на полпути к воде у скал  кружили  птицы,
значит, тела застряли в камнях.
   Кто мог сделать это? Ясное дело, не случайный  паломник  -  откуда  ему
взяться здесь среди ночи. Старый Порит Кротолов слишком боится Жнецов. Да,
а ведь  поблизости  могут  шнырять  и  другие  Жнецы!  Но  она  не  сможет
распознать их - без рабочей одежды.  Т'лин  Драконоторговец  мог  уйти  от
погони, а  потом  вернуться  сюда.  Или  Служба,  о  которой  он  говорил,
направила  в  Святилище  своих  людей.  Жнецов  она  не   хотела.   Служба
богохульствовала, так что Элиэль решила, что не хочет и ее. В любом случае
она не знала, что это за Служба и кто в ней работает или  где  ее  искать.
Д'вард должен знать это, вот он пусть и решает.


   Элиэль нашла Порита  около  прудика  неподалеку  от  его  убежища.  Она
склонилась к нему с берега и радостно пожелала доброго утра.
   Старик подпрыгнул, как лягушка, и хмуро уставился на нее.
   - Ты не убирал мертвые тела из Святилища? - спросила она.
   Он замотал головой, выпучив безумные глаза.
   - Что у нас на завтрак?
   Отшельник нахмурился еще сильнее и снова мотнул  головой.  Потом  ткнул
пальцем в сторону пещеры и сделал жест "убирайтесь".
   - Ты хочешь, чтобы мой друг и я ушли?
   Энергичный кивок.
   - Я уверена, что мы уйдем сразу же, как он отдохнет. Но сейчас он очень
слаб, и ему нужно набраться сил для долгого пути. Так что свежее  мясо,  и
побольше!
   Она изобразила торжествующую улыбку, и старик нехотя улыбнулся в ответ.
   - И не делай непристойных жестов,  Порит  Кротолов!  Ты  жрец,  ты  сам
говорил. Так вот, это  дело  рук  богов.  Ты  упомянут  в  пророчестве,  в
"Филобийском Завете", а святой Висек - бог пророчеств. Значит, боги помнят
о тебе, следят за  тем,  что  ты  делаешь,  и  ожидают,  что  ты  поможешь
Освободителю исцелиться. Так говорил оракул!
   Мрачный взгляд.
   - Так что завтрак, с твоего позволения.
   Элиэль встала и пошла от него с таким достоинством, что почти забыла  о
своей хромоте. Амбрия Импресарио могла бы гордиться ею.


   Она обнаружила Д'варда сидящим у входа в пещеру. Он слабо улыбнулся  ей
и окликнул: "Элиэль!"
   - Благодарение богам, Д'вард! Ты наконец вспомнил, как надо говорить?
   Он непонимающе посмотрел на нее. Его  глаза  оказались  ярко-синими,  а
волосы - обычного черного цвета. Его не назовешь  красавцем,  решила  она.
Немного простоват и костляв. С другой стороны, уродом  его  тем  более  не
назовешь.
   И вообще оценивать его внешность сейчас было трудно. Слишком он бледен.
И весь покрыт синяками и ссадинами. На  повязке  запеклась  кровь,  и  рот
кривился от боли. Ну и ладно, зато он пришел в  себя  и,  возможно,  начал
поправляться. При дневном свете  он  казался  старше,  чем  ночью.  Многие
мужчины бреют лицо, особенно таргианцы. Гольфрен и К'линпор тоже  брились,
потому что исполняли  роли  молодых,  а  при  необходимости  всегда  могли
нацепить бутафорскую бороду. Брились и юнцы вроде Клипа Трубача,  так  как
их усы очень уж несолидно выглядят.
   - Пить? - спросила она, изобразив,  будто  пьет,  и  ткнула  пальцем  в
ручей. - Воды?
   Он кивнул.
   - Пить.
   Элиэль опустила тыквенную флягу в воду  и  вытащила  ее  полной.  Потом
научила его разнице между "я пью" и "ты пьешь".
   - Я пью, - сказал он и напился. Его руки дрожали. Улыбка, тарабарщина.
   - Спасибо.
   - Спасибо?
   Она кивнула.
   Он дотронулся до повязки и повторил "спасибо" еще раз. Он очень  славно
улыбался.
   Элиэль уселась поудобнее и  начала  урок.  Мужчина,  женщина,  мальчик,
девочка, дерево, небо, пальцы, счастливый, грустный, сердитый...


   Тело отчаянно болело. Мышцы свело. Казалось, он переломал о  камни  все
кости. Тошнота, правда, унялась, и в голове прояснилось. Его здорово вело,
когда он пытался встать, но через день-другой он придет в норму.
   Соседство  оказалось  неожиданно  похожим  на   Землю:   притяжение   и
температура, небо и облака, солнце - все почти не  отличалось  от  земных.
Растения напоминали ему те, что он видел на юге Франции. Да и день  обещал
выдаться соответственно жарким. И все же это  не  Земля.  Луна  совершенно
неправильная. У жуков - по восемь ног.
   Бред! Его разум отвергал наглядные свидетельства. Он скоро проснется  и
очутится в больнице  Альберта.  И  тогда  откажется  от  любых  усыпляющих
таблеток!
   В  ночных  воспоминаниях  мелькало   несколько   мечей,   но   никакого
огнестрельного  оружия.  Это  ставило  местную  цивилизацию  где-то  между
каменным веком и Ренессансом. Немалый интервал. И на нем, и на Элиэль была
простая одежда, напоминающая безразмерные нижние рубашки.  Руки,  плечи  и
нижняя часть ног - на виду. Аборигены в Кении вполне обходились и меньшим.
Но попробуй он прогуляться по английскому пляжу в чем-нибудь вроде  этого,
его  бы  немедленно  арестовали.   Домотканой   ткани   было   далеко   до
манчестерских, что, впрочем, не означало отсутствия на планете  более  или
менее развитой цивилизации. И на Земле, кроме Лондона, есть  еще  Ньягата.
Мир велик, и он не может судить о нем по лесной глуши.
   Помещение оставляло желать лучшего. Он не помнил, как попал  в  пещеру.
Девочка не смогла бы притащить его одна, значит,  поблизости  у  нее  есть
друзья. И возможно, враги тоже, иначе с чего  бы  ей  его  прятать?  А  ее
настойчивые попытки обучить его языку? Означает  ли  это,  что  здесь  нет
никого, кто говорил бы по-английски? Он  легко  выучил  немецкий,  проведя
лето  в  Гейдельберге  у  Швайтцев.  Но  фрау  Швайтц   свободно   владела
английским. Теперь  же,  без  переводчика,  способного  прояснить  сложные
моменты, придется худо. Даже с его способностью к языкам.
   Элиэль была славной девочкой с кудрявыми волосами  и  гордо  вздернутым
носиком. На  вид  ей  было  лет  двенадцать,  не  больше.  Хромая  -  явно
повреждена нога. Кто-то из ее предков был с Кавказа, но она могла бы сойти
и за англичанку. Сообразительная. Стоило им  покончить  с  предметами,  на
которые она могла показать, как девочка достала мешок из шкур  и  высыпала
его содержимое на плоский камень.  Мешок  оказался  полон  Мелкого  бурого
песка. И она использовала его как доску. Тут разговор сделался интереснее.
   Четыре луны? Трумб, Иш, Эльтиана, Кирб'л.  Двое  мужчин,  две  женщины.
Разумеется, имеются в  виду  боги.  Солнце  называлось  Вайсет  и  было  и
мужчиной, и женщиной, что казалось странным.  Ага,  кажется,  он  начинает
улавливать различия в роде. Во  всех  языках  за  исключением  английского
существуют проблемы с родом.
   Элиэль, Иш, Эльтиана. Ага,  вот  почему  девчонка  смеялась,  когда  он
пытался поправить то, как она произносит его имя, - должно быть,  для  нее
оно  звучало  по-женски.  Она  переживает  из-за  произношения  не  меньше
француза.  Он  попробовал  фамилию,  Экзетер,  и  она  снова   улыбнулась.
"Кисстер?"
   Нет, лучше уж быть Д'вардом, чем Кисстером.
   Он  нарисовал  разрушенный  храм  и  узнал  его  название  или   слово,
означающее храм. Или развалины?  Жестами  и  рисунками  она  поведала  ему
ночную историю. Девочка была там сама, разумеется, - интересно,  зачем?  В
рассказе проскользнуло имя Крейтона, а ее "Ф-фах!" прозвучало  совсем  как
"Ба-бах!", которое использовал бы он. Она знала  имя  Крейтона!  Потом  на
сцене объявились еще двое, Т'лин и Говер. Девочка вопросительно посмотрела
на него. Эдвард покачал головой, показывая, что эти имена  ему  ничего  не
говорят.
   Он попробовал "Службу" и "Палату", но она не знала этих слов. И "Олимп"
тоже - тот, который упоминался Крейтоном как штаб Службы. Впрочем, все эти
названия могли быть условными, используемыми только  сотрудниками  Службы.
Жители этого мира наверняка не  зовут  его  Соседством.  Они  назовут  его
скорее  просто  Миром.  Олимп  может  оказаться  просто   частным   домом,
расположенным отсюда так же далеко, как Лондон - от Стоунхенджа.
   Целый  новый  мир?  Даже  Колумб  не  натыкался  на  что-то   настолько
немыслимое.
   Но Колумб и не рвался домой, чтобы записаться в армию. Да, единственный
выход - найти эту Службу. А для этого  надо  научиться  разговаривать.  Он
заставил свой мозг работать.
   Тут Эдвард вспомнил два слова,  которые  уже  знал  в  этом  безымянном
языке.
   - Вурогти Мигафило?
   Девочка уставилась на него и захлопала в ладоши от радости. Она  ткнула
пальцем на юго-восток.
   - Магафило!
   "Миго",  говорил  Крейтон,  означает  деревню.  В  родительном  падеже.
Значит, эта "мага", должно быть, винительный  или  дательный.  Язык-то  со
склоняемыми существительными, вроде латинского.
   Тут к ним присоединился третий  персонаж.  Эдвард  не  слышал,  как  он
приближается, и от неожиданности вздрогнул, что отозвалось болью в спине.
   Робинзон Крузо или Старик-Лесовик? Нет, скорее  Бен  Ганн  из  "Острова
сокровищ". Истощенное, обветренное, с растрепанными волосами и  бородой  -
это пугало вполне могло бы сойти за индийского факира. Судя по всему,  это
и был хозяин пещеры, а Эдвард спал в его постели. Безумные глаза  смотрели
на него откровенно враждебно. Понятно, отшельники не  одобряют  непрошеных
гостей. Старик принес лукошко ягод и несколько грязных грибов. Он  плюхнул
припасы на камень и повернулся уходить.
   Эдвард произнес, на его взгляд, уместное слово: "Спасибо".
   Девочка разразилась долгой сердитой речью. Отшельник обернулся и вперил
в Эдварда взор, достойный Старого Морехода. Вряд ли он настолько  безумен,
как кажется.
   Эдвард показал на пещеру и повторил: "Спасибо".
   Старик оскалил зубы в улыбке и так же молча ушел. Не самый  дружелюбный
тип!
   -  Порит,  -  сказала  Элиэль,  ткнув  пальцем  в  спину   удаляющемуся
отшельнику. Она высунула язык и сделала пальцем движение, словно  отрезает
его.
   Боже  правый,  подумал  Эдвард  и  путем  оживленного  обмена   жестами
подтвердил свою догадку. Зачем кому-то отрезать человеку  язык?  За  ложь?
Клевету? А может, за богохульство?
   Он попробовал спросить это, но или неудачно сформулировал  вопрос,  или
не понял ответа.
   От одного вида Поритова подношения ему сделалось дурно. Он объяснил это
жестами и подвинул лукошко девочке. Она начала есть, не прекращая рассказа
о  ночных  событиях.  Понимая  в  лучшем   случае   лишь   десятую   часть
повествования, Эдвард все же оценил ее талант рассказчика. Она  закатывала
глаза и двигала руками до тех пор, пока он  не  почувствовал,  что  сейчас
расхохочется.
   Девочка использовала для рассказа ягоды  и  корешки.  Корешки  означали
врагов. Она объяснила это, изобразив, будто жнет воображаемый злак серпом.
Он кивнул, вспомнив рассказ Крейтона про Жнецов. Однако  очень  скоро  его
голова распухла от обилия новых слов. Он забудет большую их часть. Это как
игра в шарады, только некому сказать тебе, верно ли  ты  угадал.  При  чем
здесь Жнецы, солнце, полумесяц и коленопреклоненная поза?
   Эти их Жнецы по описанию  сильно  напоминали  опасную  индийскую  секту
убийц - почитателей Кали. Британия годами пыталась искоренить секту.
   Они вернулись к событиям в храме, и в рассказе Элиэль  прозвучал  намек
на современную технологию. Возможно, она сочиняет или  он  ее  неправильно
понял, но из рассказа следовало, что Крейтон убил Жнеца громом - пистолет,
конечно!
   Картина  постепенно   прояснялась.   Элиэль   находилась   там,   чтобы
подсматривать, сама по себе. Крейтон  совершил  переход,  но  находился  в
шоке. Еще двое, Т'лин и Говер... откуда Элиэль знает их имена?  Эти  слова
могли быть именами, но могли и служить характеристиками  вроде  "полисмен"
или "китаец". Как бы то ни было, но "Т'лин" и "говер"  встретили  Крейтона
дружелюбно. Значит, они почти наверняка принадлежали к  Службе.  Возможно,
это они передали ему пистолет. Ведь сразу после этого на них напал  первый
Жнец, и Крейтон застрелил его.
   Наблюдения девочки, вероятно,  заслуживают  большего  доверия,  чем  ее
представления о мире. Она считала, что Жнецы - посланцы  бога  смерти.  Ну
да! Землетрясения посылает Посейдон а гром - Тор, так ведь? Жнецы являются
сотрудниками Палаты или посланы ею. Но кто входит в эту Палату?  А  кто  в
Службу?
   Этот Т'лин бежал. Вот он и есть путь Эдварда к помощи и  здравому  уму.
Он и есть нить к Службе, и к Родине, и к долгу.
   - Т'лин! Э-э... хотеть? Т'лин!
   Элиэль нахмурилась и сказала что-то насчет Т'лина, и богов, и "плохо".
   Выходит, в этом Соседстве имеются боги обоих  полов  и  самого  разного
характера.
   - "Нет заведомо плохих религий, - довольно часто говорил  ему  отец.  -
Без богов того  или  иного  рода  жизнь  теряет  смысл,  поэтому  смертные
нуждаются в богах. Но и заведомо хороших религий тоже нет. Каждая  религия
на определенном этапе развития оставляет  за  собой  казненных  иноверцев,
побитых камнями пророков, сожженных еретиков".
   Эдвард не верил в богов. Он верил  в  прогресс,  любовь,  терпимость  и
этику. Он не думал, что Соседство поменяет его мировоззрение.


   Элиэль устала от игры в слова. Обучение Д'варда хорошему  джоалийскому,
похоже, обещало занять больше времени, чем она  ожидала.  Его  акцент  был
даже хуже, чем у ниолийца, и он забывал  вещи,  которые  она  сказала  ему
только что. Когда ей начинало казаться,  что  дела  идут  на  лад,  Д'вард
выдавал бессмыслицу вроде "луковицы петь синий осторожно?".
   День выдался жаркий и безветренный. В последнее время все ее ночи полны
диких приключений, так что днем ей хотелось спать. Да  и  он  тоже  зевал.
Элиэль отослала Д'варда в пещеру  отдохнуть,  и  он  ушел  беспрекословно,
двигаясь неуклюже, как старик. Там ему будет не так жарко. Она вылезла  на
берег и раскатала свой тюфяк в тени под деревом.
   Некоторое время ее голова продолжала лихорадочно работать. Ясное  дело,
Порит Кротолов хочет, чтобы она ушла и забрала с собой Освободителя.  Ради
этого старик может  заморить  ее  голодом.  Но  вообще-то  чем  дальше  от
Святилища, тем спокойнее. Может, завтра Д'вард окрепнет достаточно,  чтобы
отправиться в путь.
   Куда?
   К Тиону, конечно! Ее бог -  милосердный  бог.  Он  спас  ее  из  тюрьмы
Эльтианы и от Жнецов Зэца. И Дева  помогла  ей,  послав  сестру  Ан  убить
Дольма Актера. Но обитель Синих сестер расположена за много вейлов отсюда,
в Носокленде. Здесь, в Суссленде, роща Девы уничтожена.  Значит,  остается
Тион. К тому  же  теперь,  когда  Дольм  мертв,  ничто  не  мешает  Элиэль
вернуться в труппу. Она благополучно доставит Освободителя в храм Тиона  в
Суссе, и Тион вознаградит ее.
   Как вознаградит?
   Паа,  бог  исцеления,  был  еще  одной  аватарой  Тиона.  Значит,  Тион
покровительствует не только красоте  и  искусству,  но  и  медицине.  Тион
исцеляет болезни - и увечья! Элиэль заснула, мечтая о награде, которой  ей
хотелось бы больше всего на свете.


   Ее разбудил Порит. Старый безумец  был  так  взволнован,  что  гукал  и
пускал слюни в бороду. Он манил ее рукой и тянул за  край  рубахи.  Элиэль
недовольно протерла глаза и встала.
   "Идем же! - говорил он знаками. - Идем быстро!"
   Она сонно заковыляла за ним. День начинал клониться к вечеру, но воздух
оставался горячим, как парное молоко. Порит забегал вперед  и  нетерпеливо
поджидал ее.
   Вскоре Элиэль сообразила,  что  они  идут  по  заросшей  тропе.  Зелень
позволяла заглядывать вперед не дальше, чем на несколько  футов,  но  даже
так идти по ней оказалось несравненно легче, чем пробираться  напрямик  по
лесу. Должно быть, старик сам и  протоптал  эту  тропу;  кому  еще  ходить
здесь? Огибая Святилище, тропа вела прочь от  обрыва.  Кротолов  зашел  за
кусты и от нетерпения запыхтел еще громче.
   Она обнаружила, что он топчется у палатки. Маленькой палатки из хорошей
ткани, окрашенной в травяной цвет и из-за этого  совершенно  терявшейся  в
подлеске.
   - Ой, как чудесно! - вскричала Элиэль, разволновавшись вдруг не  меньше
старика. - Я же слышала, как Говер Посланник звал Т'лина в  свою  палатку!
Кто бы ни похитил трупы, он не знал про это! А ее  владелец  мертв,  и  мы
можем забрать ее себе!
   Большего поощрения старику явно  и  не  требовалось.  Он  опустился  на
колени и принялся развязывать ремешки полога.  Потом  на  карачках  заполз
внутрь, а Элиэль - за ним. Внутри все было, как в шатре богатея, прямо как
в "Падении Таркора". Там лежало шесть или семь тюков и мешков, так что для
человека места почти не оставалось. Поверх всего валялась какая-то одежда,
две соломенные шляпы  и  пара  вполне  пристойных  башмаков.  Руки  Элиэль
чесались  обследовать  это  богатство.  Но  она  знала,  что  ей  придется
подождать, пока они не перетащат все поближе к пещере Кротолова. У  Говера
Посланника вполне могут быть друзья, знающие, где расположен его лагерь. И
он упоминал курьера на быстром моа.


   Вещи переносили в два приема. Когда они покончили с  этим,  Д'вард  уже
проснулся и сидел у первой груды перенесенного добра. Элиэль обрадовалась,
увидев, что он ничего не распаковывал. Ей казалось, она  вполне  заслужила
право сделать это сама. Его же почему-то больше интересовали  сами  мешки,
их ремешки и  пряжки.  В  некоторых  отношениях  Д'вард  Освободитель  был
все-таки очень странным!
   Элиэль начала с самого пухлого мешка, потому что он  казался  ей  самым
интересным. От остальных пахло  провиантом  -  беконом,  луком  и  сушеной
рыбой. Первым же делом она  наткнулась  на  бронзовое  зеркало  и  бритву.
Таргианец был чисто выбрит, значит, палатка все-таки принадлежала  ему,  а
не Жнецу, который мог и вернуться за ней. Глаза Д'варда вспыхнули при виде
этих сокровищ, и она подарила ему и  то,  и  другое.  Только  мыло  Элиэль
оставила себе, решив, что поделится с ним позже.
   Следом она достала две железные кастрюльки и  отдала  их  Пориту  -  не
тащить же их с собой, и потом кто, как  не  он,  хозяин  и  повар?  Старик
радостно заахал. И наконец - чудо из чудес! Книга в  кожаном  переплете  -
сам "Филобийский Завет"!
   Она ликующе улыбнулась и показала остальным.
   Д'вард выхватил книгу у нее из рук.


   Ей-богу,  печатная  книга!  Кожаный  переплет,   золотое   тиснение   -
прекрасная книга! Кошмары каменного века исчезли,  и  перед  ним  замаячил
Ренессанс, да что там - даже Промышленная революция не казалась  такой  уж
невероятной.
   И тут в глаза ему бросилось название.
   "Вурогти  мигафило"!  Он  торопливо  перелистал  страницы.   Язык   был
совершенно незнакомым, но буквы невозможно было спутать ни с чем. Имелись,
конечно, кое-какие отличия, да и произношение, похоже, поменялось  -  "Ь",
например, означало "В", как в современном греческом, - но в целом  алфавит
слишком походил на древнегреческий, чтобы это было случайным совпадением.
   Он не обратил внимания,  как  Элиэль  забрала  у  него  книгу.  Крейтон
говорил, что ключи к переходам очень древние. Тогда Эдвард не придал этому
надлежащего  значения.  Земля  изобретала  паровые  машины,  монгольфьеры,
аэропланы и забывала древнюю мудрость шаманов и колдунов-целителей. Должно
быть, люди тысячелетиями странствовали из мира в мир. Не так много  людей,
но достаточно для того, чтобы создать расу или воздействовать на культуру.
Они не могли брать с собой ничего - ни инструментов, ни домашних животных,
ни даже зубных пломб, - но знания оставались с ними.
   Кто-то принес искусство письма с Земли в Соседство... или кто-то принес
искусство письма из Соседства на Землю. Считалось, что греки  заимствовали
алфавит у финикийцев и лишь усовершенствовали его, но, возможно, и  те,  и
другие получили  его  извне.  Греческий  алфавит  дал  начало  латинскому,
кириллице  и  многим   другим.   Язык   Элиэль   записывался   еще   одной
разновидностью древнегреческого алфавита.
   Что еще? Кто еще путешествовал между  мирами?  Ну  например,  -  Эдвард
пожалел, что не с кем поспорить на эту тему, - Прометей, похитивший  огонь
у  богов.  Он  тоже  мог  быть  легендой,   сохранившейся   от   какого-то
путешественника  между  мирами.  Вероятно,  так  можно  объяснить