древние  стены  и  своды,  а  также
рассыпанные по  полу  остатки  храмовых  архивов.  Какие-то  мелкие  твари
поспешно прятались по углам.
   Я приподнял фонарь; тени раскачивались и плясали.  Ториан  передал  мне
почти пустой мешок. Сам он  взял  второй  фонарь  и  маленький  топорик  -
единственное оружие, которое мы осмелились купить.  Вооружившись  подобным
образом, мы отправились дальше.
   Я  гадал,  проходил  ли  кто-нибудь  здесь  за  последние  три  дня.  Я
совершенно не сомневался в том, что, когда жирному верховному  жрецу  надо
попасть в тайные места, он заставляет поднять себя в молельню, чтобы зайти
с другого входа.  С  другой  стороны,  даже  ему,  должно  быть,  непросто
объяснять, чем это он занимается так долго в покоях верховной жрицы - даже
сейчас, ибо совершенно очевидно, что очень мало кто из жрецов  посвящен  в
заговор.
   Мы подошли к лестнице. Я свернул,  но  Ториан  продолжал  идти  вперед,
крадучись как леопард.
   - Болван несчастный! - вскричал я. Гулкое  эхо  отлетело  от  сводов  и
пошло гулять по подземелью. - Нам сюда!
   - Заткнись, - буркнул он не оборачиваясь.
   Я подскочил к нему.
   - Ты что, спятил? Давай  убираться  из  этой  выгребной  ямы,  пока  не
задохнулись.
   - Грамиан Фотий вооружен мечом, - произнес он негромко, но даже так его
голос отозвался эхом, - и, возможно, будет в латах.  При  необходимости  я
пойду на него и с топором. Но мы могли и проглядеть...
   Мы разом застыли. В коллекции  останков  произошло  пополнение.  Только
теперь рядом  с  потемневшими  от  времени  костями  белела  плоть.  Сотня
маленьких красных глазок злобно уставилась на нас,  и  маленькие  мохнатые
звери  нехотя  разбежались,  прервав   трапезу.   Ториан   шагнул   вперед
посмотреть; я повернулся и бросился к лестнице. Ноги были  словно  ватные,
голова шла кругом, сердце рвалось из  грудной  клетки.  Шатаясь,  начал  я
подниматься по ступеням, но несколько раз мне пришлось останавливаться  и,
прислонясь к стене, пережидать приступ слабости.
   В голове все мгновенно прояснилось. Вряд ли я поднялся  высоко;  скорее
всего я находился чуть выше уровня земли,  но  перемена  была  ощутимой  и
очень своевременной. Уж не сдала ли Майана, подумал я, подвал своего храма
в аренду какому-нибудь богу с дурным характером, который  терпеть  не  мог
гостей? Я сел на ступени и отдышался в ожидании моего спутника.  Я  видел,
как его фонарь показался в углу и начал подниматься, и вот он уже  подошел
ко мне с фонарем в одной руке и топориком в другой,  отбрасывая  за  собой
исполинскую тень на потолок. Он остановился не доходя одной  ступеньки  до
меня, но садиться не стал. Он так и стоял, глядя на  меня  сверху  вниз  и
жадно глотая свежий воздух.
   - Кто-то знакомый? - спросил я с надеждой, думая о Фотии.
   - Нет.
   - Скажи. Я не буду визжать.
   - Женщина. Почти девочка. Ничего  особенного.  Не  из  благородных,  не
жрица: у нее руки в мозолях.
   - Ясно. Как она умерла?
   - Страшно, - тихо ответил Ториан. -  В  основном  кулаки.  Но  в  конце
концов ее задушили. Он делает так, когда его оттаскивают. Кому  бы  ты  ни
рассказывал потом об этом, Меняла Историй, не забудь об этой девочке.
   - Обещаю.
   - Она здесь совсем недавно.
   - Да, конечно.
   - А теперь придется убрать  свет.  И  пусти-ка  ты  меня  идти  первым,
Коротышка.
   Я не стал спорить.


   Подъем на вершину занадонского зиккурата долог и крут. Сравнивая  потом
наши воспоминания, мы сошлись на том, что он не прерывается ни площадками,
ни поворотами, и если лестница и виляет немного из стороны в  сторону,  то
слишком  незначительно,  чтобы  обращать  на  это  внимание.  Если  бы  мы
продолжали освещать себе путь, нас можно было бы видеть сверху.  Однако  у
нас был с собой тлеющий трут, и в мои обязанности входило  держать  его  в
кожаном мешке - так мы в любую минуту  могли  зажечь  фонарь.  Как  многие
другие хорошие изобретения, трут не всегда ведет себя  так,  как  от  него
ожидалось.
   Я не могу даже приблизительно сказать, сколько мы поднимались вот так -
казалось, за это  время  можно  сжать  поле  пшеницы  перочинным  ножиком.
Ступени были разной высоты, и нет ничего более раздражающего,  чем  подъем
по неровной лестнице, даже при свете, - разве  что  спуск.  В  темноте  же
подобное занятие превращается в пытку. Что еще хуже, Ториан  спешил.  Наша
тактическая позиция была уязвимой, и он твердо  был  убежден  в  том,  что
скорость - одно из главных преимуществ в военном деле. Я не хиляк и  готов
поспорить, что не уступлю ему в ходьбе, но тут начал отставать. Сначала  я
оступался, обдирая руки и колени,  натыкался  на  него  сзади  и  бормотал
проклятия. Потом он оторвался от меня, и я перестал натыкаться на него.
   В конце концов, когда я отказался от надежды догнать Ториана  и  просто
плелся в одиночестве,  я  услышал  сквозь  собственное  дыхание  и  грохот
сердцебиения какие-то странные звуки. Они раздражали меня, ибо я никак  не
мог понять их происхождения. Потом я услышал их снова  и  решил,  что  это
храм сотрясается на своем основании.
   На третий раз звук оказался громче, и я понял, что это  голос  Зомаппа.
Должно быть, молния ударила ближе, так как я на  мгновение  увидел  своего
спутника далеко впереди и выше. Гроза бушевала почти над нами.
   Я подумал об этом  немного,  не  отвлекаясь  от  борьбы  со  ступенями.
Сильные грозы пугают; это не может не  произвести  впечатления  на  толпу.
Если ливень сильный, он прогонит зрителей  с  площади  -  но  жрецы  могут
укрыться в кельях. Гром заглушит подозрительные звуки. Зато  молнии  могут
высветить  то,  что  не  стоило  бы  высвечивать...  В  целом  гроза  была
ободряющим признаком. Возможно, это Балор  посылал  своего  брата  нам  на
помощь. Зомапп - вестник богов, а не только их орудие.
   Потом я снова увидел Ториана, на этот раз ближе. Свет не погас  совсем,
но остался, слабый и трепещущий. Гром зарокотал еще раз, громче.
   Ториан остановился. Я подошел и выглянул у него из-за плеча. Перед нами
была потайная комната за молельней, и пламя свечи отчаянно  трепетало.  Из
светового проема в потолке сыпались дождевые капли. Потом  все  осветилось
лиловой вспышкой, чтобы тотчас же снова погрузиться в темноту.
   Увиденное продолжало стоять у меня перед глазами, и по мере  того,  как
глаза снова привыкали  к  слабому  свечному  свету,  я  начинал  различать
детали. За последних три дня в комнате  произошли  изменения.  Теперь  она
была прибрана и казалась более обжитой. В ней стоял новый стол с хлопающей
на ветру белой льняной скатертью. Даже глядя снизу, я видел,  что  на  нем
стоят серебряные тарелки. Кушетка исчезла, а стулья переместились к столу.
Мне  показалось,  что  сундуков  стало  меньше.  Возможно,  здесь   провел
последние три дня Грамиан Фотий,  хотя  почему-то  я  в  этом  сомневался.
Скорее уж это напоминало комнату для совещаний, штаб заговора.
   Гром ударил над головой и продолжал рокотать, удаляясь.
   В забавном мы оказались положении. Враги могли  выйти  на  нас  с  трех
сторон - по лестнице из подземелья, через тайную  дверь  из  молельни  или
спуститься сверху по другой лестнице, которую мы еще не обследовали.
   - Тащи фонарь. - Ториан перешагнул последние ступени, зашел за  угол  и
исчез на второй лестнице.
   Роясь в мешке в поисках трута и фонарей, я подошел к столу. Трясущимися
от спешки руками я сначала выронил свечу из моего фонаря, потом обжегся  о
трут - без которого я вполне мог обойтись. Сообразив, я попробовал  зажечь
фонарь от стоявшей на столе свечи,  но  тут  порыв  ветра  задул  ее.  Мне
пришлось шарить руками по полу, пытаясь найти трут.  В  конце  концов  мне
удалось-таки зажечь фонарь, и комната снова выступила из темноты.  Покидав
в мешок все свое барахло, я поспешил за Торианом. Дождь усилился.


   Эта лестница оказалась более пологой и шла вдоль главного фасада храма.
Вскоре я увидел перед собой две ноги - сперва я принял их за два  сосновых
ствола, - стоящие на  верхней  ступеньке,  но  они  двинулись  в  сторону,
освобождая место для меня. Остальная часть его тела находилась  в  верхнем
помещении. Я стал рядом с ним, поднял фонарь  -  и  из  темноты  выступили
лица. Я пискнул что-то и чуть не уронил фонарь.
   - Ш-шш! - прошептал он.
   Это  были  статуи.  Мы  оглядывались  в  большом,  высоком   помещении,
уставленном с одной стороны изваяниями, а с другой - сундуками и какими-то
непонятными узлами. Потолка  я  почти  не  видел,  понял  только,  что  он
сводчатый. Стоявший прямо передо мной молодой человек хитро улыбался, и  я
вспомнил  Роша  с  площади.  Правда,  нижняя  часть  тела  у  этого  юноши
отсутствовала - вот почему он смотрел сейчас прямо  мне  в  лицо.  За  ним
виднелась однорукая матрона.
   Свалка. Жрецы использовали это место, чтобы складывать сюда  старье.  В
самом деле,  что  делать  с  поврежденным  богом  или  богиней?  Ломать  -
святотатство. Молиться - богохульство. Все, что остается, - это убрать  их
с глаз долой. Это было место, где умирают боги.
   Медленно одолели мы последние несколько ступеней и оказались в неземном
обществе. Направо и налево тянулся узкий проход. Куда идти?
   Ториан схватил меня за плечо.
   - Кажется, слева мелькнул свет, - шепнул он. - Прикрой фонарь!
   Я сунул фонарь  в  мешок.  Стало  темно.  Я  стоял  в  кромешной  тьме,
балансируя на верхней ступеньке и отчаянно стараясь не стучать  зубами,  -
мне представлялось, как изваяния, пользуясь  тем,  что  мы  их  не  видим,
подкрадываются к нам.
   Узкие лучи света прорезали темноту над головой и  исчезли.  При  первом
посещении храма мы обнаружили отверстия, скрытые в  декоративном  карнизе,
что шел по периметру верхнего яруса пирамиды. Скорее всего это были  узкие
трубы, пригодные для вентиляции, но не для того, чтобы пропускать свет. На
улице грохотал гром - сюда он проникал сильно приглушенный.  Он  доносился
скорее даже по лестнице снизу. Все же воздух здесь был свежий,  и  я  даже
ощущал его движение.
   Я решил, что в случае появления когорты разъяренных жрецов я спрячусь в
толпе статуй и буду загадочно улыбаться. Возможно, даже отломаю одну  руку
для убедительности.
   Теперь и я различал слабый свет слева.  Где  же  Грамиан  Фотий?  Может
быть, над моей головой, в Обители Богини, возносится к славе над  рыдающей
Шалиаль Тарпит?
   Он может быть и слева от меня, там, откуда пробивается свет,  наряжаясь
с помощью дюжины жрецов в доспехи Балора. Впрочем, с учетом того, что  ему
предстоит таскать эту броню на себе весь предстоящий день,  я  бы  на  его
месте не спешил облачаться в нее задолго до рассвета. Да и для  общения  с
красивой женщиной я выбрал бы что-нибудь другое.
   Он может обедать сейчас внизу, в храме с верховным  жрецом  Нагьяком  и
несколькими избранными богатеями, получая заодно в сотый раз  наставления,
как себя вести и что от него требуется - не  в  эту  ночь,  конечно,  а  в
предстоящие дни.
   Снова ударила молния, две вспышки одна за другой, и мне показалось, что
я вижу в углу Ториана. Гораздо вероятнее, я видел призрак.
   Я заставил себя заняться географией.  Я  должен  находиться  почти  под
верхними ступенями главной лестницы, перед Обителью Богини. Не  надо  быть
гением, чтобы догадаться, что помещение  в  плане  имеет  форму  квадрата.
Обитель  Богини  должна  поддерживаться   массивным   столбом   посередине
пирамиды, значит, этот коридор обходит его по периметру. Помещения на всех
остальных этажах лепятся к пирамиде с трех сторон, поскольку главный фасад
остается монолитным, но этот потайной этаж освещается не сверху,  так  что
может занимать всю площадь уступа пирамиды.
   И если он весь захламлен так, как та его  малая  часть,  что  я  видел,
здесь есть где спрятаться, если вдруг нагрянут жрецы.
   Свет погас.
   Я проверил, не погас ли фонарь в мешке, чуть приоткрыл горловину, чтобы
пропустить внутрь больше воздуха, потом снова прикрыл  его.  Свет  ослепил
меня, и некоторое время я не видел ничего.
   Мне захотелось чихнуть.
   Мне отчаянно захотелось чихнуть.
   Я тер нос до тех пор, пока он не заболел.
   Молния. Гром. Я никогда еще не  встречал  человека  ростом  с  Ториана,
способного передвигаться так бесшумно. Впрочем, тишина сама  по  себе  уже
была хорошей новостью. Если бы он напоролся на кого-нибудь, я  услышал  бы
это.
   Мои ноги еще не отошли от долгого подъема, а теперь еще  и  затекли  со
всеми  вытекающими  последствиями.  Я  пошевелил   пальцами.   Мне   снова
захотелось чихнуть.
   Потом я увидел свет справа от меня - дрожащий, приближающийся. Я  знал,
что это может быть только Ториан,  завершающий  обход  по  кругу,  но  мое
сердце колотилось громче, чем Зомапп,  пока  он  наконец  не  показался  у
лестницы. Его лицо освещала свеча, которую он прикрывал  свободной  рукой.
Топорик он нес, зажав под мышкой.
   Он осторожно пробрался  между  богами,  подошел  ко  мне,  и  зубы  его
блеснули в улыбке.
   - Никого, - прошептал он.
   - Ты уверен? - Меня трясло от облегчения.
   - Не думаю, чтобы у  этого  борова  хватило  ума  прятаться.  -  Улыбка
исчезла. - Конечно, он может быть еще наверху.
   - Туда можно попасть отсюда?
   -  Да.  Что-то  вроде  люка,  разумеется.  Тот,  кто  проектировал  это
сооружение, похоже, увлекался люками в полу. Давай сюда свет.
   Он поставил серебряный подсвечник на сундук, и я достал фонарь.
   - Это безопасно? - спросил я.
   - Скоро будет. - Ториан нагнулся и взялся за крышку  люка  -  она  была
сделана из крепкого дерева, окованного металлом,  и  покрыта  таким  слоем
пыли, что было совершенно ясно: ее  не  закрывали  уже  много  лет.  Петли
скрипнули, и он подождал.
   - Именем Балора, что ты такое делаешь? - удивился я.
   - Жду грома. Ага!
   Лучи света снова ударили в потолок.
   - Ториан! Если ты закроешь ее, ты отрежешь нам пути к отступлению!
   Он начал говорить, но раскат грома заглушил  его  слова.  Скрип  петель
показался мне громче, но, разумеется, с двух шагов его  никто  бы  уже  не
услышал. Люк захлопнулся, подняв облако пыли, потрескивающей у свечи.
   Он довольно усмехнулся.
   - Перережу путь преследователям, ты  хотел  сказать.  Ладно...  Ух  ты!
Помоги лучше. - Он пытался подвинуть ближний сундук.
   - Нет! - сказал я. Нам не было нужды таиться, но я  продолжал  говорить
шепотом. - Ты с ума сошел!
   Но я знал, как именно он сошел с ума. Я давно уже догадывался,  что  он
вынашивает собственные планы. Я просто не хотел признаваться в этом  себе.
Теперь я столкнулся с этим в открытую.
   - Как по-твоему, что они здесь... -  Ториан  поднял  крышку  сундука  и
присвистнул. В тусклом свете свечи блеснуло золото. Он оглянулся,  за  ним
я. Всего здесь стояло шесть больших сундуков - из крепкого дуба, окованные
металлом. Это была храмовая сокровищница. Ничего  удивительного,  что  они
такие тяжелые.
   - Давай! - буркнул он и приготовился толкать.
   - Но как мы будем выводить отсюда Шалиаль? - огрызнулся я. -  Она  ведь
уже там, в Обители Богини. Мы ведь пришли сюда спасать ее, ты что, забыл?
   Он выпрямился. Потом одним шагом стал  прямо  передо  мной.  Он  грозно
посмотрел на меня сверху  вниз  и  постучал  по  моей  груди  указательным
пальцем.
   - Нет, Меняла Историй, не за этим. Я думаю, ты и сам понял уже, зачем я
здесь с тобой сегодня. Ты ведь пришел в Занадон увидеть бога. Что  ж,  вот
ты видишь одного перед собой. Я - Балор. Можешь стать на колени.



24. ТРОЕ НАВЕРХУ

   - Черта с два! - сказал я.
   Но, честно говоря, я не был так уж уверен, что он не  бог.  То  есть  я
абсолютно не сомневался в том, что он  смертный,  но  с  самого  начала  я
подозревал, что боги уготовили ему какую-то роль. Его  поместили  на  моем
пути, и даже когда мы разошлись, поспорив, нас очень скоро  снова  прибило
друг к другу.
   Я - свидетель. Меня послали в Занадон наблюдать, и  в  первые  же  часы
моего пребывания в городе мне было показано множество тайн. Без Ториана  я
никогда бы не смог увидеть этого. Поэтому вполне возможным представлялось,
что он как бы назначен моим помощником. Эта мысль нравилась мне больше.
   Я все еще надеялся,  что  Балор  действительно  явится  во  всем  своем
великолепии, чтобы спасти Шалиаль от жалкой смерти на  ступенях  храма.  Я
все еще рассчитывал увидеть это своими глазами,  и  опять-таки  без  моего
дюжего спутника я ни за что бы не попал сюда.
   Но если Балор все-таки не явится лично, разве не может  случиться  так,
что он пошлет взамен себя подходящего смертного? Вполне  возможно,  именно
такая истина стоит за древней легендой. Возможно, именно так  все  и  было
раньше. Это больше похоже на то, как обыкновенно  действуют  боги.  Ториан
сам предположил это в самый первый вечер, едва успев вырваться на свободу.
   А почему бы и нет? Ториан - воин, к тому же здесь его никто  не  знает.
Он умен и  решителен.  На  мой  взгляд,  из  него  вышел  бы  куда  лучший
полководец, чем  из  недоумка  Фотия  -  марионетки  своего  деда.  Вполне
возможно, именно его послали боги... и если так, то,  выходит,  помощником
получаюсь я.
   Он взял меня за горло.
   - Теперь я Балор. Я поднимусь к Шалиаль и  все  ей  объясню.  Если  она
видела уже Фотия, она обрадуется замене. Если нет... что ж, она все  равно
предпочтет меня перспективе ужасной смерти.  Я  не  новичок  в  общении  с
женщинами, друг мой Омар. Ты ведь видел, как она смотрела на меня?
   Правда, я видел.
   - Я буду обращаться к ней с подобающим почтением, -  буркнул  он.  -  Я
несказанно преклоняюсь перед ее отвагой и скажу ей это.
   - Есть еще одна сложность, Ториан,  -  прохрипел  я,  с  трудом  шевеля
кадыком.
   - Сложностей несть числа,  но  боги  позаботятся  об  этом.  Не  ты  ли
советовал мне доверяться богам? Я так и  поступил,  и  вот  что  вышло.  А
теперь ты поможешь мне. Ведь поможешь?
   Его рука сжалась. Я с трудом пошевелил головой, что означало  кивок,  и
мне позволено было сделать вдох.
   В конце концов я все равно не смог  бы  остановить  его.  Люк  был  уже
закрыт, и он не позволил  бы  мне  открыть  его.  Может,  мне  удалось  бы
уговорить его позже. А может, и нет - как знать?
   История понесла, закусив удила.
   Я пришел Ториану на помощь. Вдвоем мы  кое-как  передвинули  сундук  на
крышку люка. Потом нашли другой, заполненный только наполовину, и каким-то
образом ухитрились поставить его на первый. Мне показалось, я окончательно
надорвал себе спину. Но конечно, на долю  Ториана  пришлась  львиная  доля
нагрузки.  Интересно,  как  Балор  намеревается   служить   городу,   если
заработает себе грыжу?
   И в довершение всего мы водрузили на верх  этого  сооружения  гранитную
статую. Жрецам пришлось бы прорубать дорогу топорами, а на это у них уйдет
несколько дней. Отсюда нас беспокоить не будут.


   Потирая спину, я взял фонарь и отправился осматривать храмовый  чердак.
Первая галерея была  сплошь  завалена  скульптурными  обломками  и  прочим
старьем. Я удивился, как это пол  выдерживает  такую  тяжесть,  и  тут  же
сообразил, что подо мной - сплошная каменная кладка.
   Вторая - восточная - галерея оказалась чуть свободнее. По большей части
там лежали полуистлевшие одежды - судя по всему, слишком священные,  чтобы
уничтожать или выбрасывать их. Прогнившие ковры в рулонах. Штабеля  столов
и стульев, как правило, сломанных.  Еще  там  стояли  загадочные  шкафы  в
весьма плачевном состоянии - наверняка их никто не открывал уже  несколько
столетий. Неописуемая грязь покрывала все это толстым слоем.  Я  посмотрел
наверх и увидел гнезда ласточек, облепившие  потолок  -  их  тут  было  не
счесть, - как камешки на берегу. Я поискал взглядом летучих мышей,  но  не
нашел.
   Ближе к концу галереи я нашел-таки расчищенное  пространство  и  там  -
следы недавнего обитания - кушетку с относительно чистым  бельем,  стол  с
остатками пищи, пару стульев. Это, решил я, и есть логово Грамиана  Фотия.
Увидев на столе неск