буркнул Ториан. - Мы загородили проход, по которому
попали сюда. Жрецы наверняка уже обнаружили это, так  что  его  больше  не
открыть. Я или Балор рядом с тобой, госпожа, или все равно что мертвец.
   Я задумчиво посмотрел на потоки воды,  стекающие  перед  дверью.  Гроза
бушевала, не ослабевая, и огонь факелов бешено метался в нишах.  Некоторые
уже погасли. Никто из стоящих на площади не заметит в  такой  ливень  двух
мужчин, выскользнувших из Обители Богини. Буря вряд ли продлится долго, но
у нас еще есть время выйти через эту дверь. С  божьей  помощью  мы  сможем
спуститься на предыдущий уровень, залезть через проем  в  крыше  в  тайную
комнатку за молельней и спуститься в подвал  по  длинной  лестнице.  Когда
Нагьяк выйдет из спальни по своим дневным делам, мы сможем бежать.  Только
надо спешить, пока гроза не стихла.
   Шалиаль побледнела.
   - Ты отказываешься уйти?
   - Я не могу уйти! - рявкнул Ториан.  -  Более  того,  фальшивый  Балор,
которого ты ждешь, не может прийти по той же самой причине. Когда наступит
утро, рядом с тобой буду я - или никого. И в этом случае  жрецам  придется
завершить ритуал, и ты последуешь за Скикалм и Белджис.
   Он говорил правду! Наша ошибка обрекла ее на участь еще более  горькую,
чем мы опасались.
   Она вспыхнула от негодования.
   - Ах ты несносный, безмозглый бык! Я жду здесь  бога,  а  вместо  этого
получаю  двух  шутов  гороховых  откуда-то  из  глубинки.  Забирай  своего
костлявого безбородого дружка, уползай в свою  берлогу  и  оставь  меня  в
покое!
   БАБАХ!
   - Но, госпожа! Сначала ты отвергаешь мое...
   Шалиаль рассвирепела окончательно.
   - Я жрица! То, что ты предлагаешь, - святотатство!
   - Но ты не можешь отказать мне в возможности отомстить  за  мою  семью,
госпожа! Признай меня как Балора, и клянусь...
   - Ты слишком во многом клянешься! Мужчина, который должен стоять  рядом
со мной, избран городскими предводителями. Если бы им был нужен беглый раб
вроде тебя, они без труда нашли бы тысячу таких, стоит выйти за  городские
ворота. Ты предлагаешь  мне  отдать  Занадон  в  руки  бродячего  искателя
приключений по его собственной просьбе? Уйди, говорю  тебе!  И  не  забудь
закрыть за собой дверь!
   Знатные,  сильные  молодые  люди,  пятнадцатые  по   счету   в   списке
претендентов на  трон,  редко  обладают  опытом  принимать  отказ.  Ториан
совершенно потерялся, бессильно метаясь от гнева к смятению  и  обратно  -
словно собака меж двух кошек.
   - Тогда тебя предадут смерти, женщина!
   - Что ж, пусть так! - Шалиаль на редкость быстро приобретала  капризные
манеры верховной жрицы.
   - Гм? - осторожно прокашлялся я. Она с опаской покосилась на меня, а за
ней и Ториан.
   - Складывается впечатление, - сказал я, - что бог не придет, а  человек
прийти не сможет. Разве не может случиться такое, что сможет прийти кто-то
еще, кто-то, стоящий между человеком и богом?
   Ториан испустил рык разъяренного льва.
   - Если это начало очередной твоей проклятой байки...
   - Разумеется, начало.
   - Она короткая? - поинтересовалась Шалиаль.
   - Очень короткая, госпожа.
   - Тогда можешь рассказать. А потом уходите оба.  -  Как  бы  сожалея  о
короткой вспышке, она приготовилась слушать, игнорируя кипящего от  ярости
человека у ее ног.
   - Давным-давно, - начал я, - когда история  не  то  что  делала  первые
шаги, но и ползала-то с трудом, когда боги порой сходили  еще  прогуляться
по земле, когда Занадон был всего-навсего жалкой деревушкой на горе -  так
вот, тогда не было еще никакого  храма,  а  была  только  роща  тамариска,
посвященная Майане. В те давние дни случилось так, что к деревне подступил
отряд врагов. Всего оружия у них было  -  каменные  топоры  да  палицы,  и
передвигались они пешком, ибо не было у  них  пони,  и  все  же  они  были
опасны, и жители деревни были сильно напуганы.
   - Ну и что? - ворчливо спросила Шалиаль.
   - Среди деревенских воинов разгорелся спор о том, кому  вести  молодежь
на врага. И пока они спорили так, враг  подступал  все  ближе,  и  все  же
ничего нельзя было сделать до тех пор, пока не выберут такого вождя, чтобы
его приняли все остальные. Таковы уж они всегда, эти воины, - их  гордость
мешает им подчиняться чужой воле. Они выбирают своих собственных вождей  и
подчиняются только им. Так было во все времена.
   - Ну и что? - пробормотала она снова, искоса глянув на Ториана.
   - И тогда главный деревенский  жрец  придумал  план.  Он  объявил,  что
призовет бога, чтобы тот  возглавил  молодых  воинов,  и  все  согласились
подчиниться богу. Получив  одобрение,  жрец  объявил,  что  главная  жрица
должна остаться на ночь в  священной  роще,  чтобы  бог,  привлеченный  ее
красотой, явился совокупиться с ней.  И  когда  он  возляжет  с  ней,  она
уговорит его принять командование и разбить врага, и  он  согласится,  ибо
кто может отказать в скромной  просьбе  в  такую  счастливую  минуту?  Нет
такого мужчины, и бога тоже нет. Так вот, главная жрица в сильном волнении
отправилась в рощу на закате и  принялась  ждать  там  бога.  Жители  этой
деревни были просты и грубы, но вовсе не глупы.  Они  увидели  возможность
подлога. Во избежание домыслов жрец поставил сторожей, дабы те не  пускали
никого в рощу от заката до рассвета,  угрожая  ослушникам  наказанием  или
даже смертью.
   Глаза Ториана сияли.
   - Увы, - продолжал я. - Когда  настало  утро,  никакого  бога  не  было
видно. Поэтому жрец объявил главную жрицу  недостойной,  и  ее  тотчас  же
предали смерти. Деревня, посовещавшись, выбрала  новую  главную  жрицу,  и
следующей ночью она тоже осталась в роще в ожидании бога.
   - И долго это еще будет продолжаться? - холодно спросила Шалиаль.
   - Вот именно этот вопрос начали задавать  жители  деревни.  И  в  конце
концов жрицей была избрана дева, у которой  был  возлюбленный,  храбрый  и
умелый воин. Он очень не хотел увидеть, как  его  любимую  обезглавят  при
первых лучах восхода - впрочем, равно как и в другое  время  суток.  Чтобы
спасти ее, он готов был даже рискнуть собственной жизнью, как  и  положено
настоящему верному влюбленному. И с наступлением темноты прокрался он мимо
сторожей в священную рощу и там соединился со своей любимой.
   БА-БАХ!
   - А она узнала его в темноте? - печально спросила Шалиаль.
   - Как знать? Какая разница? Утром его провозгласили богом, и  он  повел
остальных молодых воинов на битву.
   - Они победили?
   - Конечно, победили! - взревел Ториан. Он взял ее за  руку  и  принялся
растирать ее, словно она замерзла. - Их вел  отважный  и  ловкий  человек,
который доказал это уже тем, что рискнул жизнью ради любви. Что еще  нужно
войску?
   Она не отняла руки. Она посмотрела на меня и нахмурилась.
   - Объясни свою байку, господин. Кто стоит между человеком и богом?
   Я не успел открыть рот.
   - Герой, - ответил за меня Ториан. - Человек, доказавший свой ум,  свою
отвагу... и свою любовь. Вот зачем ты здесь, госпожа, - призвать героя  из
Занадона. Не настоящего бога. Не-фальшивку, выбранную жрецами.  Настоящего
героя, выбранного им одним, - только так и получаются настоящие герои.
   Шалиаль, не глядя на него, смахнула со щеки слезу.
   -  История,  рассказанная  твоим  другом,  тронула  меня.  Она   многое
объясняет.
   - О, Шалиаль, позволь мне быть твоим героем!
   МОЛНИЯ!
   - Он не сказал только про поединок с драконом, - сказал Грамиан  Фотий,
появляясь из люка.
   БА-БАХ!



26. ЧЕТВЕРО НАВЕРХУ

   Он распрямился, и мы увидели у него в руке большой меч Балора.  На  нем
были сапоги и шлем Балора, и ничего больше. Он был огромен.
   Шалиаль завизжала. Я вскочил на ноги, но Ториан оказался  проворнее.  Я
даже не успел заметить, когда он успел вскочить.  Казалось,  он  перелетел
через охапку тамариска, и не прошло и секунды, как он стоял уже  у  стены,
схватив факел.
   Пожалуй, мне стоит подробнее описать эти факелы для тех, кому  ни  разу
не доводилось бывать в Пряных Землях или других краях с битумными озерами.
Когда Ториан повернулся, чтобы отбить нападение своего противника, в руках
его был бронзовый шест длиннее и тяжелее, чем меч.  Верхний  конец  такого
факела полый, и его набивают  паклей,  пропитанной  жидкой  смолой.  Такая
пакля при горении дает яркий свет, поэтому эти факелы часто используют для
уличного освещения. Одним  из  их  преимуществ  является  то,  что  ветер,
задувающий обычные  светильники,  лишь  заставляет  их  гореть  еще  ярче.
Правда, из-за тяжелого, вонючего дыма их почти не используют в помещениях.
   Часто на нижнем конце бронзового стержня делают деревянные ручки,  ибо,
несмотря на длину, металл сильно разогревается. Факел, что держал  в  руке
Ториан, не был рассчитан на переноску. Он был  отлит  из  бронзы,  украшен
серебром и золотом, но наверняка обжигал ему руки.
   Таково было буйство стихии  этой  ночью,  что  даже  в  Обители  Богини
половина факелов погасла, в то время как остальные горели  особенно  ярко.
Верхний конец Торианова факела раскалился докрасна, и остатки смолы в  нем
кипели. В общем, для человека, у которого не хватило ума  надеть  доспехи,
бывшие под рукой, факел представлял значительную угрозу.
   И все же факел - не меч. У него не было  ни  острия,  ни  эфеса,  чтобы
защищать пальцы. Оба бойца были примерно одних лет, одного роста и  равной
силы, но шансы Фотия казались предпочтительнее. Его меч с лязгом ударил  в
стену в том месте, где только что стоял Ториан, и тут же парировал  первый
выпад факела. Потом они отступили на пару мгновений, оценивая друг друга.
   У меня было две возможности: я мог попытаться достать еще один факел  и
присоединиться к схватке или утешать Шалиаль. Я предпочел утешать Шалиаль.
Вы можете счесть это трусостью. Однако в ту минуту мне  так  не  казалось,
поскольку победа Фотия угрожала и мне. В моих интересах было  ввязаться  в
поединок. Но я  ведь  находился  там  как  наблюдатель,  не  забывайте,  а
наблюдателю положено оставаться нейтральным. И  потом,  я  помнил  желание
Ториана лично расквитаться с жестоким ублюдком, и я знал, что он  вряд  ли
одобрит мое вмешательство. Я не слишком беспокоился,  ибо  хранил  веру  в
богов. Пусть только шансы будут если не равными, то  хотя  бы  близкими  к
равным, говорил Ториан, и он с радостью примет бой. Ну что  ж,  его  мечта
сбылась.
   Фотий захохотал и взмахнул  мечом,  пытаясь  отсечь  своему  противнику
руку. Ториан отбил удар факелом, повернув  его  вертикально.  Пламя  змеей
извивалось над их головами. Фотий  сделал  выпад,  целя  в  живот.  Ториан
отскочил в сторону и снова парировал удар.
   За время этого первого обмена ударами  я  успел  поставить  Шалиаль  на
ноги, успокаивающе обнял ее за плечи  и  отвел  к  стене,  чтобы  смотреть
оттуда. Она дрожала и прижималась ко мне, так  что  моя  роль  наблюдателя
была не лишена некоторой приятности.
   Возможно, у меня до  сих  пор  складывалось  превратное  впечатление  о
Грамиане Фотий, ибо складывалось оно на основании реплик Ториана. Конечно,
он был глуп и примитивен. И все же  он  отличался  животными  ловкостью  и
чутьем и быстро показал, что противник он опасный, и  даже  очень.  Должен
заметить, не так уж просто признавать какие-то достоинства в отрицательном
персонаже.
   Я до сих пор не знаю, каким образом ему удалось разминуться  с  нами  в
потайном этаже. Поймите, я  рассказываю  только  правду  и  ничего,  кроме
правды, так что не могу утверждать наверняка ничего, чего не видел  своими
глазами. Конечно, для некоторой завершенности рассказа  можно  попробовать
представить себе то, что происходило. Однако вы понимаете, это всего  лишь
догадки.
   Вчерашний день выдался исключительно жарким  и  душным.  Возможно,  ему
пришлось слушать наставления жрецов  или  чистить  доспехи,  а  может,  он
просто утомился от занятий любовью, если это  можно  так  назвать.  Скорее
всего, мне кажется, он прилег соснуть на свою кушетку.  Должно  быть,  его
разбудило пение, когда Шалиаль провожали в Обитель Богини. Увидев, что уже
стемнело, он зажег свечу -  ту,  которая  горела,  когда  появились  мы  с
Торианом.
   Я полагаю - и опять-таки это всего лишь мои  предположения,  -  что  он
сунул ноги в сапоги и пошел прогуляться, не потрудившись захватить  свечу,
и в таком случае наиболее вероятной целью его прогулки был горшок, который
нашел Ториан. Вернувшись же оттуда, он увидел постороннего.
   Я уже говорил, что у него было звериное чутье. Он не мог знать, кто это
или скольких спутников он привел с собой, и все же даже Фотий не спутал бы
Ториана со жрецом. На этом захламленном этаже можно найти тысячу мест, где
укрыться даже такому верзиле. Поэтому он скорее всего спрятался и наблюдал
за нашими  действиями.  Вполне  вероятно,  как  только  мы  поднялись,  он
поспешил к выходу, намереваясь известить жрецов  о  посторонних  в  храме.
Однако выход оказался наглухо завален. Поэтому он взял меч и шлем и  полез
наверх послушать, что там творится. Так, во всяком случае, мне кажется.
   ТРАХ! БАБАХ!
   Бой продолжался, однако противники больше  перемещались,  чем  наносили
удары. Гроза  старалась  превзойти  самое  себя.  Ветер  завывал  в  зале,
раздувая прозрачное одеяние Шалиаль, начиная даже раскидывать тамарисковые
ветви по полу. Майана безразлично взирала на поединок двух  силачей  у  ее
ног. Трепещущие языки пламени лизали стены, и все  больше  факелов  гасло.
Молнии вспыхивали  одна  за  другой  почти  без  перерыва.  Ночь  выдалась
безумной.
   И все же Ториану удавалось удерживать горящий факел, используя его  как
палицу. До Фотия дошло, что  он  сражается  не  с  новичком,  и  он  начал
действовать  осторожнее,  не  приближаясь  к  сопернику,  но  угрожая  ему
кончиком меча. И наконец Ториан  увидел  просвет,  отбил  клинок  и  нанес
молниеносный удар, целя в глаза.
   На Фотии  был  шлем  с  защищающей  нос  пластиной  и  нащечниками,  но
остальная часть осталась незащищенной. Он не особенно беспокоился за  свое
лицо, но от удара Ториана  у  него  загорелась  борода,  и  кипящая  смола
выплеснулась ему на грудь. Факел зашипел и погас. Через  несколько  секунд
горящая борода тоже погасла, но расплавленная смола, как известно,  ужасно
горяча и к тому же липуча. Я до сих пор не пойму, почему он  не  ослеп.  Я
знаю, что он получил ужасные ожоги. По всем правилам бой должен был бы  на
этом и закончиться.
   Долгий, раскатистый удар грома заглушил его истошные вопли, иначе толпа
на площади и под колоннадой услышала бы  их.  Да  что  там,  их  могли  бы
услышать и в Полрейне. Шалиаль и я разом вздрогнули.
   Бою полагалось бы уже закончиться. Достигни один из последующих  ударов
Ториана цели, так бы и случилось. Но этого не произошло. Мне  претит  сама
мысль восхищаться садистом-убийцей вроде Грамиана Фотия, но и не  отметить
его храбрость я тоже не имею права. Усилием воли, равного которому  я  еще
не видел, он, несмотря на чудовищную боль, сохранил  самообладание.  И  не
прошло и секунды, как он устремился в ответную атаку.
   Обезумев от боли, он ураганом  обрушился  на  Ториана.  Он  кричал  без
устали, заглушая даже раскаты грома, и крутил тяжелый двуручный  меч,  как
легкую прогулочную тросточку.
   Факел погас, и  в  нем  не  осталось  смолы,  но  конец  его  оставался
раскаленным.  Ториан  оборонялся,  оставляя  на  теле  противника  большие
багровые круги. Он обрушивал факел на шлем врага с силой,  на  мой  взгляд
достаточной, чтобы сокрушить череп любому нормальному человеку. С таким же
успехом он мог бы сражаться мухобойкой,  ибо  ничто  не  могло  остановить
капрала. При всей ловкости  и  умении  Ториану  приходилось  пятиться  под
натиском этого бронзового урагана.
   Нам с Шалиаль оставалось только со страхом смотреть на битву.  До  меня
дошло, что лучше мне забыть свои предубеждения и принять в событиях  более
активное участие, ибо потом может быть уже поздно.
   - Прошу меня простить, - вежливо пробормотал я, не без сожаления снимая
руку с ее плеча. - Осторожно, сзади!  -  крикнул  я,  увидев,  как  быстро
Ториан отступает к центру зала. Удар грома заглушил мои слова, и  поединок
закончился. Ториан исчез, оставив поле боя за Фотием.
   Пятясь, Ториан не заметил отверстия в полу и наступил в него  -  не  со
стороны лестницы, но со стороны противовеса, что было еще хуже. Он упал на
стоявшую наклонно плиту, скатился по ней и исчез в темноте, сопровождаемый
раскатами грома.
   Спустя долгую секунду мы услышали, как факел  его  лязгнул  о  каменный
пол. Скорее всего Ториан сломал ноги или даже спину - во всяком случае, из
боя он выбыл.
   Продолжая размахивать мечом, Фотий некоторое время  озадаченно  смотрел
на зияющее отверстие. Потом торжествующе взвыл, воздев  меч  над  головой.
Грудь его была в некоторых местах прожжена до костей, и  мне  не  хотелось
думать, что творится под шлемом.
   Я взял Шалиаль за руку.
   - Мне  кажется,  нам  лучше  бежать,  дорогая,  -  сказал  я,  оценивая
расстояние до двери. Фотий посмотрел на меня, и  мне  показалось,  что  он
смеется.
   Он двинулся в нашу сторону.
   - Беги! - крикнул  я,  подтолкнув  Шалиаль,  и  бросился  к  ближайшему
факелу.
   Порыв ветра ворвался в зал и задул все огни.  На  секунду  даже  молнии
прекратили вспыхивать, слышались  только  рев  дождя  и  завывание  ветра.
Должно быть, дверной проем выделялся  светлым  пятном,  но  глаза  мои  не
привыкли еще к темноте. На несколько секунд я совершенно ослеп.
   Я двинулся вдоль стены, держась за нее рукой, чтобы не упасть следом за
Торианом в люк; так я в конце концов должен был  добраться  до  выхода.  Я
шел, каждую секунду готовый столкнуться с Фотием.
   Пара бледных голубых огоньков ожила - не задутые до конца факелы начали
разгораться.
   И тут Шалиаль снова завизжала.
   БА-БАХ!
   Фотий ухватил ее за развевающийся шлейф  платья.  Я  надеялся,  что  он
оторвется, но прозрачная ткань оказалась омерзительно прочной.
   БА-БАХ!
   Он  подтянул  ее  к  себе  и  ухватил  за  руку.   Шалиаль   беспомощно
барахталась, пытаясь вырваться.
   БА-БАХ!
   - А ну иди сюда, раб! - крикнул он мне. - Иди, пока  я  не  отрезал  ей
титьки!
   - Немедленно отпусти эту женщину! - послышался новый голос. - Или  т-ты
р-раскаешься! - добавил он.
   БАХ! ТАРАРАХ! БА-БАХ!!!
   В дверях стоял человек с обнаженным мечом в руках.



27. ПЯТЕРО НАВЕРХУ

   Да, это был Джаксиан Тарпит. Разумеется, это был Джаксиан  Тарпит,  Кто
еще это мог быть?


   Начиная с этой секунды события начали развиваться  гораздо  быстрее,  и
ситуация сделалась довольно-таки запутанной. Взять хотя бы два  оставшихся
факела - они шипели  и  плевались  искрами,  то  почти  угасая,  то  снова
разгораясь. Майана  то  возникала,  когда  дальний  конец  зала  освещался
вспышками молний, то проваливалась в небытие. Мы  попеременно  оказывались
то в  непроглядном  мраке,  то  в  ярко  освещенном  зале.  Раскаты  грома
сделались  такими   громкими   и   продолжительным,   что   думать   стало
затруднительно. Весь храм, казалось, сотрясался от этого грохота.
   Все это в некоторой степени извиняет неважное качество моих наблюдений.
В том, что касается событии после появления  Джаксиана,  мои  воспоминания
иначе как очень отрывочными не назовешь.
   Я помню, как бежал к Шалиаль, которую видел короткими  выхваченными  из
темноты мгновениями, повернутую то так, то этак - она все еще  боролась  с
Фотием. Все ее движения в промежутке между этими мгновениями  были  скрыты
темнотой и не фиксировались глазом.  Она  была  как  героиня  в  книжке  с
картинками, и кто-то невидимый перелистывал страницы.
   Точно так же видел я Джаксиана, бегущего от дверей с мечом наготове. Он
походил на серию рисунков тушью. Длинная  черная  тень  опережала  его.  С
каждой новой картинкой он скачком перемещался ближе к нам.
   Кажется, я схватил Шалиаль за руку, как раз когда  Фотий  отпустил  ее,
словно мы бежали эстафету, а она была палочкой. Я помню, чт