еча,  само по себе было  тайной;  любого обычного клинка было бы достаточно
при  непревзойденной ловкости Шонсу. Зачем же ему дали сокровище, притом  не
обеспечив соответствующей охраной?
     Что  мне было  бы нужно, подумал Уолли, так  это полдюжины  остроглазых
мускулистых  воинов, а не  мальчиков  и женщин; однако  он потерпел неудачу,
пытаясь набрать воинов из  храмовой гвардии. Он намекнул Имперканни, что ему
нужно несколько человек, и почти сразу же  был вызван на поединок. Теперь же
он оказался там, где воинов вообще не было. Все страньше и страньше!
     Он бросил осторожный взгляд  на  Хонакуру. Хрупкий и  невероятно старый
жрец  привык  к  роскоши, не к эти приключениям на открытом воздухе в мокрой
одежде. Тем не менее, казалось, он пребывал в хорошем  настроении, лучезарно
улыбаясь воину  беззубым ртом. Виксини капризничал,  и  его  мать  вымученно
улыбалась своему господину.
     Ннанджи  холодно  взглянул   на  Катанджи,  вероятно,  подозревая,  что
происходило в его отсутствие.
     - Лорд Шонсу и я только что принесли клятву братства! - объявил он.
     Катанджи сделал вид, что это производит на него большое впечатление.
     - И он становится теперь и твоим наставником!
     На этот раз Катанджи явно встревожился.
     - Вот  как? - сказал Уолли. - "Твои клятвы - мои клятвы?" Да,  полагаю,
это так. Думаю, и  мой брат тоже с этим  согласен? Что ж, надо  сделать так,
чтобы он оправдал наше доверие, не так ли? - Он шагнул вперед и устроился на
тюфяке рядом  с  Джией,  для чего ему пришлось  наклонить меч  под некоторым
углом  к спине  и подогнуть одну ногу.  Если  свободные  меченосцы вынуждены
сидеть так все время, то вряд ли  ему  это  понравится. Ннанджи забрался под
тент и присел на корточки.
     - Итак, ты разгадал первую  строку  загадки,  - сказал Хонакура. -  Что
дальше? - Он насмешливо ухмыльнулся.
     - Значит, твоя миссия уже началась, милорд? - спросил Катанджи.
     Ннанджи ощетинился. В столь  формальной культуре простой Первый не имел
права обращаться  к Седьмому без  разрешения,  но Катанджи уже  сделал  свои
выводы  относительно  лорда  Шонсу,  и знал, что  никакая  опасность ему  не
угрожает.
     - Не  знаю,  новичок, - поспешно ответил Уолли. Я уже объяснял Ннанджи,
что мне не сказали в  точности, в чем заключается моя миссия.  Возможно, она
уже началась, но...
     - Милорд брат! Он же еще новичок. Он еще не знает сто семьдесят пятой!
     Уолли кивнул.
     - Ннанджи обучит тебя сутре "О сохранении тайны", - сказал он Катанджи.
- Пока же просто запомни, что все, о чем мы говорим - секрет, ладно?
     Парень  кивнул, широко раскрыв глаза.  За свой  первый  день в качестве
воина он уже пережил больше, чем большинство  мужчин за  годы. Он  даже спас
накануне вечером жизнь Уолли - и, вероятно, жизнь Ннанджи тоже. Очевидно, он
тоже должен был сыграть свою роль,  но  в чем бы она ни заключалась, вряд ли
она требовала меча. Ннанджи, на радостях по  случаю повышения, тут  же купил
ему  эту  нелепую  рабыню и  поклялся,  что  берет  младшего  брата под свое
покровительство.  Телка   могла   бы  осчастливить   какого-нибудь   старика
где-нибудь в уютном доме,  но она не была женщиной для воина. Точно так же и
Катанджи не подходил  на роль воина. У него полностью отсутствовал природный
дар  атлета, присущий брату, в  чем  Уолли убедился, когда  они спрыгивали с
пристани.  Катанджи  чуть не упал,  даже прыгнув с  высоты чуть  больше трех
футов. Ннанджи же приземлился, словно кот.
     Ннанджи сердито хмурился,  стараясь играть роль воина среднего  ранга -
по образу тех, на которых он насмотрелся в казармах храмовой гвардии.
     - Ты говоришь, что не  слишком разбираешься в загадках, - сказал Уолли.
- А он как?
     - Неплохо, - неохотно ответил Ннанджи.
     - Тогда давай попробуем с ним.  - Уолли  объяснил загадку, определявшую
его  миссию.  Катанджи  нахмурился.  Хонакура  уже  слышал  ее  раньше. Джия
определенно  заслуживала доверия. Телка наверняка  поняла бы  не больше, чем
Виксини... и тем не менее Телка также играла невольную  роль в планах богов,
как напоминание о том, что смертным не следует делать поспешных выводов.
     - Итак, вопрос: что дальше? У меня есть пара предположений. Нет, думаю,
три. О двух из них сказал  мой... предшественник,  перед тем как умереть. Он
сказал, что зашел очень далеко.  Что ж, ночью мы очень далеко переместились.
Во-вторых, он упоминал колдунов.
     -  Чушь! - огрызнулся Хонакура. - Я никогда  не поверю  в колдунов. Это
только легенды!
     Уолли  знал,  что  ему  потребовались немалые  усилия  для того,  чтобы
убедить самого себя, но в конце концов он поверил в богов и  чудеса,  почему
бы не быть и колдунам? Шонсу сказал, что они существуют.
     - Недостойно  сражаться с  колдунами,  - сердито сказал Ннанджи;  когда
Уолли спрашивал его раньше, он  ответил точно так же. Потом он усмехнулся. -
Да  их и вообще  нет! Я спрашивал ученицу  Куили! Никаких колдунов и никаких
драконов.
     - Драконов? В Мире есть настоящие драконы?
     Ннанджи хихикнул.
     - Ни одного! Какое третье предположение, лорд брат?
     - Ты.
     - Я?
     Уолли рассмеялся.
     - Я хотел нанять несколько хороших воинов, чтобы они защищали мою спину
и мой  меч. Мне это не  удалось. Я  получил  лишь одного. Конечно, этот один
отменно хорош.
     Ннанджи приосанился.
     -  Но одного  слишком мало! Я уверен, что моя миссия  должна включать в
себя воинов.  Теперь же мы  оказались  в месте, где воинов нет, а ведь таких
мест в Мире немного, не так ли?
     - Так.
     - Потому я и  не  думаю, что моя миссия  уже  началась, - весело сказал
Уолли. -  Вероятно,  сначала должно последовать еще несколько испытаний  или
уроков.
     - Опасных?
     - Вероятно.
     Ннанджи удовлетворенно улыбнулся.
     -  Но  это  место  выглядит весьма безопасным.  Так что,  возможно, нас
перенесли сюда просто для того, чтобы мы несколько дней отдохнули.
     - Или кого-то встретили? Как в Ко!
     - Ко?
     - Ты никогда не  слышал?.. Это  величайшая  эпопея!  - Ннанджи набрал в
грудь воздуха, что означало, что он готов начать петь. Даже если эпопея была
чрезмерно  длинной,  даже  если  он  слышал  ее  лишь  однажды,  он смог  бы
воспроизвести ее целиком, ни разу не запнувшись.
     - Только суть! - поспешно сказал Уолли.
     - О!  -  Ннанджи  выпустил  воздух  и на мгновение  задумался.  -  Лорд
Аггаранци и его отряд были перенесены Ее Рукой в Ко, но у местных жителей не
нашлось  работы  для  их  мечей, и  тогда  Инголло-Шестой и  его  отряд были
доставлены туда следующей ночью, а на следующий день еще два...
     Очевидно, Богиня собрала  в Ко  целую  армию, которая затем  напала  из
засады на большой отряд разбойников, которые, в свою очередь, были изрублены
на мелкие кусочки.
     - Звучит  разумно, - сказал Уолли. - Так что, возможно, нас доставили в
безопасное место, чтобы мы кого-то встретили.
     Затем он  услышал  отдаленный лязг  и стук колес, что означало прибытие
давно ожидавшегося транспорта.
     - Вот так, новичок, - быстро сказал он. - Теперь - зачем я все это тебе
рассказал?
     Глаза Катанджи сверкнули в тени столь ярко, что почти вспыхнули.
     - Потому что "другой" может означать "другой брат", милорд?
     - Верно!
     - Что? - крикнул Ннанджи. - Ты думаешь, что сможешь взять ум от него?
     - Мы уже это сделали... разве нет?
     Ннанджи  глуповато улыбнулся, а затем  снова  бросил злобный взгляд  на
младшего брата.
     - Я не одобряю, когда Первые начинают думать,- зловеще произнес он.
     -----
     Повозку тащила одна из  странных  лошадей  с верблюжьей мордой, обычных
для Мира, и управляла ею - ко всеобщему удивлению - сама юная ученица Куили.
Ей это  явно  удавалось  с трудом,  однако ей  удалось  развернуть скрипучую
старую телегу, после чего она спрыгнула на землю и поклонилась Уолли.
     -  Леди  Тонди шлет свои  приветствия, милорд.  Для  нее  будет большой
честью принять вас в поместье.
     - Мне кажется, в данный момент мой вид не позволяет мне предстать перед
леди.
     Куили облегченно улыбнулась
     - У  тебя  будет возможность привести  себя в порядок, милорд.  Женщины
приготовили  еду.  Это  скромная плата,  в  сравнении  с  тем, что могла  бы
предложить   ее  милость,  но  для   них  будет  великой  честью,  если   ты
воспользуешься их гостеприимством.
     Она с надеждой ждала ответа.
     -  Тогда идем.  -  Уолли  начал помогать  своим  спутникам  забраться в
повозку. Там была солома, на  которой можно было сидеть, и груда потрепанных
плащей и одеял, которыми можно было укрыться.
     Ему   нравилась  эта  миниатюрная   девочка-жрица.  Ее  длинные  волосы
потускнели от  дождя,  а ее желтый плащ был  потрепанным и грязным, но в ней
было  нечто, говорившее  о чувстве юмора и  сообразительности.  Конечно, она
была несколько беспокойной и раздражительной, что было вполне понятно и лишь
подчеркивало ее юную  красоту. Хорошо одетая и  причесанная, она  была бы по
крайней мере симпатичной и, возможно, чувственной. Вероятно, она заслуживала
лучшей жизни, чем та, которую она имела, если он правильно понял въевшуюся в
ее пальцы  грязь. Поскольку ее наставник жил  в полудне  пути пешком, у  нее
было мало шансов заработать себе повышение.
     Она явно  привлекала Ннанджи,  и  нервно поглядела на  него,  когда  он
попытался придвинуться ближе  к  ней,  лучезарно... нет, плотоядно глядя  на
нее. Когда она забралась на козлы, выглядя достаточно неуклюже в своем плаще
и длинном платье жрицы, он сделал вид, что собирается  к ней присоединиться.
Уолли многозначительно кашлянул и  повелительно ткнул  его большим пальцем в
спину. Затем он забрался наверх и сел рядом с Куили сам.
     Она  дернула  поводья и крикнула. После секундного  размышления  лошадь
решила, что  на  свете есть и более интересные места, и повозка  со  скрипом
сдвинулась с места.
     -----
     В пути им не встречалось ничего,  кроме стволов деревьев, стен ущелья и
русла реки. Дорога была  не более  чем полоской расчищенной земли, неровной,
изрезанной  колеями  и  утыканной  корнями.  Небольшая  работа бульдозера  и
несколько грузовиков гравия сотворили бы с ней чудеса, подумал Уолли. Дважды
лошадь  упиралась   перед   бродом,  доставляя   неприятности  Куили.   Вода
поднималась выше, вторгаясь на берега.
     - Такой дождь необычен, ученица?
     Куили  была сосредоточена  на лошади,  однако все же нашла  возможность
ответить:
     - Очень, милорд. В это время года. И это первый настоящий дождь с зимы.
     Интересно, подумал  Уолли,  есть ли какая-либо связь между дождем и его
собственным  появлением? Затем он  решил, что подобная  мысль абсурдна -  он
стал напоминать Хонакуру,  полного таинственных предрассудков. Тем не менее,
еще немного такого дождя, и дорога к пристани станет непроходимой.
     Растительность   здесь   была  менее   буйной,   чем   ее   тропические
разновидности в  Ханне, и он не мог опознать ни одно из деревьев - что  было
вряд ли удивительно, поскольку он не был ботаником. Видимо, Шонсу не слишком
интересовался растительностью,  поскольку его словарь,  похоже, не  содержал
каких-либо ее названий. Возможно, для некоторых растений существовали земные
эквиваленты, похожие, но не в точности, как эти странного вида  лошади.  Или
как сам Народ  - изящный, смуглый, веселый, любящий повеселиться и  крепкий,
определенно  относящийся  к  роду  человеческому, но  не  соответствующий  в
точности ни одной земной расе.
     Он  передвинул свой меч в более удобное положение  и вытянул руку вдоль
спинки сиденья. Куили подскочила и отчаянно покраснела.
     Проклятье! Уолли забыл, что  он больше не тот мужчина, каким  он был на
Земле. Женщины  смотрели на  Шонсу так, как никогда бы не смотрели  на ничем
особенно не выделяющегося Уолли Смита. Уолли Смит мог быть объектом странных
взглядов, если бы разгуливал обнаженным по пояс, в килте и кожаных доспехах,
но отнюдь не таких.
     В  связи  с  этим возникала проблема из-за  внимания,  которое  Ннанджи
уделял Куили. Ннанджи никогда не делал секрета из своей цели стать свободным
меченосцем - это было первое,  что он сообщил своему сеньору после того, как
начал чувствовать себя в  его компании достаточно свободно  для  того, чтобы
вообще  о  чем-то разговаривать.  Уолли уклонялся от ответа  на его  скрытые
вопросы об их  совместном будущем, пока не нашел  время выяснить у Хонакуры,
кем были свободные  меченосцы. Он с неудовольствием узнал, сколь многого эти
бродячие воины  ожидали  от  гостеприимства.  Это  была  не сутра,  это  был
всеобщий обычай, означавший закон - свободные меченосцы могли иметь все, что
пожелают, включая доступ в постели давших им приют хозяек.
     Подобная  перспектива  была  для  Ннанджи  по  крайней  мере  столь  же
привлекательна, как и возможность пролить кровь. Со дня наступления зрелости
он  жил в  узком  мужском  кругу  казармы, наивно  поглощая  все  хвастливые
россказни,  веря в сказки  о бесконечно  признательных  девицах.  Теперь  он
увидел  свой шанс. У него  не  было желания  быть рядовым стражем  порядка в
каком-нибудь  спокойном селении или городке.  Он мечтал об открытой дороге -
или, точнее, об  открытой  Реке - и оказание почестей  прекрасным дамам было
существенной частью всей этой романтики. И вот теперь наконец он - свободный
меченосец,  а  симпатичная  юная  жрица  имела  несчастье  оказаться  первой
встреченной им женщиной.
     Уолли  мог  признать  в  этом  обычае определенную  варварскую  логику.
Свободные  меченосцы  были  хорошими  парнями, а  разбойники  - плохими,  но
временами  различие  между  ними  могло  стираться. Так  что  гостеприимство
предоставлялось   без   ограничений   -  неограниченное  великодушие   могло
предотвратить  грабеж, и существовал лишь  один верный способ  предотвратить
насилие. Другим полезным следствием мог быть рост генетического разнообразия
среди  Народа, поскольку  мало кто  из  них когда-либо  слишком удалялся  от
родных  мест   в   этой   примитивной   культуре,   и   возникала   проблема
близкородственных браков.
     Но все это были общие соображения. В данном конкретном случае досаждали
юной Куили.  Уолли вряд  ли смог бы изменить законы Мира, но  он определенно
мог отвлечь внимание Ннанджи. Он оглянулся на  спутников в повозке,  отметив
мрачное выражение на  лице его  новоприобретенного брата. Довольный тем, что
скрипящие оси и рев  потока  заглушают его  слова,  он повернулся к Куили  и
заметил:
     - Адепт Ннанджи, похоже, весьма увлечен тобой, ученица.
     Куили покраснела еще сильнее.
     - Для меня это большая честь, милорд.
     - Ты уверена?
     Она  изумленно  открыла  рот,  каким-то образом  ухитрившись еще больше
покраснеть.
     - Нет, нет! Я вовсе не  это имел в виду! -  поспешно сказал Уолли.  - Я
очень  сильно  влюблен,  Куили.  Меня  просто  сводит  с  ума  Джия.  Словно
звездноглазый мальчик! Мне не нужна другая женщина.
     Понятно,  что она  не ответила на столь оскорбительную тарабарщину. Она
не отрывала взгляда от мерно  шагающей лошади, хотя та, похоже,  справлялась
без какого-либо руководства с ее стороны.
     - Я имел в виду...  я имею в виду, если я... О, проклятье! Если Ннанджи
подумает, что я хочу тебя, он оставит тебя в покое. Я ясно выразился?
     - Но... Да, милорд.
     - Тогда я сделаю вид - но не более!
     - Да, милорд.
     Он придвинулся ближе  и обнял ее за плечи. Ннанджи наверняка должен был
это   заметить.  В  своем   желтом  плаще  она  казалась  крошечной,  словно
полузадушенная канарейка, но внутри было удивительно крепкое молодое женское
тело.  Он почувствовал, как начинают шевелиться необузданные железы Шонсу, и
подавил их мыслями о Джии.
     - Я клянусь, что лишь притворяюсь, Куили, - сказал он.
     - Да, милорд.
     - Тогда нет никаких причин столь отчаянно дрожать.

        4

     Сначала  за ужином ничто не предвещало неожиданностей. Гости  толпились
вокруг  столов в  одной из хижин,  в то время  как  шесть  или  семь  женщин
суетились  вокруг,  подавая  еду  и тактично  проскальзывая  при  этом между
спинами  гостей  и  стенами.  Каким-то  образом  туда  удалось  пробраться и
полудюжине  детей, и  в маленькой комнатке  было тесно,  душно и темно. Пища
была простой,  как и говорила Куили, но  свежий хлеб и нежирная ветчина были
восхитительны  на  вкус.  Если  добавить   к  этому   крестьянское  масло  и
великолепные  овощи,  теплое  пиво  в  глиняных  кувшинах  и   таинственного
происхождения жаркое, ни у кого и в мыслях не было жаловаться на еду.
     Никто не мог пожаловаться и на качество  обслуживания. На всех женщинах
была коричневая одежда крестьянок-Третьих, начиная от двух седовласых матрон
в  мантиях  с  длинными   рукавами,  до  самой  юной,  которую  звали   Ния.
Единственной одеждой Нии была короткая, простая накидка, в которой она очень
хорошо смотрелась.
     Была там и  еще одна юная девушка по имени Нона, чья накидка была столь
захватывающе  и  непрактично  короткой,  что  наверняка  она  была укорочена
специально для данного случая. Сначала все застенчиво пытались заигрывать  с
воинами, но вскоре Нона осмелела, и тогда даже  зверский  аппетит Ннанджи не
смог  отвлечь его  от ее очевидной  доступности. Они  начали ухмыляться друг
другу,  отпускать непристойные шуточки и чуть ли не испускать искры. Уолли с
облегчением  заключил,  что  Куили  ничто  не угрожает.  Ния  несколько  раз
подмигнула  ему,  но он отбил  у  нее  дальнейшую  охоту,  сделав  вид,  что
интересуется Куили. Лишь  родительская метка воина  оправдывала бы  подобное
испытание.
     Новичок  Катанджи  делал  быстрые успехи  с  парой  девочек-подростков,
обнаженных,  плоскогрудых  и  определенно запретных, с  точки  зрения Уолли.
Девушек  его  собственного  возраста  вокруг не  было,  так  что,  возможно,
Катанджи  просто вел себя дружелюбно -  а может быть,  и нет. Однако по мере
того,  как  пиршество  продолжалось,  он  становился   все  менее  и   менее
общительным, бросая взгляды на всю компанию, а  затем на  Уолли, который уже
сам пришел к тому же выводу: слишком напряженной была атмосфера. Что-то было
не так.
     До того, как он это понял, Уолли был вполне доволен. Он и  его спутники
смогли, наконец,  помыться. Их одежду  унесли стирать,  обеспечив  временной
заменой. Сначала  короткая коричневая  набедренная  повязка  заставляла  его
чувствовать себя таким же бесстыдником, как и  Нона, но как только он уселся
за стол, он забыл об этом и с неподдельным аппетитом накинулся на угощение.
     Затем  почти одновременно возникли две небольшие проблемы. Во время еды
он вдруг почувствовал странную сонливость. Хонакура зевнул, за ним  Джия - а
потом  Ннанджи,  посреди  своего оживленного флирта. Он удивленно моргнул  и
продолжил свое занятие. Уолли тоже едва подавил  зевок.  Ночь была короткой,
но...  временное  смещение!  Рука  Богини  переместила  их  на   расстояние,
эквивалентное нескольким временным зонам. Теперь  уже Уолли пытался подавить
не зевоту,  а смех. Мысль о временном смещении  в этой  примитивной культуре
казалась  нелепой, а  мысль  о том, чтобы  попытаться объяснить это  кому-то
другому - еще более нелепой. Тем не менее, об этом стоило помнить, поскольку
подобное могло серьезно повлиять на способность здраво  рассуждать в течение
одного-двух дней.
     Вторая проблема касалась Джии.
     Селение  представляло  собой  группу  беспорядочно разбросанных  хижин,
маленьких  и  большей  частью убогих,  перемежавшихся  амбарами  и хлевами и
стоявших посреди овощных грядок.  Под ногами крутились поросята и куры, в то
время как доносившиеся снаружи звуки говорили о наличии собак  и по  крайней
мере одного осла. Селение располагалось вокруг  пруда, служившего для мытья,
водопоя скота и орошения;  со всех сторон его окружали маленькие голые холмы
и скудные рощицы.
     Это было  бедное селение