ей быть верным тебе одному во имя всех  богов.  И
он поцеловал Уолли ногу.
   "Что же это такое, если не рабство?" - подумал Уолли. Бог был прав, когда
сказал, что воины любят страшные клятвы.
   - Нанджи, ты будешь моим вассалом и преданным слугой во имя всех богов, -
ответил Уолли.
   Нанджи издал громкий вздох облегчения и, приподнявшись, встал на  колени.
Обеими руками он поднял меч и выжидательно посмотрел на Уолли.
   - Теперь вы можете приказать мне принести вам вторую клятву, светлейший.
   Уолли чуть было не рассмеялся. Ему предстояло начать битву не на жизнь, а
на смерть, а этот ребенок задерживает его своими  иезуитскими  софизмами.  И
все же лучше, если не останется никаких двусмысленностей.
   - Вассал, - сказал он торжественно, - принеси мне вторую клятву.
   Не спуская с Уолли своих светлых глаз, юноша заговорил:
   - Я, Нанджи, воин второго ранга,  признаю  тебя,  Шонсу,  воина  седьмого
ранга, за моего господина и наставника, клянусь  быть  верным,  послушным  и
смиренным, клянусь выполнять твои приказы, заботиться о твоей чести, брать с
тебя пример, во имя Богини.
   Положив руку на меч, Уолли произнес официальные слова ответа:
   - Я, Шонсу, воин седьмого ранга, принимаю  тебя,  Нанджи,  воина  второго
ранга, как моего ученика и подопечного, я  буду  лелеять  и  защищать  тебя,
направлять по пути чести, открывать тайны нашего мастерства во  имя  Богини.
Хорошо, - добавил он весело и помог юноше подняться. Теперь у  него  есть  и
меч, и ученик. Если раздобыть еще и одежду, то он станет  настоящим  воином.
Вокруг не  было  никого,  кроме  двух  дюжих  рабов,  которые  наблюдали  за
происходящим  с  бесстрастными  и  непроницаемыми   лицами.   Рабы   -   это
собственность, и поэтому им лично не может угрожать опасность.
   - Спасибо, све...  мой  повелитель.  -  Нанджи  был  похож  на  человека,
который, встав с постели, обнаруживает, что вокруг полно змей Он сунул  свой
жалкий меч в ножны, поморгал  глазами  и  расправил  плечи,  силясь  принять
какое-то решение. Он только что поменял наставника, что  само  по  себе  уже
большое событие, к тому же он стал вассалом - а это огромное потрясение  для
воина любого ранга. Третья клятва - это большая редкость, ее приносят только
накануне битвы, и значит, от второго ранга она обычно не требуется.  Новички
обычно в этом не участвуют. Возможно, раньше эту клятву  вообще  никогда  не
приносили за пределами храма.
   Юноша не спускал с Уолли восторженных глаз. Скучное однообразие его  дней
было нарушено, и он подошел к самому краю, оказался на волосок от  смерти  -
по крайней мере ему так казалось, - а потом вдруг  начались  приключения.  А
этот опасный человек, что стоит сейчас напротив, если только  его  знаки  не
обман, стал его грозным защитником.
   - Мой повелитель, - повторил он еще раз, привыкая к новому слову.
   Уолли дал ему время прийти в себя.
   - Так! - обратился он к юноше. - Нанджи, скоро прольется кровь. Ты будешь
моим секундантом. Ни при каких обстоятельствах ты не должен  вынимать  меча.
Если на тебя нападут, ты сдашься. В  этом  случае  я  отказываюсь  от  права
мести. - Если все пойдет не так, незачем  им  умирать  обоим.  -  Ты  знаешь
обязанности секунданта?
   - Да, мой повелитель! - Нанджи просиял.
   Настоящая удача - воины второго ранга еще не изучают тех  сутр,  где  эти
обязанности изложены.
   - Ты не должен ничего предлагать и ни на что соглашаться.
   При этих словах глаза Нанджи округлились, но он опять сказал "да".
   Уолли удовлетворенно кивнул.
   - Так, а где сейчас правитель? - спросил он.
   - Я полагаю, в храме, мой повелитель. Он смотрел на суд.
   Ну конечно! Конечно, смотрел. Уолли окинул взглядом  огромный  двор,  над
которым висела дымка раскаленного воздуха, и большие ступени  храма.  Оттуда
пестрая толпа наблюдала за неожиданно развернувшимся представлением.  Где-то
там,  должно  быть,  Хардуджу  ломает  себе  голову,  пытаясь  понять,   что
происходит.
   Уолли задумался, составляя в уме вызов на поединок.
   - Скажи, ученик, кто сейчас может находиться рядом с ним?
   Нанджи наморщил свой курносый нос.
   - Я видел его сегодня утром, мой повелитель, с  ним  были  достопочтенный
Тарру и двое Пятых.
   - Сейчас ты пойдешь к  нему,  -  приказал  Уолли.  -  Ты  не  должен  его
приветствовать! Скажешь так: "Светлейший Шонсу послал меня к  тебе".  Правую
руку сожми в кулак, выстави вперед правую ногу,  а  левую  ладонь  прижми  к
груди. Ну-ка, попробуй!..
   Сосредоточенно  хмурясь,  Нанджи  выполнил  все,  как  было  сказано.  Не
поприветствовать старшего - это необходимое оскорбление, все остальное вызов
на поединок Пятого. Нанджи, наверное, догадывается обо всем, но говорить ему
нельзя ни о самом обращении, ни о том, к какому рангу оно относится.
   Уолли кивнул.
   - Хорошо. Запомни - ты не должен его приветствовать! Если он будет  один,
найди сначала какого-нибудь воина высокого ранга.  Не  отвечай  ни  на  один
вопрос. Пусть он просто скажет, что идет, и все.
   Нанджи торжественно кивнул; его  губы  тихо  двигались.  Потом  он  вдруг
улыбнулся широкой детской улыбкой - мальчик все понял.
   - Ну, иди! - Уолли посмотрел на него ободряюще.
   - Да, све... уже иду, мой повелитель! - Нанджи  бросился  вперед,  высоко
поднимая длинные ноги.
   Уолли смотрел ему вслед. Нельзя исключить такую  возможность,  и  все  же
будет очень жаль, если мальчик сейчас пройдет через храм,  выйдет  в  город,
поднимется на холм и скроется за горизонтом.
   Потом Уолли повернулся и взглянул  на  двух  рабов,  которые  укрылись  в
скудной тени акации. Увидев, что он направляется к ним, они чуть  отступили.
Уолли выбрал того, что повыше.
   - Раздевайся! - скомандовал он.  Тот  подскочил,  сорвал  с  себя  черную
набедренную повязку, скинул грязные сандалии.
   - Убирайтесь! - приказал Уолли, и оба  они  убежали.  Он  быстро  оделся,
чувствуя облегчение при мысли о том, что теперь на нем есть хоть  что-нибудь
кроме кровоподтеков. За это время горячее солнце уже  высушило  его  кожу  и
волосы.
   Уолли прошел по берегу  и  ступил  на  раскаленные  камни,  которыми  был
вымощен двор храма. Он уже и забыл, как этот двор огромен -  по  ширине  это
целый квартал, а в длину - как  минимум  два.  Здесь  в  возрастном  порядке
выстроились в ряд те, кто видел  его  у  заводи,  самые  молодые  стояли  на
ступенях храма. Нанджи все еще шел, он миновал уже  самых  старых  и  теперь
подходил к сорокалетним. На самом верху тоже стояли жрецы и  паломники,  они
повернулись  спиной  к   Богине,   наблюдая   за   представлением,   которое
разворачивалось у кромки воды. Широкие ступени напоминали трибуну  стадиона.
Что ж, сравнение подходящее, жаль только, что он не может продавать билеты.
   Потом он увидел Хардуджу, который вышел из-под арки  храма.  С  ним  было
четверо воинов. Нанджи уже поднимался по ступеням и направлялся к ним. Уолли
виновато вспомнил о своем первом впечатлении от храма. Тогда он подумал, что
все это - мания величия, что  ненасытные  жрецы  разживаются  на  обедневших
людях, но ведь тогда он был неверующим. Сегодня он говорил с богом, и теперь
храм казался ему великолепной данью, которую принесли своим богам  поколения
верных  прихожан.  Да,   здание   действительно   великолепно,   хотя   этот
архитектурный  стиль  ему  и  незнаком.  Коринфские   колонны   поддерживают
готические арки, а над ними - окна в стиле барокко, и, наконец,  устремляясь
к самому небу, поднимаются исламские золотые минареты. Несомненно, за многие
века, в течение которых этот храм воздвигался, планы строительства много раз
пересматривались и изменялись, но его, казалось бы,  несовместимые  элементы
срослись  в  одно  гармоничное  великолепное  сооружение,   каменные   стены
которого, поросшие мхом и иссеченные дождями, внушают благоговейный страх.
   Нанджи уже подошел к Хардуджу. Интересно,  хватит  ли  у  парня  смелости
сделать все как надо, подумал Уолли. Видимо, хватило. Вот  он  повернулся  и
быстро  побежал  вниз  по  ступенькам,  возвращаясь  к   своему   господину.
Пожалуйста, Нанджи, не сломай ногу! Так, а примет  ли  правитель  вызов  или
пошлет за подмогой? А может быть, удовлетворится тем, что есть? Все хорошо -
вот он спускается, и рядом с  ним  только  один  Четвертый.  Остальные  трое
замедлили шаг. Схватка близится.
   Нанджи уже спустился и теперь бежал  через  двор.  В  воздухе,  казалось,
колыхаются горячие волны. Какой-то слабый внутренний голос говорил Уолли "не
убий", и Уолли отвечал ему, что так приказал бог, но  голос  опять  возражал
ему, говоря, что радость тут совершенно не уместна. А Уолли и в  самом  деле
ясно чувствовал, что его сердце бьется сильнее и предстоящий бой он  ожидает
с нетерпением. Так значит, светлейший Хардуджу любит бить людей по пяткам?..
Я покажу этому ублюдку! Очень помогает,  когда  со  слов  бога  знаешь,  что
выиграешь сражение.
   Из храма все еще выходили люди и выстраивались на верхних ступенях. Уолли
в тревоге оглядел двор, ожидая появления охраны.
   Нанджи уже вернулся. Он весь сиял и едва ли мог сказать хоть слово.
   - Он идет, мой повелитель, - выдохнул юноша.
   - Отлично, вассал! - сказал Уолли. - В другой раз я найду тебе лошадь.
   Мальчик улыбнулся, все так же тяжело дыша.
   Хардуджу приближался неспешным шагом. Он, должно быть, совсем озадачен  -
как это пленнику удалось получить меч? Самый простой ответ  состоит  в  том,
что его вообще не отводили на Судилище. Измена среди охраны.  Самозванец  ли
этот человек, как показалось ему вначале, или  воин?  То,  что  сообщил  ему
Нанджи, могло исходить только от воина высокого  ранга,  значит,  от  Шонсу.
Если это не самозванец, то почему он так  странно  вел  себя  в  храме?  Да,
Хардуджу очень озадачен. Конечно, правитель мог догадаться, что случилось на
самом деле, мог заподозрить,  что  произошло  чудо.  Теперь  Уолли  понимал,
почему бог не до конца излечил его раны - Хардуджу видел его вчера, и  такое
чудесное исцеление ясно показало бы,  что  без  божественного  вмешательства
здесь не обошлось.
   Уолли не двигался с места; правитель подошел к  нему  достаточно  близко,
чтобы можно было разговаривать. На жаре его лицо просто  горело,  а  толстое
брюхо истекало потом. Пожалуй, сегодня он не в форме, да к тому же такой вес
не позволит ему двигаться быстро. Возможно, по его лицу  стекал  и  холодный
пот страха, и эта мысль очень понравилась Уолли.
   Нанджи встал  слева  от  Уолли,  Четвертый  -  с  другой  стороны.  Уолли
улыбнулся, подождал еще некоторое время, чтобы напряжение усилилось.  Теперь
все церемонии ему знакомы. Он младше,  и  значит,  он  должен  сделать  свое
приветствие первым. Уолли вынул  меч.  Он  произносил  цветистые  лицемерные
фразы, а его замечательный клинок сверкал на солнце. Окончив приветствие, он
вложил меч в ножны и стал ждать.
   Да, страх был. Глаза правителя бегали. Он оттягивал свой ответ, прекрасно
понимая,  что  именно  должно  последовать  за   всеми   этими   формальными
вступлениями.
   Не дожидаясь ответа,  Уолли  сделал  знак  вызова  -  не  просто  вызова,
обращенного к Седьмому, а публичного вызова.
   - Минуточку! - прервал его Хардуджу. - Вас приговорил суд.  Вы  не  могли
получить этот меч на Поляне Милосердия. Пока мне не  докажут,  что  приговор
был исполнен, я не признаю вашего вызова.
   Уолли повторил свой вызов еще раз. После третьего раза  ответа  можно  не
дожидаться.
   Хардуджу посмотрел по сторонам, затем взглянул на секунданта.
   - Приведи кого-нибудь из охраны! -  рявкнул  он.  -  Заключенный  сбежал.
Четвертый уставился на него, открыв рот.
   Правитель выбрал себе не того оруженосца,  подумал  Уолли;  правитель  не
продумал всех шагов заранее. Но тем не менее нельзя  допустить,  чтобы  этот
спор откладывался, иначе он, может быть, как-нибудь ускользнет.
   - Иди! - заорал Хардуджу на четвертого.
   - Стой! - рявкнул Уолли. - Светлейший Хардуджу, не будет  ли  вам  угодно
ответить на мое приветствие по всем правилам чести? Если нет, я  выношу  вам
свое осуждение и обнажаю меч.
   - Хорошо, - оборвал его Хардуджу. - Но потом вы объясните, откуда  у  вас
оружие.
   Вынув меч, правитель начал свое  приветствие  и  вдруг  сделал  внезапное
движение вперед. Уолли бы он обманул и, наверное, обманул  бы  девятерых  из
десяти, но Шонсу оказался этим десятым. Его острые глаза хорошо  видели  всю
фигуру Хардуджу. Когда тот сделал движение  плечом,  Уолли  быстро  отступил
назад и выхватил свой меч, изогнув великолепный клинок как лук, что дало ему
преимущество в несколько драгоценных долей секунды. Он парировал удар, но не
удержал равновесия, и его выпад не достиг цели. Но все же Хардуджу отступил.
   Прищурив  глаза,  он  какое-то  время  смотрел  на  Уолли;  нет,  это  не
самозванец. Хардуджу опять сделал выпад. Удар, ответный  удар,  -  несколько
секунд слышался звон металла.  Хардуджу  опять  поднял  клинок,  но  в  этой
позиции  преимущества  были  на  стороне  великана   Уолли.   Одной   ошибки
достаточно. Уолли ударил противника по руке.  Это  необычный  ход.  Если  бы
Хардуджу отразил удар, Уолли потерял бы защиту. Он не отразил. Меч  Хардуджу
со звоном упал на пол, и правитель зажал рану рукой.
   -  Сдавайся!  -  воскликнул  Четвертый,  хотя  ему   полагалось   сначала
подождать, что скажет Нанджи. А Нанджи, помня приказ, не говорил ни слова, и
поэтому сдача не принималась.
   В глазах жертвы Уолли прочел ужас, и его решимость пошатнулась. Потом  он
вспомнил маленького бога и все  открывшееся  ему  величие.  Движимый  скорее
страхом, чем ненавистью, Уолли выполнил все приказы  божества,  вогнал  свой
меч в грудь Хардуджу. Тело обмякло, и клинок вышел легко.
   Весь бой не занял и тридцати секунд.
   Вот так Уолли Смит стал убийцей.

Глава 6

   Звон мечей стих, и слышались только предсмертные  хрипы  Хардуджу,  потом
раздался стук подошв по камням, потом все  стихло.  Тишину  прервал  возглас
Нанджи. Он двинулся было вперед, но остановился, увидев, что  все  стоят  на
месте. Уолли, не решаясь отвести глаз от Четвертого, выразил ему  ритуальную
благодарность. Тот, судорожно сглотнув, переводил взгляд с мертвого тела  на
эту Немезиду, вынырнувшую из Реки. Несколько секунд в воздухе  висела  некая
неопределенность - как секундант правителя  отнесется  к  тому,  что  сейчас
произошло? Как к честному поединку? Или же он позовет охрану и тогда  умрет?
Основания для таких сомнений были: не все правила были соблюдены в точности,
но вины Уолли тут не было, и  воин  хорошо  это  понимал.  Он  обнажил  меч,
приветствуя старшего. Уолли ответил. Устанавливается мир, во всяком  случае,
на какое-то время.
   Теперь Нанджи смог пробраться вперед и подобрать  меч  убитого.  Он,  как
полагается,  опустился  на  одно  колено  и  протянул  его  Уолли,   нарушая
торжественный ритуал довольной ухмылкой. Когда тебя силой заставляет служить
какой-то  совершенно  голый  незнакомец  -  это  одно,  но  когда  ты  вдруг
оказываешься на стороне победителя в некоей важной схватке - это уже  совсем
другое.
   На меч Уолли едва взглянул. Это было нечто настолько вычурно  украшенное,
что эфес стал слишком тяжел, нарушая равновесие. Но тем не менее  теперь  он
принадлежит Уолли, и за него можно получить большую сумму денег. Кроме того,
он все равно лучше, чем меч Нанджи. Согласно традиции, тот,  кто  выигрывает
поединок, делает подарок своему секунданту.
   - Это тебе, - сказал Уолли. - А то, что у тебя на спине, верни на  кухню,
там ему место.
   - Черт побери! - воскликнул Нанджи пораженный. -  То  есть  спасибо,  мой
повелитель!
   Выражая свое презрение,  Уолли  традиционным  жестом  вытер  меч  о  юбку
убитого.
   - Мы еще не закончили, - сказал он. -  Кто  были  ближайшими  помощниками
светлейшего Хардуджу?
   - Только Тарру, мой повелитель, воин шестого ранга.
   - Значит; достопочтенный Тарру. Веди меня к нему.
   - Вот он идет, мой повелитель - Нанджи показал на тех троих, что остались
на ступенях. Один в зеленой юбке и двое - в красных. Шестой  и  двое  Пятых.
Они шли через двор. По ступеням храма спускались новые воины, люди подходили
и с другой стороны.
   - Тогда пойдем! - Уолли предоставил Четвертому заниматься  телом,  это  -
одна из обязанностей  секунданта.  Еще  не  все  кончено.  Тарру,  возможно,
захочет отомстить за Хардуджу. Исполняя обязанности правителя, он, вероятно,
сможет поднять на незнакомого захватчика всю охрану, хотя это и противоречит
воинским  заповедям.  Наступил  упадок  сил,  и  Уолли  чувствовал   сильное
утомление.
   Они остановились друг перед другом в полном молчании. Перед  Уолли  стоял
седой ветеран, иссеченный шрамами, но его  небольшое  тело  было  гибким,  а
взгляд - острым. На нем была чистая аккуратная зеленая юбка и, в отличие  от
Хардуджу, никаких  камней  и  украшений.  Глубокие  морщины  придавали  лицу
суровость. Хотя он и ниже рангом, справиться с ним не так-то  просто,  и  он
находится в гораздо лучшей форме, чем был его правитель.
   Тарру поднял меч для приветствия, Уолли ответил.
   Некоторое время они молча изучали друг друга, Тарру переводил свой острый
взгляд с  сапфира  на  эфесе  меча  на  пропитанные  кровью  сандалии.  Если
секундант Хардуджу принял вызов на поединок как на честный бой, то мстить он
не должен, но, как и предсказывал бог, соблазн, заключавшийся в  этом  мече,
слишком велик. Убей чудовище - получишь сокровище, игра стоит свеч.
   Жадность победила. Тарру сделал знак вызова.
   - Давай! - взревел Уолли, и мечи сверкнули. Нанджи и Пятый заняли позиции
секундантов. Тарру сделал выпад, Уолли парировал и вдруг занес свой меч  так
далеко, что чуть  не  убил  противника.  Опять  эта  вспышка  ярости?  Тарру
реагировал медленно. Он сделал еще  один  выпад,  который  Уолли  отвел  без
труда. Понимая, что никакая опасность ему не угрожает, Уолли  расслабился  и
теперь только отводил эти легко предсказуемые  удары,  направляя  каждый  по
своему желанию и не предпринимая никаких попыток к нападению.
   Тарру кружился вокруг Уолли, а тот медленно поворачивался за ним, секунды
летели. Уже собиралась толпа, и второй Пятый кричал, чтобы люди не подходили
близко.
   Ботинки стучали по камням, поднималась пыль.  Звенел  металл.  Удар,  еще
удар, выпад... Под раскаленным  небом  лицо  Тарру  разгорелось,  он  тяжело
дышал.
   Уолли начал понимать, что значит быть величайшим  воином  в  Мире  -  это
отличное занятие. Ему едва ли нужно переставлять  свои  израненные  ноги,  а
руку в таком положении он может держать хоть весь день. Тарру по праву носил
шестой ранг - так говорили Уолли глаза Шонсу, но для  Седьмых  нет  верхнего
предела, и Шонсу мог бы с тем же успехом иметь восьмой или  девятый.  Он  во
всем превзошел старика. Уолли не решался оглянуться, но он знал,  что  среди
собравшихся зрителей есть и воины. Интересно, что  чувствует  сейчас  Тарру?
Напряжение уже сказывалось, дышать ему становилось все  труднее.  Он  затеял
поединок, и теперь, не в силах достичь своей цели, старик  выглядел  смешно.
Что он чувствовал теперь, что  последовало  за  вспышкой  алчности  -  гнев?
Страх? Унижение?
   Наконец  Тарру  отступил  и  остановился,  тяжело  дыша,  широко  раскрыв
остекленевшие глаза. Он явно чувствовал себя побежденным. Уолли сделал  вид,
что пытается подавить зевок.  Где-то  в  толпе  раздались  слабые  смешки  и
послышался свист.
   - Бой окончен? - произнес секундант Тарру. Ему уже не  приходится  ни  на
что надеяться.
   Согласно правилам, Уолли не должен отвечать ему. К тому же он не  решался
отвести взгляд от своего  противника.  Пришлось  ограничиться  лишь  быстрым
кивком.
   Наступило молчание. Четкие  инструкции,  которые  получил  Нанджи,  могли
оказаться роковыми. Совершенно невозможно, чтобы вызов на смертный  поединок
закончился без крови. Сообразит ли парень?
   - Бой окончен! - От напряжения голос Нанджи срывался на писк.
   С облегче