ни  такие  упругие  и
крепкие, что, похоже, без чуда здесь не обошлось. Ее голые руки и ноги могли
свести с ума любого. Волны светло-каштановых волос обрамляли ее  совершенное
лицо - точнее, совершенно бессмысленное лицо - розовый бутон  губ  сложен  в
улыбку, которая ничего не  выражает,  а  пустые  глаза  похожи  на  камешки.
Слабоумная.
   О черт! Получив высокий ранг, Нанджи, кажется, совсем потерял  голову  от
радости. Сначала братец, теперь еще вот это. Она невероятно привлекательна и
невероятно неподходяща: такая идиотка надоест через пару дней.  Ей  место  в
особняке какого-нибудь богача, а уж никак не в жизни  странствующего  воина.
Нельзя и представить, чтобы боги решили сделать ее шестым членом их команды!
Ни за что!
   - Наверное, надо было сначала посоветоваться с вами, мой повелитель...  -
Нанджи понял, о чем он думает.
   - Да, следовало бы! - оборвал его Уолли  и  в  изнеможении  опустился  на
стул. Все идет не так.  Стоит  только  ему  подумать,  что  вот  наконец  он
коснулся дна, как под ним открывается еще один слой.
   - Так как ты ее назвал?
   - Зорька, мой повелитель, - ответил Нанджи.
   И когда светлейший Шонсу повалился на  землю  от  хохота,  мастер  Нанджи
несколько обиделся на него.

***

   Время тянулось медленно. Нанджи хотелось поскорее поиграть со своей новой
игрушкой, но  Уолли  запретил  ему  это.  Он  рассказал  вассалу  о  засаде,
устроенной Тарру, нехотя упомянул, что убил Джангиуки,  но  не  сказал  как.
Лицо у Нанджи потемнело, он сгорбился на  стуле  и  хмуро  осмотрел  подвал.
Проснулся Виксини, он был голоден и начал хныкать. Катанджи уселся на солому
и, видимо, задумался о том, какой же  должна  быть  настоящая  жизнь  воина.
Наверное, этот грозный Седьмой слегка напугал его. Зорька  просто  сидела  в
своем углу.
   Как выбраться из казарм, подальше от храма, от города, с этого острова?
   Уолли захотелось встать и пройтись, но в этой жалкой  дыре  можно  только
ползать, и поэтому он остался сидеть. Его загнали в угол. Тарру наступал  на
него медленно,  но  верно;  так  гангстер  завоевывает  округу,  так  Гитлер
заглотил весь континент, безжалостно  пользуясь  нежеланием  мирных  жителей
оказывать ему сопротивление.
   Шонсу знал, что происходит. Уолли Смит тоже, и именно он  позволил  делам
развиваться подобным образом. Он говорил себе, что пытается выиграть  время,
но время помогло не ему, а его врагу.  Его  мозг  изнемогал,  пытаясь  найти
выход. Все тщетно, надеяться остается только на то, что у  Хонакуры  имеются
припрятанные козырные карты.
   Нанджи становился все мрачнее и мрачнее. Может быть, он обвиняет Тарру  в
том, что тот подкупил охрану, а может быть, у него переменилось отношение  к
человеку, который говорил, что убивает только по необходимости. Гость поднял
руку на хозяина? Кто из них  сделал  первый  неправильный  шаг?  Расставлять
ловушки - это нарушение правил чести, или об этом  речь  может  идти  только
тогда, когда ловушка захлопнется? А выслеживать гостя - допустимо ли это?
   Уолли заметил его ядовитый взгляд и подумал о том,  что  дождевой  червяк
может  возродиться  во  всем  своем  великолепии.  Нанджи,  наверное,  снова
чувствует себя преданным - сначала его предала охрана,  а  теперь  -  Шонсу.
Моральные проблемы есть не только у Тарру.
   Но вот  скрипнула  дверь,  и  внутрь  вплыла  неохватная  туша  Ани.  Она
остановилась перед Уолли и печально покачала головой.
   - Что со священным Хонакурой? - спросил воин, но  по  выражению  ее  лица
понял, что увяз еще глубже, еще безнадежнее.
   - Он в тюрьме, - ответила старая рабыня.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ВОИН НАХОДИТ БРАТА
Глава 1

   Стоял безжалостный полдень; птиц не было слышно, молчали даже  насекомые;
рабы с трудом передвигали ноги, стараясь не  выходить  на  открытое  солнце.
Паломники,  преклонившие  колени  на  ступенях  храма,  стонали  под  кнутом
беспощадного зноя. Весь Мир замер, моля о том, чтобы поскорее настал  вечер.
Жила и двигалась только Река.
   Площадка для парадов напоминала раскаленную печь. Из-за угла казарм вышли
трое. Их никто не заметил, потому что все воины охраны были заняты  поисками
светлейшего Шонсу. В белом жарком сиянии они двинулись в сторону тюрьмы.
   Впереди шел воин четвертого ранга,  великолепный  в  своей  совсем  новой
оранжевой юбке. Его иссиня-черные волосы были собраны в пышный  хвост.  Лицо
его казалось мрачным. Он чуть было не поднял мятеж против своего господина и
повелителя и не произнес ни слова с тех пор, как рабы  измазали  ему  волосы
сажей и салом.
   Последним шел невысокий темноволосый Первый. По его неуверенной  походке,
свежему знаку на лбу, по белоснежной юбке и  слишком  коротким  волосам,  по
тому, как криво висит его меч, было понятно, что он совсем новичок. Об  этом
же говорил и ошеломленный взгляд его темных глаз. Он сжимал в руке  веревку,
другой конец которой был обвязан вокруг шеи пленницы.
   Это была огромная безобразная женщина. Черные волосы - для рабыни слишком
длинные - свободно падали на ее спину. От них до сих пор пахло  щипцами  для
завивки. Ее огромное черное одеяние могло бы принадлежать достославной Дикой
Ани, и как-то странно вспучивалось.
   В этих подушках  дышать  было  совершенно  нечем,  и  Уолли  понимал  всю
опасность такого положения. Даже если он не потеряет сознание от жары,  силы
все равно постепенно оставляют его. Пот катился градом и застилал глаза,  но
Уолли не решался вытереть лоб: надо делать вид, что руки связаны за  спиной.
Ни один нормальный воин никогда бы не подумал, что светлейший Шонсу седьмого
ранга  способен  вот  так  нарядиться.  Он  воздержался  только  от  полосы:
во-первых, следовало  щадить  чувства  Нанджи,  а  во-вторых  -  на  близком
расстоянии этот маскарад все равно сохранить  не  удастся.  Издалека  же  он
вполне мог сойти за рабыню, если, конечно,  не  принимать  во  внимание  его
рост. Уолли шел, слегка согнув ноги в  коленях,  старался  делать  маленькие
шаги и изнемогал от жары.
   Пока в тюрьме не сделали новую крышу, спасти узника можно было  и  тайком
от охраны, а сейчас вход туда  один  -  через  дверь...  И  дверь  оказалась
открытой. Все трое вошли внутрь.
   Бриу и двое Вторых играли за столом в кости. В углу сидели трое  рабов  и
выбирали вшей из одежды. Подняв головы, они увидели, что воины  привели  еще
одного узника.
   За столь непродолжительное время своей карьеры Катанджи  обучился  только
одному приему воинского искусства. Этого маневра не знал никто из воинов. Он
резко развернулся, опустил голову и встал на колени. Рабыня выхватила из его
ножен меч и приставила клинок к шее Бриу. Тот не успел даже пошевелиться.
   - Это непременно должны были быть вы, - сказал Уолли. - Положите руки  на
стол и прикажите своим людям сделать то же самое.
   На бесстрастном лице Бриу ничто не отразилось. Он спокойно оглядел Уолли,
не без удивления посмотрел на Нанджи и положил  руки  на  стол.  Вторые,  не
дожидаясь  приказа,  последовали  его  примеру.  Они  выглядели   совершенно
ошеломленными.
   - Почему все время вы стоите у меня на пути? - спросил Уолли.  -  У  меня
нет к вам никаких  претензий,  но  каждый  мой  шаг  причиняет  неприятности
мастеру Бриу. Вы - вассал Тарру?
   - Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
   - Тарру охотится за мной. Он хочет измучить меня, сделать  так,  чтобы  я
сам рассказал ему, где меч. Вы станете это отрицать?
   - Нет. Но я не стану и подтверждать этого.
   - Разве человек чести может так поступить?
   Бриу прищурил глаза.
   - Почему вы считаете, что я - человек чести?
   - Так сказал Нанджи примерно за пару минут перед тем, как вы его вызвали.
   - Он солгал.
   - Не думаю.
   Бриу пожал плечами.
   - Преступление, совершенное вассалом, ложится на его повелителя. Если  я,
как вы утверждаете, вассал Тарру, то я принес ему клятву полного подчинения,
и значит, вопрос о моей чести не имеет смысла.
   - Почему вы принесли клятву такому человеку? - раздался из-за плеча Уолли
огорченный голос Нанджи.
   - То же самое я мог бы спросить и у вас, мастер, - ответил Бриу.
   Нанджи кашлянул, потом продолжил:
   - Вы видели, как Шонсу вошел в воду. Вы лучше других знаете, что его  меч
- это чудо!
   Бриу, не отрываясь, смотрел на своего бывшего подопечного.
   - Когда я был вашим наставником, мастер,  я  не  сумел  дать  вам  верных
сведений относительно третьей клятвы. А интересно,  как  с  остальным?  Если
повелитель поступает нечестно, кто должен исправлять его ошибки?
   - Его подчиненный, - прошептал Нанджи, подумав. - Каким образом? Что  ему
надо делать?
   - Сделать вызов, если  он  может.  Или  найти  кого-нибудь  посильнее.  -
Похоже, он цитирует. В его словах звучат интонации Бриу.
   Бриу кивнул.
   - Но светлейший Шонсу ничего против  Тарру  не  сделал,  хотя  вина  того
очевидна.
   Уолли знал, что в этом была его  первая  ошибка.  Бог  предупреждал,  что
понадобятся жесткие меры. Во время их первой встречи он  сказал  Уолли,  что
честный воин сочтет своим долгом убить Хардуджу во благо доброго имени всего
воинства.  Он  даже  прозрачно  намекнул  насчет  Наполеона,  ведь  Наполеон
все-таки был королем Эльбы, хотя и  недолго.  Пожалев  Тарру,  Уолли  предал
честных воинов охраны. Он должен был сразу убить его, взять на себя власть и
устроить расследование... он этого не сделал.
   - Я признаю эту ошибку, - вздохнул Уолли. -  Нанджи  указал  мне  на  нее
сразу же, в храме. Но ведь потом я стал гостем Тарру.
   Презрение вспыхнуло в глазах Бриу.
   - У вас было множество возможностей и предлогов. Он заставил Горрамини  и
Ганири принести ему третью  клятву,  а  потом  натравил  их  на  Нанджи.  Он
добрался и до Пятых. Разве вы этого не знали?
   Седьмой не должен выслушивать подобных  вещей  от  Четвертого,  но  Уолли
чувствовал себя слишком виноватым и утратил самоуверенность.
   - Я подозревал.
   - Ну и что? - спросил  Бриу.  -  Если  бы  вы  что-нибудь  предприняли  и
обратились к нам за помощью, неужели  вы  думаете,  что  мы  остались  бы  в
стороне? Мы нуждались в вожде! Мы хотели вернуть свою честь! Никто из нас не
совершенен, но... - он замолчал и опустил глаза. - Был  один.  Если  бы  все
остальные оказались хотя бы наполовину такие честные, как он,  мы  бы  давно
взбунтовались.
   Оправданий Уолли воины не поймут - он хотел предотвратить  кровопролитие.
Он пожалел старика Тарру. Нанджи заговорил о конюшнях, и мысль  о  том,  что
надо убить троих, привела его в ужас. Но время шло, и цена все росла. И если
сейчас ему удастся спастись, то лишь пожертвовав многими жизнями.
   Бриу опять яростно взглянул на него.
   - И даже сегодня утром! Горрамини предали! А вы не сделали ничего!
   - Я пытаюсь что-то сделать сейчас, - твердо сказал Уолли.
   Бриу оглядел его одеяние и сплюнул.
   Тут вспыхнул гнев Шонсу, и Уолли с трудом удалось его подавить.
   - Вы держите здесь жреца. Я хочу его забрать. Потом я уйду.
   - Но как?
   - Богиня позаботится о чести Своей охраны. Она дала мне другое задание.
   Бриу пожал плечами и опять принялся рассматривать свои руки.
   - Почему вы принесли Тарру третью клятву? - снова спросил Нанджи.
   - Моя жена только что родила близнецов, мастер, - ответил Бриу. - Ее надо
кормить и их тоже. Когда вы станете старше, вы это поймете.
   Воинам нравятся страшные клятвы, но они тоже люди.
   - Бриу, - сказал Уолли, - мой рассказ слишком долог, а сейчас у  нас  нет
времени.  Я  допускаю,  что  совершил  ошибку.  Если  у  меня  будет   такая
возможность, я ее исправлю. Но у меня и в самом деле есть задание. Мне нужны
помощники. Ваша жена уже оправилась после родов?
   Шонсу, Нанджи, Катанджи, плюс Бриу и его семья... всего семеро,  если  не
считать рабов. - Нет, светлейший.
   Уолли приказал Катанджи забрать у воинов мечи.
   Под новой крышей в тюрьме стало еще жарче и вонь усилилась.  Когда  Уолли
вошел, у  него  слегка  закружилась  голова  и  он  подумал,  что  Хонакура,
наверное, не смог бы вынести здесь долго.  Узников  оказалось  четверо.  Они
были прикованы за одну ногу, но Уолли был слишком расстроен, и это небольшое
достижение не доставило ему радости. Он направился  к  маленькой  сморщенной
фигуре.
   Увидев своего освободителя, Хонакура крякнул от  удивления.  Опираясь  на
его руку, он встал.
   Уолли стянул черную ткань со своей накладной груди.
   - Вы будете Безымянным, священный. Там в кармане есть повязка на  голову.
Переоденьтесь наверху, там прохладнее.
   Все еще усмехаясь, Хонакура заковылял к лестнице. Рабы приковали к камням
всех воинов, а потом Уолли приковал и рабов. - До свиданья, мастер, - сказал
он Бриу. - Никто из нас не совершенен.
   Бриу вздохнул.
   - Да. Я думаю, мы должны пытаться стать лучше.
   Уолли протянул ему руку. Поколебавшись, Бриу пожал ее.
   - Надеюсь, светлейший, что в пути вас все же лишат невинности.
   Не переставая смеяться этой неожиданной шутке, Уолли поднялся  в  комнату
охраны. Он отдал Катанджи его меч и помог справиться с ножнами. Хонакура уже
облачился в черный балахон, и Нанджи обвязывал ему лоб.
   - Мы попали в хорошую переделку, свя... старик,  -  сказал  Уолли.  -  Не
знаю, как нам  удастся  выбраться.  Но  лучше  всего  поскорее  вернуться  к
казармам.
   - К казармам? - невинно спросил Хонакура. - А почему бы не в город?
   - Но как... - начал Уолли, а потом  быстро  посмотрел  на  него.  -  Черт
побери! Должен же быть какой-нибудь потайной ход!..
   - Конечно, - ответил Хонакура. - Неужели вы думаете, что у  жрецов  может
его не быть? Вы никогда не спрашивали меня об этом.
   И он радостно засмеялся.

Глава 2

   Отойдя от тюрьмы на некоторое расстояние, они изменили порядок  -  теперь
впереди шли двое воинов, а сзади -  завернутые  в  черное  фигуры.  Хонакура
спешил изо всех сил. Он поддерживал рукой свое слишком длинное  одеяние,  но
все равно спотыкался на каждом шагу. Уолли оказался не намного проворнее: от
неудобных сандалий у него опять заболели недолеченные ноги. К тому  же  идти
медленно было легче: не так изматывала жара. Навстречу им  попадались  люди,
но никто не обратил на них внимания.
   Срывающимся голосом старик говорил Нанджи, куда  идти.  Сначала  они  шли
вдоль берега, потом свернули на деревянный настил недалеко от самой стены. -
Я думаю, нам понадобится лопата, - прохрипел он, и боги поставили на их пути
тележку с инструментами. Уолли сделал два шага в сторону и взял необходимое.
   - Все тихо? Никого нет? - спросил жрец,  и  беглецы  скрылись  в  кустах.
Заросли  плотной  стеной  обступали  старую   полуразвалившуюся   голубятню,
покрытую лишайником и почти сгнившую. Внутрь  вела  маленькая  дверь.  Уолли
навалился плечом, и она легко поддалась. Раздалось хлопанье крыльев.  Внутри
было темно, мрачно, грязно  и  чем-то  неприятно  пахло.  В  птичьем  помете
копошились черви. Через дыру  в  крыше  пробивались  лучи  света,  падая  на
толстые занавеси паутины. Сверху из своих гнезд  смотрели  удивленные  белые
птицы.
   - Если только за нами не следили, - сказал Уолли, -  мы  здесь  в  полной
безопасности. Тут никто не был уже многие годы.
   - Не годы, а поколения! - ответил Хонакура. - Я надеюсь, что путь все еще
существует. Возможно, им не пользовались уже  несколько  веков.  Или  вообще
никогда. - Он чихнул. - С той стороны выход может оказаться закрытым.
   - Неплохо! - сказал Уолли. - Я думаю, надо  послать  Катанджи,  чтобы  он
привел остальных. Ты согласен, Нанджи?
   Нанджи кивнул, все еще мрачно хмуря брови.
   - Надо, чтобы кто-то навел здесь порядок, когда мы уйдем, - сказал жрец.
   - Приведи Джа, Зорьку  и  Ани,  -  приказал  Уолли.  Юноша  усмехнулся  и
направился к двери. - Иди медленно! Если кто-нибудь спросит, скажи, что ты -
новый подопечный мастера Бриу, что он послал тебя по делу... По какому  делу
- ты имеешь право не говорить. И захвати мои ботинки!
   Катанджи ушел.
   - А кто же такая эта Зорька? - спросил Хонакура с улыбкой.
   - Я полагаю, это  номер  шестой,  -  прорычал  Уолли,  оглядывая  царящую
повсюду зловонную грязь. - Нанджи купил себе рабыню.
   - А седьмой - я.
   Уолли в недоумении обернулся к нему.
   - Вы? При всем моем уважении, священный, вам не справиться.
   - Думаю, что вы правы, - спокойно ответил Хонакура.  -  Вполне  возможно,
что я никогда не вернусь сюда.  Но  ведь  и  вы  можете  погибнуть,  молодой
человек, а вам терять гораздо больше, чем мне. И  кроме  того,  у  вас  есть
хорошая возможность вернуться.
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы ведь должны вернуть меч, помните? О том, что  это  значит  на  самом
деле, я знаю не больше, чем вы. Но может быть, вы должны принести его  туда,
где получили.
   Вокруг встревоженно ворковали голуби, а Уолли попытался представить себе,
как старый, привыкший к пышности и роскоши человек отправится  в  тяжелый  и
опасный поход.
   - Я не хочу, чтобы вы шли с нами.
   Жрец фыркнул, а потом несколько раз чихнул.
   - Я знал, что пойду с вами, с того самого момента, когда вы передали  мне
слова бога. Я ведь могу быть вам полезен, не так ли?
   Возразить нечего.
   - И все же я думаю, вам лучше  остаться,  сказал  Уолли  так  мягко,  как
только мог. Старик ему нравился, и он жалел его.
   - Если я не пойду с вами, меня отправят на Судилище!  Конечно,  я  пойду.
Нас семеро! Так, а выход, говорят, в самом дальнем от храма углу, значит,  в
том.
   Уолли протянул Нанджи  лопату.  Тот  слегка  отвлекся  от  своих  мрачных
мыслей, заинтересовавшись таинственным подземным ходом. Какое-то время он  в
нерешительности смотрел на грязь. Потом снял свою  новую  оранжевую  юбку  и
передал Уолли. Нанджи начал копать, поднимая целые тучи вонючей гнилой пыли.
Уолли и Хонакура позорно бежали на свежий воздух.  Они  стояли  в  кустах  и
шепотом разговаривали.
   - Много ли жрецов знают об этом ходе? - спросил Уолли.
   Хонакура покачал головой.
   - Не знаю, - ответил он. - Все идет по цепочке. Мне  об  этом  рассказали
много-много лет назад. Когда этот человек умер, я рассказал еще  одному.  Но
первый, к кому я обратился, уже знал.
   Очень просто, но такая система проработала не одно столетие. Уолли должен
был догадаться, что у жрецов есть свой выход, о котором воины  не  знают.  И
может быть, не один.
   Потом он спросил, за что старика бросили в тюрьму, и  еще  раз  убедился,
что бог оказался прав - Уолли не понимал, что происходит в храме.  Собираясь
отправиться  вместе  с  Уолли,  Хонакура  начал  слишком  быстро  передавать
полномочия. Много суеты вызвал и праздник в День Воина. Хонакура  настойчиво
внушал всем, что Уолли предстоит выполнить  волю  Богини,  а  значит,  воины
должны ему помогать. А воля Богини - сильнее, чем третья клятва, принесенная
Тарру. Хорошая попытка, подумал Уолли, но нельзя надеяться, что воины станут
слушаться жрецов. Был ли его арест делом рук Тарру, Хонакура точно не знал.
   Хотя об этом ничего не было сказано, но Уолли задумался, нет ли тут и его
вины. Хонакура,  стоя  во  главе  всех  византийских  интриг  внутри  храма,
оказывал слишком большое внимание этому таинственному воину, который даже не
взял на себя труд разобраться в охране. И  среди  жрецов  Уолли  не  удалось
найти себе поддержки.
   Но где Катанджи? Время шло, и Уолли стал нервничать. Он возложил  слишком
большую ответственность на непроверенного человека.
   В дверях появился Нанджи. Окутанный облаком серой пыли, он был  похож  на
Духа Чумы. Из воспаленных глаз мастера катились слезы.
   - Там люк, - проговорил он между приступами кашля.  -  Не  могу  поднять.
Уолли вошел внутрь и через кучи грязи пробрался к расчищенной  площадке.  Он
увидел каменную плиту, в которую было  вдето  сильно  разъеденное  бронзовое
кольцо. Крепко ухватившись за него, Уолли потянул. Сначала  ему  показалось,
что и у  него  ничего  не  получится,  но  вот  крышка  сдвинулась  и  легко
повернулась. Он взглянул  вниз,  в  темноту,  и  пожалел,  что  не  приказал
Катанджи прихват