  Оставалось  лишь  надеяться,  что  ответ, оказавшийся  в
прошлый раз неверным, на этот раз окажется правильным.
     - Сколько воинов, Куили?
     - Один, милорд, - шепот доносился откуда-то от его ног.
     - Кто?
     - Кандору из Третьих.
     - Достопочтенный? - Молчание. - Отвечай!
     - Он был человеком чести.
     - Надо полагать, из местных?
     - Да. Страж владений, милорд.
     Казалось, из нее нужно вытаскивать слова клещами.
     - Молодой? Старый?
     - Он... он сказал, что ему около пятидесяти, милорд. Но я думаю, он был
старше... у  него был сильный ревматизм. - Она замолчала, продолжая смотреть
в  пол. -  Он  очень любил  животных...  Адепт Мотиподи называл  его  лучшим
лошадиным доктором...
     -  Куили,  я же  хочу помочь! Я  не хочу  никого убивать, но мне  нужны
факты.
     Она медленно выпрямилась и посмотрела на него покрасневшими глазами.
     - Он был моим мужем.
     - Нет!
     Он даже не мог предположить, что  у нее мог быть муж, живой или мертвый
-  она казалась столь непостижимо юной. Но почему она  защищает  его убийцу?
Чтобы спасти  любовника?  Тогда почему другие  женщины  ей помогают?  Почему
мужчины не донесли об убийстве ближайшему воину?
     - Как давно?
     - Около года назад, милорд.
     Уолли в ужасе застонал.
     - Ты знаешь, что это значит? Один в неделю, Куили!
     Это  был совершенно варварский обычай, но именно этого требовали сутры.
Конечно, реально подобная необходимость возникала  редко - при одной мысли о
подобной резне, каждый немедленно  кинулся бы  доносить  об убийстве  воина.
Именно   для   этого   и   предназначалась   угроза,   чтобы   предотвратить
укрывательство. Но, чтобы угроза оставалась реальной, время  от  времени она
должна была приводиться в исполнение.
     Итак, Уолли  Смит, который  с такой  неохотой стал воином Богини, снова
должен был  продемонстрировать  свою  кровожадность? На этот  раз в  больших
количествах.
     Убивать безоружных? Никогда! На это он был не способен.
     - Кто это сделал? Видимо, кто-то из местных?
     - Нет, милорд. Они пришли из Ова.
     Он испытал облегчение... и вместе с тем удивление.
     - Тогда почему же не... Ради всех богов, ученица, рассказывай!
     Она  снова  плакала,  не  выдержав  напряжения, не в  состоянии предать
пятьдесят жизней. Он встал, поднял ее за плечи и грубо усадил на стул. Потом
он начал ходить по комнате, едва не касаясь головой стропил.
     - Ну, говори! Начни с себя. Как ты с ним познакомилась?
     О  себе  ей было рассказывать намного легче. Она была  сиротой, которую
приютил  храм в Ове.  Достигнув  зрелости, она  стала ученицей.  Она ожидала
дослужиться  до Третьей, поскольку это  было  обычным делом, а  затем должно
было быть принято решение относительно ее дальнейшей судьбы -  будет  ли она
продолжать обучение в храме, или  получит  где-нибудь работу, в каком-нибудь
селении, где нужен жрец.
     Когда  Куили  получила второй ранг, ее зачислили в храмовый хор. Вскоре
однажды,  после службы,  в  которой  она  принимала  участие, ее  наставница
привела  ее   на  встречу  с   какими-то  высокопоставленными  чинами.   Там
присутствовал воин Кандору, и леди Тонди тоже.
     Воин Кандору просто сказал:
     - Да, эта.
     Тонди, или  ее сын, недавно  наняли отставного  свободного меченосца  в
качестве стража владений.  Они  предоставили ему хижину -  а теперь  и жену.
Хозяевам нужен  был воин;  рабочие  и рабы были бы довольны наличием местной
жрицы; предоставлять  одну хижину было  экономичнее, чем  предоставлять две.
Все вполне  устраивало всех...  кроме ученицы Куили.  К  вечеру ее  передали
наставнику в Поле и на законных основаниях поместили в чужую постель.
     Интересно, подумал Уолли,  как бы отнесся к этому рассказу Хонакура. Он
изображал жреческий клан  в весьма неприглядном  свете. Как  и воины,  жрецы
были подвержены коррупции... и, возможно,  даже сам храм  извлекал пользу из
щедрости Тонди. Он  подумал  было, не заключается ли его миссия в том, чтобы
разделаться с  местным  продажным духовенством, но  подобная задача казалась
чересчур тривиальной для того, чтобы оправдать столько чудес. Богиня хранила
меч Чиоксина в течение семи столетий  -  наверняка  Она  бы не вернула его в
смертный Мир по столь незначительному поводу.
     - Что об этом подумала твоя наставница? - спросил он.
     Куили шмыгнула носом.
     - Думаю, ей это не понравилось... но она ничего не сказала.
     - А твой нынешний наставник?
     Впервые за все время она взорвалась.
     - Он старый выживший из ума пьяница! Его давно пора менять.
     - Почему они не нарисовали тебе полосу рабыни?
     - Милорд!
     - Они купили и продали тебя, Куили.
     Она поколебалась, затем тихо сказала:
     - Да, милорд.
     По крайней мере, теперь с ней можно было разговаривать.
     - Ладно, - сказал он. - Расскажи мне остальное - кто убил Кандору?
     -----
     Уолли заметили, когда он подходил к хижине, и дверь  распахнулась перед
ним при его появлении. Он вошел и вытер капли дождя с глаз. Ннанджи стоял на
ногах,  и  его лицо  пылало  от  ярости.  Нона  была забыта,  и  из  местных
оставались лишь двое - две  пожилых женщины, обе перепуганные. Телка дремала
в углу, Джия и Катанджи  в тревожном напряжении сидели на табуретах. Комната
казалась больше и намного светлее, чем прежде.
     - Лорд Шонсу, - взорвался Ннанджи, - я, Ннанджи...
     - Заткнись!
     - Но тут произошло убийство. И укрывательство преступника!
     - Я знаю!  Но ты не можешь выдвигать обвинений  против меня. Мы с тобой
поклялись быть братьями. Меня нельзя назвать беспристрастным - но как я могу
выступить против тебя?
     Ннанджи  сердито  заворчал.  Губы  его  шевелились, пока  он  обдумывал
возникшие осложнения; затем он решил не спорить. Однако в качестве судьи мог
выступить  и жрец.  Он развернулся к  Хонакуре и встретил  беззубую  ухмылку
из-под черной повязки -  здесь не было  жрецов. Предвидел  ли это старик? Не
потому  ли  он  предпочитал  оставаться  инкогнито?  Нет,  это  было  просто
смешно... но в данный момент очень удобно.
     - Как ты об этом узнал? - требовательно спросил Уолли.
     Ему ответил Хонакура:
     - Я  видел,  что  что-то не  так,  милорд.  Я  попросил  адепта Ннанджи
рассказать мне в  точности,  что произошло между ним и ученицей Куили, когда
они встретились.
     Для  Ннанджи  это  не  представляло никаких  проблем. Даже Куили была в
состоянии изложить большую часть.
     - Он шутил, - проворчал Уолли, - а она слишком буквально его поняла.
     Ннанджи  полностью провалил свое первое задание в качестве  Четвертого.
Если бы он  должным образом расспросил  Куили, лодка  все  еще стояла  бы на
причале у пристани. Он это знал.
     - Милорд брат... - он вытянулся перед ним по стойке смирно.
     - Неважно! - сказал Уолли. - В следующий раз получится лучше. Пока же у
нас небольшая проблема.  Леди Тонди  несомненно была соучастницей  убийства.
Она  заодно  с  колдунами. У  нее  было  достаточно  времени для того, чтобы
послать весть  в Ов. Куили не знает иного пути отсюда, кроме как по дороге в
Ов.
     Это могло быть  еще одним испытанием,  или же началом миссии Уолли. Так
или иначе, опасность была очевидной - и крайне серьезной.
     - Мы в ловушке?
     - По-видимому.  - Уолли окинул взглядом свои ресурсы:  двое воинов, две
рабыни, юноша, ребенок и нищий. Не