ль,  они  были  вместе.  Никогда  еще  не  видела  она  более
наглядного изображения гнева, даже когда Тронг Импресарио играл Капутиза в
"Отмщении Хиломы".
   -  Нет,  правда?  Ты  не  шутишь?   Насколько   я   знаю   ваш   орден,
сестры-меченосицы всегда предлагают что-то в уплату за услуги.
   Сестра Ан согласно кивнула:
   - Всегда.
   - Сегодня плата за проезд в Сусс -  миллион  звезд,  деньги  вперед!  -
Т'лин чуть не ткнул своей рыжей бородой ей в лицо. - Ну?
   Она подняла брови:
   - А может, дороже?
   - Дороже? И сколько же?
   - Твоя жизнь, сынок. Не будь меня, ты, возможно, сидел бы уже в цепях в
городской тюрьме.
   Т'лин поперхнулся.
   - Почему, ты думаешь, стражники еще не гонятся за тобой? - с сожалением
в голосе спросила сестра. - Или ты считаешь, что они так уж глупы? А жрецы
нашей Владычицы?
   - Что ты сделала? - спросил Т'лин уже заметно тише.
   - Я сказала им, что видела черного дракона с двумя всадниками, дракона,
перелезающего через стену в  направлении  Нимпасского  перевала.  Верховой
дозор немедленно отправился вдогонку за ними, а остальные вернулись...
   - Ты _солгала_?
   - Как можно! - возмутилась сестра Ан, безуспешно пытаясь посмотреть  на
него сверху вниз. - Мне было даровано видение во сне. Очень отчетливое.
   Т'лин Драконоторговец застонал и закрыл лицо руками.  Элиэль  прикусила
губу, чтобы не хихикнуть. Последовала пауза.
   - Удивительно ведь, что стражники не погнались  за  нами,  господин,  -
нерешительно произнес Гим.
   - Ничего удивительного! - фыркнула монахиня.  -  Я  поклялась  им,  что
видела то, что рассказала. Сестры моего ордена  славятся  как  безупречные
свидетельницы. Суды принимают показания дочерей Ирепит с большим доверием,
чем свидетельства  самих  магистратов.  Так  что  ты  обязан  мне  жизнью,
Драконоторговец. А если и не жизнью, то уж имуществом точно. Они давно  бы
уже все конфисковали. Я расплатилась за поездку сполна.



36

   Похоже, Крейтон обладал неисчерпаемой способностью удивлять. Сначала он
вызвал из языческих легенд древних лесных богов, теперь эти цыгане...  Кто
такие цыгане? Воры, попрошайки, шарлатаны - одним словом, не  те  люди,  с
которыми полагается  водить  знакомство  уважающему  себя  джентльмену.  И
Крейтон не  впервые  приехал  сюда,  поскольку  его  явно  узнали.  К  ним
приближался человек. Нельзя сказать, чтобы  он  радушно  улыбался,  но,  с
другой стороны, он и не хмурился.
   - Забирай чемодан, - сказал Крейтон, - и подожди здесь. - Он спрыгнул с
двуколки.
   Эдвард последовал за ним, захватив чемодан. Так и не сказав  ни  слова,
цыган взял пони под уздцы. Он был опрятно одет, хотя платье его отличалось
большим  количеством  отглаженных  складок  и  вышивки,   чем   у   любого
обыкновенного англичанина.  Слишком  пестрый  жилет,  слишком  широкополая
шляпа, слишком яркий платок на шее... Он ответил на улыбку Эдварда угрюмым
взглядом и отвел пони. Только теперь Эдвард обратил внимание  на  то,  что
двуколка тоже смотрелась необычно ярко: начищенные  медные  детали,  яркие
краски. Примерно так же выглядели три или четыре фургона.  Остальные  были
попроще.
   Крейтон уже разговаривал со старой цыганкой, сидевшей у костра. На  ней
красовалось столько пестрых  одежд,  что  она  напоминала  большую  охапку
радуг.  Она  произнесла  что-то,  кивнула  и  посмотрела  на  Эдварда.  Он
постарался выдержать этот пронзительный взгляд настоящих цыганских глаз.
   Махнув ему, чтобы он шел следом, Крейтон направился к самому яркому  из
фургонов. Эдвард догнал его.
   - Не думаю, чтобы полиция добралась до тебя здесь,  старина,  -  сказал
Крейтон, неодобрительно созерцая пеструю расцветку фургона, -  но  вот  за
блох не ручаюсь. - С этими словами он  полез  по  лесенке  внутрь.  Эдвард
забрался следом. Крейтон уже успел снять шляпу и пиджак.
   Внутри стояли стол, стулья, плита, полки  и  множество  разнокалиберных
ящиков, поэтому  здесь  едва  оставалось  место  для  двоих.  Пахло  очень
непривычно, и везде царили яркие цвета: красный,  зеленый,  голубой  -  на
стенах,  мебели,  занавесках,  кушетках.  Потолок  явно  проектировался  с
расчетом на  людей  ниже  шести  футов  роста.  В  дальнем  конце  фургона
располагались две кушетки, одна над другой. Судя по  обилию  одежды  самых
разных размеров, здесь проживала большая семья. На нижней  кровати  лежали
две подушки - по одной с каждой стороны. А посередине - совершенно новый и
чистый чемодан свиной кожи. Эдвард решил,  что  его  украли,  но  Крейтон,
разоблачившись до нижней рубахи, уложил туда жилет и сорочку.
   - Закрой дверь, парень! Они разрешили нам пользоваться всем, что мы тут
найдем. Вряд ли здесь много одежды твоего размера, но ты поищи.
   Эдвард начал раздеваться.
   - Сэр, вы говорили, что мой отец убивал время в Африке. Мой дядя -  его
брат - Роланд обвинил отца в служении Сатане, поскольку...
   - Терминология зависит от того, на чьей ты стороне. Кто  для  одного  -
Бог, тот для другого - дьявол. Насчет  твоего  отца  я  объясню  позже.  -
Крейтон порылся в груде одежды.
   - А как же все это сочетается с христианством?
   - Да как угодно. Добрый король Георг и его славный кузен кайзер молятся
одному и тому  же  богу,  не  так  ли?  -  Крейтон  извлек  из  кучи  пару
вельветовых брюк и хмуро разглядывал их. -  Британия  и  Германия  молятся
одному богу. То же можно  сказать  и  о  французах,  и  о  русских,  и  об
австрийцах. Все они молят Бога даровать победу праведным, то есть им. Вот,
эти вроде бы длиннее остальных. - Он протянул брюки Эдварду. Потом  выбрал
розовую с голубым рубаху и сморщил нос.
   - Что-то не так, сэр? - поинтересовался Эдвард,  обнаружив,  что  брюки
едва доходят ему до колен.
   - Хррмф! Просто сомневаюсь, чистая ли?
   - Не думаю, чтобы об этом стоило беспокоиться. Это их проблемы.  Должно
быть, вы неплохо им платите? Или это делает Штаб-Квартира?
   Крейтон бросил на него взгляд из тех, какими разгибают подковы.
   - На что это ты намекаешь?
   - Ну... все, что хоть раз  надевал  _джорджо_,  становится  _мокади_  и
подлежит сожжению сразу же, как мы уедем отсюда.
   - Что?
   - _Мокади_ - то есть ритуально оскверненным. Если честно, я подозреваю,
что они сожгут весь фургон.
   - Сожгут... - Пронзительный взгляд  из-под  кустистых  бровей  напомнил
Эдварду то время, когда он был одним из  самых  отъявленных  сорванцов.  -
Откуда, черт возьми, ты знаком с цыганскими законами?
   - Они часто разбивали табор  в  Тинкерс-Вуд,  сэр,  недалеко  от  нашей
школы, - тихо сказал Эдвард. - Семья Флетчер. - Он потянулся  за  расшитой
всеми цветами радуги рубахой.
   - За ее пределами, надеюсь?
   - Гм... да, сэр.
   - Они мошенники и конокрады!
   - О, разумеется! - На самом деле  это  были  интереснейшие  люди.  Даже
будучи примерным учеником, Эдвард сбегал по ночам к ним  в  гости.  -  Они
крадут и лгут. Они обведут вокруг пальца любого _джорджо_, который сунется
к ним. Просто такие уж они люди. Но разве не правда и то, сэр,  что  много
столетий они славятся как лучшие шпионы в Европе?
   Невольная улыбка чуть тронула уголки губ Крейтона:
   - Боюсь, что так.
   - Настоящие роми, наверное, самые разборчивые люди в мире.  -  Ситуация
откровенно забавляла Эдварда. - По сравнению с ними  даже  брамины  высшей
касты кажутся жалкими плебеями.
   - Хррмф! Если они такие привередливые, то их блохи тоже должны быть  до
невозможности _пукка_?
   - Не думаю, сэр.
   Крейтон одобрительно усмехнулся, продолжая одеваться. Уж не  испытывает
ли он Эдварда?..
   - А сейчас ты не чувствуешь ничего призрачного?
   - Нет, сэр. А что?
   - Насколько я понимаю, это тоже узел.
   - Правда?
   - Ну, если честно, я уверен не  более  твоего.  В  Соседстве  я  всегда
распознаю виртуальность, но здесь все сложнее. Роми всегда разбивают табор
в узлах - причина, думаю, ясна. Кстати, вожака зовут Босуэлл, но подлинная
власть у его матери.  Эта  рубашка  тебе  чертовски  идет.  Старая  миссис
Босуэлл - човихани, ведьма, причем неплохая. Отнесись к ней с уважением.
   - Ради Бога, сэр! Согласен, сегодня утром я  видел  настоящее  чудо.  Я
встретился с самим Пэком, Древним. Я знаю, что не поверил  бы  в  это  еще
вчера, и запомню это на всю  жизнь...  но  простите!  Вы  предлагаете  мне
поверить в цыганских ведьм?
   Крейтон бросил на него еще один уничтожающий взгляд.
   -  Цезарь,  Александр,  Наполеон,  Бисмарк,  Чингисхан...   ты   изучал
кого-нибудь из этих людей в своей замечательной школе, Экзетер?
   - Некоторых.
   - Все они обладали избытком того, что называют харизмой. Ты  понимаешь,
о чем я?
   - Э-э... лидерство?
   - Больше, гораздо больше. Это способность поглощать  восхищение  идущих
за тобой и направлять его. Харизматический  лидер  может  заставить  людей
поверить в то, что он им говорит, умереть за его  улыбку,  последовать  за
ним, куда бы он ни пошел. Чем больше он от них  требует,  тем  больше  они
готовы отдать. Он растет на их верности, и они  от  этого  становятся  еще
вернее.  Генералы,  политики,  пророки...  иногда  даже  актеры   обладают
харизмой.
   Крейтон замешкался, возясь с пуговицами, и вздохнул.
   - Мне  довелось  как-то  видеть  Ирвина  в  роли  Гамлета!  Фантастика!
Половина зала рыдала, и я говорю не  только  о  дамах.  Ты,  должно  быть,
знаешь об исцелении верой? Так вот, в  отдельных  случаях  харизматический
лидер может буквально творить чудеса. И човихани обладает харизмой. Ты сам
увидишь.
   Голод и  нехватка  сна  лишили  Эдварда  обычной  выдержки.  Возражения
рвались из него, прежде чем он успевал удерживать их.
   - Право же, сэр! Одно дело харизма, совсем другое - волшебство!
   - Действительно? Порой трудно сказать,  где  кончается  харизма  и  где
начинается магия. Так ты собирался записаться в армию, да?
   - Конечно! - выпалил выведенный из себя Эдвард. Его страна воюет -  как
еще он может поступить? Позволить этим грубым пруссакам овладеть  Европой?
Если они победят, то возьмутся и за Британскую Империю. Их надо остановить
сейчас, пока не поздно.
   Крейтон вздохнул и принялся рыться в куче носков.
   - Ну, наверное, в твоем возрасте я и сам думал бы так  же.  Ты  слышал,
что Германия вторглась в Бельгию? Англичане и французы  пытаются  сдержать
их, и на равнинах Фландрии вот-вот воцарится сущий  ад.  То,  что  обещают
оракулы, приводит в ужас. Несколько последних дней омрачат все наступившее
столетие. Но ты, наверное, считаешь себя бессмертным - а как  же  иначе  в
твои годы?
   - Но это мой долг!
   Полковник резко распрямился и нахмурился:
   - Я считаю, у тебя есть долг и поважнее, хотя ты еще ничего не знаешь о
нем. Думаю, что свой долг по отношению к твоему отцу я  исполнил.  Я  спас
его единственного сына  от  виселицы  за  преступление,  которого  тот  не
совершал. Но я заключу с тобою сделку. Мы спасли тебя от смерти. Мы спасли
тебя и от обвинения в убийстве. Мы исцелили твою ногу. Мне кажется, ты нам
кое-что после этого должен, не так ли?
   На такой вопрос мог быть только один ответ.
   - Я очень многим обязан вам, сэр, чертовски многим.
   - Черта с два обязан! Я требую вернуть долг, Экзетер. Плати сейчас.
   - Как платить? - спросил совершенно ошеломленный Эдвард.
   - Словом. Я хочу - черт, я требую! - чтобы ты отдался под  мое  начало.
Ты должен повиноваться, не задавая вопросов!
   - Как долго?
   - Сутки. До завтрашней зари.
   - И это все? А потом мы разойдемся?
   - Это все.
   - Но вы просите незаполненный чек!
   - Сколько было на твоем счету сегодня ночью?
   Нет, этот Крейтон и сам не лишен харизмы. Эдвард не мог  выдержать  его
взгляд из-под кустистых бровей.
   - Ломаный грош! Ладно, сэр, я согласен.
   - Отлично. Слово чести?
   Боже! Чего ожидает этот ублюдок? Эдвард смерил его ледяным взглядом:
   - Прошу прощения?
   - Отлично, - спокойно повторил Крейтон. -  Приводи  себя  в  порядок  и
вылезай. Как мне кажется, нас  ждет  рагу  из  кролика  на  завтрак.  Если
повезет, то и фазан. - Он бесцеремонно шагнул мимо Эдварда к двери.
   - Сэр? Что вы имели в...
   - Никаких вопросов! - рявкнул Крейтон и исчез за дверью.


   На завтрак и впрямь было рагу, вполне вероятно даже, что из кролика. Во
всяком случае, кроме вероятного кролика оно содержало много всего другого,
и голодному человеку оно казалось весьма и весьма вкусным. Эдвард старался
только не думать про ежей и настолько преуспел в этом,  что  очистил  свою
тарелку в рекордно короткое время.
   Он сидел в  кругу  цыган,  преимущественно  мужчин.  Женщины  хлопотали
вокруг них, подавая тарелки. Женские наряды были ярче и красочнее мужских.
Хотя и мужчины казались одетыми  скорее  для  танцев,  чем  для  сельского
труда. Табор оказался довольно  многочисленным:  десятка  два  взрослых  и
примерно столько же детишек, таращивших на гостей  черные  глазенки  из-за
спин  родителей.  Лагерь  представлял  собой   хаотическое   нагромождение
фургонов, шатров  и  плетеных  кресел  в  различной  стадии  изготовления.
Штабеля  медных  кастрюль  и  кучи  бельевых  прищепок  обозначали  другие
ремесла. С десяток лошадей  паслись  неподалеку.  Лежавшие  под  фургонами
собаки тоже, судя по всему, являлись частью табора.
   Крейтон сидел по другую сторону костра от Эдварда, поглощенный  беседой
со старой човихани. Эдвард не слышал почти ничего из их разговора,  но  по
выражению лиц  догадывался,  что  между  ними  идет  оживленный  торг.  Те
немногие слова, что донеслись до него, были на ромени. Интересно, невольно
подумал он, что бы сказали его наставники из Фэллоу, доведись  им  увидеть
его в нынешнем пестром одеянии? Руки и ноги торчали из  рукавов  и  штанин
дюймов на шесть. Он был бос, поскольку не нашел обуви подходящего размера.
Единственной частью наряда, в  которую  он  влезал  без  труда,  оказалась
шляпа, то и дело сползавшая ему на глаза.
   К его тарелке протянулась тонкая рука.
   - Еще? - спросил нежный голос.
   - Да, пожалуйста! Очень вкусно.
   Он оглянулся посмотреть, как она наполняет его тарелку из общего котла.
Ее платье напомнило ему испанских танцовщиц. Да  и  вообще  вся  она  -  с
разноцветным платком на голове, с блестящими на солнце золотыми серьгами в
ушах - казалась хорошенькой. Ее коленки...  Повинуясь  какому-то  древнему
инстинкту, он повернулся к костру - как раз  вовремя,  чтобы  заметить  по
меньшей мере полдюжины подозрительных взглядов со стороны молодых  мужчин.
Боже! Уж не думают ли они... Ну что ж, не так уж они и  ошибаются.  Не  то
чтобы он замыслил что-то недостойное, но он позволил себе восхищение, чего
джорджо делать не положено. Тем не менее он улыбнулся ей, принимая тарелку
обратно. Она застенчиво улыбнулась в ответ.
   Завтракая вот так, у костра кочевого табора, он  невольно  ощущал  себя
жалким бродягой. Но цыгане - гордый народ, и скорее всего он казался им не
более уместным здесь, чем нагой готтентот на Оксфордской кафедре.  Хороший
урок. Отец, возможно, смог бы лучше облечь это в слова.
   Вторую порцию он ел уже не торопясь, борясь с подступающим  сном.  Этой
ночью ему так и не удалось соснуть. Столько вещей требовалось  переварить!
Может ли он, например, доверять Крейтону - при всем том,  что  тот  сделал
для него? Очень уж он какой-то скрытный... Он утверждал, что гостил у отца
в Ньягате, и он знает про Зачарованные места. Он явно  избегал  признания,
откуда же он  сам,  если  не  считать  невразумительных  отговорок  насчет
какого-то места под названием "Соседство". Он противопоставлял  это  место
тому, что называл "здесь", не объясняя, имеет ли он при этом в виду Англию
или всю Европу. И Служба, о которой он говорил, - какому правительству она
служит? Какому-нибудь полунезависимому  индийскому  вельможе?  Оттоманской
Империи? Китаю? В Китае ведь смута, не так ли?
   Впрочем, смутное время сейчас  везде.  Тем  не  менее  Крейтон  не  раз
подчеркивал, что разразившаяся война идет вразрез с целями, которые ставит
перед собой эта его драгоценная Служба. И что это за Палата? Он утверждал,
что она в некотором роде сверхъестественна. Если так,  то  и  его  Служба,
должно быть, тоже.
   И где тогда на земном шаре расположено это его Соседство?
   Так и не  найдя  ответа  ни  на  один  вопрос,  Эдвард  вернул  тарелку
обладательнице коленок  и  вытер  рот  тыльной  стороной  кисти.  Хотелось
умыться и побриться, но первым делом - спать.
   Крейтон окликнул его и махнул рукой, подзывая.
   Он обошел костер, старательно избегая  наступать  на  острые  предметы.
Крейтон любезничал со старухой. Возможно, она и на самом деле пури  дай  -
женщина-старейшина, но Эдвард достаточно разбирался в цыганских обычаях  и
знал, что вожаки обязательно мужского пола. Тем более мужчина рядом с  ней
сидел на деревянном стуле, в то время как все остальные - просто на земле.
Это подчеркивало его важную роль. Эдвард направился к нему.
   Босуэллу шел скорее всего шестой десяток. Он был  плотным  человеком  с
патриархальными седыми усами. Типичный процветающий торговец лошадьми.
   Эдвард почтительно сорвал шляпу.
   - Латчо дивес, - произнес он кланяясь.
   Усы мужчины дернулись в усмешке.
   - Латчо дивес! Ты говоришь на ромени?
   - Ненамного больше этого, сэр.
   Ну что ж, одно очко в пользу Эдварда. Босуэлл что-то быстро произнес на
ромени - возможно, он просто  обращался  к  матери,  но  скорее  проверял,
поймет ли это Эдвард. Эдвард не понял.
   Поклонившись еще раз, Эдвард уселся перед женщиной, рядом с  Крейтоном.
Таких глаз, как у нее, он никогда раньше не видел.  Ее  взгляд,  казалось,
пронизывал его насквозь и в придачу рассматривал со спины. Никаких  других
особых черт он в ней не  нашел,  если  не  считать  того,  что  она  была,
разумеется, очень стара. Только эти пронзительные цыганские глаза.
   - Дай мне руку, - сказала она. - Не эту, левую.
   Эдвард протянул руку ладонью вверх. Она взяла ее скрюченными пальцами и
поднесла  вплотную  к  лицу  разглядеть.  Он  вопросительно  посмотрел  на
Крейтона - тот нахмурился в ответ. Потом старуха вздохнула и  сложила  его
пальцы в кулак. Сейчас начнется, подумал он: дальняя  дорога,  ты  потерял
друга, твоя любимая будет тебе верна, как  бы  ты  ни  сомневался,  и  так
далее. То-то он разочарует ее, когда она попросит посеребрить ей ручку...
   Она снова смотрит на него, чтоб ее!
   - Тебя незаслуженно обвинили в страшном преступлении. - Ее голос удивил
его. Такому голосу место на лондонских задворках. Почти кокни.
   - Это правда. - Он отвел взгляд и страдальчески покосился на Крейтона.
   - Я не говорил миссис Босуэлл ничего про тебя, Экзетер.
   Нет, правда? Эдвард готов был поспорить  на  пять  фунтов  -  если  бы,
конечно, они у него были,  -  что  Крейтон  рассказал  этой  старой  карге
гораздо больше, чем знал он сам.
   - Тебе предстоит дальняя дорога.
   Ну, Бельгия, конечно, не так уж близко отсюда.
   - Тебе предстоит выбор, нелегкий выбор.
   Это может означать что угодно: пирог или сосиски на обед, например.
   - Вы не могли бы немного конкретнее, мэм?
   Крейтон и Босуэлл внимательно следили за их разговором, да и все другие
в пределах слышимости - тоже.
   Миссис Босуэлл сердито поморщилась, как бы обиженная его  скептицизмом.
А может, ее мучила боль.
   - Тебе предстоит выбирать между честью и дружбой, -  хрипло  произнесла
она. - Тебе придется бросить друга, которому ты обязан жизнью, или предать
все, что для тебя свято.
   Эдвард зажмурился. Даже слишком конкретно!
   - Если ты сделаешь верный выбор,  ты  останешься  жив,  но  тогда  тебе
предстоит выбирать между честью и долгом.
   - Прошу прощения, мэм. Но как могут честь и долг спорить друг с другом?
   Она с внезапным раздражением отвернулась, и он решил было, что  она  не
ответит. Но старуха продолжала:
   - Только через бесчестье обретешь ты честь.
   Ничего себе, подумал Эдвард. Она озадачила его сильнее, чем он ожидал.
   - Честь или дружба, потом честь или долг... А что, третьего не