те свечей.
   - Все, что пожелает Ваша Божественность, - приказ для нас, - ответил он
с прямо-таки трогательным отсутствием искренности в голосе.
   - Что, городские ворота заперты?
   Ага! Он расплылся в хитрой улыбке.
   - Полагаю, что так, Боже.
   - Но, надеюсь, у вас найдется моток крепкого каната и парень  покрепче,
чтобы втянуть его  потом  обратно?  А  еще  повязка  попристойнее  и  пара
сандалий? Горсть мелочи и мешок  снеди  -  не  слишком  большая  плата  за
оказанные услуги. Видишь ли, мы намерены лично  осмотреть  поле  сражения,
чтобы сохранить это для истории.
   - Полагаю, это можно будет устроить. - Мерзко улыбаясь, он поднялся  на
ноги. - Вы нас покидаете?
   - Именно так. Я даже заключу с тобой сделку.
   Жрецы обожают сделки так же, как купцы - золото, а воины  -  кровь.  Он
довольно потер руки.
   - Да, Боже?
   - Ты пойдешь со мной вместе и поклянешься мне самой торжественной своей
клятвой в том, что  не  перережешь  веревку  раньше,  чем  я  благополучно
спущусь со стены, - а я, так уж и быть, расскажу, как мы это сделали.
   Нагьяк зажмурился и визгливо рассмеялся.



30. РАЗБОЙНАЯ ДОРОГА

   Я вышел к широкой реке у брода, и место это  показалось  мне  знакомым.
Вода стояла низкая, и из серебристых струй тут и там  проглядывали  отмели
золотистого песка. Несколько темных черточек в  потоке,  вполне  возможно,
были вынесенными на мель трупами, но вода снова стала серебряного цвета, а
не красного - если только она действительно окрашивалась в  красный  цвет.
Ниже  по  течению  виднелись  далекие  пестрые  паруса   рыбачьих   лодок,
колыхавшиеся в жарком полуденном мареве.
   Почернелое пожарище обозначало место, где стоял домик паромщика, но меж
обугленных бревен пробивалась зелень, а это означало, что переправы  здесь
нет уже много лет. Рядом  с  пожарищем  виднелись  остатки  сада  -  шесть
тополей и пламенеющее алым  цветом  тюльпановое  дерево.  Это  тюльпановое
дерево запомнилось мне особенно хорошо.
   В тени тополей расположились  на  отдых  десятка  два  или  около  того
молодых людей. Они разлеглись  на  зеленом  травяном  ковре,  перекусывая,
отгоняя назойливых мух  и  не  забывая  при  этом  приглядывать  за  парой
пасущихся рядом долговязых форканских лошадок.
   Это была разношерстная компания, но большинство носили  драные  кожаные
штаны полрейнского покроя. Некоторые были босиком, некоторые - в  сапогах.
У каждого под рукой лежал щит и меч, но все  остальное  их  оружие  скорее
всего было увязано во вьючные тюки. У них было либо мало снаряжения,  либо
мало провианта. Почти все были совсем еще молоды, некоторые - в  повязках,
некоторые - оправляющиеся от ран. Несмотря на свою  юность  и  неухоженный
вид, они производили впечатление  закаленных  воинов,  привыкших  смотреть
смерти в лицо.
   Когда я подошел к ним,  тот,  кто  был  ко  мне  ближе  всех,  собрался
вставать, и я замедлил шаг в ожидании оклика.
   - Пусть подойдет! - рявкнул знакомый голос.
   Я прошел меж ними к человеку, который был  мне  нужен.  Он  сидел  чуть
поодаль, привалясь спиной к тюльпановому дереву.  Он  был  немного  старше
большинства остальных. На голове его все еще белела повязка, да  и  шрамов
на теле прибавилось. Это был очень рослый, волосатый мужчина, и он смотрел
на меня, нахмурившись как демон царицы Гупль.
   Я сел и сделал большой глоток из бутыли с водой.  Когда  я  покончил  с
этим, он все еще смотрел  на  меня,  лениво  почесывая  необычно  короткую
бороду.
   - Чего тебе надо?
   - Всего лишь поговорить со старым другом.
   - Ну говори. Что еще? - Он рычал, как лев на охоте. - Только для дружбы
нужно по меньшей мере два человека. - Он оглянулся проверить,  не  слушает
ли нас кто из его спутников.
   - У меня к тебе послание. Точнее, два послания.
   - Тогда передавай их и катись.
   - Первое - от Штаха. Он сказал, что ты неплохо начал.
   Гневный румянец загорелся на его щеках.  Он  ничего  не  сказал,  но  я
слышал уже про его подвиги и понимал, что они  заслуживают  похвалы  выше,
чем  эта.  Наличие  такого  количества  верных  подчиненных  уже  наглядно
свидетельствовало о той репутации, которую Ториан Безымянный заработал  за
один кровавый день.
   - А второе?
   - Это будет длиннее. Мы можем продолжать разговор в пути.
   - Чтобы ты свел  меня  с  ума  своим  бесконечным  трепом  и  дурацкими
байками? - грозно буркнул он. - Мечтай о чем угодно, Омар,  только  не  об
этом.
   - Тогда я не передам тебе послания, - безмятежно ухмыльнулся я.
   - Так ты больше не бог?
   - Храни меня боги! Нет, мне не понравилось быть богом.
   Он задумчиво сдвинул свои густые брови.
   - Сдается мне, это многое объясняет. Ответь  мне  правду,  если  хочешь
быть моим другом, - где и когда ты рожден?
   - Не помню. Я был тогда слишком мал.
   Черные глаза угрожающе вспыхнули.
   - Если ты смертей, я могу убить  тебя.  Собственно,  если  подумать,  я
вижу, что просто должен убить тебя, ибо ты был свидетелем моего позора,  а
я не могу позволить, чтобы весь мир болтал об этом.
   - Я думал, ты лучше знаешь меня, - сказал я,  не  скрывая  обиды.  -  Я
никогда не предаю друзей. Я никогда и никому не рассказываю  о  позоре  до
тех пор, пока это не добавит им только славы.
   - До каких пор? Какой еще славы?
   - Второе послание как раз об этом.
   Он смерил меня подозрительным взглядом.
   - От кого это второе послание?
   - От богов, конечно.
   - Храни меня, Штах! - Он вскочил на ноги и вышел из тени на  солнцепек.
Остальные удивленно посмотрели на него, но не прошло и нескольких  секунд,
как они побросали недоеденные остатки в походные сумы, подняли свое оружие
и встали, готовые к выходу. Двое держали под уздцы лошадей.
   Я тоже встал и, щурясь на яркое солнце, подошел к Ториану.
   - Что нового слышно о Балоре? - спросил я.
   - Он задержался после тебя еще на один день. В основном улаживал  споры
из-за награбленного добра. Потом и он  вернулся  к  себе,  на  Ту  Сторону
Радуги.
   - А Шалиаль? Я хотел сказать, Саньяла?
   Ториан нахмурился.
   - Она исчезла. Говорят, бог забрал ее с собой.
   Я счастливо вздохнул. Горожане, конечно, будут оплакивать потерю  своей
прекрасной верховной жрицы, но им и в голову не придет  пытаться  отыскать
ее. Ургалон - славный город. Никто не знает там Шалиаль Тарпит как  сестру
Джаксиана, и они не настолько похожи друг на друга, чтобы незнакомые  люди
заподозрили  что-нибудь  неестественное.   Нет,   право   же,   наконец-то
счастливый конец истории! Майана возвращает свои долги, даже если Кразат -
не всегда.
   Ториан ухмыльнулся, показав щербатый  рот,  потом  снова  нахмурился  и
беспокойно покосился на меня.
   - А ты? Куда лежит твой путь. Омар?
   - Я иду в Полрейн. Я никогда еще не был там -  по  крайней  мере  я  не
помню такого. Возможно, был раз, но слишком давно.
   - Почему в Полрейн? - буркнул он.
   - Потому, что царство рухнуло. Потому, что должен появиться новый  царь
и построить новое царство. Это работа для героя, но найти  героев  не  так
просто. Я могу предсказать долгую и кровавую борьбу - там мне будет на что
посмотреть.
   - Я знал, что дорога будет тяжела, но не  ожидал,  что  так  тяжела,  -
простонал он сдаваясь.
   - Мне был послан сон - в ту первую ночь в "Бронзовом кубке". Тогда я не
понял его. Зато тебе это было бы интересно!
   - Длинный сон?
   - Нет. Очень короткий.
   Впрочем, пока исполнится это пророчество, пройдет еще немало времени  -
его борода была во сне седой.
   Он неохотно усмехнулся:
   - Мы тоже собираемся в Полрейн.
   - Надо же, какое приятное совпадение!
   - Ну, не прямо туда. Мы собирались еще пограбить немного тут и там.
   - Замечательная разминка, - довольно пробормотал я.
   - Как ты нашел меня?
   - Я тоже получил послание - тюльпановое дерево...
   - Если ты не будешь непрерывно  мешаться  под  ногами,  я,  пожалуй,  и
потерплю тебя день или два.
   - Значит, решено! И по пути, друг мой Ториан, после того как я расскажу
тебе то, что мне было  предсказано,  не  расскажешь  ли  ты  мне  в  ответ
кое-что?
   Его лицо снова сделалось угрожающим.
   - Что?
   - Мне не терпится узнать  о  подвигах  Трумина  Доблестного,  Сумминама
Телобла и Шандиля Розоцвета.
   С минуту мне казалось, что вот-вот он убьет меня одним  ударом.  Однако
постепенно кулак его разжался.
   - Ты этого в самом деле хочешь, да?
   - Еще как! - Я оглянулся на шагающий за нами отряд. - Я никогда  раньше
не слышал о таком обычае. И все твои спутники тоже имеют своих образцов?
   Ториан глубоко вздохнул, потом усмехнулся:
   - Конечно, имеют, и каждый из них будет  счастлив  рассказать  про  них
тебе, похваставшись при этом,  как  он  их  превзошел.  И  ведь  некоторые
действительно превзошли! Ладно, поговорим потом. У нас впереди еще  долгая
дорога.



    Дэйв Дункан.
    Приют охотника

   -----------------------------------------------------------------------
   Dave Duncan. The Hunter's Haunt (1995) ("Omar, the Trader of Tales" #2).
   Пер. - Н.Кудряшов. М., "АСТ", 1998 (серия "Век дракона").
   OCR & spellcheck by HarryFan, 29 March 2002
   -----------------------------------------------------------------------

   Моей дочери Джуди - которой ни разу
   не посвящали книги так, чтобы не посвятить
   их при этом еще кому-нибудь (ведь откуда нам
   было знать, сколько книг еще получится!) -
   с запозданием, но с любовью посвящается



ВНИМАНИЕ!

   Это  второй  фрагмент  воспоминаний  Омара   -   Менялы
   Историй,  предлагаемый  в   переводе   вниманию   публики.
   Отдельные   моменты   могут   противоречить    заявлениям,
   сделанным Омаром в первой книге. Пусть  это  не  беспокоит
   тех, кому не довелось читать ту - первую - книгу  Тех  же,
   кто с ней знаком, это удивит вряд ли.



1. ВОЗВРАЩЕНИЕ СТРАННИКА

   Досадный инцидент, не более того...  Прошлым  летом,  когда  я  впервые
посетил этот постоялый двор... А, ерунда, ничего  серьезного,  господа,  -
так, мелкое недоразумение. И право же, из-за совершенно ничтожной суммы.
   Должен признать, факты, вроде бы,  говорили  против  меня.  Мой  обычай
выбирать самый  короткий  путь  нередко  трактовали  превратно.  Когда  на
рассвете я отправился в дорогу - собственно, рассвет еще не  наступил,  но
по натуре  я  ранняя  птица,  -  я  не  счел  необходимым  изменять  своим
привычкам. Я спешил, путь мой лежал в Гильдербург, до которого  оставались
еще многие лиги утомительной ходьбы. И кроме  того,  я  боялся,  что  могу
потревожить драгоценный сон постояльцев, если буду спускаться по скрипучей
лестнице. Только пройдя уже  половину  огорода,  я  сообразил,  что  забыл
уплатить по счету. Дверь в дом заперта, ну я и решил  оставить  деньги  на
доске в конюшне.
   Единственно за этим я и зашел на конюшню. Что еще  мог  я  там  делать?
Ведь моего коня там не стояло - собственно, у меня и коня-то не было.
   Все-то и случилось  потому  только,  что  Фриц,  трактирщик,  по  своей
невиданной жадности сдал постояльцам собственную комнату, а сам  устроился
спать на сеновале, откуда открывался чудный вид на мое окно.
   Дверь на конюшню даже не скрипнула. Я нагнулся  за  своей  котомкой,  а
когда выпрямился, прямо передо мной было нечто, поначалу принятое мною  за
стог сена.
   Я не раз удостаивался лестных  отзывов  за  свое  умение  обращаться  с
животными, и, насколько мне известно, скот размещают внизу, а фураж  -  на
сеновале.  Даже  самая  сообразительная  скотина  редко  умеет  лазать  по
лестнице. Именно поэтому я слегка удивился, что майн герр Фриц отступил от
общепринятого обычая. И только приглядевшись, понял я, что передо  мной  в
предрассветных сумерках не  кто  иной,  как  майн  герр  Фриц  собственной
персоной. Рубахи на нем не было, что, возможно,  и  сбило  меня  с  толку.
Запрокинув голову, я увидел над собой и его лицо.
   Было что-то нездоровое во взгляде его голубых глаз и в том, как сжались
его чудовищные челюсти.
   Инстинкт  подсказал  мне,  что  назревает  конфликт.   И   я   поспешил
объясниться, стараясь говорить коротко и внятно.
   Но сразу же возникла другая проблема - с оплатой.  Я  не  отрицаю,  что
цена была написана большими буквами на стене  у  пивной  стойки  -  весьма
подробный и доходчивый прейскурант. Никто не вправе оспаривать и тот факт,
что цены соответствуют уровню  предлагаемых  услуг.  Как-никак,  а  "Приют
охотника" - постоялый двор высшего разряда. Здесь вам предоставят все, что
необходимо  даже  такому  опытному  и,  можно   сказать,   требовательному
путешественнику, как я. В определенном смысле это один из лучших постоялых
дворов,  удостоенных   моего   посещения,   и   я   искренне   намеревался
рекомендовать его всем своим многочисленным знакомым, которых я то и  дело
встречаю, странствуя по белу свету,  -  о  чем  я,  разумеется,  и  сказал
трактирщику. Единственная неприятность - будучи в  горах  Гримм  человеком
новым, я ошибочно предположил, что цены проставлены в нургийских динарах.
   К моему искреннему удивлению,  Фриц  сообщил  мне,  что  в  самом  низу
прейскуранта значились гильдербургские  талеры.  На  это  я  ответил,  что
всякий раз, когда я накануне вечером смотрел в ту сторону,  Фриц  как  раз
наливал пиво из того самого бочонка, что  стоит  под  надписью.  При  этом
столь важный постскриптум заслонялся его широкими  плечами.  Воистину  это
было  существенное  обстоятельство  -  большинство  людей  не  смогли   бы
перегородить мне поле зрения, но Фрица никак нельзя было отнести  к  этому
большинству - если только посчитать его за трех разом.
   Разумеется, у меня хватило бы денег рассчитаться, когда  бы  эта  цифра
исчислялась нургийскими динарами.
   В этом и была загвоздка, майне геррен. Увы, этот чурбан не поверил мне.
   Впрочем,  не  следует  судить  его  слишком  строго.  При  всех   своих
исполинских размерах Фриц был слишком молод для ремесла трактирщика.  Даже
человек постарше и  поопытней  и  то  мог  бы  неправильно  оценить  столь
двусмысленную  ситуацию.  Возможно,  он  мог  бы   выражаться   поизящнее.
Возможно, он мог бы проявить чуть больше такта,  разворошив  мою  котомку,
обозвав мои запасные одежды жалкими  обносками  и  кинув  их  в  грязь  на
скотном дворе. Наивно ждать учтивости от молодежи. И все же  он  удержался
от чрезмерного применения силы, что, согласитесь, всегда сильное искушение
для человека с его природными данными.
   Точнее сказать, почти удержался. Он вывел меня за ухо за дальние амбары
и там вручил мне ужасающих размеров топор. Далее он показал мне десять или
одиннадцать срубленных деревьев, велел  нарубить  дров  и  отметил,  какой
длины должны быть поленья, чтобы вошли в печь. Потом он  свистом  подозвал
некое животное, которое я мельком уже видел накануне и принял за взрослого
медведя. Животное оказалось псом.
   Псом, по кличке Крошка, но даже по меркам Фрица это определение явно не
соответствовало его размерам. Крошка, как заверил меня Фриц, не  даст  мне
сбежать без ведома хозяина. К этому он добавил,  что  Крошка  великолепный
сторожевой пес и у него только  один  недостаток  -  страсть  к  убийству,
проявляющаяся, впрочем, только в тех случаях, когда он учует свежую кровь.
   Пока я переваривал эти зловещие  намеки,  мой  бывший  хозяин  поспешил
обратно в дом готовить завтрак постояльцам. Крошка вывалил  язык,  похожий
на черный половик, повешенный на частокол белых зубов, и улегся обдумывать
план моего растерзания.
   Уже взошло солнце, и день обещал быть жарким. Я со рвением принялся  за
работу  и  не  сбавлял  темпа  до  тех  пор,  пока   Фриц   не   удалился,
переключившись на другие неотложные дела.
   Кажется, я уже упоминал, что имею некоторый опыт общения  с  животными?
Сделав небольшой перерыв, чтобы отдышаться, я подошел  к  углу  поленницы.
Крошка ощетинился и рыкнул - этот звук вызвал в моей памяти землетрясение,
разрушившее стены Атламбарона. Эта тварь недвусмысленно намекала, что  еще
шаг - и мне крышка.  По  счастью,  я  уже  подошел  к  нужному  мне  месту
достаточно близко.
   Подробный рассказ о  моих  дальнейших  действиях  может  смутить  особо
чувствительных слушателей, поэтому я опущу подробности. В общем, я  сделал
так, что указанный угол упомянутой  уже  поленницы  приобрел  определенный
интерес для собаки. Когда я кончил с этим, Крошка встал и подошел  изучить
плоды моего труда, всем своим видом показывая, что - пусть он и не слишком
хорошо разбирается в дровах - в этом-то он знает толк. Короче  говоря,  он
подошел ко мне совсем близко. Когда он  отвернулся  от  меня,  чтобы  тоже
оставить свою визитную карточку, я оглушил его обухом топора.
   Я лишился завтрака и своей котомки, но в следующей  же  деревне  продал
топор за шесть гильдербургских талеров - и таким образом  даже  остался  в
выигрыше.


   Все это, как я уже сказал, имело место прошлым летом. Теперь же  стояла
зима.
   Я пришел в Фолькслянд в надежде узнать конец одной давней истории, чего
мне не  удалось.  Опытный  собиратель  историй  умеет  достойно  встречать
разочарования. Где-нибудь когда-нибудь я найду недостающий  фрагмент  -  в
базарных сплетнях или в случайной фразе попутчика, в  пьяном  рассказе  за
столом  в  кабаке  или  в  древней  легенде,  услышанной  в   каком-нибудь
монастыре, затерянном в глуши... Теперь же меня влекли  теплые  края,  ибо
мой образ жизни несовместим с зимней стужей.
   Я мог выбрать один из трех путей на юг. Я мог сесть  на  корабль,  хотя
плавание  в  это  время  года  небезопасно.  Я  мог  дождаться   каравана,
следующего по Янтарному Пути, и дойти с ним до самых  соляных  озер,  хотя
дикие сыны степей опять  устраивают  набеги.  Пожалуй,  самое  разумное  -
отправиться через горы Гримм - путь неблизкий, но чрезвычайно живописный.
   Нельзя сказать, чтобы пребывание  в  северных  болотах  ничем  меня  не
порадовало.  Мой  запас  историй  значительно  обогатился.  Я  выехал   из
Лютцфройля солнечным морозным утром верхом на гнедой кобылке,  в  компании
развеселых купцов, направлявшихся в  туманные  долины  Винлянда.  Разговор
наш, яркий и искристый как иней на траве, не стихал  все  время,  пока  мы
пробирались меж холмов. Я приобщил к своему собранию несколько тривиальных
историй, по своему обыкновению отплатив за них другими.
   Мы остановились в живописной лощине, чтобы подкрепиться и дать  лошадям
передохнуть.  Вершины  вокруг  сияли  на  солнце  во  всем  своем   зимнем
великолепии, хотя пейзаж - на мой взгляд, конечно - был слишком уж красив.
   Впрочем, после полудня  небо  понемногу  приобрело  зловещий  свинцовый
оттенок, колючий холодный ветер все норовил забраться под теплые плащи,  и
мы въехали в темное лесное царство. Жилье здесь встречалось редко, да и то
- одинокие избы лесорубов или углежегов.  Мы  посовещались,  не  лучше  ли
переждать непогоду в какой-нибудь хижине, но решили  все-таки,  что  стоит
поспешить - может, удастся одолеть перевал прежде, чем погода окончательно
испортится... или исправится, ведь погода в горах переменчива.
   Увы, беда пришла с другой стороны. Мы нарвались  на  шайку  грабителей,
преизобилующих в этих глухих местах. Они были оборваны, косматы и  свирепы
-  отчаянные,  бессовестные  головорезы,  -  с  такими  моим   миролюбивым
спутникам не под силу справиться, даже будь их в пять раз меньше.
   У меня имеются определенные навыки владения мечом, но как раз меча-то у
меня в этот день с собой и не было. Я всегда предпочитал военную  хитрость
безоглядному натиску, а уж  в  нашем  случае  было  куда  предпочтительнее
затаиться в засаде, чем рваться в бой  с  заведомо  превосходящими  силами
противника. Когда моя кобыла испуганно попятилась, я вытянул руки вверх  и
ухватился за мощный дубовый сук, по счастью,  нависавший  над  дорогой.  Я
подтянулся, уселся поудобнее, вытащил свой кинжал и приготовился  прыгнуть
на первого разбойника, который окажется в пределах досягаемости.
   Я не надеялся ост