ытаясь потирать затылок и локоть разом.
   - Надеюсь, ты не испачкал куртку? - невинно осведомилась она.
   - Заткнись!
   - Кто здесь живет?
   Гим с опаской поднялся на ноги, потирая бедро.
   - Гаспак Жестянщик.
   - Как ты думаешь,  есть  у  него  своя  тайная  молельня?  Может  Т'лин
Драконоторговец посещать другие таинства?
   - Возможно. Почти все так делают.
   Забавно! Впрочем, она ожидала чего-то в этом роде.
   - Но не Тиона? Тогда чьи таинства?
   - Ну почему девчонки так любят болтать языком?  Помолчи!  -  Гим  снова
закинул мешок на спину, но не стал  возражать,  когда  Элиэль  взялась  за
лиру.
   Они зашагали по туннелю обратно. Идти было легче, так  как  со  стороны
улицы его освещали лучи Иш.
   Выходит, перед Элиэль  встала  еще  одна  загадка,  которую  стоило  бы
решить.  Т'лин  говорил,  что  отблагодарит  богов  по-своему.  Это  могло
означать, что он отправился в одну  из  нарсианских  лож,  служившую  тому
богу, которому лично он оказывает предпочтение.
   Так чем он занят - благодарит бога или получает от него  инструкции?  И
какого бога он предпочитает? Ясное дело, не Тиона - иначе бы он  помолился
в молельне Скульптора. Не Эльтиане - иначе он не стал бы помогать  бегству
Элиэль. Она не могла представить себе также, чтобы Т'лин поклонялся  Деве.
Конечно, Астина покровительствует воинам и атлетам  -  что  само  по  себе
достаточно странно, - но ценит более всего справедливость, долг и чистоту.
Ни то, ни другое, ни третье не относилось  к  наиболее  уважаемым  Т'лином
ценностям. Висек  -  Всеведущий,  это  всем  известно,  но  он  дальше  от
смертных, чем все остальные боги. В его ведении - судьба и вечное  солнце.
Т'лина гораздо больше волнуют торговые дела и домашние  животные,  а  этим
ведают аватары Карзона, Мужа.
   Который был одновременно и Зэцем - тем самым, что повелел своему  Жнецу
не допустить Элиэль в Суссленд живой.
   Который был одновременно и Кен'том.
   Папочкой.
   Гим схватил Элиэль за руку и толкнул в темную дверную нишу.
   Она  ждала,  но  он  так  и  не  объяснил,  что  увидел  или  что   ему
померещилось. Конечно, стража совершенно не обязательно гарцует верхом  на
драконах под грохот  оркестров.  Она  может  красться  по  задворкам  -  в
точности как они с Гимом.
   Некоторое время Гим не шевелился. Трясясь  рядом  с  ним  от  холода  и
возбуждения, Элиэль  сообразила,  что  Т'лина  вполне  могут  заботить  не
столько боги, сколько земные дела. Она сама говорила ему про таргианцев  и
даже особо упоминала нарсианина, которого видела в их обществе, -  Гаспака
Жестянщика. Драконоторговец посмеялся еще тогда и отпустил шуточку  насчет
крестьян, покупающих леопардов, чтобы те сторожили их кур.
   Возможно, Т'лин Драконоторговец сам таргианский шпион.


   Лямка футляра с лирой начала уже больно  резать  ей  плечо,  когда  Гим
привел ее наконец к цели.
   - Лезем по этому стволу, - шепнул он, - потом по той ветке на крышу,  а
с нее - на стену. Как, одолеешь?
   - Нет. Придется тебе тащить меня.
   - Тогда стой пока здесь. - Он подпрыгнул и  повис  на  суку.  -  С  той
стороны придется прыгать, так что постарайся не сломать ногу.
   Через несколько минут они уже оказались за стеной. Ноги никто из них не
сломал, хотя теперь у Элиэль болело бедро. Возможно, ей просто не  хватало
специального башмака. Гим дернул ее обратно в тень, а сам осмотрел залитый
лунным светом луг Вдалеке у брода через Наршуотер,  горел  огонь,  да  еще
возвышалась  памятником  давно  забытой  битве  лестница  для  посадки  на
мамонтов. Выгон было не разглядеть. Хотя стояла весна, трава была  покрыта
серебряной изморозью. А может, это  просто  роса?  Лагерь  Т'лина  казался
отсюда темной полоской, откуда ветер доносил рыгающие звуки.
   - Никого не видишь? - беспокойно спросил Гим.
   - Нет.
   - Странно! Здесь должно быть уже полным-полно солдат, поджидающих  нас!
Отец так говорил. Да и Т'лин, в общем, тоже.
   Элиэль зевнула. Девочка знала, что ей положено быть начеку,  иначе  она
снова попадет к матери Илле, но... она снова  зевнула.  Что-то  больно  уж
долго тянется эта ночь.
   Впрочем, Элиэль хорошо понимала беспокойство Гима. В Нарше  не  так  уж
много драконов, и почти все они принадлежат страже. В принципе на драконах
ездят еще и пастухи. Но в любом случае стражники очень скоро проверят всех
городских драконов и убедятся, что в ее побеге не принимал участия ни один
из них. Ясное дело, следующим их шагом будет наведаться в лагерь Т'лина за
городской стеной. Нет, их там просто обязаны ждать солдаты.
   Хуже того, лагерь хорошо  виден  от  городских  ворот,  которые  сейчас
заперты и охраняются до рассвета. Два человека, идущие от стены,  окажутся
у стражников как на ладони.
   - Почему от них столько шума? - пробормотал Гим.
   - Драконы всегда так. Если рядом случится кто посторонний,  шума  будет
гораздо больше.
   - Правда?
   - Правда, - ответила Элиэль с  убежденностью,  которой  на  самом  деле
вовсе не ощущала, и зевнула еще раз.
   - Тогда пошли! - сказал Гим. - Тут уж одно: или  довериться  богу,  или
замерзнуть до смерти! - Он  зашагал  через  луг,  согнувшись  под  ветром.
Элиэль поспешила за ним.


   Стоило им дойти до спящих драконов, как навстречу из темноты  выступила
высокая фигура.
   - Имя? - Голос звучал глухо и явно не принадлежал Т'лину.
   - Гим э-э... Гуртовщик и... да, мой двоюродный брат Кольбурт Живописец.
   - Губер Погонщик. Иди за мной. Гуртовщик. - Он  проводил  их  в  темную
палатку, пахнущую сырой  кожей.  Внутри  было  почти  тепло,  особенно  по
сравнению с ночным лугом. - Садитесь, - буркнул мужчина.
   Последовала пауза - он завязывал полог,  потом  высек  огонь.  Медленно
разгорелась небольшая  лампада,  высветив  несколько  мешков  и  плед.  На
одеялах лежали три человека, а за ними угадывалась темная стена. Казалось,
мир на этом кончается.
   Губер оказался узколицым мужчиной  с  темной  бородой.  Таким  мрачным,
словно не улыбался ни разу в жизни. На нем  были  обязательные  одежды  из
меха ламы и черный тюрбан. Он указал на него.
   - Можете повязать такой?
   - Нет, - хором отозвались беглецы.
   Он достал откуда-то две полосы черной ткани и обернул их головы.  Потом
заставил их повторить это самостоятельно. К изрядной досаде Элиэль, у Гима
начало получаться раньше, чем у нее. Она была слишком сонная.
   - Сойдет, Гуртовщик, - заявил Губер. - А ты поупражняйся еще, малый. Ты
похож на вареный пудинг. Не открывай свет, пока не завяжешь за нами полог.
Ты, Гуртовщик, пойдешь со мной.
   - Куда?
   - Учиться седлать дракона, не задавая при  этом  лишних  вопросов.  Мне
сказали, команды ты уже знаешь.
   Гим как-то странно изменился в лице, но промолчал. Они вышли. Оставшись
в одиночестве - спящие не в счет, - Элиэль сражалась с проклятым тюрбаном.
Наконец что-то начало получаться. Потом  ей  ничего  не  осталось  делать,
кроме как ждать.
   Она обследовала загадочные тюки - не развязывая их, конечно,  а  только
ощупывая - и решила, что в них нет ничего, кроме запасной одежды.
   На нее вдруг навалилась усталость. Навалилась,  как...  как  лавина?  С
чего это она думает о лавинах? Она прислонилась спиной к тюку. У лагеря не
оказалось никаких стражников, так что бог продолжает помогать  ей,  верно?
Верно.
   Губер Погонщик знал, что она придет. Значит, Т'лин возвращался сюда  от
Кельвина Скульптора, прежде чем отправиться  обратно  в  город  к  Гаспаку
Жестянщику. Верно?
   Должно быть, верно, хоть и странно.  Зачем  это  они  встречались?  Что
такое узнал Т'лин в этот вечер? Что заставило его пойти на эту встречу?



34

   Эдвард соскочил с двуколки, чтобы открыть первые  ворота.  Удивительное
ощущение бурлило в нем, когда он, ловкий как ребенок, усаживался на  козлы
рядом с Крейтоном. Ему не понравилось быть калекой. Двуколка катила  через
луг, спускаясь с холма.
   - Его на самом деле зовут Олдкастл, сэр?
   Крейтон взглядом приказал ему замолчать.
   - Нет, не так. Нет никакого мистера  Олдкастла.  Олдкастл  -  это,  так
сказать, комитет... коллективный псевдоним. Наш друг - это... Просто так и
есть, друг. Он здесь уже давно, очень давно. Я не  знаю,  как  его  зовут.
Возможно, никто не знает.
   Двуколка, покачиваясь, катила к следующим воротам.  В  солнечном  свете
весь луг казался ярким от золотой розги и алого чертополоха.
   - Робин Гудфеллоу?
   - Можно сказать, лавочка носит это название.  А  он,  так  сказать,  их
местный представитель.
   Ничего удивительного, что лицо старичка показалось ему таким плутовским
- Пэк!
   - Но почему именно кровь? Я-то думал, приношение ему состоит из кувшина
молока и пирога?
   Судя по голосу, Крейтон был не в восторге  от  расспросов,  но  понимал
естественное любопытство человека, который только что видел чудо.
   Он громко откашлялся.
   - Это зависит от того, что тебе от  него  нужно  -  или,  наоборот,  не
нужно. Цена приношения зависит от того, во что оно тебе  обходится.  Кровь
ценится высоко, выше почти всего остального. - Некоторое  время  он  молча
смотрел на дорогу. - Хотя нынче он изрядно проиграл при обмене. Ты слышал,
что он говорил насчет запаса сил? Ту ману, что он  истратил  на  исцеление
твоей ноги, он, возможно, копил веками. Ему нечем возместить ее. Не думаю,
чтобы в наши дни у него осталось много преданных почитателей. Мы мало дали
ему - даже своей кровью. Он один из Древних, но не примыкает  ни  к  одной
партии, замешанной  во  всем  этом.  Мои  сподвижники  отчаянно  заняты  и
обратились за помощью  к  нему,  поскольку  он  живет  в  этих  краях.  Он
согласился - ко всеобщему удивлению.  Ты  должен  быть  ему  очень,  очень
благодарен.
   Эдвард лизнул порез на тыльной стороне запястья.
   - Конечно, я благодарен. Я могу сделать что-нибудь еще, сэр?
   - Да. Как только откроешь эти ворота, зайди за куст и оденься. У тебя в
этих лохмотьях вид нищего дервиша.


   Скинув халат, Эдвард  обнаружил,  что  его  многочисленные  царапины  и
синяки никуда не делись -  исцелилась  только  нога.  Фланелевые  брюки  и
пиджак, которые он хотел надеть,  оказались  безнадежно  измятыми,  но  он
нашел в чемодане более или  менее  пристойную  рубашку.  Запонки,  похоже,
исчезли все до одной, воротнички - грязные. Он терпеть не  мог  повязывать
галстук без зеркала, так что отложил этот процесс до тех пор, пока они  не
выедут на ровную дорогу. Уложившись в рекордный срок, он закинул чемодан в
повозку  и  -  теперь  уже  в  обличье  относительно   пристойного   юного
джентльмена - уселся рядом с Крейтоном.
   А ботинок у него остался только один.
   Пони, потряхивая гривой, потащил  двуколку  дальше.  А  Эдвард  сдвинул
шляпу  под  залихватским  углом,  чтобы  прикрыть  торчавший  из-под   нее
пластырь, и принялся сражаться с  галстуком.  Прекрасное  утро.  Здоровье,
свобода! Как насчет завтрака?
   При  свете  дня  Крейтон  оказался  человеком   средних   лет,   худым,
мускулистым и изрядно загоревшим  под  тропическим  солнцем.  Его  коротко
остриженные усы были имбирного цвета, брови -  рыже-коричневые  и  густые,
как придорожный кустарник. Нос напоминал высокомерно  выставленный  вперед
топор. Он смотрел прямо на дорогу, спрятав лицо в тень от  полей  котелка.
Поскольку он явно не горел желанием начинать разговор, Эдвард тоже молчал,
решив подождать, что принесет ему день.
   Повозка  продолжала  свой  путь  по  проселочным  дорогам,  меж   живых
изгородей. Становилось жарко. Они миновали ворота чьей-то  фермы.  Залаяла
собака. Мокрые пятна  на  коленях  у  Крейтона  начали  подсыхать.  Где-то
продолжал голосить неугомонный петух.
   Неожиданно полковник откашлялся и  заговорил,  продолжая  обращаться  к
хвосту пони:
   - Ты стал свидетелем чуда. Тебе даровано чудесное  исцеление.  Полагаю,
ты примешь теперь те объяснения, которые ранее бы отверг?
   - Думаю, теперь я поверю во что угодно, сэр.
   - Хррмф! - Крейтон покосился на него,  блеснув  глазами  из-под  хмурых
бровей. - Ты ничего не почувствовал там, еще до появления нашего друга?
   Эдвард колебался, делиться ли ему своими романтическими фантазиями.
   - Какое-то это место... призрачное?
   Крейтон не высмеял его, чего можно было бы ожидать от бывалого вояки.
   - А раньше ты ощущал где-нибудь такую вот "призрачность"?
   - Да, сэр.
   - Ну, например?
   - Ну... в Тинкерс-Вуд, недалеко от школы. Или в  Винчестерском  соборе,
когда нас возили туда на экскурсию. Правда, я никому еще этого не говорил.
   - Умно с твоей стороны. Возможно,  некоторые  из  твоих  одноклассников
тоже  чувствовали  это,   но   молчали.   Хотя   тут   нечего   стыдиться.
Восприимчивость обыкновенно сопутствует  тому  или  иному  художественному
таланту. Не знаю почему, но кельтская кровь помогает. Впрочем, это не  так
важно. Когда ты... Ладно, не бери пока в голову. В  общем,  имеются  такие
места, странным образом связанные  со  сверхъестественными  явлениями.  Мы
называем их "узлами". Они обладают тем, что мы называем  "виртуальностью".
Некоторые люди способны ощущать это, другие - нет.  Узлы  разбросаны  безо
всякой системы. Здесь, в Англии, почти всегда  можно  найти  свидетельства
того,  что  их  использовали  когда-то  или  продолжают  использовать  для
поклонения: стоящие камни, дольмены, древние развалины, церкви, кладбища.
   - Вот почему мистер Олд... мистер Гудфеллоу...  не  смог  излечить  мою
ногу в больнице? - Теперь понятно, почему Эдварду  пришлось  страдать  всю
эту поездку.
   - Разумеется. Ему гораздо легче сделать это в  узле,  чем  где-то  еще.
Теперь, пожалуй, только в узле.
   Крейтон свернул с одного проселка на другой, уверенно  ориентируясь  на
местности. Некоторое время  он  молчал,  и  Эдвард  решил  прикинуть  свои
возможные дальнейшие шаги.  Идти  на  местный  пункт  записи  добровольцев
опасно. Конечно, полиция скорее станет искать его по больницам,  а  не  по
призывным пунктам, но вблизи от Грейфрайерз его может узнать  кто  угодно.
Гораздо лучшим представлялся ему план отправиться в  Лондон  и  записаться
вместе с тысячами других добровольцев  на  центральном  пункте,  на  Грейт
Скотленд-ярд.
   Полковник снова заговорил, обращаясь к лошадиному крупу:
   - Официально я приехал  в  Англию  на  время  отпуска.  Неофициально  я
намереваюсь изучить наши дела в Европе, заняться вербовкой и приглядеть за
тобой.
   - Да, сэр, - почтительно откликнулся Эдвард.
   - Что касается дел... Ххрмф!.. они несколько осложнились. Инициатива  в
Европе ушла у нас из рук. Видишь ли, природа пророчеств  такова,  что  они
излагаются в весьма туманном виде, более того, без точных дат  большинства
предсказанных  событий.  Тем  не  менее  в  них  описывается   конкретное,
единственное будущее,  к  которому  ведет  единственная  цепочка  событий,
верно?
   -  Гм...  Наверное,  да.  -  Какое  отношение  имеют  ко  всему   этому
пророчества?
   -  С  некоторыми  предсказанными  событиями  ничего  не  сделаешь  -  с
ураганами  или  землетрясениями,  например.  С  другими  -   можно.   Если
предсказано, что человек погибнет в  битве,  а  ты,  не  дожидаясь  этого,
отравишь его за столом, ты тем самым разрушаешь все пророчество,  понятно?
Пророчество - своего рода цепочка. Порви одно звено - и  все  рассыплется.
Если одно-единственное предсказанное событие очевидно не сбылось,  значит,
все описанное будущее недостоверно, так что оставшаяся  часть  пророчества
не имеет никакого смысла. Если пророчество, обещавшее  человеку  смерть  в
битве,  предрекает  также  и  гибель  города  от  землетрясения,   отравив
человека, ты можешь предотвратить и землетрясение.
   - Боже правый! - только и пробормотал Эдвард. Похоже, он имеет  дело  с
каким-то волшебным миром, к которому надо еще привыкнуть.
   - Тут так: или все, или  ничего,  -  продолжал  Крейтон.  -  Это  вроде
воздушного  шара:  проткни  дырку,  и  вся  эта  штуковина  упадет.  А  ты
упоминаешься в пророчестве.
   - Ясно. - В адресованном Джамбо письме  упоминалась  цепочка!  Как  мог
Эдвард только оказаться таким кретином, что забыл письмо в больнице?
   - Около двадцати лет назад кто-то пытался убить твоего  отца.  Камерона
Экзетера. Покушение провалилось.  При  расследовании  выяснилось,  что  он
упоминается  в  одном   достаточно   достоверном   пророчестве,   "Вурогти
Мигафило".  "Вурогти"  можно  перевести  как  "завет".  "Мига-"   означает
деревню,  как  в  английском  окончание  "-хем"  или  "-би".  Так  что  на
английский "Вурогти Мигафило" можно перевести как "Филобийский  Завет".  О
нем  известно  уже  много  лет,  и  за  эти  годы  произошли   многие   из
предсказанных в нем событий. Еще большему их числу предстоит произойти. Ты
понимаешь, что одно  упоминание  имени  в  подобном  документе  уже  почти
равносильно смертному приговору?
   Он  помолчал,  давая  Эдварду  возможность  вставить   глубокомысленное
замечание, к чему тот вовсе не стремился.
   - Потому что кто-то, кого не устраивает что-то еще в этом предсказании,
пытается предотвратить это? - Учитывая ранний час, замечание вполне  можно
было бы считать глубокомысленным.
   - Вот именно! Умница! В данном случае  пророчество  в  той  его  части,
которая  конкретно  касалась  твоего  отца,  категорически  не  устраивало
Палату. И это представляло для него серьезную опасность.
   Двуколка, поскрипывая  и  покачиваясь,  катила  по  дороге.  В  зеленой
изгороди запел дрозд. Утренние облака окрасились в нежно-розовый цвет. Все
было как обычно - никаких чародеев на коврах-самолетах, никаких закованных
в броню рыцарей, сражающихся с драконами.
   - В чем заключалось это пророчество, сэр?
   - Там было предсказано, что ему предстоит зачать сына.
   - Сэр! - Все это начинало отдавать дурным вкусом.
   - К тому же там довольно точно называлась дата.
   - Насколько я понимаю, первого июня тысяча восемьсот девяносто  шестого
года?
   - Нет. Где-то в ближайшие две недели.
   - О! - только и сказал Эдвард, уставившись в полосу кустов, ползущую им
навстречу. Всего несколько дней назад жизнь была заметно  проще.  -  Но...
это же невозможно. Выходит, ваш "Завет" неверен?
   - Хррмф! Снова нет. Просто неверно растолковали  дату.  Прорицательница
сама не до конца понимала, что говорит, к тому же озарение плохо  повлияло
на нее - она сошла с ума и вскоре  умерла.  Пророчества  всегда  поглощают
слишком много маны, потому они так редки. Тот, кто наделил ее этим  даром,
просчитался. Он был совершенно измучен этим откровением. Чуть не умер сам,
так, во всяком случае, говорят. Ладно, мы  не  об  этом.  Так  или  иначе.
Служба решила, что твоему отцу лучше на время скрыться, что он и сделал.
   - Он уехал из Новой Зеландии?
   - Он вернулся в Новую Зеландию! А потом отправился в Африку. Через  год
или чуть больше у него родился сын. Конкретно  -  ты.  -  Крейтон  говорил
короткими,  уверенными  фразами,  словно  посвящал  новобранцев  в   тайны
устройства пулемета. Да, если он вербовщик, по крайней мере одного рекрута
он отправил в море.
   Эдвард  хотел  было  спросить,  не  уберегло  ли  его  пророчество   от
возможности родиться девочкой, но это звучало бы  как-то  несерьезно,  так
что он промолчал.
   - Служба относится к "Филобийскому Завету" со смешанными  чувствами,  -
продолжал Крейтон, - но в целом мы  принимаем  описанное  в  нем  будущее.
Поэтому твой отец исполнил этот пункт пророчеств и оставался там, где был,
в Ньягате, убивая время, пока...
   - "Убивая время?" Сэр, он...
   - Я знаю, кем он был! - рявкнул Крейтон. - Я заезжал туда  в  девятьсот
втором  и  видел  тебя.  Славный  был  паренек.  Таскал  с  собою  повсюду
маленького игрушечного леопарда. Так или иначе, уж поверь мне, Африка была
для твоего отца своего рода затянувшимся отпуском.
   - Отпуском длиной в двадцать лет, сэр?
   - А почему бы и нет? Экзетер, твой отец принадлежал к Службе, я не имел
в виду министерство по делам колоний его величества. Служба, в  которой  я
работаю