не видят женщин, - усмехнувшись, произнес  Т'лин.  -
Слишком большая жертва, и все ради жалкого  цветка  в  волосах  -  на  мой
взгляд, во всяком случае.
   Гим мгновенно ощетинился:
   - Идея в том, что слава земная проходит, как дым, а розы увядают  после
того, как...
   - Теорию я понимаю, парень. Меня не устраивает практика.
   Гим сжал губы и промолчал. Сестра Ан осторожно уселась, сложила руки  в
молитве и взяла себе ломоть хлеба и кусок  сыра.  Она  явно  считала,  что
пропитание  входит  в  стоимость  проезда.  Во  всяком   случае,   никакой
дополнительной платы она не предложила. Ее лицо посерело от усталости.
   Некоторое время Т'лин молча жевал, глядя на нее.
   - Сестра! - сказал он  наконец.  -  Мы  спустимся  где-то  недалеко  от
Тогвалби. Куда мы поместим нашу Деву Судьбы?
   Монахиня уставилась на него слезящимися глазами.
   - Я плохо разбираюсь в географии,  Т'лин  Драконоторговец.  В  "Завете"
ничего не говорится о точном месте. Я уверена,  что  об  этом  позаботится
бог.
   -  Позаботиться-то  позаботится,  только  как?   Если   верить   нашему
маленькому Пупу Земли, по Суссии сейчас рыщут по крайней мере двое Жнецов,
и один из них знает ее в лицо и неминуемо убьет при встрече.
   - Двое Жнецов? - Сестра Ан с трудом повернула голову  и  посмотрела  на
Элиэль. - Расскажи, детка.
   Весь вкус у еды куда-то  пропал.  Элиэль  повторила  свой  рассказ  про
Дольма Актера.
   Монахиня расстроенно нахмурилась, но  ничего  не  сказала.  Последовала
долгая пауза, на протяжении которой все ждали, пока сестра прожует, но она
все продолжала двигать беззубыми челюстями.
   - Почему ты не назвала его  имя?  -  спросил  Гим.  -  Ты  и  вчера  не
говорила.
   - Потому что, если ты знаешь Жнеца, он будет знать, что ты его  знаешь.
Я просто хочу сохранить тебе жизнь, только и всего.
   Гим  поперхнулся  и  оглянулся  на  остальных,  ожидая   подтверждения.
Монахиня продолжала жевать, уставившись в землю. Т'лин хмурился.
   - Филобийская обитель примет тебя, сестра.
   Старуха кивнула, не поднимая взгляда.
   - И девчонку тоже.
   - Заппан вам! - вскинулась Элиэль. - Я не для того бежала от  красного,
чтобы  попасть  к  синему.  Я  не  собираюсь  становиться  жрицей,   Т'лин
Драконоторговец!
   - Ни одна уважающая себя богиня и так не примет тебя, егоза. Ты  хочешь
попасть в Сусс к своим друзьям?
   - Э-э... нет. - Один из этих "друзей" - Жнец, и судя  по  прищуру  глаз
Т'лина, он думал о том же.
   - Я уверен, сестры дадут тебе убежище  на  время  Празднеств.  -  Т'лин
сунул в рот последний кусок сыра. - А что будет потом,  зависит  от  того,
что случится за это время. Может, ничего.
   Жизнь, решила Элиэль, становится очень уж похожей на тот спуск в тумане
- прямо вперед, не зная, что там. Что случится после того, как она  примет
этого немыслимого ребенка? Тион вознаградит ее за исполнение  пророчества?
Или Владычица затаит на нее злобу, и ей придется провести остаток жизни  в
скитаниях, как Хойньок в "Проклятии Монаха"?
   - Элиэль? - окликнул ее Гим. - Расскажи мне про Празднества.  -  В  его
улыбке читалась зависть. Сестра Ан заснула как сидела,  уронив  голову  на
грудь, - маленькая кучка  поношенных  синих  одежд.  Т'лин  растянулся  на
траве, греясь на солнце.
   - Идет. - Элиэль задумалась. - Ну,  рассказать  про  все  -  и  дня  не
хватит. Они всегда начинаются в бедродень, службой в  храме.  Не  в  самом
городе, а поблизости.  На  следующий  день  происходит  посвящение.  Потом
атлеты уходят в путь, и начинаются творческие состязания.
   - В путь - куда?
   -  По  Суссвейлу.  Это  занимает  четыре  дня.  Они  останавливаются  в
Тогвалби, в Филоби и в Иогби. Каждый вечер худших отсеивают. Многие сходят
сами.
   Голубые глаза Гима расширились:
   - Почему?
   - От усталости, ясное дело! В Суссленде жарко, как в печке. В  Тогвалби
они славят Гарварда. В Филоби им предстоит еще одна служба,  посвящающаяся
Иилах. Она богиня атлетов. Они проводят ночь в священной  роще.  -  Элиэль
хихикнула. - Как-то там случилась  гроза,  и  они  все  попростужались!  А
наутро атлеты шагают в Иогби.
   - А там они что делают?
   - Мозоли зализывают.
   - Нет, я хотел спросить, какому богу там молятся? - упрямо  допытывался
Гим.
   Элиэль не помнила, чтобы в Иогби был какой-то храм.
   - Да никакому! В Сусс можно попасть и минуя Иогби, так что  я  сама  ни
разу не бывала там. Мне так кажется, это сделано  нарочно,  чтобы  они  не
мешались под ногами. Ко времени, когда эти туши возвращаются в  Сусс,  мы,
артисты, уже заканчиваем свои выступления. Ну и кончается все, разумеется,
в головадень. Присуждаются розы, и победители следуют в  храм  благодарить
Тиона, и туда запускают уродов и калек, и бог творит чудо... Чего  это  ты
лыбишься?
   Гим вскочил и шагнул в сторону, словно любуясь пейзажем.  Элиэль  пошла
за ним.
   - Что случилось?
   - Ничего, - сонно улыбнулся он.
   - Нет, скажи! Я же рассказала тебе о Празднествах!
   Он покраснел.
   - Да ну, я просто думал, похож ли святой Тион на... на отцовскую статую
Кирб'ла?
   - Он вообще не может быть похож! Ты  что,  не  знаешь?  Там,  в  храме,
вообще нет изображений Тиона. Смертный художник не может точно  изобразить
бога красоты!
   - Но отцовская работа... - нахмурился Гим.
   - Я не сомневаюсь, что она очень похожа!
   Он покраснел еще сильнее.
   - Чудище маленькое!
   - Именно это  имел  в  виду  Т'лин,  говоря  о  золотой  розе.  Сначала
присуждается одна желтая роза, и тот, кто ее выиграет, стоит пред  алтарем
и представляет Тиона. Он вручает алые розы.
   - Сам знаю! - взорвался Гим.
   - Я уверена, что ты выиграешь золотую розу!
   Гим стоял красный как рак. Казалось, куда уж больше! Но после этих слов
Элиэль он залился пунцовой краской до корней волос.  Даже  его  прозрачные
усики  стали  видны  на  фоне  этого  пунцового  безобразия.  Элиэль  была
потрясена.  Ей  никогда  еще  не  удавалось  довести  кого-то  до   такого
замечательного румянца - словно ветреный закат на все небо.
   - Чтоб тебе с горы спрыгнуть! - обрушился на нее Гим.
   - Но это ведь великая честь - изображать бога. А  в  твоем  случае  это
будет еще и подтверждением  того,  насколько  велико  сходство  скульптуры
твоего отца. Возможно, бог говорит нам, что он хочет, чтобы твой отец  сам
прибыл сюда изваять...
   - Убирайся и не приставай ко мне, девчонка!
   Ух ты!
   - Но твоя красота притягивает меня, как мед - муху.
   - Мух давят!
   - Но от красоты никуда не денешься, и все женщины...
   - О чем спор? - спросил Т'лин Драконоторговец. Он скинул теплую  одежду
и остался в рубахе и мешковатых джоалийских бриджах, пестрых,  как  стайка
радужных птиц. На поясе висел меч. В ухе  поблескивало  маленькое  золотое
колечко.
   - Ни о чем! - рявкнул Гим.
   - Я только объясняла ему про золотую розу!
   - А... - Т'лин пожал плечами. - По мне, красивая внешность не то, из-за
чего стоит задирать нос. Но и стыдиться ее нечего, так что ты скоро просто
вырастешь из этого. Не позволяй этой юной осе жалить тебя, парень. Да,  ты
как, ничего играешь на этой своей лире?
   - Я сейчас покажу! - с готовностью вызвался Гим.
   - Я не могу судить.
   - Зато я могу, - заявила Элиэль.
   Т'лин молитвенно сложил свои поросшие рыжими волосами ручищи.
   - Ты держись подальше, заноза. А ты, юноша, сможешь ли ты сыграть  хотя
бы пару нот  достаточно  хорошо,  чтобы  тебя  допустили?  Не  обязательно
выигрывать, хотя бы участвовать.
   - Думаю, смогу.
   -  Отлично.  Это  ты  и  сделаешь.  Ты  будешь  нашим  соглядатаем   на
Празднествах.
   Гим нахмурился:
   - Но ведь Празднества проводятся в честь...
   - Тогда зачем там Жнецы? Твой бог приказал тебе спасти  эту  недорослую
отраву, верно?
   Оба посмотрели на Элиэль. Она постаралась удержаться от того, чтобы  не
лягнуть Драконоторговца по ляжке.
   - Сдается мне, твоя ответственность за нее на этом  не  закончилась,  -
сказал Т'лин. - Мы доставили ее сюда - ты и я, - и  нам  надо  постараться
сохранить ее в живых. Или ты предпочитаешь надеяться на мастерство  сестры
Ан как фехтовальщицы на мечах?
   - Нет, господин, - улыбнулся Гим.
   - Ага, старая карга просыпается. Нам пора в путь. Посмотрим-ка, как  ты
научился седлать, Гуртовщик. Пошли, о Алмаз...
   Он осекся. Элиэль резко повернулась  посмотреть,  на  что  это  он  так
уставился, и увидела дым. Что-то большое здорово горело в Суссленде.



38

   - Пиол Поэт собирался написать драму  под  названием  "Зоруатиада"  про
осаду Руата, - объяснила Элиэль, - так что мы в  прошлом  году  были  там,
чтобы посмотреть на это место. Он, правда, так и не написал ее. Раньше вся
долина называлась Руатленд,  а  сам  Руат  был  большим  и  могущественным
городом. В те дни там был мост. Потом началась война за Лемондленд. Руатия
сражалась на стороне таргианцев, но победили джоалийцы, по крайней мере  в
этих краях, и тогда Тратор Полководец сровнял город с  землей  и  разрушил
мост. Они сделали Суссби новой столицей, на той стороне реки, но мостов до
сих пор осталось только два, в Ротби и Ламеби. Так что  Суссби  выросла  в
Сусс, Руатуотер стал Суссуот...
   - Ты хоть иногда можешь не болтать? - спросил Гим.
   - Только не  тогда,  когда  вижу  столько  невежества,  нуждающегося  в
просвещении! - Это была  фраза  из  прошлогодней  комедии  и,  как  решила
Элиэль, очень даже подходящая к обстоятельствам. Ладно, она его,  пожалуй,
простит. Тем более он улыбнулся, чтобы смягчить свои слова, а улыбка  Гима
Гуртовщика могла  бы  смягчить  даже  каменное  изваяние  Девы.  Его  лицо
подзагорело. Дорожная пыль покрыла его настолько, что брови и усы не  были
видны совсем. Так казалось ей гораздо лучше.
   Т'лин ехал первым. За ним мешком тряслась в седле сестра Ан.  Казалось,
она без сознания, но даже если и так, она была надежно привязана к  седлу.
Младшие замыкали отряд. Они достаточно освоились с управлением  драконами,
чтобы ехать рядом и разговаривать.
   Спуск с Сусслоупа оказался легче, чем ожидала Элиэль. Они выбрали самый
пологий склон, держась  подальше  от  деревьев,  а  дорогу  через  лес  им
проложила давняя лавина. Прогалина расширялась и постепенно превратилась в
возделанную долину, и дальше они двигались уже по пыльной, жаркой  дороге.
Элиэль и забыла уже, как жарко бывает в Суссе, а может, это быстрый  спуск
не дал ей возможности привыкнуть. Она разделась до бриджей и рубахи.  Ноги
начинали подгорать на солнце, и у Гима  тоже  -  на  нем  было  не  больше
одежды, чем на ней.
   Драконы тоже страдали от жары, и Т'лин вел их  неспешным  "зайбом".  По
обе стороны от дороги раскинулись зеленые рисовые  чеки.  Загорелые  почти
дочерна  люди  в  широких  соломенных   шляпах   отрывались   от   работы,
распрямляясь, чтобы посмотреть на путешественников, а иногда и помахать им
в ответ. Элиэль подозревала, что вода, в которой они стояли по  щиколотку,
горячая, как в бане. Какой-то злак, который она должна была бы помнить, но
не помнила, покрывал целые  акры  земли  бледно-розовым  ковром,  наполняя
воздух сладким ароматом. Время от времени дорога ныряла  в  сады  тенистых
деревьев, на которых росли  плоды-колокольчики,  и  темная  тень  казалась
подлинным  наслаждением.  Из-за  заборов  маленьких  ферм  на   проходящих
драконов завывали сторожевые коты.
   Как в самом Суссе, так и в деревнях и мужчины, и женщины носили рубахи,
представлявшие собой хлопчатые цилиндры  с  лямками  на  плечах.  Впрочем,
работавшие в  поле  обходились  набедренными  повязками.  И,  конечно  же,
жестокое   солнце   Суссвейла   делало   широкополые   соломенные    шляпы
обязательными для всех. Тюрбаны защищали от  солнца  гораздо  хуже.  Т'лин
купил  всем  шляпы  прямо  с  голов  ребятишек,  выбежавших  поглазеть  на
драконов. Четыре вполне сносные шляпы обошлись им в четыре медяка. Прежние
же их обладатели возместили  потерю,  соорудив  себе  новые  буквально  за
несколько минут. Даже сестра Ан не стала возражать, когда  Т'лин  водрузил
шляпу ей на голову.
   - Мы двигаемся на северо-восток, - заметила Элиэль. - Значит, мы вообще
не попадем в Тогвалби. Скорее прямо в Филоби. Хотелось бы мне  знать,  что
это за дым?
   Черный столб все еще не рассеялся.  Напротив,  он,  казалось,  сделался
гуще.  Он  вырастал  к  небу,  возвышаясь  над  холмами  зловещим   черным
великаном. Высоко-высоко в небе  он  начинал  расползаться,  отклоняясь  к
западу, но его большая часть казалась вертикальным шрамом  на  безоблачном
полуденном небосклоне.
   - Думаю, мы это узнаем очень  скоро,  -  добавила  она.  -  Долина,  по
которой они ехали, вот-вот должна была влиться в Суссвейл.
   - Эта Филоби - большая деревня?
   Элиэль понятия не имела, но, не желая сдаваться, бухнула:
   - Где-то около ста домов. Может, чуть меньше или больше.
   Гим кивнул:
   - А что там за дома?
   - Э-э... белые такие. Вроде этих. - Она махнула рукой в сторону россыпи
сельских домиков.
   - Сырец. Но он ведь не так уж хорошо горит. Что еще есть в Филоби?
   - Водопад.
   Гим закатил глаза и рассмеялся - вместе с ней.
   - Монастырь Иилах, - сказала она.
   - Опиши-ка его.
   - Я не очень-то его знаю, - призналась девочка. -  Я  там  только  мимо
проходила. Дома по  большей  части  скрыты  за  деревьями.  Еще  там  есть
священная роща. Это такой небольшой круглый  холм,  поросший  дубами.  Сам
храм небольшой. Все, что видно, - это купол и красные черепичные крыши.
   - Черепица лежит на деревянных стропилах. Еще что-нибудь?
   - Больше вроде ничего, - огорченно призналась она.
   - Вот ты и ответила, - мрачно вздохнул Гим и кивнул в  сторону  дымного
столба. - Бывшая священная роща.


   Почти незаметно долина превратилась в  Суссфлэт.  Далеко  на  севере  в
жарком мареве замаячили пики Суссволла. Богатая равнина была  уже  знакома
Элиэль - мозаика садов, ярко-зеленых чеков, маленьких белых  деревушек,  -
но она знала, что Гиму, выросшему в холодной земле, все это внове.  Иногда
вдалеке вспыхивал яркий блик, и она показала на него,  объяснив,  что  это
солнце отражается от крыши храма  в  самом  Суссе.  На  востоке  продолжал
подниматься в небо зловещий черный столб.
   Красная пыльная дорога в конце концов привела  их  к  торному  пути  из
Филоби в Тогвалби, который на поверку оказался такой  же  грязной  колеей,
только пошире. Движение по дороге  в  эту  самую  жаркую  часть  дня  было
довольно вялым: стада костлявого скота, перегоняемые  на  новые  пастбища,
редкие повозки, запряженные волами. Один  раз  Гим  восторженно  закричал,
указывая  на  далекий  отряд  людей  верхом  на  длинноногих  моа.  Элиэль
подозревала, что это солдаты, и обрадовалась, когда они скрылись вдали.
   Наконец Т'лин остановил Звездного Луча и подождал остальных.
   - Надо устроить привал, - хмуро объявил он. - Драконы не вынесут  такой
жары. - Он кивнул в сторону  холма  чуть  дальше  по  дороге,  на  вершине
которого росла купа высоких деревьев. - Езжайте туда, я  скоро  догоню,  -
сказал он, а сам поехал к группке деревенских, глазевших на драконов.
   В нормальном состоянии драконы потянулись  бы  за  Звездным  Лучом,  но
теперь они были  слишком  измотаны,  чтобы  сопротивляться  командам.  Гим
заставил Красотку идти вперед; Гром и Пламя последовали за  ними.  Деревья
имели гладкие стволы, увенчанные высоко от  земли  зелеными  кронами.  Они
отбрасывали такую густую тень, что под ними ничего не росло.
   - "Восок!" - скомандовал Гим  и  расплылся  в  улыбке,  когда  все  три
дракона послушались его. Довольный, он огляделся по сторонам. - Наконец-то
прохлада!
   Элиэль сползла с седла, ощущая себя такой же  старой  и  разбитой,  как
сестра Ан.
   - Разве это прохлада? Это просто кажется после той жары.
   - Обязательно тебе надо возразить, да? Как называются эти деревья?
   - Деревья-зонты.
   - Ты это знаешь или сама сочинила?
   - Ясное дело, знаю! - Раз она называет эти деревья зонтами, значит, для
нее они - зонты, как бы там их ни называли  другие.  Она  села  на  песок,
прислонившись спиной к гладкому кожистому стволу. Воздух  здесь  и  впрямь
казался  прохладным.  До  Филоби  оставалось,  должно  быть,   не   больше
пяти-шести миль. Отсюда можно было разглядеть даже пламя.
   Гим помог спешиться монахине. Старуха  была  чуть  жива.  Она  даже  не
потребовала свой меч, что само по себе уже было плохим признаком.
   Ан никогда не говорила, что защищает  Элиэль  Певицу.  Монахиня  твердо
стояла на том, что ее меч - это не оружие. Она даже  не  утверждала  того,
что ее послала Дева. Просто она выполняет пророчество. Юноша  нашел  Гима,
чтобы  тот  освободил  Элиэль  из  храма,  но  не   дал   ему   дальнейших
распоряжений. Теперь хранителем  Элиэль  стал  Т'лин  Драконоторговец.  Ее
тайный друг сделался, наверное, самым важным человеком в ее жизни. Он  был
огромен и силен. Она знала, что он хранит неведомые ей тайны. И все же  ей
некому было больше доверять. Жаль, она не знает, какой бог послал его.
   Т'лин догнал их через несколько  минут.  Он  сел,  утирая  лоб  смуглой
рукой. Его лицо сделалось почти одного  цвета  с  рыжей  бородой.  Он  был
мрачнее тучи.
   - Так вот, как мы и думали, это священная  роща.  Прошлой  ночью  здесь
проходила большая группа людей, направлявшихся в Филоби.  Пять  или  шесть
десятков. Они шутили, что собираются воззвать к богине.
   - Что? - не выдержала Элиэль. - Ты хочешь сказать, они это нарочно?
   - Типичная суссианская смута.
   Напрашиваться на гнев богини?
   - Кто были эти смутьяны?
   Взгляд зеленых глаз Т'лина сделался холоднее льда.
   -  Послушники  монастыря  Гарварда  под  предводительством   нескольких
монахов. На рассвете они подстрекали жителей Филоби идти с ними. Всех, кто
отказывался, избили, а их дома разрушили. Еще они разграбили монастырь.
   - Зачем они это сделали, господин? - тихо спросил Гим.
   - А что с монахинями? - поинтересовалась Элиэль.
   Вместо ответа на оба вопроса Т'лин только пожал плечами.
   Несмотря на жару, Элиэль пробрал озноб.
   - Вчера ночью ты говорил, что в Пентатеоне случилась серьезная  распря,
да?
   - Похоже, я был прав.
   Значит, она лишь пешка в игре, разыгрываемой богами. Гарвард - еще одно
воплощение Карзона. И он вовлечен во все это дело не меньше, чем Зэц.  Муж
и Владычица во всех своих ипостасях ополчились против нее. Юноша  помогает
ей, и теперь, похоже. Дева - тоже... или по крайней мере она против  Мужа,
что почти то  же  самое...  или  нет?  И  ставка  в  этой  жуткой  игре  -
Освободитель. Дитя.
   Сестра Ан встрепенулась и попробовала сесть прямо. Она до  сих  пор  не
сняла свой шерстяной балахон. Ее изможденное лицо раскраснелось. Но  когда
она заговорила, голос зазвучал неожиданно твердо:
   - "Горе Деве, ибо Муж обрушит на нее силу свою. Горе  ее  святилищу.  И
надругаются над девственницами. И увидят все кровь и пепел на святом лике.
И падет святилище под натиском Мужа, и только плач будет стоять..."
   - Я так понимаю, это часть твоего  бесценного  пророчества?  -  буркнул
Т'лин.
   Она кивнула, утирая слезы:
   - Так написано в "Завете", но там не говорилось, когда. Увы мне, я вижу
это!
   - Мне тоже жаль. Что толку в нем, если уже  слишком  поздно,  разве  не
так? - Он хмуро поморщился. - Нам придется менять свои планы. Эти  ублюдки
сейчас направляются в Сусс на Празднества. Нам незачем идти в Филоби. И уж
никак нельзя показываться в Тогвалби. - Он покосился на Элиэль. - И в Сусс
мы тебя не можем вести. - Он имеет в виду Дольма Актера, это точно.
   - Разве я не окажусь в безопасности, укрывшись в храме Тиона?
   - Ты так думаешь? А жрецы тебя пустят? Нам  все  равно  придется  скоро
остановиться - драконы не перенесут такой жары. - Он посмотрел  на  сестру
Ан, обмякшую от усталости.
   - Единственное, что остается, - ехать в Руатвиль, -  негромко  произнес
Гим. - Не так ли, господин?
   - Но там же ничего нет! - возразила Элиэль и тут же сообразила,  что  с
учетом обстоя