осы  развевались  на  ветру,  а  блестящее  от  пота  лицо
исказилось от ненависти.
   Все вокруг меня бормотали молитвы, но я сомневался,  чтобы  малые  боги
осмелились вмешаться здесь, так близко от обители Хола.
   Бойцы почти вернулись на место, где начался  поединок.  Только  молодые
мускулы могли выдержать  такую  чудовищную  нагрузку  столько  времени,  и
старый боец не  мог  не  ошибиться.  То  ли  он  неправильно  оценил  удар
противника, то ли у него дрогнула рука... острие  меча  Верна  отбило  его
собственный меч и ударило его по кисти. Послышался  хруст  костей,  и  эхо
ужасного металлического звона стихло.
   Даже ветер,  казалось,  затаил  дыхание.  Сжав  окровавленный  обрубок,
Вандок поднял взгляд на своего палача. Плечи Верна содрогались от  попытки
сделать вдох, и, похоже, у него не было сил нанести последний удар.  Потом
он поднял свой меч.
   Вандок повернулся и, спотыкаясь о кости, скользя и  падая,  бросился  к
пещере. Верн смотрел ему вслед, не двигаясь с места. Тиран исчез в  черном
отверстии входа.
   Ветер вздохнул. Из пещеры донесся один последний вопль и  унесся  вдоль
по ущелью. Я решил, что это был предсмертный крик Вандока, усиленный эхом,
но, возможно, это все был только Хол.
   Верн  опустился  на  колени,  отчасти  в  молитве,  отчасти  просто  от
усталости. Мы - зрители - склонили головы. Его противник не показывался, и
никто из тех, кто слышал  этот  ужасный  вопль,  не  рассчитывал,  что  он
появится еще.
   Мы оставались на местах, склонив головы и дрожа от ветра,  до  тех  пор
пока Верн не встал, пошатываясь, и  не  убрал  трясущимися  руками  меч  в
ножны.
   - Отец Хол, мы оставляем тебя в мире! - вскричал он. -  Никогда  больше
не осквернятся твои склоны кровью. Но когда-нибудь мой сын явится к тебе и
потребует подтверждения твоих обещаний, и его сын в свою очередь. Мое семя
будет вечно править двумя странами.
   Тишина... Ветер чуть шелохнулся. И из пещеры донесся последний,  глухой
рык:
   - Да - будет - так!
   Торжествующий рев вырвался из глоток солдат и  заполнил  долину,  снова
разбудив эхо. Эти люди видели  трагедию  и  слышали  голос  бога.  Они  не
слышали, что Верн провозгласил себя их царем.
   Я повернулся к Дуссу и мы упали друг другу  в  объятия.  Он  смеялся  и
плакал одновременно. Я - тоже. Да и все остальные.
   Я думал о Белорозе, пожертвовавшей собой ради  этого.  Спустя  тридцать
лет ее месть свершилась.



16. ИНТЕРЛЮДИЯ

   Вот как следовало бы рассказать  эту  историю.  Вместо  этого  нотариус
бубнил бесконечные выдержки из свода законов, политических комментариев  и
религиозных трактатов. Любой  рассказ  может  выиграть  от  достоверности,
подтвержденной  личным  присутствием  рассказчика  на  месте  описываемого
события.  Для  достижения  этого  эффекта  недобросовестные  сказители  не
гнушаются приписывать это присутствие вымышленным свидетелям.  Разумеется,
это не относится к собравшемуся здесь обществу.
   Мои грезы оборвались.  Я  снова  сидел  в  полутемной,  холодной  зале,
освещенной  лишь  догорающим  огнем  в  камине.   Стропила   над   головой
пощелкивали и потрескивали,  приспосабливаясь  к  перепаду  температур.  А
Тиккенпфайффер еще не кончил своего рассказа.
   - И в соответствии с полномочиями, данными  ему  вышеозначенным  Холом,
Верноместь объединил под своей легитимной властью Семь Городов и  степи  в
единое Верлийское царство...
   Как легко все выглядело в изложении этого жалкого писаки! На  это  ушла
жизнь целого поколения, и это Дусс сделал все, а вовсе не Верн. Дусс был в
их семье политиком. В конце концов разве его брат не обещал восстановить в
Междуморье  демократию  и  только  потом  изобрел  легенду,  что  это  бог
провозгласил его царем. Как следствие  этого  восстание  еще  долгие  годы
теплилось в подполье. Дусс предложил компромисс, согласно которому  монарх
правит, опираясь на советы избранных представителей. Схема  была  довольно
громоздка, но не без достоинств. Люди получили кого-то, кого можно славить
в хорошие времена, и еще кого-то другого, кого можно свергнуть к  чертовой
матери в плохие.
   Я не остался в стране  смотреть  на  все  это.  Я  успел  посмотреть  -
издалека - на царскую свадебную процессию и услышал в день отплытия  весть
о помолвке Дусса. Много лет спустя я услышал на базаре в  далекой  стране,
что оба брака оказались удачными.
   - Следуя прецеденту, который создал Верноместь, -  бубнил  нотариус,  -
его сын Яснорассвет также посетил означенную  пещеру,  где  вышеупомянутый
Хол подтвердил его права как законного наследника.
   И ни слова о восстановленных из пепла городах, о  просвещении  отсталых
варваров, о пышной столице, в которую превратился  Утом,  что  Посередине?
Правда, многое из этого было осуществлено позднейшими правителями. На  все
это ушло больше века.
   - Смерть Верночести, не  оставившего  наследника,  создала  новый,  так
сказать, специфический прецедент...
   Я навострил уши.
   - Претенденты на престол предстали в конце концов перед  вышеупомянутым
Холом, и он сделал из них выбор, чем выказал, во-первых, свою готовность и
в  дальнейшем  лично  разрешать  конфликты  такого  рода,   а   во-вторых,
приверженность   к   сохранению   основополагающего    принципа    прямого
наследования. Дальнейший юридический казус имел  место  с  восшествием  на
престол Чистожемчужины, каковую даму бог объявил царствующей  императрицей
- "к удивлению многих и зависти ее родных", как справедливо заметил ученый
доктор Форштайн.
   Я снова потерял интерес к  рассказу.  Огонь  в  камине  почти  догорел,
заполнив комнату дымом.  Ставни  снова  начали  хлопать.  Я  обдумал  свою
дальнейшую стратегию. Кто-то в этом помещении знал то,  что  мне  очень  и
очень хотелось знать.
   Купец и  его  жена  казались  на  редкость  довольными.  Если  занудная
диссертация майстера Тиккенпфайффера так нравилась им, значит, он не даром
получает свои деньги.
   С другой стороны, та часть лица старухи, которую я мог  разглядеть  под
шапкой,  была  мрачнее   некуда.   Служанка   сидела   с   обычной   своей
нечеловеческой скованностью - что это такое с ней, право же? Лицо  старого
вояки было опасно непроницаемо; он откинулся на спинку скамьи, сложив руки
и вытянув длинные ноги.
   Итак, черта проведена, и  команды  выстроились  лицом  к  лицу.  Только
Гвилл-менестрель не принимал участия  в  игре.  Он  сидел,  низко  опустив
подбородок, закрыв опухшие глаза  и  время  от  времени  издавал  хрипящие
звуки.
   - Бургомистр? - резко спросила старая дама. - Могу я  поинтересоваться,
какой у вас интерес во всем этом?
   Купец утробно хохотнул.
   -  Религиозные  привычки  далеких  народов  могут  представлять   собой
значительный культурный интерес, не так ли, сударыня?  Во  всяком  случае,
всегда приятно, что не приходится им следовать. В данном случае...
   Я вежливо кашлянул. Неприязненные взгляды присутствующих обратились  ко
мне.
   - Если наш  ученый  друг  закончил  свой  доклад...  я  хотел  сказать,
рассказ... возможно, сейчас моя очередь отвечать на него?
   - Вздор! -  буркнула  старая  ведьма.  -  Время  болтовни  прошло.  Это
серьезное дело.
   Фриц с неприятным шуршащим  звуком  потер  руки  и  встал,  огромный  и
зловещий.
   - Неужели, сударыня? - удивился купец, сдвинув густые брови. - И что же
это за дело?
   -  Мне  показалось,  -  поспешно  вмешался  я,  -  что,  поскольку  мне
посчастливилось побывать в Верлии всего несколько  лет  назад,  я  мог  бы
просветить вас насчет нынешнего состояния дел.
   - Вздор! -  повторила  старуха,  игнорируя  меня  и  уставив  взгляд  в
сидевшего напротив купца.
   - Мы с Омаром прогуляемся к поленнице, - сообщил Фриц, протягивая  руку
к моему вороту. - Я скоро вернусь.
   - Свежероза! - крикнул я.
   Взгляды всех присутствующих вновь обратились ко мне. Даже Фриц  заметил
эффект, произведенный этими  словами.  Он  застыл,  занеся  свою  огромную
клешню над моей шеей.
   Первым заговорил старый вояка.
   - Когда именно, Меняла Историй, ты был в Верлии?
   - В последний раз, капитан? Должно быть, двадцать лет назад.
   Если люди уверены,  что  ты  лжешь,  на  тебя  всегда  как-то  особенно
смотрят. Я встречался с этим и раньше, два или  три  раза,  и  именно  так
смотрел  на  меня  своими  прищуренными  глазами  старый  воин.   Мне   не
понравилось то, как его пальцы играли на эфесе меча.
   - Я был тогда моложе. Не старше, как вы предположили раньше.  Возможно,
мой возраст не так заметен по моей внешности. Преимущества  добродетели  и
здорового образа жизни.
   Он скривил губу. Никого - за исключением, быть может,  юного  Гвилла  -
мои слова не убедили. Толстые пальцы Фрица придвинулись ближе.
   - Я видел князя Древнерода Баргарского. Он слегка косил левым глазом.
   Капитан Тигр вроде бы перестал кривиться.
   - Ты мог видеть и портрет, - неуверенно пробормотал он. - На какую ногу
он хромал?
   - Художники обычно более тактичны. Благородный князь не хромал, когда я
видел его.
   Солдат вздохнул и повернулся к старой даме.
   - Возможно, сударыня, на этот раз он не врет. Я ведь  не  упоминал  это
имя раньше, верно?
   Это не произвело на нее впечатления.
   - Насколько я помню, нет. Но нам необходимо обсудить вещи  посерьезнее.
- Она перевела взгляд на менестреля. - Майстер Гвилл?
   Голова Гвилла дернулась. Он попытался кашлянуть и чихнуть одновременно.
   - Сударыня? - пробормотал он.
   - С такой простудой тебе лучше лечь. Хозяин, налей  ему  кружку  твоего
пива с пряностями. И покрепче! И, фройляйн Фрида, я бы  не  отказалась  от
еще одной чашки твоего травяного чая. Капитан Тигр, вам не кажется, что мы
достаточно долго терпели этого конокрада? Возможно, самое время свершиться
правосудию.
   Напряжение в комнате достигло опасного  уровня.  По  крайней  мере  мне
казалось, что достигло. Фриц бросил на меня торжествующий взгляд,  проходя
мимо с медным кувшином. Все взгляды обратились к солдату.  У  него  одного
был меч.
   Он неуверенно нахмурился. У людей его типа  странные  представления  об
убийстве. Холодное оружие вполне допустимо, а  вот  морозить  человека  до
смерти - нет. С другой стороны, он явно находился в  какой-то  зависимости
от старой ведьмы.
   - Так какое дело  вы  имели  в  виду,  сударыня?  -  Бургомистр  Йоханн
наслаждался игрой. Он не замечал тревоги в глазах своей жены.
   - Загадку Свежерозы, конечно.
   Он откинулся на спинку кресла и сложил пухлые руки на пузе.
   - Я не вижу, каким образом это затрагивает вас, сударыня, но  мне  было
бы интересно послушать, что вы можете сказать.
   Она стиснула губы так, что они побелели.
   - Я не вижу, каким образом это затрагивает вас! С какой стати вам вдруг
потребовалось нанимать майстера Тиккенпфайффера, чтобы тот рылся в законах
такой далекой страны, как Верлия?
   Гвилл в полном замешательстве переводил взгляд с одного на другую. Фриц
с Фридой маячили на  заднем  плане.  Капитан,  прикусив  губу,  оценивающе
смотрел на меня. Старухина служанка продолжала сидеть  с  низко  опущенной
головой, вперив взгляд в сложенные на коленях руки, - ума не приложу,  как
ее шея выдерживала все это. Майстер Тиккенпфайффер ковырял в носу.
   Я многозначительно  посмотрел  на  актрису.  Я  достаточно  ясно  давал
понять, что не покину помещения, не сказав пары прощальных слов, о чем она
могла догадаться. Похоже, она меня поняла.
   - Милый, - неуверенно сказала она. - Может, нам все-таки послушать, что
майстер Омар скажет, прежде чем его... я хочу сказать, почему  бы  нам  не
выслушать то, что ему известно про Свежерозу?
   Купец нахмурился. Возможно, он впервые заподозрил что-то... Как знать?
   - Прошу прощения, майне геррен, - пробормотал Гвилл. - Но что  это  еще
за роза такая?
   На мгновение  воцарилось  молчание,  словно  никто  не  хотел  говорить
первым. Я открыл было рот, ибо меня всегда смущает  молчание,  но  капитан
опередил меня:
   - Верлийское царство находится в состоянии анархии.  Гражданская  война
готова  разразиться  с  минуты  на  минуту.  Династия,   которую   основал
Верноместь  двести  лет  назад,  оборвалась  в  прошлом  году  со  смертью
Быстроклинка. Он не оставил ни одного известного наследника.
   - О! - произнес менестрель, хотя озадаченное выражение его лица  никуда
не делось.
   - Были, разумеется, претенденты, - заметил купец.
   - Слишком много претендентов, - буркнула старуха, возвращая мяч.
   Он смолчал.
   Рука Гвилла сомкнулась на кружке, которую Фриц держал перед ним, но он,
похоже, не замечал этого.
   - Мне казалось, Хол обещал Ханнаилу, что его род будет править вечно?
   - Совершенно верно, - ответил солдат. - И делегации ходили к  священной
пещере, чтобы испросить совета у бога.
   Снова никто не изъявил желания продолжать.
   - Я бы тоже выпил немного, - сказал капитан Фрицу. -  Так  вот,  святой
Хол оказался очень неразговорчивым. Он не признал никого из  претендентов.
Когда же к нему явилась третья делегация, он наконец сказал  им,  что  они
должны найти ребенка Свежерозы.
   Гвилл сделал  глоток,  не  сводя  глаз  с  капитана  Тигра  в  ожидании
продолжения рассказа.
   -  У  царя  Быстроклинка,  -  сказал  нотариус,  -  был  сын,   царевич
Звездоискатель. Двадцать лет назад он сбежал с дамой по имени Свежероза. С
тех самых пор про них обоих никто ничего не слышал.
   - Бог упомянул их ребенка, - добавила старуха, - так что мы знаем,  что
сам Звездоискатель должен быть мертв. И Свежероза - тоже.
   - Ха! - Купец резко выпрямился. - Откуда вам это известно, сударыня?
   - Я знаю! А теперь вы мне скажите, почему все это так вас беспокоит?
   Фриц сшивался где-то в опасной близости за моей спиной. Фрида  принесла
старухе ее чай.
   Молчание.  Делайте  ставки,  господа.  Слева  от  меня   Тиккенпфайффер
Ужасный, бургомистр Йоханн, выступающий в весовой категории слона,  и  его
хорошо известная жена. Справа от меня капитан Тигр Баргарский,  безымянная
служанка, находящаяся здесь с совершенно  непонятной  целью,  и...  скажем
так, одна пожилая дама. Орешков? Сладостей? Покупайте сувениры!..
   - Возможно, я могу несколько пролить свет на этот вопрос,  -  предложил
я. - Все равно моя очередь отвечать на неописуемую лекцию  нашего  ученого
друга.
   - Только побыстрее. - Солдат отхлебнул из кружки.
   Со злобным рычанием Фриц ринулся к камину, дотянулся до каминной полки,
снял с нее маленькие песочные часы,  перевернул  их,  поставил  обратно  и
вернулся на свое место.
   - Что справедливо, то справедливо, - заметил я, вставая. Ноги  затекли.
Мне пришлось долго идти пешком, а потом я слишком долго сидел. Я подошел к
камину. - Ветер еще не утих, до  утра  далеко.  История,  которую  я  хочу
рассказать,  непосредственно  связана  с  интересующей  вас  проблемой.  Я
постараюсь быть по возможности краток, но вы должны позволить  мне  делать
это по справедливости. - Я положил  песочные  часы  набок  и  вернулся  на
место. Сердце мое торжествующе колотилось. Впрочем, мне не стоило говорить
об этом.
   - Надеюсь, на этот раз меня не будут  перебивать!  Рассказ,  который  я
поведаю вам, называется "Вознагражденное мастерство".



17. ОТВЕТ ОМАРА НА РАССКАЗ НОТАРИУСА

   Ветры странствий забросили меня с Туманных островов в Верлию. Я сошел с
корабля в Майто - городе, где я не бывал еще ни разу. За  несколько  часов
он прочно завоевал мое сердце - маленький,  но  шумный  портовый  город  с
белыми стенами и красными черепичными крышами. Мужчины ходили без  оружия,
женщины не прятали красоту  под  чадрами.  Дети  смеялись,  и  даже  нищие
улыбались. Здесь были музыка, и цветы, и отличное вино.
   Вскоре я нашел себе жилье в портовой таверне и  по  своему  обыкновению
начал зарабатывать себе на него с помощью языка. Я решил провести  в  этой
возрожденной, процветающей Верлии некоторое время. Я  решил  посетить  все
семь ее городов и столько деревень, сколько ноги позволят.
   Война и все  ужасы  ушли  в  прошлое.  Монархия  пользовалась  народной
любовью, в стране царил мир. Мужчины и женщины, по виду варвары,  свободно
ходили  по  улицам,  одетые  в  такие  же  наряды,  как  исконные   жители
Междуморья.
   При том, что я рад был видеть народ Верлии  процветающим,  я  испытывал
некоторое сожаление от того, что драматизм и отвага Зимней Войны оказались
забыты так быстро. На второй день пребывания в Майто я  нашел  в  заросшем
уголке тенистой площади статую Верна, наполовину увитую  плющом.  Впрочем,
сходство с оригиналом она имела весьма  отдаленное,  так  что  я  не  стал
мешать голубям делать с ней все, что им хотелось.
   На следующее утро ко мне явился посетитель. Таверна  в  этот  час  была
почти пуста. Я сидел один, расправляясь с поздним  завтраком  -  бисквиты,
сыр и зрелые фиги - и прислушиваясь к деловому шуму порта за окном: крикам
чаек, скрипу лебедок, голосам людей, звону конской упряжи. Впрочем, голова
моя была занята больше отрывочными историями,  услышанными  мною  накануне
вечером. И тут на стол передо  мной  легли  две  мощные,  волосатые  руки.
Обладатель их сидел напротив меня.
   - Скажи, ты - Гомер,  Меняла  Историй?  -  Голос  у  него  был  низкий,
суровый. По нему можно было понять, что, окажись я  не  тем,  чье  имя  он
назвал, виноват в этом был бы только я сам.
   Должен признаться, посмотрев на него, я зажмурился  пару  раз.  Он  был
огромен и мускулист, но изумрудно-алая тога, накинутая на его левое плечо,
была украшена веселеньким рисуночком из желтых котят.  На  правом  же  его
плече красовались фиалки и ирисы на еще более веселом голубом. Между  ними
имел место лес черных волос и столь же черная  бородища  лопатой.  Хоть  в
этих краях и питают склонность к ярким цветам, такое  сочетание  несколько
выбило меня из колеи.  Что  до  меня,  то,  поскольку  казаться  нездешним
является  существенной  частью  моей  профессии,  я  был  одет  в  кричаще
подозрительную для любого коренного  жителя  Майто  поношенную  матросскую
одежду.
   В ответ на его вопрос я кивнул. Мой нос подсказывал мне  "лошадь",  мои
глаза говорили "дорожная пыль", и еще, пожалуй,  "пот",  хотя  одежда  его
была свежей. Он успел переодеться, но не вымыться. Спешка? Почему?
   - Честнодоблесть Галмышский, - представился он. - У меня есть для  тебя
работа.
   Его манеры раздражали меня - он  вел  себя  так,  словно  исход  нашего
разговора предрешен заранее. Впрочем, при желании он  вполне  мог  бы  без
особого труда вынести меня под  мышкой,  визжащего  и  лягающегося  или  в
блаженно-бессознательном состоянии -  как  ему  больше  понравится.  Воин?
Похоже.  Возможно,  чей-то  гвардеец.  Он  явно  действовал  по   чьему-то
поручению.
   - Почту за честь узнать, чем могу служить тебе, Честнодоблесть.
   Он нетерпеливо оглянулся, словно ожидая, что в дверь войдет его лошадь,
готовая к отъезду.
   - Один знатный дворянин хотел бы услышать что-нибудь из твоих  историй.
Он хорошо заплатит тебе. - Он сложил  руки  на  столе,  как  бы  собираясь
вставать.
   Я отломил от краюхи кусок хлеба.
   - Продолжай, - сказал я, запихивая его в рот.
   Гость удивился, потом рассердился.
   - Дом, где ты будешь выступать, находится  в  трех  днях  быстрой  езды
отсюда. Ты умеешь держаться в седле?
   Я кивнул и продолжал жевать.
   Он явно начинал закипать от ярости.
   - Тогда за чем дело? Я же сказал, тебя хорошо вознаградят.
   Я молча протянул руку ладонью вверх.
   Свирепо вспыхнув, он полез под ирисы с фиалками и извлек оттуда кожаный
кошелек. Осторожно оглянувшись, он высыпал в другую руку пригоршню золотых
монет - так, чтобы я видел, - потом ссыпал их обратно и вернул кошелек  за
пазуху.
   - Мой господин богат и щедр. -  Он  скрестил  руки  на  груди,  как  бы
предлагая мне попробовать отнять у него деньги силой.
   Совершенно очевидно, это были все объяснения,  которые  он  намеревался
дать мне. Однако никто в Верлии не ждал меня, даже не  подозревал  о  моем
присутствии. Я