- Не такая уж это тайна. Обыкновенная  молельня  Тиона.  Просто...  моя
личная.
   Взгляд Т'лина остался холоден, как сталь.
   - Тогда к чему все эти клятвы хранить тайну?
   - Ну... там у меня ценные вещи, и я не хочу, чтобы о них  говорили.  Не
все ведь гнушаются красть у бога.
   - Боги могут  позволить  себе  потери  куда  большие,  чем  мы,  бедные
трудяги. Нет, я отблагодарю богов, но по-своему, позже.
   Кольвин задумчиво почесал румяную щеку.
   -  Это  кольцо  у  тебя  в  ухе  -  означает  ли  оно   особый   культ,
Драконоторговец?
   Т'лин угрожающе сдвинул рыжие брови:
   - Если и так, это не помешало твоему богу просить у меня помощи.
   Скульптор задумался и, похоже, решил не спорить.
   - Тогда пошли, Элиэль Певица.
   - Минуточку! - Эмбилина преградила им путь, словно разъяренная  богиня.
- Уж не собираешься ли ты тащить бедную девочку на улицу босиком?
   Последовала небольшая задержка, пока Элиэль обувала башмаки  хозяйки  и
надела ее теплый плащ - и то, и другое на порядок большего размера.  Потом
еще одна, когда Кольвин  попробовал  выйти  и  столкнулся  нос  к  носу  с
драконом. Звездный Луч, как и все его сородичи отличавшийся  любопытством,
решил посмотреть, что творится в доме, и его морда заполнила весь  дверной
проем.
   - Попробуй откинуть занавески,  -  невозмутимо  посоветовал  Т'лин,  не
вставая со стула. - И закрой дверь, пока ему в голову не взбрело зайти.
   Это сработало.  Огромная  морда  переместилась  к  окну,  и  скульптору
удалось наконец проскользнуть мимо чешуйчатого плеча. Элиэль следовала  за
ним, перешагивая через когти, как через древесные корни.
   Холодно-голубые лучи Иш, пробивающиеся меж туч,  изморозью  отсвечивали
на чешуе дракона.  Кольвин  провел  Элиэль  вокруг  дракона  к  маленькому
сарайчику у ограды. Дверь  была  открыта,  но  Элиэль  обратила  внимание,
насколько она мощная и толстая. И еще три засова, запирающихся  на  замок.
Если это всего только "личная" молельня - что же за  тайна  хранится  там,
внутри?  Сарай  был  завален  обычным  хламом:  инструментами,  поленьями,
причудливыми каменными и металлическими обломками.  Куда  больше  интереса
вызывала створка в полу и ведущая вниз лестница.
   Скульптор спускался первым, освещая дорогу.
   - Это очень старое место, - его голос звучал глухо. -  Возможно,  здесь
когда-то был храм.
   А теперь, значит, молельня - маленькое  низкое  помещение,  заполненное
причудливыми тенями, скорее всего отгороженная часть большого подвала.  Те
куски стен, что она могла разглядеть, представляли собой  грубую  каменную
кладку, а местами были просто высечены из скалы. Единственный свет исходил
от двух канделябров, поставленных на толстый яркий ковер, казавшийся здесь
совсем чужим. Этим обстановка и ограничивалась. Холодный воздух был напоен
ароматом благовоний.
   За ковром темнела ниша, а в нише стоял бог.
   Гим, должно быть, уже закончил свою молитву и с  улыбкой  оглянулся  на
вошедших. Собственно, только теперь Элиэль смогла разглядеть юношу. Он все
еще напоминал медведя в своей тяжелой шубе. Без шапки  его  золотые  кудри
рассыпались по плечам. Глаза оказались того же голубого  цвета,  что  и  у
матери. На верхней губе был легкий пушок. Возможно,  он  считал,  что  это
усы. Великодушно решив не обращать внимания на такие мелочи, она пришла  к
выводу, что ее спаситель - вполне  симпатичный  молодой  человек.  Что  ж,
очень приятно! Она улыбнулась в ответ и только потом посмотрела на бога.
   Его изваяние не было просто поставлено в нишу. Скорее это нишу  высекли
в рыхлом желтом песчанике, чтобы из нее вырастал  восхитительно  сделанный
Тион. Статую в человеческий рост легко было узнать по безбородому  лицу  и
по флейте в руках. Обыкновенно Юношу изображают нагим, но этот носил узкую
набедренную  повязку,  напоминавшую  скорее  шарф  -  крайне  непрактичное
одеяние, неминуемо свалившееся бы с любого смертного. Он как бы выходил из
стены, поставив одну ногу на пол. Он чуть  склонил  голову,  повернув  ее,
будто прислушиваясь или собираясь приложить флейту к губам.  А  может,  он
только что кончил играть? Глаза его  смотрели  на  посетителей,  загадочно
улыбаясь. Пламя свечей  трепетало,  бросая  на  него  таинственные  блики.
Казалось он шевелился.
   - Какой замечательный! -  прошептала  Элиэль.  -  Ты  сам  его  сделал,
Скульптор? Ох, как здорово! - Она бросила еще  один  взгляд  на  это  лицо
безупречной красоты и обернулась посмотреть на Гима. Тот поспешно наклонил
голову. - Извините, - пробормотала она. - Я не хотела... нет, я... но...
   - Я привел тебя сюда не за тем, чтобы восторгаться искусством,  Певица,
- буркнул Кольвин. Видно было, что он прячет улыбку.
   - Да, но... Гим? Посмотри на меня.
   Гим поднял глаза, покраснев, как кровоягода. Он чуть улыбался...
   Сходство было абсолютным! Вернее, почти абсолютным. Гим казался моложе.
И чуть выше, но это единственно за счет ботинок. Босой Гим не превышал  бы
ростом выходящего из стены бога.
   - Старший брат, да, Кольвин Скульптор? Или  ты  представлял  себе  Гима
таким, каким он будет еще через пару лет?
   - Я ваял не с сына. Я никогда не ваяю с натуры.
   Она могла только переводить  взгляд  с  непроницаемой  улыбки  бога  на
пунцового от смущения Гима и обратно.
   - Скажи ей, отец. Пожалуйста.
   - Я изваял это благословенное  создание  много  лет  назад,  -  ответил
Кольвин в своей тяжеловесной манере. - В ночь, когда я закончил работу,  я
возблагодарил бога, вернулся домой и узнал, что моя жена понесла.
   Она снова покосилась на Гима, и тот покраснел еще сильнее, хотя на лице
его появилась глупая улыбка.
   - Значит, бог?.. - Бог даровал мальчику сходство со статуей?
   - Изваяние старше, - сказал скульптор. - Гим похож на свою  мать,  а  я
очень любил ее - и сейчас люблю. Это может объяснить сходство, которое  ты
видишь. Но мы пришли сюда благодарить бога, а не говорить об искусстве.
   Элиэль собиралась стать  на  колени,  но  увидела,  что  Кольвин  хочет
сказать еще что-то.
   - Надеюсь, ты достаточно взрослая, чтобы хранить тайны, Элиэль  Певица.
Если ты поклянешься не вынести ни слова из  того,  что  услышишь,  я  могу
объяснить еще немного.
   Как тут не пообещать  что  угодно,  если  тебе  вот-вот  откроют  тайну
подземной молельни? Это почти так же замечательно, как бегство по отвесной
стене в полночь. И к тому же далеко не так страшно.
   Он задумчиво почесал подбородок.
   - Вот уж, право, не знаю, сколько я могу тебе открыть.
   Гим держался тише воды, ниже травы.
   - Братство Тиона? - предположила она.
   Глаза Кольвина вспыхнули.
   Осечка?
   - Все, что я знаю, - поспешно проговорила Элиэль, -  это  что  Тронг  с
сыном ходили к ним на  собрание  позавчера  вечером.  Наш  общий  знакомый
сказал, что они входят в какое-то общество, которое он  назвал  "Братством
Тиона". Сами они ничего про это не рассказывали. - Ну что ж,  зато  теперь
она знает, куда они ходили.
   Скульптор недовольно фыркнул:
   - Таинства Тиона - никакое не общество! Но верно, они  просили  братьев
из нарсианской ложи о помощи. Разумеется, мы помолились за них и  принесли
жертву - и здесь, и в храме Владычицы. Похоже, наши  молитвы  не  остались
без ответа. - Он осторожно прокашлялся, глядя на бога.  -  Мы  знали,  что
произошло там, ибо у нас в храме свой человек, один из братьев.
   Что он там делает, удивилась Элиэль. Но, конечно  же,  служение  одному
богу вовсе не лишает возможности поклоняться и  другим.  И  потом,  оракул
вещал при людях.
   Кольвин улыбнулся - это был неспешный процесс, словно солнце,  медленно
встающее из-за гор.
   - Мы послали туда человека, понимающего древнюю речь, чтобы  знать  все
наверняка. Жрецы открыли  не  все,  что  сказал  Оракул.  Владычица  особо
подчеркнула - отдать тебя ее слугам. Она настаивала, чтобы тебя заперли  и
стерегли две недели.  Она  сказала,  что  остальные  члены  труппы  должны
заплатить храму сто звезд - деньгами или службой - и сразу же убраться  из
города, чем быстрее, тем лучше. Так что казалось, будто Владычица  сменила
гнев на милость, разрешив всем членам  труппы,  кроме  одного,  уехать.  -
Скульптор снова прокашлялся, на этот раз громче. -  Мы  думали,  что  этот
член труппы  не  представляет  для  нас  никакой  ценности.  Младший,  без
которого можно обойтись... Одно треснувшее яйцо из дюжины - не  беда.  Все
образовалось как нельзя лучше. Но святой Тион так не считал! Он  заботится
о тех, кто служит ему. Случилось так - и об этом я попрошу тебя молчать, -
что мой сын как раз начал посвящение в Таинства Тиона. -  Он  поколебался,
потом  пожал  плечами.  -  В  обряд  посвящения  входят  молитвы  и  пост,
заканчивающиеся  со  следующим  появлением  Кирб'ла.  В  ту  ночь   облака
разошлись, и показался Кирб'л.
   - Да, я  его  видела!  -  Элиэль  покосилась  на  Гима.  Он  застенчиво
улыбнулся в ответ.
   - По завершении обряда, - продолжал  его  отец,  -  посвящающийся  спит
перед образом бога. И здесь, на этом месте, Гиму был дарован сон,  точнее,
видение. Расскажи ей, сын.
   Гим потер верхнюю губу. Огонек свечи отражался в его голубых глазах.
   - Я увидел, как еду верхом на черном  драконе  к  храму,  -  его  голос
задрожал от возбуждения. - В точности так,  как  все  случилось!  Я  знал,
какое окно мне нужно и что мне делать с веревкой. Так все  и  вышло!  И  я
знал, что это  не  обычный  сон!  То  есть  я  ни  разу  в  жизни  еще  не
дотрагивался до дракона, не то чтобы ездить верхом! Вот я и рассказал  все
отцу, и...
   Старший Скульптор усмехнулся:
   - Он вытащил меня из-под одеяла в самый разгар  сна!  Обрати  внимание:
Гима здесь не было, когда приходили актеры!  Он  ничего  не  знал  ни  про
оракула, ни про Элиэль Певицу. И тут он, захлебываясь, говорит что-то  про
спасение девушки, которую против воли  удерживают  в  храме  Владычицы!  Я
сразу понял - бог услышал наши молитвы. Он указывает нам,  как  поступить.
Мы навели кое-какие справки и узнали, что  в  городе  сейчас  только  один
торговец драконами, и отправились поговорить с ним. И у него в табуне  был
только один черный дракон. И еще, он знал тебя лично.
   Ого, да это прямо-таки сцена из драм Пиола Поэта!
   - И что? - нетерпеливо подпрыгивала на месте Элиэль.
   Кольвин Скульптор снова усмехнулся:
   - Я думаю, остальное расскажет тебе он сам. Да  и  суп,  наверное,  уже
готов. Жена спустит с меня шкуру. Ты знаешь уже достаточно, чтобы  понять,
кого благодарить.
   - Это бог спас тебя, Элиэль, - искренне произнес Гим.
   Конечно. Только почему? Почему? Почему???
   И какая из аватар Тиона откликнулась на молитвы? Опустившись на колени,
Элиэль пристальнее вгляделась в лицо статуи. Загадочность  улыбки,  решила
она, происходит от поворота головы и глаз: губы улыбаются в одну  сторону,
глаза - в другую. В руке он держал флейту Тиона. Бог, крадущий девчонку из
храма другой богини и посылающий на это дело дракона  и  неопытного  юнца.
Этим богом мог быть только только Кирб'л, Шутник.
   Кельвину каким-то образом удалось поставить ее прямо перед скульптурой.
Одной из положительных сторон Юноши  было  то,  что  он  категорически  не
признавал печатных  текстов.  Имелись  Красные,  Зеленые,  Белые  и  Синие
Писания. Желтых - не было.
   Пока она обдумывала, с какими словами  обратиться  к  богу,  свою  речь
начал Кольвин. Его молитва казалась монументальным произведением:
   - О покровитель  искусств,  красоты  и  молодости!  Благодарю  тебя  за
благополучное возвращение моего  сына,  за  оказанное  нам  доверие  и  за
возможность послужить тебе. И как всегда, я благодарю тебя за радости  дня
минувшего и возможности дня грядущего. Аминь.
   - Аминь, - отозвался Гим, и Элиэль вторила ему.
   Такое интимное обращение к богу было ей внове. Впрочем, похоже,  настал
ее черед. Она посмотрела на бога: его глаза добро улыбались, глядя на  нее
с загадочным удовольствием.
   - Благодарю тебя, святой Тион, за спасение меня от самой мерз...
   - Поосторожнее! - рявкнул Скульптор. - Не богохульствуй, она  как-никак
Владычица!
   Элиэль сделала глубокий вдох и начала сначала.
   - Тогда я просто скажу,  что  благодарна  за  то,  что  меня  спасли...
Спасибо тебе, о Тион! - Она замолчала.  Остальные  ждали.  -  И  я  обещаю
служить... служить тебе, о покровитель красоты и искусств, по  мере  своих
слабых сил. - Она вспомнила про Празднества и попробовала представить себе
Утиам, восходящую по ступеням большого храма, чтобы получить из  рук  бога
алую розу. - И еще прошу тебя: будь милостив к моим друзьям, ибо им  плохо
без  меня,  и,  ну...  мне  хотелось  бы,  чтобы  им  повезло   на   твоих
Празднествах. Во славу твою, разумеется. Аминь.
   - Аминь, - отозвался Гим.
   Его отец деликатно кашлянул:
   - Я не жрец, Элиэль Певица... но позволь мне дать тебе совет.
   - Пожалуйста.
   - Если все твои неприятности вызваны каким-то прегрешением по отношению
к святой Оис или к самой святой Эльтиане,  ты  могла  бы  попросить  Тиона
заступиться за тебя.
   - Но я ничего не... я не знаю, что я могла такого сделать, -  возразила
Элиэль. - Но да. Пожалуйста, о Тион, убереги меня от гнева других богов  и
от всего, что там еще предсказано. Аминь.
   Вышло, конечно, не совсем так, как она хотела. Снова  Гим  повторил  за
ней эхом "аминь". Но скульптор немного помолчал и последовал его примеру -
от него явно не укрылось упоминание о пророчествах.
   - Я уже принес благодарность святому Тиону,  отец,  но  могу  повторить
все, если ты хочешь послушать. -  Гим  все  еще  переживал  свое  недавнее
приключение.
   Скульптор улыбнулся:
   - Ты уже не маленький, чтобы я  присматривал  за  твоими  молитвами.  Я
понимаю, что сердце твое переполнено, а все, что я понимаю, очевидно также
и богу.
   В другом поощрении Гим и не нуждался. Он воздел руки к лику бога:
   - О  покровитель  искусств,  благодарю  тебя  еще  раз  за  возможность
услужить тебе, за то приключение, что ты подарил мне,  и  за  то,  что  ты
даровал мне благополучное возвращение. Все мои помыслы - о служении  тебе,
о Тион, и больше всего я надеюсь послужить тебе своею музыкой,  но  и  всю
жизнь мою я посвящу служению тебе так, как ты этого пожелаешь. Аминь.
   - Аминь, - повторила Элиэль.
   - Аминь, - повторил и Скульптор, низко поклонившись. Потом он  поднялся
с колен - церемония завершилась.
   Амбрия Импресарио говорила, и не раз, что боги подарили  Элиэль  Певице
необычайно чуткие уши. Элиэль услышала и те слова, что  Кольвин  прошептал
чуть слышно:
   - Боже, помни: он ведь так еще молод!
   Она-то услышала. Гим - точно нет. А бог?




АКТ ТРЕТИЙ. УЛИЧНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ


31

   - И вот ко мне валом повалили гости, - продолжал Т'лин Драконоторговец.
- Очень недурная собой - дама по имени Утиам Флейтист, а  с  ней  прыщавый
юнец по имени Не-Помню-Как-Там-Его Трубач. Оба, похоже, лучше  разбирались
в моем ремесле, чем я сам. Интересно, и как прикажете  мне  вести  дела  в
Нарше, если меня только и делают, что  зажимают  в  углу,  чтобы  поведать
трагическую сагу о девице, заключенной в темницу по повелению богини?
   Казалось, он шутил, но лицо его  тем  не  менее  оставалось  совершенно
серьезным. В маленькой кухне царило некоторое напряжение.  Драконоторговец
отказался  посетить  семейную  молельню  -  очень  неожиданный   поступок,
граничащий с серьезным оскорблением. То, что  молельня  оказалась  тайной,
могло  послужить  оправданием,  но  могло  и  ухудшить  ситуацию,  ибо  он
отказался от редкой чести.
   Вообще-то Элиэль привыкла  ложиться  поздно,  но  было  уже  далеко  за
полночь. Суп оказался  горячий  и  вкусный.  Эмбилина  чуть  ли  не  силой
заставила ее сесть на самый удобный стул.  Элиэль,  закутанная  в  одеяла,
слушала и клевала носом.
   - Интересно, они что, думали, я  пойду  против  воли  богини?  -  Т'лин
закатил зеленые глаза к потолку. - Я что,  рехнулся?  -  Все-таки  он  был
слишком велик для этой кухни. Его вытянутые ноги занимали чуть не всю  ее,
а черный тюрбан почти упирался в потолок. Меч лежал под рукой. - Они  даже
не знали, где эту девицу прячут. В общем, я их прогнал, и  они  уехали  на
мамонтах.
   Кольвин Скульптор разделся до поношенной блузы и  таких  же  поношенных
кожаных лосин. Он сидел, опершись  мускулистыми  руками  о  колени,  хмуро
поглядывая то на плиту, то на торговца драконами. Ноги его были  разуты  -
подобная вольность тоже была непривычной, но, возможно,  умышленной.  Этим
он как бы показывал, что  гость  его  не  так  уж  и  подавляет.  Конечно,
размерами Кольвин уступал Т'лину, но все же был крепким, рослым мужчиной.
   Из окна за всем этим внимательно наблюдали два огромных зеленых  глаза.
Драконы вообще производят впечатление свирепых созданий, хотя на  деле  по
большей части совершенно безобидны.
   Гим продолжал пребывать в таком возбуждении, что  ему  не  сиделось  на
месте, и мать сделала ему замечание, чтобы он не  ерзал.  Он  тоже  скинул
свои меха, уменьшившись при этом в  объеме  чуть  не  вдвое.  В  рубахе  и
шерстяных лосинах  он  казался  теперь  самым  обыкновенным  подростком  -
нескладные руки-ноги и во все лицо  улыбка.  Его  сходство  со  статуей  в
молельне все так же поражало, но  Гиму  еще  предстояло  возмужать,  чтобы
достичь полного сходства с изваянием.
   Элиэль сонно прикидывала, каким ремеслом он может заниматься. Его  руки
казались гладкими и не такими загрубелыми, как у отца. Скорее всего он  не
скульптор, хоть и носит  отцовскую  фамилию.  С  другой  стороны,  он  уже
достаточно взрослый, чтобы владеть собственным ремеслом.
   - На следующее утро ко мне  заявились  еще  двое  гостей,  -  продолжал
Т'лин, - и они сообщили мне, что сам бог желает впутать меня в  это  дело!
Ну  как,  спросил  я  их,  человек  может  в  этом  городе  заработать  на
пропитание?
   Гим ухмыльнулся и пригладил рукой свои золотые кудри. Да,  он  красивее
даже Гольфрена Флейтиста, а уж Клип Трубач по сравнению с ним так и  вовсе
страшилище. Интересно, сквозь  дрему  подумала  Элиэль,  есть  ли  у  него
сценический талант? Даже так он ни дать ни взять Юноша в трагедии! Надо бы
предложить ему поучиться у нее. Забавная мысль, если не считать того,  что
он, похоже, совсем про нее забыл.  Должно  быть,  считает  ее  совсем  еще
маленькой. Придется поставить его на место...
   Но как? Что бы такое сделать? Такое, по сравнению с чем даже  спуск  по
веревке с отвесной стены покажется ерундой?
   - Бред! - возмущался Т'лин. - Нет, только представьте себе: они  хотели
одолжить моего любимого дракона. И  кому  -  мальчишке,  который  даже  не
отличает "вилт" от "чаз"!
   - И  что  же  тогда  тебя  убедило?  -  невозмутимо  спросила  Эмбилина
Скульптор. Как ни в чем не бывало  она  безупречно  исполняла  обязанности
радушной хозяйки и угощала гостей домашним печеньем. Во взгляде ее не было
видно и следа тревоги.
   Интересно, а мать Элиэль тоже была такой красивой? Впрочем, ей так и не
довелось побыть матерью по-настоящему.
   - Чтобы заработать себе на хлеб, - буркнул в ответ Т'лин, -  мне  нужны
тишина и покой. И потом, я не сомневался, что этот  отпрыск  свернет  себе
шею, а уж Звездный Луч как-нибудь сам найдет дорогу домой.
   Ухмылка Гима сделалась еще шире.
   - А почему ты сам не отправился на нем? - удивилась Элиэль.
   В зеленых глазах Т'лина отразился неподдельный ужас.
   - О Бриллиант из Бриллиантов на сцене! Уж слишком  тяжел  я  для  таких
эскапад. И потом кто, как не святой Тион, выбрал для  этих  штук  жокея  в
легком весе. Если честно, - признался он со скорбной миной, -  а  ты  ведь
знаешь, я никогда не вру, - я не ожидал, что  все  предприятие  увенчается
успехом. Я был уверен, что это чистое самоубийство.
   Гим довольно хихикнул.
   - А если бы храмовая стража схватила его, что тогда?
   Т'лин самодовольно огладил бороду.
   - Мне пришлось бы объявить его вором - как иначе я получил  бы  обратно
своего дракона?
   У Гима о