земля и война, похоже, неразлучны. Таргианская  каста  военных  ничуть  не
лучше прусских юнкеров.
   Словно псы войны взвыли в ночи.
   - Шрамы от дуэлей? - спросил Смедли.
   - Нет, не думаю, чтобы они дошли до этого.
   - Похож Таргвейл на Англию? - поинтересовалась Алиса.
   - Ну, у него такой же ухоженный вид. Растительность заметно отличается.
Таргианские деревья разноцветные. У нас вся листва  зеленая.  Там  есть  и
синие, и золотые, и красные, и масса других оттенков. Но большие  поместья
очень красивы. Сельские угодья  -  один  большой  сад.  Дикие  места  тоже
красивы - и да, там есть парки  с  оленями.  Правда,  там  нет  живописных
маленьких деревушек  или,  если  и  есть,  их  очень  мало.  Бараки  рабов
стараются строить так, чтобы они не бросались в глаза.
   - Спарта? - пробормотала миссис Боджли.
   - Что-то вроде того, - согласился Экзетер. -  В  первые  дни  я  ничего
этого не видел. Отчасти из-за проливных дождей, отчасти  потому,  что  при
бегстве из Лемода подвернул ногу и все мои  силы  уходили  только  на  то,
чтобы  идти.  Переправа  через  реку  оказалась  рисковым  делом.  Старина
Злабориб показал себя с самой лучшей стороны - он все  организовал  и  вел
армию. Нам повезло с погодой. Вода начала подниматься, так что таргианская
армия не посмела выступить в погоню. Лемодийские партизаны оставили нас  в
покое. На второй день мы достигли перевала Моггпасс. Таргианцы оставили за
собой проложенную дорогу - навели переправы через ручьи, расчистили завалы
и все такое, и это здорово облегчило нам жизнь. Кажется, на четвертый день
мы из последних сил дотащились до Таргвейла и  смогли  наконец  перейти  к
грабежам.  Конечно,  мы  опоздали  на  полгода,  но  именно  таковы   были
изначальные цели кампании. Все позабавились на славу.
   - Кроме тебя? - спросила Алиса.
   - Ну, по правде говоря, я выздоровел довольно быстро.  Войска,  сами  о
том не подозревая, питали меня маной. Не  то  чтобы  я  особенно  заслужил
этого, но это ничего не меняло.
   Смедли подавил зевок. Часы  на  камине  показывали  около  одиннадцати.
Сейчас он докурит сигару, извинится  и  отправится  спать.  Эта  маленькая
война Экзетера, конечно, любопытна,  но  ему  еще  лет  сто  не  захочется
слушать ничего про войну.
   Алиса как-то опасно улыбалась.
   - Значит, Исиан провела вас к перевалу,  верно?  А  потом  вернулась  к
своему народу?
   Очень ровным голосом Эдвард ответил:
   - Да, она провела нас к перевалу. Она не могла вернуться к своей семье,
хотя мы проходили  совсем  недалеко  от  ее  дома.  Они  посчитали  бы  ее
предательницей, несмотря на то что она была еще совсем ребенком.
   - Ясно. Извини. Глупый вопрос.
   Миссис Боджли громко сглотнула.
   - Э-э... что эти ваши таргианские  юнкера  говорили  насчет  грабежа  и
мародерства?
   Грабеж и мародерство не входили в кодекс чести Фэллоу.
   - То-то и оно, что почти ничего! Это было действительно очень  странно!
Их кавалерия на моа следовала за нами. Мы постоянно видели их  издали,  но
они никогда не приближались. Они  вырезали  отставших  и  разведывательные
патрули, но только джоалийцев. Они не пролили ни капли нагианской крови.
   - Странно?
   - Очень! Понятно, что это стало вызывать распри. Злабориб убедил  всех,
что  неприятель  пытается  внести  раскол  в  ряды  союзников,   поссорить
нагианцев с джоалийцами. И ему удалось более или менее восстановить мир  -
он все-таки был настоящее чудо, этот принц! Через  пару  дней,  когда  эта
тактика  сделалась  явной,  он  предложил,  чтобы  нагианцы  и   джоалийцы
поменялись снаряжением: шлемы на щиты, копья на мечи. Мы попробовали их, и
теперь даже  сами  солдаты  затруднялись  сказать,  кто  есть  кто.  Тогда
таргианцы  вообще  прекратили  нападения.   Мы   продолжали   продвижение.
Форсированным маршем, по тридцать миль в день. Это была  настоящая  гонка.
Перевал Моггпасс нас немного  задержал.  Зато  после  него  нам  оставался
только прямой переход через Таргвейл и - через  Сальторпасский  перевал  -
домой. Как вы понимаете, таргианские дороги  превосходны.  Чтобы  отрезать
нас, их основным силам пришлось  бы  пересечь  весь  Лемодфлэт,  а  я  уже
говорил, на что это похоже.
   - Конечно же, вы победили в этой гонке, иначе вас не было бы здесь.
   Экзетер потер глаза.
   - Нет. Мы проиграли. Ну, не совсем. Наши карты  снова  спутала  Большая
Игра. Нет, право, уже чертовски поздно!  Мы  же  почти  не  спали  прошлой
ночью... Вам не кажется, что мы могли бы  продолжить  эту  эпическую  сагу
завтра утром?
   - Разумеется! - согласилась миссис Боджли. - Но вы ведь не оставите нас
в полном неведении! Объясните хоть немного.  Что  вы  имеете  в  виду  под
Большой Игрой?
   - Пентатеон, Пятерку. Я уже говорил вам, как Кробидиркин втянул меня  в
джоалийскую кампанию, да и Тион, возможно, тоже стоял за этим.  Я  до  сих
пор не знаю многих деталей. Игра настолько сложна и  запутанна,  что  даже
сами игроки не могут уследить за правилами, и к тому  же  у  каждого  свой
способ подсчета очков. Во всяком случае,  когда  Зэц  прознал,  что  врата
Лемода отворились в ночь слияния четырех  светил,  он  понял,  где  именно
находится Освободитель. Поэтому он положился на помощь  Карзона,  то  есть
Мужа, который  является  одновременно  богом-покровителем  Таргленда.  Вот
почему  таргианцы  не  убивали  нас  -  жрецы  в  Тарге  получили   прямое
распоряжение Карзона.
   - Что-то я запуталась, - призналась Алиса.
   - Зэц хотел, чтобы меня взяли живым.
   - Живым?
   - Чтобы он был абсолютно уверен в том, что я мертв, разумеется. На этот
раз он собирался умертвить меня собственноручно, проследив, чтобы не  было
ошибки.



36

   Вечернее солнце освещало пыльную дорогу. На  юге  гор  вообще  не  было
видно - это казалось Дошу совершенно  неестественным,  словно  недоставало
какой-то необходимой части мира. Таргвейл очень велик, а  их  армия  очень
мала. Рассеяв по рощам, низинам и живым изгородям разведывательные патрули
и отряды фуражиров, пять тысяч человек почти растворились. Шагая по дороге
рядом с Исиан, Дош с трудом верил в наличие этих пяти тысяч.
   Иллюзия, оптический обман. На самом деле отряд Талбы  шел  перед  ними,
скрытый за вершиной холма. Прячась за живыми изгородями, патрули  охраняли
с обеих сторон войско на марше. Гос'вла со своим кавалерийским  эскадроном
следовал, к сожалению, прямо за ними.
   После  Лемода  кавалеристы,  как  и  все  остальные,  шли  пешком.  Они
держались достаточно близко,  чтобы  Дош  мог  услышать  их  двусмысленные
шуточки о непостоянстве извращенца, ухаживающего за наложницей полководца.
Как только они вышли из городских стен,  Дош  снова  перестал  быть  своим
парнем. Напуганным мужчинам нужна разрядка, и он был идеальной мишенью.
   - Эй, Погинк Улан? - ревел один.
   - Ну, Колдфад Улан? - рычал в ответ другой.
   - Скажи мне, Погинк Улан, почему у Доша нет копья?
   - Не знаю, Колдфад Улан. Почему у Доша нет копья?
   Ответ  был  предсказуемо  непристоен.  Кавалерийский  юмор  никогда  не
отличался особым изяществом; низведенные до  уровня  простых  смертных,  к
тому же пеших, они  его  не  улучшили.  Новые  мозоли,  усталость,  голод,
опасность и прочие лишения, возможно, и шли на пользу душам,  но  явно  не
могли отвлечь примитивные умы от чувственных фантазий.
   Дош шел безоружным, потому что Д'вард по-прежнему использовал  его  как
бегуна-посыльного. За день он проходил вдвое  больше,  чем  все  остальное
войско. Обыкновенно он не  обращал  внимания  на  насмешки  и  поэтому  не
понимал, почему сейчас чувствовал себя таким уязвленным.
   - Эй, Колдфад Улан?
   - Да, Погинк Улан?
   - Что ты думаешь о том, как движутся эти бедра?
   - Чьими бедрами ты любуешься, Погинк Улан?
   - Тебе не обязательно оставаться здесь и все это  слушать,  -  негромко
заметила Исиан.
   Дош покосился на нее и встретил удивленный взгляд больших чистых глаз -
глаз ребенка. Она уже некоторое  время  хромала  рядом  с  ним,  казалось,
обращая на шутников не больше внимания, чем он... уделяя,  надо  признать,
очень мало внимания и ему самому. Мешок, который  она  несла,  не  уступал
размером мужскому; ее мальчишеская фигура почти вдвое  сложилась  под  его
тяжестью. Любой в войске был раза в полтора выше  и  сильнее  ее,  но  она
держалась. Она никогда не жаловалась - во всяком случае, Дош не слышал  ее
жалоб. Он отыскивал ее и шел рядом, когда был свободен  от  поручений,  но
они почти не разговаривали. Единственное, что объединяло их, - это то, что
оба они чужаки.
   Посыльный не может  даже  нести  мешок.  Исиан  делилась  с  ним  своей
трапезой.
   - Они наглеют, - пробормотал он и тут же подумал, поняла ли она, что он
имел в виду.
   Судя по всему, поняла.
   - Эта экспедиция за чужим добром и женщинами дала им не  слишком  много
того и другого, верно? И они не так чувствительны, как ты.
   - Не позволяй им раздражать тебя. У Д'варда  были  свои  причины  взять
тебя с собой. Это их не касается. Хочешь, понесу пока мешок?
   Исиан мотнула головой, подбросила мешок повыше  на  плечи  и  захромала
дальше.
   Д'вард, как обычно, шел в арьергарде. Он поставил  перед  собой  задачу
ободрять отстающих, раненых и ослабевших, хотя каждый день все новые бойцы
валились с ног и их оставляли на сомнительную милость таргианцев. Злабориб
шел впереди, возглавляя марш.
   Страна была опустошена. Таргианцы сжигали дома и угоняли скот. Не  было
ни женщин, чтобы их насиловать, ни добра, чтобы его грабить, но это ничего
не  меняло  -  у  войска  не  было  вьючных  животных,  чтобы   перевозить
награбленное. Если усталым солдатам  удавалось  поймать  зебу  или  зубра,
зверь попадал прямиком в  котел.  Запасы  продовольствия,  захваченные  из
Лемода, истощились; весенние поля были пусты. Еще несколько таких дней,  и
голод поставит армию на колени.
   Таргволл на севере сиял льдами и свежим весенним снегом. Где-то за  ним
передвигалась  таргианская  армия.  На  востоке   тоже   вырастали   горы,
приближаясь с каждым днем. Где-то там лежал Сальторпасский перевал, дорога
домой, но усталые, изголодавшиеся воины даже не надеялись одолеть  его,  а
потом и перевал Сиопасс. Кампания грозила войти в историю Вейлов как  одно
из величайших военных поражений. Благодаря  Д'варду  Джоалия  захватила  и
разграбила Лемод, но во всех остальных отношениях все, чего она  добилась,
- заставила  таргианцев  разорять  собственную  страну.  Дош  находил  это
слишком слабым утешением.
   Вместе с пиками Таргволла впереди их ждали бойня и плен,  даже  раньше,
чем они достигнут перевала. Выжившие  отправятся  на  серебряные  рудники.
Двое чужаков не могли рассчитывать ни на что большее.  Дош  служил  своему
богу, и умереть за Тиона означало,  что  он  навечно  займет  место  среди
созвездий. Но девушке-то какой смысл оставаться здесь? Она была полезна  в
качестве проводника по  Лемодвейлу  -  почему  Д'вард  оставил  ее  здесь?
Неужели он настолько неблагодарен? Дош почему-то думал об Освободителе  не
так плохо. Насколько он помнил, в "Филобийском Завете" не  было  ни  слова
про Исиан. Это ничего не значило; пророчества вообще очень туманны.
   Они  поднялись  на  холм;   теперь   Талба   и   его   люди   отчетливо
просматривались впереди. Он огляделся по сторонам  -  как  всегда,  ожидая
увидеть движущуюся на них вторую таргианскую армию. Далекие точки означали
разведчиков - уланов верхом на моа. Они описывали круги около  отступающей
армии, всевидящие, как ястребы, надоедливые, как москиты, и тем  не  менее
они вообще прекратили нападать.
   Храм!
   Купа деревьев и несколько древних каменных построек стояли  на  отшибе,
посреди пастбища, - понятно, любому поселению здесь не место, значит,  это
мог быть только храм. Весенняя листва на деревьях переливалась золотом,  и
такой же отблеск имел просвечивающий сквозь  нее  купол,  а  золотой  цвет
говорил: "Тион". Дош не мог  противиться  призыву.  Он  хотел,  он  рвался
услужить своему господину.
   - Посмотрю, не нужен ли  я  Д'варду?  -  пробормотал  он  и  шагнул  на
обочину.
   Гос'вла  и  его  люди  прошли  мимо;  он  сам  подставился  им,  и  они
выкрикивали ему непристойности. Стоило им пройти, как он нырнул  за  живую
изгородь. Он сидел в зелени и  ждал,  пока  пройдет  арьергард.  Последний
отряд промаршировал четким строем, с разухабистой песней,  а  это  значит,
что Д'вард идет с ними, подбадривая и  воодушевляя  воинов  так,  как  мог
только он.
   Дош немного подождал, потом вскочил на  ноги  и  бегом  бросился  через
поле.



37

   Далекие шлейфы пыли подсказали Дошу, что таргианцы  где-то  поблизости.
Они могли перехватить его, прежде чем он успеет догнать своих. Он  не  был
ни нагианцем, ни джоалийцем, так что не знал, как  к  нему  отнесутся.  Он
предпочитал не загадывать последствий. Собственно, какая разница - ведь он
должен сообщить своему господину новости.
   С неделю назад Д'вард задал ему вопрос, до  сих  пор  не  дававший  ему
покоя: зачем богу шпионы, собирающие для него сведения?  Дош  долго  ломал
голову, но в  конце  концов  нашел  ответ.  Богу  не  нужно  ничего.  Боги
всеведущи. Важны не сведения, а сам факт служения богу, и важен он  только
самому Дошу. Как охотничьего кота  натаскивают  искать  дичь,  так  и  его
обучили служить, чтобы душа  его  смогла  удостоиться  места  на  небесах.
Жертва ценна для молящегося, не для бога. И чем  мучительнее  жертва,  тем
лучше, будь то заклание тощего цыпленка  или  какая-либо  услуга.  Дош  не
нужен Тиону, но Тион отчаянно нужен Дошу.
   Подойдя поближе, он решил,  что  поселение  представляло  собой  святую
обитель. Возможно, женскую, хотя для  Тиона  или  кого-то  из  его  аватар
мужской монастырь подходил бы более.
   Задыхаясь от бега, он ворвался в ворота и перешел на почтительный  шаг,
подобающий святому месту. Здания были очень старые, покрытые толстым слоем
мха, - пять домов хоронились под деревьями, еще  один  стоял  на  открытом
месте. Судя по размеру окон, там размещалось хранилище  свитков.  Вряд  ли
орден велик - не более дюжины монахов, и Дош подумал,  каково-то  им  жить
здесь, в холмах, вдали  от  остального  мира.  Одинокая  фигура  в  сутане
склонилась над грядками, но больше он никого не видел. На веревке сушилось
самое обыкновенное белье.
   Храм отличался от остальных построек куполом и располагался  в  центре.
Пропотевшая рубаха липла к ребрам, когда Дош поднимался по ступеням.  Одна
дверная створка была распахнута, и он шагнул в прохладный полумрак.
   Небольшая молельня - ни скамеек, ни алтаря. Внутри - только изображение
бога, освещенное бьющим в прорези на куполе солнцем. Оно  изображало  одну
из ипостасей Юноши - грубое, далекое от совершенства изваяние из мрамора с
прожилками. Традиционную наготу частично скрывал длинный  свиток,  который
бог держал вертикально обеими руками.
   Дош знал специальный ритуал, призывающий  его  господина.  Боги  всегда
выдумывают подобные штуки, чтобы их не  беспокоили  по  ошибке.  В  данном
случае ритуал требовал, чтобы Дош снял всю одежду, для чего он нуждался  в
уединении. Он стоял на одной ноге, стаскивая башмак, и чуть не упал, когда
из тени выплыла высокая фигура. Откуда он... ну да, вон, в углу дверь.
   Монах был немолод, но его спина оставалась  прямой,  а  бритые  лицо  и
голова  не  позволяли  точно  определить  его  возраст.  Фигура  сохранила
пропорциональное сложение; должно быть, в молодости он был вполне  достоин
служить богу красоты. Его желтое облачение светлело в полумраке храма; его
сандалии негромко шаркали по каменному полу. Сверкающая цепочка, свисавшая
до пояса, позволяла предположить, что это сам настоятель. Он хмурился.
   - Ты пришел воздать почести святому Прилису, сын мой?
   К счастью, долгими зимними ночами,  болтая  в  постели  с  Ангуан,  Дош
научился понимать лемодийский язык, а лемодийский не так уж и отличался от
этого жуткого таргианского карканья. Он понял, о чем его спрашивают, хотя,
возможно, только приблизительно. Прилис считался богом знаний - вот откуда
свиток.
   Святой  отец  явно  не  одобрял   пропотевших   насквозь   почитателей,
являющихся в храм запыхавшимися, в рубахе нараспашку и  грязных  башмаках.
Возможно, он ожидал, что Дош падет на колени и поцелует  его  цепь,  после
чего он сможет отослать этого наглеца в  пруд  вымыться,  прежде  чем  тот
явится пред очи бога.
   Дош сделал знак Тиона, но левой рукой, скрестив одновременно два пальца
правой. Возможно, это был условный сигнал одного из культов Тиона, хотя  в
само таинство Доша никогда не посвящали. Он даже не помнил,  когда  и  где
обучился этому знаку. Возможно, его обучил сам бог. Главное -  действовало
это безотказно.
   Подействовало и сейчас.  Старый  жрец  низко  поклонился.  Не  поднимая
головы, он посмотрел на нежданного гостя.
   - Я прослежу, чтобы тебя не беспокоили, сын мой, -  тихо  сказал  он  и
вышел, торопливо шаркая сандалиями по камням. Хлопнув,  за  ним  закрылась
входная дверь, и в молельне стало еще темнее. Вот так-то лучше.
   Дош разделся, дрожа от  сырости  и  холода.  Последовательность  поз  и
жестов,  которые  ему  предстояло  воспроизвести,  показалась  бы   любому
нормальному человеку дерзким богохульством, тем более в храме, но одной из
ипостасей  Юноши  был,  как  известно,  Кирб'л,  Шутник.  Дош   поклонился
изваянию, повернулся спиной, нагнулся...
   _Какого черта ты здесь делаешь?_
   Он взвизгнул, подскочил и обернулся. В храме никого не было.  В  ярости
он позабыл о своей наготе, ринулся к дверце в  углу  и  распахнул  ее.  За
дверцей открылась маленькая каморка, в которой  стоял  заваленный  книгами
стол. Больше там ничего не было -  ни  другой  мебели,  ни  другой  двери.
Значит, голос исходил не отсюда.
   Дрожа, он вернулся к статуе и простерся на каменном полу.
   _Ну?_ - прогремел тот же утробный  голос.  -  _Ты  не  ответил  на  мой
вопрос_.
   - Боже, я только исполнял ритуал, которому ты меня обучил.
   _О!_ - Теперь уже не осталось ни малейших сомнений  в  том,  что  голос
исходил от статуи. - _Ты хотел сказать, Тион обучил?_
   Дош замялся.
   - Но разве ты не святой Тион, Боже?
   Бог издал странный звук, напоминавший хихиканье.
   _Ну, не всегда. Во всяком случае, не сейчас. Что  ему  от  тебя  нужно?
Откуда у тебя эти шрамы на лице? Расскажи-ка ты мне все с самого начала._
   Но... Дош исполнял свой ритуал несколько  раз,  в  храмах  и  маленьких
молельнях, и каждый раз на него откликался сам Бог  Красоты.  Конечно,  на
этот раз он не завершил ритуала, он едва его начал. Но разве аватары Тиона
- не сам Тион? Разве не так говорят жрецы?  Тогда  почему  этот  упоминает
Бога Красоты как кого-то постороннего?
   Впрочем, для расспросов время и место были неподходящие.
   - Боже, я следовал за Освободителем, как ты мне...
   Да?
   - Как ты... мне казалось, ты приказал мне это. Я не помню! - Он начинал
паниковать. - Мне нужно было доносить тебе все, что  делает  Освободитель,
разве не так? Тебе нужно было...
   _Когда  это  началось?_  -  спросил  голос.  Теперь  он  утратил   свою
устрашающую гулкость и звучал почти мягко. -  _Ты  случайно  не  выигрывал
золотую розу на его... Я хотел сказать - на наших празднествах?_
   - Да! Да!
   _В каком году?_
   - На шестьсот девяносто седьмых празднествах, Боже.
   _И что случилось потом?_
   - Я... - Дош застонал. Его  била  дрожь.  Он  чувствовал,  что  вот-вот
лишится чувств. - Я не помню! Я  стоял  на  помосте  с  розой  в  волосах,
раздавая призы победителям. Потом... потом не помню! - На  следующий  день
он отправился в Наг, во дворец, и попросился на службу к принцу Тариону, и
его сразу же приняли. Это было почти год назад... Но это же не сходится! -
Четыре года? Те празднества были четыре года назад, верно?
   _Да, четыре года. Ты бы оделся,  парень_.  -  Голос  бога  окончательно
лишился божественной мощи и сделался  почти  задушевным.  -  _Я  вижу,