в плащ.
     - Май, приготовь еды. Мяса, если есть. И пива.
     - Что, если они спросят, где мужчины?
     - Солги, - сказала Куили. И это говорит жрица?
     - Что,  если они  захотят, чтобы  мы... пошли  с ними  в постель? - это
спросила Ния, муж которой, Хантула, был почти так же стар, как Кандору.
     Куили рассмеялась, удивляясь самой себе. Ей виделись кошмары - трупы  и
кровь,  усеивающие все  вокруг, -  а Ния  мечтала о схватке  с  каким-нибудь
красивым молодым воином.
     - Если тебе хочется - иди! Развлекайся!
     - Замужней женщине? - недоверчиво спросила Нона. - Это можно?
     Куили вспоминала уроки, полученные в храме. Но она была вполне уверена.
     - Да. Это можно. Не с каждым воином,  но со свободным меченосцем можно.
Он находится на службе у Богини, и достоин нашего гостеприимства.
     Кандору всегда  говорил,  что  это  великая  честь для женщины  -  быть
избранной свободным, но  когда  Куили познакомилась с ним, он  больше не был
свободным меченосцем. Он  стал оседлым воином, и возраст  позволял ему иметь
лишь одну женщину, хотя порой он заявлял, что это она виновата в том, что он
теряет здоровье.
     - Кол'о это  не понравится,  -  пробормотала Нона. Она была замужем еще
недолго.
     - Он должен будет понять, - сказала Куили. - Если у тебя в течение года
будет ребенок, он сможет получить отцовскую  метку воина. - Она  услышала их
возбужденный ропот. Она была городской девушкой,  и от нее ожидали,  что она
знает все подобные вещи. Она была, кроме того, их жрицей; если  она сказала,
что все нормально, значит, все нормально. Воины никогда никого не  насилуют,
постоянно утверждал Кандору. Им незачем это делать.
     - В самом деле? Целый год? Как скоро?
     Куили не знала,  но бросила взгляд на лицо Ноны.  Свет гаснущих факелов
был слишком смутным для того, чтобы различить его выражение. Если она и была
беременна, то этого тоже не было заметно.
     - Продолжай в том же духе пару недель, и я за тебя поручусь.
     Нона покраснела, и все  это  заметили и засмеялись. Этот  простой народ
мало что мог дать своим детям.  Метка воина стоила больше любого золота. Для
девочки это означало ее высокую стоимость как невесты. Для мальчика, если он
был достаточно сообразителен - шанс  стать членом гильдии.  Даже молодой муж
проглотил бы собственную гордость ради  этого  и говорил бы, что ему оказана
честь, каковы бы ни были его истинные чувства. Смех снял напряжение. Хорошо!
Теперь они не разбегутся в страхе и невольно не спровоцируют насилие.
     Но  Куили нужно было идти встречать  воинов.  Она  поежилась и  плотнее
запахнула плащ.  Внезапно она поняла, что за  всю  свою  жизнь она встретила
лишь одного воина - Кандору, ее убитого мужа.
     -----
     Дождь,  похоже, заканчивался.  До рассвета было  явно близко,  судя  по
тому, как  посветлело небо на востоке. Петухи теперь явно соревновались друг
с другом.  Оставив возбужденных женщин,  Куили зашлепала  по лужам в сторону
дороги.  Один  путь  вел к  поместью, другой - к  Реке и пристани.  За домом
Салимоно и плотиной  дорога быстро  уходила  в небольшое  ущелье и дальше  в
темноту.
     Она шла медленно, слыша, как  шлепают ее башмаки по лужам,  стараясь не
представлять себе,  как  она падает  в канаву и является на  пристань вся  в
грязи.  Отправляясь  на встречу с воинами...  следовало бы захватить с собой
факел.
     Зачем воины явились сюда?
     Возможно, они появились здесь случайно, но мало какие корабли или лодки
приходили снизу по течению, так как на юге лежали Черные Земли - бурная вода
и ни  одного местного жителя. Еще менее  вероятно было,  чтобы  воины пришли
сверху по течению, с севера, поскольку в той стороне лежал Ов.
     Возможно, они  пришли, чтобы отомстить за Кандору. Воины не  испытывали
никакой жалости к наемникам, убийцам воинов. Кандору много раз говорил ей об
этом.  Ей придется убедить их, что они не там ищут.  Жрец или жрица не имеет
права  лгать,  и  потому считается добросовестным свидетелем, даже если  она
была его  женой и  не является лицом незаинтересованным.  А было и  с дюжину
других. Убийцы пришли из Ова.
     Но  об убийстве никто не донес -  или, по крайней мере, так ога думала.
Ей  не требовалось повторять  жреческий  кодекс для того,  чтобы  знать, что
заповедь "не пролей  крови"  стоит очень  высоко в перечне  ее  обязанностей
перед Богиней.
     Под ногой покатился камешек, и она споткнулась. Даже  при дневном свете
этот  изгиб  ущелья  выглядел  туннелем,  ограниченным   крутыми  стенами  и
затемненным тенью деревьев.  Рядом тихо журчал ручей. Дождь кончился, или не
мог проникнуть  сквозь  полог из  листвы. Она  осторожно пробиралась вперед,
проверяя каждый шаг, нащупывая руками ветви.
     Если  эти  воины оказались здесь случайно, тогда они  могли не знать об
Ове.  Они  могли  не  знать,  что  вскоре им  самим будет  угрожать страшная
опасность.
     Или,  возможно,  их привела сюда Рука  Богини. В  этом  случае их могло
интересовать нечто большее, нежели убитый старый воин. Их целью мог быть сам
Ов -  война! Там, у пристани, могла быть целая армия. Как там сказал Кандору
при первых слухах  о резне в  Ове: "Колдунам  не  позволено появляться возле
Реки!"
     Потом, когда слухи стали более основательными, он сказал: "Богиня этого
не вынесет. Она призовет Ее воинов..."
     Два  дня  спустя Кандору  сам был мертв, убитый еще до того,  как успел
вытащить свой меч, сраженный единственной музыкальной трелью. Он был в своем
роде хорошим  человеком. Он  жил  в  соответствии  с  кодексом воинов, всеми
уважаемый, даже если и не  доставлял слишком много  радости  в качестве мужа
юной жрице-ученице. Нужно было больше помогать ему, подумала она. Нужно было
чуть больше притворяться.
     Местный знаток...  но все, что у нее было - лишь смутные воспоминания о
том, что часами мог рассказывать  Кандору, старик, у которого остались  лишь
воспоминания о молодости и силе, о распутстве и убийствах; старик, сжимавший
свою  юную невесту  в  холодных объятиях бесконечными зимними  ночами. Нужно
было внимательнее его слушать.
     Куили  внезапно  остановилась,  с отчаянно  бьющимся  сердцем. Кажется,
впереди что-то послышалось? Хрустнула ветка?
     Она  прислушалась, но доносился лишь шум ручья и  скороговорка падающих
капель. Вероятно, это лишь игра ее воображения. Она пошла дальше,  медленнее
и  осторожнее.  Безумием  было  отправляться  в  путь без  источника  света,
поскольку  она  знала, что плохо  видит в  темноте.  Жрецы  неприкосновенны.
Никто, даже самый последний разбойник, не мог причинить вреда жрице. Так, по
крайней мере, говорилось.
     Она должна  была радоваться  при мысли о  мести за  Кандору. Она  вышла
замуж  в пятнадцать лет;  в  шестнадцать она  стала вдовой. В семнадцать она
обнаружила, что ей тяжело носить траур, как бы  она себя за это ни упрекала.
Вероятно, она могла вернуться в храм, когда Воин Кандору перестал  нуждаться
в ее  услугах, но она  осталась. Местные жители приняли ее с радостью, и они
нуждались в  ней. Так  же как и  рабы,  в еще  большей  степени.  Ее милость
позволила  ей   оставаться  в  хижине   и  обеспечивала   ее  средствами   к
существованию  - мешками  муки и иногда даже мясом.  Иногда  она посылала ей
небольшие  подарки  - не  слишком  поношенные сандалии,  остатки  лакомств с
кухни.
     Если воины знали  о колдунах -  если  они планировали напасть на  Ов  -
тогда их должна была быть целая армия.
     С  трудом   передвигаясь  в  темноте,  она  почти  налетела  на  смутно
вырисовывавшуюся фигуру, которая стояла прямо у нее на пути, явно ожидая ее.
     Она вскрикнула и отскочила назад, потеряв туфлю.
     - Жрица! - взвизгнула она. Потом, уже чуть тише: - Я жрица!
     - Очень хорошо! - ответил мягкий юношеский тенор. -  А я воин. Чем могу
служить тебе, госпожа?

        2

     Ситуация была абсурдной. Стоя в темноте на одной ноге, со  все еще дико
колотящимся от неожиданности сердцем, Куили, тем не менее, могла оценить всю
ее абсурдность  - ни она,  ни  незнакомец не могли видеть ранга другого. Кто
должен был приветствовать, а кто отвечать? Но, конечно, воины никак не могли
послать на  разведку обычного Первого, даже Второго. Он должен был быть выше
ее рангом.
     Она  приветствовала его  как вышестоящего, сумев  не  упасть, даже  при
последнем поклоне:
     - Я  Куили, жрица второго ранга, и мое глубочайшее  и смиренное желание
состоит в  том, чтобы  Сама Богиня даровала тебе  долгую  жизнь и счастье, и
побудила тебя  принять  любую мою  скромную и  добровольную  помощь, каковая
могла бы служить твоим благородным целям.
     Воин  отступил на  шаг,  и она скорее  услышала, чем  увидела,  как  он
выхватил  меч из ножен на  спине.  Она  снова  чуть  не потеряла равновесие,
прежде  чем вспомнила,  что  у  воинов  свои  собственные  ритуалы и  обычай
размахивать клинками в знак приветствия.
     - Я Ннанджи, воин  четвертого ранга,  и для меня  большая честь принять
твою любезную помощь.
     С  шипением  и  щелчком меч  снова скользнул  в ножны. Кандору  не умел
обращаться с ним столь ловко.
     - Ты всегда стоишь на одной ноге, ученица?
     Она не думала, что он может что-то увидеть.
     - Я потеряла туфлю, адепт.
     Он усмехнулся и сдвинулся с  места, и она почувствовала, как его пальцы
крепко сжали ее лодыжку.
     - Вот она. Дурацкая штука!
     Затем ее нога встала на место, и воин выпрямился.
     - Спасибо. Ты очень хорошо видишь...
     - Я почти все делаю очень хорошо, - весело заметил он. Голос его звучал
совсем молодо, как у мальчика. Неужели  он в самом деле Четвертый? - Что это
за место, ученица?
     - Владения достопочтенного Гаратонди, адепт.
     Воин что-то тихо проворчал.
     - Какой гильдии?
     - Он строитель.
     - Что может  строить строитель-Шестой? Впрочем, неважно. Сколько воинов
в этих владениях?
     - Ни одного, адепт.
     Он снова что-то удивленно проворчал.
     - Какая здесь ближайшая деревня, или город?
     - Пол, адепт. Деревня. Примерно полдня пути на север.
     - Значит, там должны быть воины...
     Это  не был вопрос,  так что ей незачем было говорить, что местный воин
Пола умер в тот  же день, что и ее муж, или о том,  что о его убийстве никто
не мог донести. Не допускай пролития крови!
     - А город? Как далеко?
     - Ов, адепт. Примерно еще полдня пути после Пола.
     - Гм? Ты случайно не знаешь имени тамошнего старосты?
     Он  тоже был мертв, как  и все его  люди. Просто  ответ "Нет!"  был  бы
ложью. Прежде чем она успела что-либо сказать, воин снова спросил:
     -  Здесь  какие-то  неприятности,  ученица  Куили? Разбойники? Бандиты?
Работа для честных воинов? Нам угрожает какая-то опасность?
     - Никакой непосредственной опасности, адепт.
     Он усмехнулся.
     - Жаль! Даже дракона нет?
     Она облегченно рассмеялась.
     - Ни одного.
     - И. полагаю, тебе в последнее время не встречались колдуны?
     Значит, он знал о колдунах!
     - В последнее время - нет, адепт...
     Он вздохнул.
     -  Что ж,  если здесь  безопасно, тогда, возможно, мы здесь  для  того,
чтобы с кем-то встретиться. Как в Ко.
     - Ко?
     -  Ты никогда  не  слышала эпос "Как  Аггаранци-Седьмой наголову разбил
разбойников  в Ко?"  - Казалось, он  был потрясен. - Это величайшая повесть!
Много  славы, много крови. Она очень длинная, но я могу спеть ее тебе, когда
у нас  будет время. Что  ж, если опасности нет, я лучше  вернусь и доложу об
этом. Идем!
     Он  взял ее за руку и повел  по дороге. Его рука  была очень большой  и
сильной, но  ладонь казалась странно мягкой, в отличие от рук крестьян - или
даже ее собственных рук в эти дни.
     Как ни странно, ее вовсе не беспокоило,  что  ее  ведет в неизвестность
этот  высокий   молодой  незнакомец.  Она  споткнулась,  и  он  пробормотал:
"Осторожно", но замедлил шаг. Дорогу пересекали три ручья, и  она едва могла
различить камни, по которым можно было их перейти, но он мог их видеть и вел
ее за собой.
     - Вы здесь по воле Всевышней, адепт?
     - Да! И мы проделали  долгий путь! Очень долгий! - В его голосе звучало
лишь удовлетворение, и никакого благоговейного  трепета.  Конечно, Река была
Богиней, и любой корабль мог  оказаться в  самом неожиданном месте,  если на
его  борту  был  Меняющий  Курс -  некто,  чье присутствие  ей  требовалось.
Свободные   меченосцы  были  известными  Меняющими   Курс,  которых   всегда
направляла  Ее  Рука.  Подобные  проявления Ее могущества случались  слишком
часто для  того, чтобы быть истинными чудесами, но  все же Куили никогда  не
смогла бы относиться к ним столь же легко, как этот дерзкий молодой воин.
     Деревья  стали реже, долина расширилась,  впуская серый свет, и  теперь
она  могла  видеть  лучше.  Он был  даже  выше, чем она думала, долговязый и
удивительно молодой для  Четвертого. Казалось, он был не  старше ее  самой -
но,  возможно,  дело было  лишь в  его  беззаботной манере  поведения  -  он
постоянно болтал. Кандору был Третьим. Мало кто в какой-либо из гильдий смог
продвинуться дальше этого ранга.
     - Откуда ты знаешь, как далеко вы оказались?
     - Шонсу знает. Он все знает! И  мы здесь оказались не в один прыжок. Он
проснулся при первом - должно быть, он спит с открытыми глазами. - Кем бы ни
был Шонсу, адепт  Ннанджи, казалось, относился к нему  с  большим уважением,
чем  к Богине. -  Я проснулся при  третьем  -  меня  разбудил холод.  - Воин
поежился. - Мы, видишь ли, из тропиков.
     - Что такое тропики, адепт?
     - Не могу с точностью  сказать, -  признался он. -  Теплые края.  Шонсу
может  объяснить. Но Бог Сна там очень высокий  и  тусклый. Он  стал больше,
когда мы прыгнули на север.  И ниже. Здесь ты  можешь  видеть семь отдельных
полос,  верно?  Когда  мы  отправились  в путь, он  был  не столь  ярким,  и
большинство  полос  были слишком близко друг  к другу, чтобы  их  можно было
различить. И еще мы переместились на  восток, как говорит Шонсу. Дождь пошел
только при последнем прыжке.
     Вероятно,  Шонсу - жрец, решила она. Он определенно  не был похож ни на
одного из воинов, о которых ей приходилось слышать.
     - Откуда он мог знать, что вы переместились на восток?
     - Звезды - и глаз Бога Сна! Это произошло около полуночи, и до рассвета
было все ближе и ближе. Тебе нужно  спросить Шонсу. Он говорит, что  в Ханне
все еще полночь.
     Ханн!
     - Вы были в Ханне, адепт?
     Он посмотрел  на нее, удивленный  ее реакцией. Теперь  было  достаточно
хорошо видно, что его лицо покрыто грязью и жиром.
     -  Ну, не в самом  Ханне. Мы  пытались переплыть в Ханн, со  священного
острова.
     - Храм! - воскликнула она.  - Значит, тебе приходилось бывать в великом
храме?
     Адепт Ннанджи фыркнул.
     - Приходилось бывать? Я там родился.
     - Нет!
     - Да! - Он широко улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами. - У  моей
матери подошел срок. Она пришла помолиться о легких родах, и - хлоп! Тут я и
появился.  Ее едва  успели увести  в  заднюю комнату. Жрецы решили, что  это
можно назвать почти чудом.
     Он явно дразнил ее. Потом его улыбка стала еще шире.
     - Мой отец положил в  чашу шесть  монет, а если бы, как он  говорит, он
положил семь, я бы родился прямо там, перед Самой Богиней.
     Это было чистой воды богохульство, но его улыбка была неотразима. Куили
невольно рассмеялась.
     - Не следует шутить с чудесами, адепт.
     - Возможно, - он сделал паузу и заговорил спокойнее. - За последние две
недели я видел множество чудес, ученица Куили. С тех пор как появился Шонсу.
     - Он твой наставник?
     -  Ну, в  данный момент нет. Он  освободил  меня  от моей клятвы  перед
битвой... но он говорит, что я могу снова ему присягнуть.
     Битва?
     -  Осторожно, лужа!  -  Ннанджи отпустил  ее руку  и обнял ее за плечи,
помогая обойти грязное место. Однако он не  убрал руку, когда они уже прошли
его, и теперь было уже достаточно светло. Ей стало несколько не по себе. Она
была рада, что ее защищает плащ. Ей редко  до этого приходлось разговаривать
с Четвертыми, и,  конечно же,  никто из  них ее  до  этого  не  обнимал.  Он
улыбался ей, и улыбка его была очень дружелюбной. Очень.
     В этом имении  было мало  свободных мужчин  ее возраста, лишь двое были
неженаты. Все они  относились  к  ней с  благоговейным почитанием, из-за  ее
профессии,  и  с ними  все равно  не о чем было  разговаривать, кроме как  о
посевах и стадах. Она уже забыла, что такое настоящая беседа. Но она никогда
по-настоящему  не  беседовала  с  мужчиной,  только с другими девочками,  ее
подругами в храме, много лет назад.  Он разговаривал с  ней как с равной. Ей
было лестно, и вместе с тем ее беспокоило, насколько это хорошо.
     Почему Богиня прислала такого грязного воина? Дело было не только в его
лице. Они как раз  вышли  к берегу. Перед ними простиралась Река, тянувшаяся
до восточного горизонта, сверкающая на фоне облаков. Цвет возвращался в Мир.
Через  несколько мгновений  должен  был  появиться бог-солнце.  Все  еще шел
дождь, хотя и не сильный, и она  видела, как он прочерчивает грязные  полосы
на костистых плечах и груди воина. Даже его килт...
     У Куили перехватило дыхание.
     - Это же кровь! Ты ранен?
     -  Не моя! - он снова гордо ухмыльнулся. - Вчера  мы  знатно сразились!
Шонсу прикончил шестерых, а я выпустил кишки двоим!
     Она вздрогнула, и его рука крепче обхватила ее за плечи, так что она не
могла  освободиться.  Она  плотнее  запахнула  плащ.  Подобная близость была
отвратительным поведением  для жрицы,  но его стальной захват не оставлял ей
выбора. Кандору никогда не обнимал ее подобным образом на публике. Он всегда
ожидал, что она будет идти на шаг позади него.
     - Ты... ты убил двух человек?
     - Троих, вчера. Двоих в сражении, но до этого мне  пришлось участвовать
в  поединке  за  мое повышение, и один из  них выбрал мечи  вместо рапир. Он
пытался меня  напугать,  и я  его  убил.  Впрочем, он и так не  слишком  мне
нравился.
     Она  засмеялась  было,  но  с  нарастающим  ужасом  уставилась  на  его
довольную ухмылку. На  лбу у  него было две новых метки, еще припухшие, явно
свежие.  Волосы  его  были  черными и жирными, но сквозь  грязь проглядывали
рыжие островки.  Глаза его  были бледными, с  почти невидимыми  ресницами, и
полоски чистой кожи, где дождь смыл грязь, были очень светлыми. По-видимому,
этот кровожадный, бессердечный юноша  от рождения был рыжим. Его волосы были
преднамеренно  выкрашены в  черный цвет, а потом краска размазалась по всему
телу.
     - Прошу тебя, адепт! - Она попыталась  освободиться. Они были уже почти
у  пристани.  Берега  Реки  были обрывистыми  и  каменистыми, и единственным
ровным  местом был галечный островок  в прорезанной  течением выемке,  Когда
Река стояла  высоко, там едва хватило бы  места  на  то, чтобы  развернуться
повозке, но сегодня она была низко, отмель была  широкой, и ближний к берегу
конец пирса находился полностью вне воды.
     У дальнего конца была  привязана  маленькая одномачтовая лодка.  Их  не
ожидала огромная армия  воинов, но  тем  не  менее их могло  быть  несколько
дюжин. Внезапно испугавшись, Куили дернулась сильнее.
     Однако  воин держал  ее крепко, все  так  же  ухмыляясь и толкая  ее  в
сторону пристани.  Над широкими водами Реки появился  край  диска солнечного
бога.
     - Ты  мне  нравишься! -  объявил он. -  Ты  красивая.  Богине  мало что
удалось из тебя сделать, но Она все же проделала хорошую работу.
     Куили подумала о том, не удастся ли ей выскользнуть из плаща и убежать.
Однако он наверняка бегал намного быстрее ее.
     - Я был лишь  Вторым в храмовой  гвардии,  -  заметил  Ннанджи,  - пока
Богиня не прислала Шонсу. Но с сегодняшнего дня я свободный меченосец.
     - Что ты  имеешь в виду?  -  Куили достаточно  хорошо понимала, что  он
имеет в виду.