один  парадокс,  э?  В  общем,  в  свои
молодые годы Экзетеру  уже  пришлось  пережить  такое,  что  не  пожелаешь
никому.
   - А его опекун?
   Джонс водрузил пенсне на нос и недоверчиво прищурился:
   - Почему вы спрашиваете, сэр? Разве он не может сказать вам этого  сам?
Он что, пропал?
   - Нет, сэр. - Лизердейл перелистал свой блокнот.  -  Сотрясение  мозга,
сложный перелом правой ноги и ряд менее серьезных ушибов. Когда  я  уезжал
из больницы, он еще не пришел в сознание.
   - Боже правый! - задохнулся Джонс. Некоторое время он молчал, собираясь
с мыслями. - Опекуном является его дядя, преподобный Роланд Экзетер, глава
миссионерского общества "Светоч".
   Он назвал это имя так, словно преподобный доктор Экзетер  был  известен
каждому, - и правда, Лизердейлу доводилось слышать о  нем.  Он  умолчал  о
том, что уже имел со святым отцом телефонный разговор  рано  утром.  Равно
как и о том, что экономке  преподобного  Экзетера  потребовалось  довольно
много времени, чтобы уговорить того хотя  бы  подойти  к  телефону.  Да  и
подошел  он  в  конце  концов  только  для  того,  чтобы  объяснить:   его
религиозные убеждения не позволяют ему путешествовать  по  воскресеньям  -
нет,  ни  в  коем  случае,  даже  чтобы  навестить  раненого   племянника,
обвиняемого к тому же в совершении убийства.
   - Экзетер переписывался также с каким-то типом из министерства по делам
колоний, - нахмурившись, сказал Джонс. - Уверен, у  меня  где-то  записаны
его имя и адрес. Мистер Олдкастл, если не ошибаюсь.  Видите  ли,  в  таких
случаях правительство его величества принимает посильное участие.
   - А другие родственники?
   - Насколько мне известно, только кузина.
   Лизердейл навострил уши, но виду не подал.
   - Друзья семьи?
   - Не слышал, чтобы он упоминал кого-либо.
   - Мистер Джонс, вам ни о чем не говорит имя или прозвище "Джамбо"?
   - Весьма распространенное прозвище, только и всего. У нас  в  четвертом
классе учится Джамбо Литтл.
   - Нет. Ладно. Расскажите мне о кузине.
   - Мисс Алиса Прескотт. У меня, кажется, есть ее адрес.
   - Насколько они близки?
   Джонс изобразил понимающую улыбку:
   - Два месяца назад Экзетер был у нее на  дне  рождения;  ей  исполнился
двадцать один год.  До  достижения  совершеннолетия  она  -  как  и  он  -
находилась под опекой дяди - преподобного Экзетера. Я не видел  юную  леди
несколько лет,  но  полагаю,  что  молодой  человек  пребывает  в  сильном
смятении. Как к нему относится она, мне неизвестно. Он на три года моложе,
и они в близком родстве.
   - Я прослежу, чтобы ее оповестили о случившемся, сэр.
   - Благодарю вас. Уверен, Экзетер будет весьма благодарен за  это.  Если
она хоть отчасти такова, какой он ее считает, она откликнется.
   Хороший школьный наставник - это не просто надзиратель. Акции Джинджера
Джонса в глазах Лизердейла заметно повысились. Доверие и дружбу по меньшей
мере одного из своих подопечных он завоевал, это точно.
   - Расскажите мне о самом юноше, сэр.
   - Крепкий... - Джонс задумался на мгновение. - Неплохой спортсмен, хотя
и не выдающийся, если не считать крикета.  Он  один  из  лучших  подающих,
учившихся в последние годы в нашей школе. Немного склонен  к  одиночеству,
особенно после трагедии, но,  несмотря  на  это,  его  любили.  Безупречно
выполняет все, за что берется. Прирожденный лидер - младшие слушались  его
беспрекословно, а ведь он никогда не повышал голоса. Они  на  него  только
что не молились. Немного слабоват в математике - он просто не видел в  ней
особого смысла. Зато поразительные способности к языкам. Окончил  школу  с
медалями по греческому и немецкому, да и по латыни  был  близок  к  этому.
Чуть хуже французский, - помедлив, добавил он.
   Ну да, именно такая информация будет наиболее убедительна в суде.
   - Итак, он окончил школу.  Не  знаете  ли  вы,  каковы  его  дальнейшие
намерения?
   Джонс не торопился с ответом.
   - Насколько я знаю Экзетера, ему, как и  всем  остальным,  не  терпится
надеть форму. Проучить гуннов как следует!
   - А если бы мобилизацию не объявляли?
   - Он собирался в Кембридж. Похоже, он давно уже сделал выбор  в  пользу
двух или трех колледжей - на такие дела в семье деньги имеются.
   - А дальше что? По отцовским стопам? Министерство по делам колоний?
   Пауза.
   - О нет. Современные языки.
   Лизердейл сделал пометку в блокноте. Свидетель чего-то  недоговаривает.
Возможно, молодой Экзетер держит обиду на организацию, обвинившую его отца
за то, что тот был слишком хорош для своей работы. Впрочем,  вряд  ли  это
имеет какое-либо отношение к убийству.
   Мотив!  Лизердейлу  просто  необходим   был   мотив.   Что   превратило
образцового школьника в жестокого убийцу?
   - А родственники с материнской стороны?
   - Если и есть, самому Экзетеру о них ничего не известно. Его мать родом
из Новой Зеландии.
   - Но из европейцев?
   Джонс снисходительно усмехнулся:
   - Ищете ложку дегтя, инспектор? Не могу  не  признать,  у  него  темные
волосы, и загорает он почти дочерна, но его глаза! Голубые, как небо. Я бы
сказал, этакие корнуолльские.
   Почему-то это задело Лизердейла.
   - Я не видел его глаз, -  сказал  он.  -  Они  были  закрыты.  -  Пожав
плечами, он возобновил допрос. - А как у  него  с  личной  жизнью?  Ничего
такого на горизонте?
   Казалось, преподаватель  французского  постарел  с  начала  допроса  на
несколько лет. Покровительственный тон, отличавший его поначалу, давно уже
исчез, но от этого вопроса на его щеках появился сердитый румянец.
   - Я уже говорил вам,  как  высоко  ценю  Экзетера.  Экзетер  -  молодой
английский джентльмен.
   - Будьте добры, мистер Джонс, отвечайте прямо.
   Джонс фыркнул:
   - У мальчиков  в  закрытой  школе  нет  личной  жизни.  То,  что  может
случиться во время каникул, - вне пределов моего зрения,  но  даже  так  я
сомневаюсь, чтобы эти правила нарушались. В школах типа Фэллоу  целомудрие
блюдут тщательнее, чем в любом известном мне монастыре.  Я,  кажется,  уже
говорил вам, что мистер Экзетер неравнодушен к своей кузине.
   Лизердейл нехотя записал ответ.
   - Заранее прошу прощения за следующий вопрос, однако  я  обязан  задать
его. Как насчет "любви, что даже имени себя стыдится"?
   - Нет! Любой намек на такое в Фэллоу - повод к немедленному исключению,
будь то ученик или наставник! - Мгновение Джонс просто свирепо смотрел  на
него, потом перевел дух. - Конечно, это всегда  потенциальная  проблема  в
обществе, состоящем исключительно из мужчин.  В  некоторых  школах,  пусть
даже примерных... нет, я совершенно уверен. Мы не  наивны.  Мы  следим  за
этим. У нас вот уже много лет не было ни одного  случая.  Холодный  душ  и
постоянная физическая нагрузка, инспектор!
   - И Экзетер?..
   - Абсолютно гарантированно.
   Похоже,  он  говорит  совершенно  искренне.  Возможно,  он  просто   не
настолько  хорошо  знает  своих  подопечных,   как   ему   представляется.
Единственным вразумительным мотивом в этом деле может быть порыв  страсти.
С минуту Лизердейл продолжал крутить в пальцах ручку, думая,  что  бы  еще
спросить об Экзетере. Уверенность наставника в этом мальчишке смущала его.
Она мешала ему: на присяжных такое всегда производит впечатление.
   Когда он поднял взгляд, Джонс устраивался в кресле поудобнее.
   - А другой мальчик, интересующий вас, инспектор? Смедли, полагаю?
   - Тимоти Фитцджон Боджли.
   - Что?! - Подобного ужаса от Джонса вряд  ли  можно  было  бы  ожидать,
скажи ему даже, что его  назначают  обучать  принца  Уэльского  ивриту.  -
Объясните, пожалуйста.
   - На данный момент  подробности  дела  засекречены,  мистер  Джонс.  До
воскресных газет информация не дошла, однако что-то наверняка просочится в
завтрашние выпуски.
   Наставник застонал:
   - Ради всего святого, скажите мне! Это ужасно!
   - С вашего позволения, сначала ваша оценка  молодого  Боджли.  Он  тоже
проживал у вас в корпусе?
   - Да.  Они  с  Экзетером  дружили  в  младших  классах,  и  эта  дружба
продолжалась и дальше - пожалуй, со стороны Экзетера  в  меньшей  степени,
чем со стороны Боджли. Экзетер более, так сказать, самостоятелен. -  Джонс
снова протер пенсне, близоруко щурясь, будто вообще ничего  не  видит  без
него. - Боджли - мальчик болезненный. Его постоянно беспокоит астма. Из-за
этого он не мог участвовать в играх... его прозвали Волынкой.
   - Его отец - выпускник Итона. - Лизердейл умолчал  о  том,  что  изучал
биографию  начальника   по   принадлежавшему   самому   этому   достойному
джентльмену справочнику "Кто есть кто".
   Джонс слабо улыбнулся непонятно чему. Потом вернул пенсне на  место  и,
похоже, ожил.
   - Вас интересует, почему он не отправил собственного сына  туда?  Из-за
астмы.  Фэллоу  ближе  к  дому,  чем  Итон.  Или  вас  интересует,  почему
председателем совета попечителей у нас не выпускник  Фэллоу?  Что  ж,  это
вопрос политики... точнее, денег и политики, инспектор. И если  вы  хотите
знать, не из лучшей ли семьи молодой Боджли по  сравнению  с  большинством
остальных наших мальчиков, ответ будет - да. В жилах Боджли течет  голубая
кровь.  Его  будущее  в  империи  лежит  где-то  на  уровне   полномочного
представителя,  куда  выше  администратора  округа,  на  которого  мог  бы
рассчитывать Экзетер. Форин Оффис, дипломатический корпус - вот  возможное
поле его деятельности. Он несколько капризен  и  избалован,  любит  жалеть
себя. Я могу представить, что некто старше, с более сильным характером мог
бы сбить его с пути истинного - что  я  совершенно  исключаю  в  отношении
Экзетера. Однако в принципе он славный молодой человек, и я уверен, в  чем
бы вы ни подозревали этих двоих, ваша информация неверна.
   Он сделал попытку улыбнуться, однако результат вышел довольно жалкий.
   - Вот. Я был с вами совершенно откровенен, не так ли? Теперь,  надеюсь,
вы откроете мне, какая с ними случилась неприятность?  Меньше  чем  неделю
назад я смотрел на  то,  как  мои  юные  друзья  выходят  в  большой  мир,
лежавший, казалось, у их ног. Я еще просил Экзетера  совершить  приношение
Посейдону - стакан ретсины от моего имени... И вот вы говорите мне, что он
вернулся и его подозревают в чем-то недозволенном.
   - Я мало что могу сообщить. - Лизердейл не  закрывал  свой  блокнот.  -
Предыстория вам уже известна. Когда родители Смедли отозвали  его  обратно
из Парижа, Экзетер вернулся с ним. Он обнаружил, что  ему  некуда  деться,
однако его и раньше приглашали в Грейфрайерз-Грейндж... Где он обыкновенно
проводил каникулы, пока были живы его родители?
   - Здесь, - тихо ответил Джонс. - Он постоянно жил в Фэллоу с двенадцати
лет,  за  исключением  редких  случаев  вроде  летних  лагерей,   школьных
экскурсий или визитов к  друзьям.  У  нас  учится  много  детей,  родители
которых служат за морем. В таких случаях другие родители часто заботятся о
друзьях своих сыновей - ну, например, приглашают пожить на Рождество.
   - И никогда - у дяди?
   - Очень  редко.  Насколько  мне  показалось,  их  отношения  более  чем
прохладны.
   Лизердейл сделал пометку в блокноте.
   - А мог он как старый ученик просто вернуться в Фэллоу?
   Джонс не без досады покачал головой:
   - Инспектор! Он же  только  что  окончил  школу!  Неужели  вы  сами  не
помните, что эта веха означала в  вашей  жизни?  Если  альтернативой  была
гостеприимность друга... Ворон только-только вылетел из гнезда!
   Любопытный момент, подумал про себя  Лизердейл.  Парень,  должно  быть,
пребывал в возбужденном состоянии. А его дядьку, похоже, изрядно  удивило,
что он вернулся в Англию.
   - Экзетер телеграфировал Боджли из Парижа  и  получил  приглашение.  Он
прибыл вчера. - Рассказывая, инспектор продолжал внимательно наблюдать  за
Джонсом. - Я могу пересказать вам только официальное сообщение, переданное
в прессу. Поместье  генерала  Боджли  Грейфрайерз-Грейндж  было  разбужено
сегодня вскоре полуночи шумом ссоры в кухонной  пристройке.  В  кухне  был
обнаружен мистер Эдвард Джордж Экзетер, раненый и  без  сознания,  и  тело
мистера Тимоти Фитцджона Боджли. Мы подозреваем умышленное убийство.
   - Боже правый!  -  Краска  сбежала  с  лица  Джонса,  превратив  его  в
пергаментную маску. Он облизнул пересохшие губы - даже язык его, казалось,
побледнел от волнения. - Мертв! Как?
   - Характер повреждений не подлежит разглашению, сэр.
   - Инспектор! Я знаю этих мальчиков уже много лет. Они мои  друзья,  мой
труд, а до прошлой недели они были и моими подопечными!
   Лизердейл решил верить  ему.  Возможно,  это  и  неблагоразумно  с  его
стороны, но в конце концов кто, как не он, ведет расследование.  Он  имеет
право на ошибку.
   - Надеюсь, это останется между нами, сэр? Мне не хотелось бы, чтобы это
попало в лапы газетчикам.
   Джонс облизнул губы.
   - Могу я рассказать это доктору Гиббсу по его возвращении?
   - Думаю, это не принесет особого вреда. Экзетер упал или был сброшен  с
лестницы. Он получил травмы, которые я вам уже перечислил. Боджли  зарезан
разделочным ножом.
   Джонс несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем  смог  выдавить  из
себя хоть какой-то звук.
   - И никого, кроме них двоих на кухне?
   - Больше я ничего не могу вам сказать, сэр.
   - Но ради всего святого, почему?..
   - Мотив? Хороший вопрос. Что двоим молодым джентльменам делать на кухне
в  такое  время  суток?  Поскольку  погреб   используется   для   хранения
генеральских вин, можно предположить,  что  они  отправились  туда  не  за
чашкой чая.
   - Полагаю, такую шалость исключать не стоит, - хрипло согласился Джонс.
   - Эта шалость быстро превратилась во что-то  другое...  -  Лизердейл  в
надежде ждал,  однако,  если  Джонс  и  пришел  к  желательному  для  него
заключению, он этого не показал. Жаль. Лизердейлу хотелось знать,  кто  из
двоих  был  зачинщиком,  а  кто  сопротивлялся.  Даже  учитывая   заметное
превосходство  Экзетера  в  росте  и  весе,  единственное,  чего  он   мог
придерживаться - версии самозащиты. Это не  избавит  его  от  обвинения  в
убийстве, однако, если ему попадутся  достаточно  сердобольные  присяжные,
может подарить надежду на помилование.
   Он закрыл блокнот. Дело из разряда "открыть-закрыть".  Ему  не  удалось
раскопать мотив, но, черт возьми,  обвинение  и  не  обязано  представлять
мотивы. На следующем же заседании прокурор объяснит присяжным, как Экзетер
зарезал друга и, убегая с места преступления, свалился с лестницы.
   Защита будет настаивать на невнятных  показаниях  о  женских  криках  -
пусть их, они не смогут объяснить  исчезновение  женщины  сквозь  запертую
изнутри дверь. Пусть попробуют  растолковать,  каким  это  образом  Боджли
сбросил своего гостя в погреб, вонзив при  этом  разделочный  нож  себе  в
спину с такой силой, что пригвоздил себя к тиковой столешнице.
   Присяжные удалятся на совещание, а потом судья, надев  черную  шапочку,
приговорит Эдварда Джорджа Экзетера к повешению.
   Внезапно Лизердейла одолело неодолимое желание зевнуть.  Пора  уезжать.
Больше в Фэллоу он ничего не добьется - если  он  вообще  чего-то  добился
здесь. Ему и так дана  редкая  возможность  -  расследовать  убийство  без
раздражающей опеки. Все равно дело отнимут у него  не  далее  как  завтра.
Ничего, когда Старик придет в себя,  у  него  будет  все  необходимое  для
передачи в  Скотленд-Ярд.  Даже  если  Старик  и  не  очухается,  вернется
Робинсон - если, конечно, не застрянет в отпускных пробках.
   Где-то вдалеке зазвонил телефон.
   - Скорее всего газетчики, - устало сказал он. -  Мой  вам  совет  -  не
говорите им вообще ничего. - Инспектор поднялся из кресла. - Вы не поищете
те записи, о которых говорили, сэр?
   Джонс не тронулся с места, глядя на посетителя так, словно его ударили.
Когда он наконец заговорил, стало ясно, что он просто размышлял.
   - Сын генерала убит в собственном доме. При этом  генерал  как  старший
констебль формально возглавляет расследование? Не  в  слишком  ли  сложном
положении он оказался, инспектор?
   -  Совершенно  с  вами  согласен,  сэр.   Полагаю,   он   обратится   в
Скотленд-ярд.
   Конечно, обратится -  когда  придет  в  себя...  или  когда  ему  будет
дозволено, ибо у Лизердейла  имелось  сильное  подозрение,  что  почтенная
миссис Боджли изрядно вмешивается в полицейские дела мужа.
   - Министр внутренних дел может заинтересоваться этим  делом.  Я  бы  не
удивился, - сухо проговорил Джонс. Его глаза снова сделались невидимыми за
сверкающими стеклами пенсне. Как только Лизердейл ступит за  порог,  Дэвид
Джонс бросится к телефону - разыскивать руководство.
   - Не мое дело оспаривать приказы, сэр.
   Они молча смотрели друг на друга.
   - Вам не позавидуешь, инспектор, - мягко произнес преподаватель.
   Лизердейл уловил нотку вызова: каста, все за одного.
   - Ничего не поделаешь, долг, сэр.
   Джонс почесал бороду.
   - В обычное время нарушить воскресный отдых министра внутренних  дел  -
святотатство, тем  более  по  такому  ничтожному  поводу,  как  умышленное
убийство. Но, боюсь, время сейчас необычное.  Кабинет  министров  заседает
почти непрерывно с начала  кризиса.  В  выходной-то?  В  сезон  банковских
отпусков? С ума сойти! Историческое событие! Вам не  приходило  в  голову,
что стандартные процедуры в Уайтхолле могут занять некоторое время, а?
   Лизердейл даже не думал об этом.  Пусть  чертовы  лягушатники,  боши  и
макаронники сами разбираются со своими делами на континенте. Он  надеялся,
что правительство его величества удержит страну в стороне от этого.  Пусть
они там хоть поубивают друг друга, ему все равно. Но он  понял,  что  этот
наглый учитель французского говорит дело. Если Боджли и дальше будет вести
себя как идиот...
   - Полагаю, вы совершенно правы, сэр. А теперь...
   - Если бы  у  вас  имелась  информация  о  постороннем  лице  на  месте
преступления, вы бы не приехали сегодня сюда!
   С чего это он так ухмыляется?
   - Вы знакомы с историей со взломом у нас, инспектор?
   - Со взломом? У _вас_, мистер Джонс?
   - Взлом случился на Троицу - вот здесь, в Тюдор-Хауз. Любой преступник,
пытающийся проникнуть в здание, где сотня юных глоток готова поднять такой
галдеж, какой ему и не снился,  страдает  исключительной  безрассудностью.
Вам не кажется, инспектор? И потом, что у нас здесь красть? Початую  пачку
печенья?
   Глаза Джонса возбужденно блестели сквозь стекла пенсне.
   Лизердейл ощутил некоторую неловкость.
   - Не вижу, какое это имеет отношение к нашему делу, сэр.
   О взломе в Фэллоу в Грейфрайерз не сообщали - другой округ.
   Джонс разочарованно улыбнулся.
   - Возможно, никакого. И все же такое  совпадение...  Мне  кажется...  -
Улыбка исчезла с его лица, словно его поразила новая мысль. С  неожиданной
легкостью он вскочил.  -  Инспектор,  где  сейчас  Экзетер?  -  задыхаясь,
спросил он.
   - В больнице Альберта в Грейфрайерз.
   -  Под  охраной,  инспектор?  Вы  говорили,  что  ему  не   предъявлено
официального обвинения, но вы, надеюсь, оставили кого-нибудь охранять его,
да?



7

   Продолжая про себя возмущаться -  вот  дурацкий  старикашка!  -  Элиэль
Певица, хромая, вышла из городских  ворот.  Как,  с  чего  это  ей  должна
грозить опасность? Почему ее должна искать Смерть?
   Здесь, на открытом  месте,  ветер  достигал  прямо-таки  сокрушительной
силы. Лавина, а не ветер. Она посильнее нахлобучила шапку и постаралась не
думать о лавинах. Низкое солнце освещало людскую суету.  Торговцы  ставили
свои палатки, спустившиеся с Наршслоупа пастухи  гнали  на  продажу  стада
лам.  Вдалеке  виднелись  снежные  вершины  Наршволла.  Чуть  ближе   горы
переходили в голые холмы, а  совсем  рядом  зеленые  склоны  спускались  к
долине Наршфлэта.  Вода  в  Наршуотере  была  цвета  грязного  молока,  по
которому плыли последние льдины.
   От города реку отделял широкий  грязный,  почти  полностью  вытоптанный
луг. Летом и осенью - пока открыты перевалы - здесь держали мамонтов. Сюда
с