е,  пушистые
полотенца,  привезенные  с   Серебряного   Побережья,   которое   славится
хлопковыми полями. Вода подавалась в золотой  кран  из  какой-то  закрытой
емкости, наполнявшейся, несомненно, во время зимних дождей. Здесь был даже
сток, по которому использованная  вода  отводилась  на  нижние  этажи  для
других нужд.
   Зажигать свет было бы  слишком  рискованно:  доверять  богам  вовсе  не
означает испытывать их терпение. Поэтому мы совершили туалет как могли,  в
темноте, наскоро осмотрев  друг  друга  в  свете  звезд  из  окна.  Ванна,
перепачканная  кровью,  два  расстегнутых  рабских  ошейника  в  кладовке,
пропавшие еда и вино... Хасмару  придется  оправдываться  утром.  Впрочем,
возможно, ближе к утру его  сменит  кто-нибудь  из  слуг.  А  если  хозяин
накажет нескольких слуг за проступок одного из них,  его  несправедливость
может вызвать у них недовольство.
   - Твое волшебство продолжает неплохо служить тебе, - вполголоса заметил
Ториан, натирая свои могучие руки ароматным маслом. - Как насчет одежды?
   - Подожди  здесь!  -  Я  выскользнул  на  галерею.  Стараясь  держаться
подальше от перил, я осмотрел двор и убедился, что он пуст.
   Крадучись у самой стены -  чтобы  пол  не  скрипел,  -  я  пробрался  к
следующей двери, прислушался и  приоткрыл  ее.  В  комнате  было  тихо.  Я
заглянул внутрь, потом вошел.
   Звездный свет лился сквозь большие окна, высвечивая высокие конторки  и
полки с пергаментными свитками. Судя по всему, эта комната служила хозяину
конторой - не совсем тем местом, где  обыкновенно  ищут  одежду.  Впрочем,
одна из стен была украшена образцами тканей  с  орнаментами  из  цветов  и
птиц. Конечно, расцветка показалась мне слишком светлой для тайных  ночных
похождений, но, может, так оно и лучше - меньше подозрений.  Я  сорвал  со
стены два куска ткани и  осмотрелся  в  поисках  какой-нибудь  замены  для
булавок. Обнаружив несколько лент с восковыми печатями, я прихватил и  их,
а потом вернулся в ванную.
   Ториан стоял на кувшине, пытаясь выглянуть в  высокое  окно,  однако  с
моим появлением легко спрыгнул, и мы принялись сооружать себе повязки.  По
этой части опыта у него оказалось не больше, чем у меня, - а  моя  повязка
то и дело сваливалась. Он здорово разозлился; я с трудом сдерживал смех. В
конце концов мы решили, что сойдет и так - в темноте и  на  расстоянии.  В
том, что касается длины повязки, мы остановились на  середине  икр  -  это
означало скромный, но все же уважаемый статус.
   - А на ноги?
   - Ничего. И шапок нет.
   Куда теперь? Я уже исключил окно как возможный путь  наружу.  Возможно,
мне и удалось бы в него протиснуться, но уж Ториану  -  никак.  Я  услышал
цокот копыт в переулке и голоса. Нет, должен быть путь и лучше.
   Я,  несомненно,  изрядно  позабавил  богов,  снова   приоткрыв   дверь.
Ударивший в щель яркий свет заставил меня отшатнуться назад. Я врезался  в
своего спутника с такой силой, что тот пошатнулся.
   Потом свет удалился... Я прижался глазом к щели. Две женщины спускались
по лестнице. Та, что шла первой, несла факел и была, несомненно, служанкой
- вот почему я не услышал никакого разговора, и они чуть было  не  застали
меня врасплох.
   Я  ощутил  знакомое  покалывание  -   недоброе   предчувствие.   Что-то
нечестивое творилось в этом небольшом дворце посреди ночи. Звонок  означал
гостей. Теперь еще и женщину поднимали зачем-то с постели.  Я  нюхом  чуял
интригу. Разыгрывался какой-то  спектакль  на  потеху  богам,  и  меня  не
случайно  привело  сюда  -  я  должен  был  стать   зрителем,   свидетелем
происходящего.
   - Теперь ступай спать, - послышался снизу чей-то зычный бас. -  Госпоже
не потребуются больше твои услуги. Хасмар, ступай жди у выхода.
   Хлопнула дверь. Рабы поклонились.
   Меня прижало к стене, чуть не  расплющив.  Я  повернул  голову.  Ториан
навалился на меня, заглядывая через мое плечо. Глаза его  горели  в  свете
факелов.
   - Ты видел эту, вторую? - благоговейно прошептал он.
   - Конечно. Как раз вовремя.
   - Что значит вовремя? Она прекрасна!
   Я подавил искушение спросить, так ли  она  прекрасна,  как  легендарная
тетя Сириус. Впрочем, я мог понять его потрясение.
   - Ну, в каждой хорошей истории должна быть прекрасная героиня. Вот  она
и появилась. Ну что, посмотрим?
   Великан кивнул и двинулся за мной следом.  Теперь  ничто  на  свете  не
удержало бы его. Он был околдован.
   Служанка ушла на женскую половину,  слуга  удалился  в  противоположную
сторону,  и  атриум  опустел.  Наверняка  в  этот  поздний  час  никто  не
подслушивал у замочной скважины, и все же...  Сосчитать,  какая  ступенька
седьмая, а  какая  -  двенадцатая,  при  движении  сверху  вниз  оказалось
значительно труднее, но нам удалось спуститься, не произведя лишнего шума,
и спрятаться под каким-то декоративным кустом.
   Здесь было довольно светло, и я смог наконец разглядеть своего спутника
получше. Умытый и причесанный, он мало напоминал свирепого  дикаря,  каким
казался в цепях. С его-то ростом и царственным взором он  в  мирное  время
вполне мог бы ходить даже облаченным в ковер. Впрочем, время  было  далеко
не мирное, так что вряд ли городская стража пропустила бы его просто  так.
Стриженая  прямая  борода  доходила  ему  до  груди,  но  лишь  наполовину
закрывала глубокую рану. Руки и плечи его были сплошь покрыты  синяками  и
царапинами, а уж его спина привлекла бы к себе внимание стражников не хуже
форканского знамени.
   Я, конечно, несколько терялся на его фоне,  но  знал,  что  выгляжу  не
менее подозрительно. Шершавая цепь в кровь стерла мне спину и плечи.
   Мы обменялись быстрыми улыбками, словно двое напроказивших детей. Мы  в
первый раз видели друг друга по-настоящему, и Ториан,  похоже,  поверил  в
то, что нас направляют боги, а может, снова предпочел считать, что все это
результат моего волшебства.
   А что дальше? Не  может  же  настоящий  меняла  историй  уйти,  оставив
маленькую тайну вроде этой  нераскрытой.  Однако  что  бы  ни  происходило
сейчас в доме, от нас его отделяла закрытая дверь.  Из-под  нее  выбивался
свет. А распахивать ее и объявлять, что я  послан  богами  подслушивать  -
пожалуйста, продолжайте, не обращайте внимания! - у меня  что-то  не  было
охоты.
   Я прокрался на цыпочках к соседней двери - там  вроде  бы  было  темно.
Ториан не отставал от меня  ни  на  шаг.  Он  был  возбужден,  и  еще  как
возбужден, но та, вторая, и впрямь отличалась поразительной красотой.
   Героини всегда красивы.
   Комната, в которой мы  оказались,  служила  столовой  -  в  ней  стояли
большой стол и много стульев. Оставив своего спутника  закрывать  за  нами
дверь,  я  пересек  столовую  и  подошел  к  аркаде,  через  которую   она
открывалась в еще один внутренний сад. Нет, право же, это был не  особняк,
а небольшой дворец! В свое время мне доводилось видеть и  царские  дворцы,
отделанные с меньшим вкусом, - дворец Влада Оскорбителя, например,  с  его
фризом из человеческих черепов.
   Из арок соседней комнаты  в  сад  струился  свет,  в  котором  блестели
листвой кусты и лилии в декоративном прудике.
   Голоса в ночи...
   - ...подождать до завтра? - Женский голос.
   Низкий  мужской  голос  прорычал  что-то  в  ответ.   Отец   Джаксиана,
разумеется.
   Я скользнул в сад, и Ториан последовал за  мной,  удивительно  бесшумно
для своего роста. Хоронясь за кустами, я осторожно обогнул  пруд  и  нашел
место, откуда мог видеть все происходящее внутри.
   Как совершенно справедливо заметил Ториан, женщина была прекрасна.
   Красота - дар Ашфер, она мало общего имеет с той, что ваяют  скульпторы
или пишут художники. Мужчина или женщина могут обладать идеальными чертами
и совершенным сложением и при этом быть начисто  лишены  красоты.  У  этой
женщины красоты было в избытке. Так же как первой мыслью  при  взгляде  на
Ториана  было  бы  "большой",  о  ней  нельзя  было  думать  иначе  как  о
"прекрасной". При взгляде на таких женщин у мужчин захватывает дух.
   Она была высока и стройна, девушка на  пороге  женственности,  бабочка,
расправляющая свои крылья, только-только выбравшись из кокона. На ней было
небесно-голубое  платье,  перехваченное  под  грудью  золотым   поясом   и
ниспадающее множеством складок до самых  золотых  сандалий.  Перехваченные
золотой лентой, сверкающие, как темная вода, ее волосы небрежно спадали на
плечи. Похоже, ее подняли прямо из постели, не дав времени причесаться. Ее
губы были кровавыми рубинами на слоновой кости.
   Ее бледность разожгла во мне огонь. Мне хотелось  броситься  к  ней  на
помощь и вызволить  ее  отсюда.  Мне  хотелось  сложить  о  ней  эпическое
повествование. Еще больше мне хотелось  увидеть  в  ее  глазах  призыв  и,
повинуясь ему, развязать ее пояс, сорвать шелка  и  овладеть  скрытым  под
ними безупречным телом. Сердце билось отчаянно. Над  ухом  у  меня  тяжело
дышал Ториан.
   Мужчина, разумеется, был тот же, которого  мы  видели  раньше,  -  отец
Джаксиана. Говоря, он размахивал руками, и на пальцах сверкали драгоценные
камни. Он идеально подходил на роль злодея - старый, блещущий  роскошью  и
отвратительный рядом с юной девушкой. Его нос напоминал клюв стервятника.
   - Я признаю, папа, что он молод  и  богат,  -  говорила  девушка.  -  Я
согласна - он весел и остроумен. Но его нравы пользуются дурной славой. От
него просто пахнет разложением. Его тело словно жабье  покрыто  сочащимися
язвами. Если бы ты...
   - Вздор! - взревел мужчина; я в первый раз ясно расслышал его  реплику.
- Где ты понаслушалась этих сплетен? Грязный бабий треп!
   - Если уж на то пошло, об этом мне рассказал Джаксиан. Он видел  его  в
бане - неделю  назад,  после  упражнений  с  мечами.  Половина  их  отряда
передумала, посмотрев на  него,  и  пошла  мыться  домой,  сказал  он.  Он
говорил, они скорее разделят бассейн со всеми форканскими  ордами,  чем  с
Дитианом Лием. - Ее голос был мелодичен, как пение ста соловьев. Она  вела
себя почтительно с отцом и все же держалась твердо;  для  своего  возраста
она  отличалась  завидным  хладнокровием.  Когда  она  встретилась  с  ним
взглядом, я заметил, что она унаследовала его нос, хотя, конечно, в  более
изящной форме, сообщавшей ей достоинство и высокомерие, нимало  не  умаляя
при этом ее красоты.
   Внезапное прикосновение к моему  плечу  заставило  меня  оглянуться.  Я
посмотрел  на  Ториана,  потом  туда,  куда  он  показывал.  Мы  были   не
единственными  свидетелями  этого  любопытного  разговора.   Укрывшись   в
темноте, у  стены  стояли  три  фигуры  в  хламидах.  Всецело  поглощенные
подслушиванием,  они,  похоже,  не  заметили  еще,  что  население  садика
несколько увеличилось.
   Теперь стало ясно, кто пришел, когда звонил звонок. И  если  не  хозяин
дома поставил их сюда шпионить, то кто?
   Нет, ночь обещала быть очень любопытной.
   - Я не  верю,  что  ты  хочешь,  чтобы  твоя  дочь  заразилась  дурными
болезнями! - сказала девушка. - Забудь про Лия, папа, прошу тебя!
   - Твое вздорное упрямство превосходит все  границы!  -  Мужчина  потряс
перед ее лицом кулаком, и в свете звезд сверкнули драгоценные каменья.
   Мы с Торианом переместились за кустами чуть дальше  и  в  конце  концов
залегли в листве на дальнем конце пруда. Вода доносила до нас все звуки, и
обзор отсюда был куда лучше, чем у тех, кто прибыл сюда раньше.  Возможно,
они просто считали перемещение ползком ниже своего достоинства.
   Следующей реплики отца я не расслышал. Он злобно шагал  взад-вперед  по
комнате. Моему искушенному взгляду его ярость  показалась  наигранной,  но
девушка, возможно, этого не замечала.
   - Нет, это ты меня удивляешь, папа, - возразила она. - Сначала ты хотел
кого-то из купеческого рода. Ты  сказал,  что  это  будет  торговый  союз.
Куэрты - это же клан военных?
   - Я пытаюсь угодить твоим вкусам.
   Она расправила плечи, с достоинством выдерживая гнев  отца,  -  она  не
отступила ни на шаг, голос ее оставался по-прежнему спокойным,  а  руки  -
неподвижными. Конечно, она была встревожена - а кто  бы  на  ее  месте  не
тревожился? - но, похоже, мужчина встретил сопротивление куда сильнее, чем
ожидал. Интересно, а где сейчас ее мать?
   - Да, конечно. Я знаю Сошьяка Куэрта. Он ведь  капитан  сейчас,  верно?
Его последняя жена скончалась от раны в затылок.  Та,  что  была  до  нее,
умерла от кровотечения: говорят, что он ударил ее, беременную. До нее была
еще одна, так ведь? Можно лишь посочувствовать бедняге, как ему не  везет.
Только справедливо ли давать ему возможность пережить  подобное  несчастье
еще раз? Мне не хотелось бы, чтобы он похоронил еще одну жену.
   Ториан прямо-таки трясся от ярости. Я его понимал: если у человека есть
хоть капля мужского  достоинства,  невинность  в  беде  уже  заставит  его
схватиться за меч, а красота только добавит жара. Я и сам чувствовал,  как
во мне закипает гнев, хотя обычно, будучи свидетелем каких-либо событий, я
стараюсь держать себя в руках. Все это, возможно, какой-то мелкий семейный
заговор;  он  может  не  иметь  никакого  отношения  ни  к  Балору,  ни  к
надвигающейся на Занадон опасности. Эта девушка может быть просто  листком
в потоке истории, но так или иначе мое присутствие здесь не случайно.
   К тому же ее лицо было мне подозрительно знакомо. Возможно, я видел  ее
во сне, а может, она просто воплощала мои представления  о  красоте  -  не
знаю, но беда, в которую она попала, не могла оставить  меня  равнодушным.
За всю мою жизнь мне довелось повидать горя гораздо больше, чем радости. Я
боялся, что богам уже надоело плакать от моих рассказов, Неужели  я  снова
должен стать свидетелем трагедии и нести слово о ней  смертным,  чтобы  не
родившиеся еще поколения смогли всласть поплакать над ней?
   - Нет, это невыносимо! - взорвался мужчина. - Я предложил тебе на выбор
самых блестящих и завидных женихов в городе, и ты  отвергла  их  всех  под
абсурдными и надуманными предлогами. Это подтверждает то, о чем  я  и  так
догадывался, но чему не хотел верить.
   Девушка прижала руку к губам.
   - Я не понимаю, папа, что ты хочешь этим сказать.
   - Ты спуталась с другим мужчиной!
   С минуту она молчала, стараясь овладеть собой.
   - Прости меня, папа,  но  как  это  возможно?  Откуда  взяться  другому
мужчине? Я никуда не выхожу одна, только с тобой или Джаксианом. Какой еще
мужчина?
   Отец молча шагнул к ней и посмотрел на нее в упор. Потом произнес  имя,
которого я не расслышал.
   В ответ она залилась краской.
   Ториан испустил сдавленный яростный стон, и мне пришлось толкнуть  его,
чтобы он молчал.
   Девушка мотнула головой в безмолвном отрицании, но лицо ее пылало.  Она
прижала руки к горлу. Ее сопротивление было сломлено, и она это знала.
   Отец подошел к ней еще ближе и заговорил громче:
   - Я ведь вижу, как ты смотришь на него, а он - на тебя.  Ты  околдовала
его и лишила рассудка.
   Она в отчаянии покачала головой:
   - Я... Я не знаю, о чем ты!
   - Бесстыжая шлюха! Ты нас всех погубишь! Меня.  Брата.  Твоих  теток  и
двоюродных сестер. Мы все пропадем из-за твоего злобного упрямства!
   Она отшатнулась от отца и прислонилась к спинке кресла. Он  схватил  ее
за хрупкое плечо и рывком повернул к себе.
   - И не вздумай отпираться! Единственный выход - это выдать тебя  замуж,
и немедленно, пока ты не покрыла позором  всю  семью!  Я  перечислил  тебе
четверых достойных мужчин, каждый из которых будет счастлив породниться  с
кланом Тарпитов. Еще не поздно  спасти  нашу  репутацию.  Выбирай,  или  я
сделаю выбор за тебя. За кого ты согласна идти: за Дитиана Лия, Фатмониана
Вая, Сошьяка Куэрта или Османа Поманьюка?
   Она зажмурилась. Мне показалось, что она вот-вот  лишится  чувств,  ибо
бледность вернулась  к  ней  так  же  быстро,  как  только  что  сменилась
румянцем.
   Отец внимательно посмотрел на нее, потом заговорил чуть мягче:
   - Шалиаль, доченька! Это единственный выход для  нас,  для  тебя.  И  в
первую для того несчастного глупца, который оказался не умнее тебя.
   Она покачала головой, не поднимая на него глаз:
   - Папа, ах, папа!
   - Даже не пытайся обращаться ко мне, пока не докажешь своего  дочернего
повиновения. Если ты не хочешь сделать то, о чем я тебя прошу, из уважения
к отцу или ради памяти твоей дорогой матери - да упокоит Морфит ее душу, -
сделай это хотя бы ради него и спаси его - сейчас, пока есть еще время.
   - Время? Конечно, у меня ведь есть еще время? Хотя бы до утра?
   - Нет. Все должно быть решено здесь и сейчас. Я глаз не  могу  сомкнуть
от горя. Так кто?
   Ее голос прозвучал так тихо, что я не разобрал слов, но мне показалось,
она ответила: "Они все чудовища!"
   - Вздор! Твоему упрямству нет предела! Значит, тогда - Куэрт. Уж  он-то
сумеет тебя укротить.
   - Папа! Предложи кого-нибудь еще!
   - Нет. Ты должна выйти замуж как  можно  быстрее.  Я  не  вижу  другого
выхода.
   На мой взгляд, все это  было  очевидной  западней,  но  она  ничего  не
замечала. Комедия была тщательно продумана - вплоть до выбора часа,  когда
жертва менее всего  в  состоянии  сопротивляться.  Шалиаль  с  трудом  уже
сдерживала слезы.
   - Есть еще один, - еле слышно пробормотала она, - еще один выход.
   Она не поднимала взгляда, а то увидела бы  промелькнувшее  на  лице  ее
отца выражение хитрого удовлетворения.
   - Какой?
   Она снова ответила шепотом.
   - Зачем? Чтобы раскаяться?
   - Чтобы стать жрицей.
   Ториан снова застонал.
   - Ты действительно это сделаешь? - грозно спросил отец.
   Она кивнула.
   - Скажи это! Если я поверю твоим словам, я, быть может, и соглашусь.
   - Я стану жрицей.
   Трое слушателей в хламидах  качнулись  вперед.  Ториан  сделал  попытку
вскочить, и я схватил его за плечо. С таким же успехом я мог бы попытаться
уложить дикого быка мухобойкой. Тем не менее он снова плюхнулся на живот -
не столько, боюсь, благодаря мне, сколько из-за того,  что  он  забыл  про
толстую ветку над своей головой. Должно быть, удар слегка оглушил Ториана.
На время он забыл свой рыцарский порыв и просто лежал, потирая затылок.
   Девушка вздрогнула от страха и отвращения, когда трое мужчин шагнули  в
комнату. Все они были жрецами - безбородые, тучные, с выбритыми  головами.
Двое - в желтых хламидах, старший - в алой.
   Вспышка алого в ночи придавала всей этой милой семейной  интриге  новую
окраску  -  тут  был  замешан  Балор.  Все  сходилось.  Девушка  в  мольбе
запрокинула голову, и эта поза лишь усилила мое ощущение, что я  видел  ее
раньше. Если я видел ее во сне, я не помнил из этого сна больше ничего.
   - Вы слышали, ваше святейшество? - спросил отец.
   - Мы слышали, - ответил Алая Хламида. - При встрече со старшим  жрецом,
детка, положено преклонять колена.
   - Это же была ловушка! - свирепо прорычал Ториан.
   - Разумеется. Молчи.
   Девушка  опустилась  на  колени.  Старший  жрец  был  приземист  и   до
невозможности толст. Он возложил ей на голову свою пухлую руку и заговорил
писклявым голосом евнуха:
   - Шалиаль Тарпит, ты по  собственной  воле  изъявила  желание  пойти  в
служение к святой Майане. Великая Матерь приветствует тебя и прощает  тебе
твои прегрешения.  Теперь  ступай  с  нами,  и  да  пребудет  с  тобой  ее
благословение. - Он усмехнулся.
   Ловко проделано, подумал я. Ее просто вынудили это сказать.  Интересно,
кто же он, ее так и не названный любовник?
   И еще интересно, что должен делать во всей этой истории я, если  уж  на
то пошло?
   Шалиаль не пыталась сопротивляться. Выходя из комнаты  в  сопровождении
двух желтых хламид, она держала голову  высоко,  не  глядя  на  отца.  Она
знала, что ее провели, и знала, кто это сделал. Знала она и  то,  за  что,
хотя мне это было неизвестно.
   Тарпит остался наедине со старшим жрецом. Они улыбнулись друг другу.
   Очень ловко проделано.
   Даже если Тарпит один из главных людей в городе - а похоже на то, - что
за уровень должен быть у этой интриги, чтобы вытащить  глав