ю в его голосе. - Да, я знаю, что дела наши на вид неважны. Я в
курсе этого. Вот что мне от  вас  нужно.  Видите  тот  небольшой  холм?  С
деревьями и домом на вершине? Мы разобьем лагерь там. Губа, я хочу,  чтобы
ты расставил часовых вокруг дома и чтобы те не пускали в  него  никого.  Я
устрою в нем свой штаб. Я думаю, что он пуст. Когда я видел его в  прошлый
раз, он был наполовину разрушен. Не пускай внутрь никого, кроме  Носителей
Щита... ну и, конечно, тех, за кем я пошлю.
   - Хорошо, господин, - отчеканил солдат.
   - И выставь охрану вокруг лагеря. Я не  жду  нападения,  но  они  могут
попробовать фокус или два - просто посмотреть на нашу реакцию.
   - А какова будет наша реакция?
   - Мы можем защитить себя, если это потребуется.  Постарайтесь  избегать
насилия.
   Здоровяк закатил глаза, всем своим видом показывая, что  не  собирается
нападать  на  Таргию  силами  безмозглых  штатских  и   двух   вооруженных
нагианцев.
   - Ты будешь нужен мне в доме, - продолжал Д*вард,  -  так  что  назначь
заместителей. Скажи им, пусть пропускают больных. Их провожать  ко  мне  в
обычном порядке. Но если прибудет герольд  или  послы,  пусть  оставят  их
ждать и пошлют в дом за Дошем. Ясно?
   - Да, господин.
   - Отлично. Тогда ступай.
   Д*вард улыбнулся ему на прощание. Дош ждал распоряжений на  свой  счет.
Освободитель шагал молча. Теперь он уже хмурился.
   В конце концов Дош не вытерпел.
   - Сколько дней пути отсюда до Тарга?
   - Не знаю. Четыре, может?
   Дош чуть не поперхнулся. Вот это да! До сих пор Освободитель совершенно
точно знал, куда идет. Иногда непогода или толпы задерживали  его,  но  он
всегда знал маршрут, по которому собирался следовать. Он разведал его  еще
раньше. А теперь он что же, не знает?
   Д*вард оглянулся, словно проверяя,  не  идет  ли  кто  за  ними,  чтобы
подслушать.
   - Дош?
   - Господин?
   - Мы с тобой старые друзья.
   - Ты мой единственный друг.
   Д*вард вздрогнул.
   - Ну уж это вряд ли.
   - Это так.
   - Мне жаль, если так.
   - Нет, это именно так! Все, с кем я был близок  до  сих  пор,  так  или
иначе хотели от меня только плотских удовольствий. Ты единственный, кому я
нравлюсь как личность.  Ну  конечно,  теперь  у  меня  есть  друзья  среди
Свободных. Но они не стали бы моими друзьями, если  бы  я  не  стал  новым
человеком - таким, каким сделал меня ты.
   Лицо Д*варда скривилось, словно от боли.
   - Ладно. Ты правда последние недели был мне хорошим другом. Я не думаю,
чтобы нам удалось справиться без твоей помощи. Я хочу, Дош, чтобы ты  знал
это.  Я  вовсе  не  был  уверен,  хоть  и  притворялся,  что  ты   сможешь
переродиться. Ты смог сделать то, чего не ожидал даже  я.  Ты  был  просто
великолепен.
   - Это все ты, господин. Или Бог. Ты привел меня  к  Богу,  и  теперь  я
каждый вечер благодарю Бога за то, что он свел меня с тобой.
   Д*вард застонал.
   - Ладно, мне снова нужна  твоя  помощь.  Мне  нужно,  чтобы  ты  сделал
кое-что для меня.
   - Что угодно. Для тебя - что угодно.
   - Ох, Дош, Дош! Это будет не  так-то  просто.  Это  может  стоить  тебе
жизни, да и не только жизни.
   Как может он даже сомневаться?
   -  Только  прикажи,  господин!  Клянусь,  я  сделаю  все  так,  как  ты
пожелаешь! Я знаю, я подвел тебя тогда, в Ревущей Пещере, когда  пропустил
этих двух лазутчиков...
   - Ты вовсе меня не подвел! Они оба использовали магию. Не вини себя  за
тот случай. Но я говорил, что всегда поручаю тебе все самое сложное. Среди
всех Свободных нет ни одной души, которой я мог бы доверить это дело.
   Дош громко рассмеялся. Он ощущал почти  такое  же  возбуждение,  как  в
былые годы от блуда и разврата.
   - Так говори же!
   Д*вард положил руку ему на плечо.
   - Я сам еще не знаю точно всех деталей.  Но  если  я  дам  тебе  приказ
сегодня вечером или, возможно, завтра... Нам нужен условный знак. Предложи
сам.
   - Старые добрые времена?
   Легкая улыбка Освободителя дала понять, что он оценил шутку.
   - Да, это сойдет. Значит, если  я  вдруг  упомяну  в  разговоре  старые
добрые времена, это будет означать, что я  хочу,  чтобы  ты  выполнил  мою
просьбу,  какой  бы  сумасшедшей  она  ни  казалась.  Или  она   покажется
абсолютным пустяком, но на деле может означать жизнь или  смерть.  Что  бы
это ни было, готов ли ты беспрекословно исполнить все, о чем я ни попрошу?
   - Да, господин. Конечно.
   - Спасибо. Это все, что я могу тебе пока сказать.
   - Обещаю.
   Освободитель еще раз сжал плечо Доша и убрал руку. Но тяжесть осталась.
Каким ужасным может быть приказ, чтобы Дош испытывал искушение  отказаться
от его выполнения?



54

   - Я знаю, что вы голодны! - вскричала  Элиэль.  -  Я  тоже  голодна.  И
Освободитель голоден, ибо он не станет есть тогда, когда этого  не  можете
вы. Помните, как он говорил нам в Товейле - блаженны голодающие и жаждущие
правды ради?
   Ей надо поспешить и побыстрее закончить проповедь - уже почти стемнело,
а ее ждут в доме. Жаль! Речь удалась ей как никогда. Ей  самой  нравилось,
да и слушателям вроде бы тоже. Во всяком случае, слушали  ее  внимательно.
Маленькая лужайка была  так  забита  народом,  что  она  почти  не  видела
костров, и на опушке полно людей, и все же,  когда  она  замолчала,  чтобы
перевести дыхание, тишину ночи нарушал только редкий  кашель  или  далекий
стук топоров дровосеков. Чуть раньше она могла разглядеть на склоне  холма
других Носителей Щита, но теперь и они исчезли. Надо спешить.
   - Но он предупреждал нас и о  том,  что  умерщвление  плоти  не  должно
заходить слишком далеко. Вот то, что я хочу сообщить вам: сегодня мы будем
пировать!  -  Она  сделала  паузу  -  удивленный  вздох  дуновением  ветра
прокатился по роще. Неужели они боятся, что Освободитель может  передумать
за то время, что она говорит? - Спокойствие, братья  и  сестры!  Да  будет
знамение для вас! Сегодня затмение Трумба.
   Они тоже знали это. Большая луна зеленым блюдом висела над  зазубренной
стеной Таргуолла, сияя в зимней ночи; ближе к  рассвету  блюдо  наполнится
чернотой, превратившись в кольцо, а потом и вовсе исчезнет.
   - И пусть язычники в заблуждении  своем  поклоняются  этому  диску  как
одному из своих лжебогов - Освободитель  учит  нас,  что  это  всего  лишь
благословенный дар Единственного, дар, приносящий свет во тьму ночи. Разве
не круг - Его символ? Это знак Бога, а не так  называемого  Мужа.  Все  вы
знаете, как трепещут язычники в часы его затмения,  веря  в  то,  что  Зэц
пошлет Жнецов и те украдут  их  души.  Так  вот,  дни  Зэца  сочтены,  ибо
написано, что Освободитель убьет  его,  и  он  пришел  в  Таргвейл,  чтобы
исполнить это.
   Снова слабый ропот...
   - На нашу долю выпала великая честь идти с ним, нам всем. Наши друзья и
семьи, те, кто остался дома, будут чтить нас, ибо мы здесь, а они нет. Так
слушайте же, что сказал нам Освободитель на закате! Он сказал, что еще  до
следующего затмения Трумба Зэц будет  мертв  и  никаких  Жнецов  не  будет
больше никогда!
   На этот раз зрители отреагировали как надо! Еще бы! Сами Носители  Щита
кричали как дети, когда услышали эту новость.  Затмения  Трумба  случаются
примерно раз в девять дней, иногда всего через четыре дня, очень редко раз
в две недели. Она возвысила голос, перекрикивая шум:
   - И поэтому сегодня ночью,  когда  зеленая  луна  потемнеет,  мы  будем
пировать! Мы - Свободные, и мы празднуем сегодня скорую смерть  Зэца!  Так
обещал Освободитель именем Единственного Истинного Бога. Он  советует  нам
запомнить эту ночь на все отмеренные нам годы, так что с сегодняшнего  дня
каждое зимнее равноденствие мы будем отмечать этот праздник воспоминаниями
и благодарением. Такова его воля... Помолимся же.
   Она постаралась сделать молитву покороче, соединила руки над головой  и
сошла с пня, на котором стояла. Голова гудела от  напряжения,  словно  она
сходила со сцены, на которой  исполняла  какую-то  великую  роль.  А  ведь
правда! Какая роль может  быть  значительнее  этой?  Вокруг  нарастал  гул
возбужденных голосов.  Она  оглянулась  в  поисках  щита  и  только  потом
вспомнила, что он все еще висит у нее на  спине.  Чьи-то  услужливые  руки
протянули ей ее жезл и мешок. Толпа расступилась, пропуская ее. Она видела
глаза, полные слез, она ощущала, как руки протягиваются, чтобы дотронуться
до нее, когда она  проходила  мимо.  Это  ей  не  слишком  нравилось,  ибо
напоминало мужчин, желавших ее плоти в "Цветущей  вишне".  Конечно,  здесь
они хотели совсем другого, но все равно это ей  не  нравилось.  Она  всего
лишь уста Д*варда, она недостойна такого поклонения. Она  поспешила  вверх
по холму.
   За все время, что она примкнула к Свободным, она ни  разу  не  помнила,
чтобы Д*вард останавливался в доме. Это было еще одним признаком  перемен.
Отсутствие новых рекрутов, то, что они уже в Таргвейле,  бывшем  с  самого
начала  их  целью,  необычное  обещание  пира...  События  приближались  к
развязке, и частичкой этих событий была Элиэль Певица.
   Певица? Она теперь совсем не пела, разве что вместе со всеми.  Пожалуй,
ей пора сменить имя. Элиэль Проповедница? Она подумала, не спросить ли  ей
совета у Пиола, и хихикнула, представив себе  его  реакцию.  Наверняка  он
посоветует ей не задирать нос. Элиэль Актриса? Теперь она выступала  перед
огромными толпами зрителей, дедушке Тронгу такие и не снились, но ведь она
теперь не играла. Пьесы - фантазии, по большей части греховный  вздор  про
дурных людей, утверждающих,  что  они  боги,  но  каждое  слово,  что  она
говорила сейчас, -  правда.  Она  только  повторяла  то,  что  слышала  от
Д*варда, или то, что написали для нее Пиол и Домми, а это все  равно  были
слова Д*варда, сказанные им публично или в частной беседе.
   Задыхаясь и опираясь на посох, вышла она из  леса  к  входному  крыльцу
дома. Двухэтажное здание выглядело зловеще. Окна зияли пустыми глазницами,
дверь выбита. Когда-то вокруг него цвел сад, но сейчас он совсем зарос,  и
мерзлая трава хрустела у  нее  под  ногами.  Голые,  неприглядные  деревья
словно в агонии протягивали ветви к небу.
   На ступеньках сидели, болтая, двое молодых мужчин.  При  виде  Носителя
Щита они вскочили и сделали знак Кольца. Поскольку руки у нее были заняты,
она отсалютовала им поднятым посохом и остановилась перевести дыхание.
   - Благослови вас Неделимый! Я не последняя?
   Они тревожно переглянулись.
   - Мы не знаем, мать. Там есть другая дверь.
   Мать? Это уже забавно! Она младше их обоих. Мать Элиэль? Элиэль - мать?
Ну, говорил же Д*вард, что последние станут первыми. Сделав в уме  зарубку
спросить его или Пиола, что это значит, она поднялась по ступенькам.
   Она нашла всех в большой комнате с высоким потолком.  В  дальнем  конце
комнаты в камине весело трещал огонь. В окна заглядывал Трумб, заливая все
вокруг зловещим зеленым светом. В покрытых паутиной рамах торчали  осколки
стекла. Переплеты трех огромных окон бросали на пол четкие тени. Сам  пол,
заметила она, был когда-то покрыт дорогими мозаиками, но теперь их надежно
скрывала нанесенная ветром листва. Кто-то очистил от листьев  пространство
перед камином, иначе дом  занялся  бы  от  первой  же  искры.  Воздух  был
затхлый, и пахло сырой землей.
   Она наскоро  посчитала  собравшихся  и  решила,  что  не  опоздала.  За
отсутствием мебели Носители Щита сидели по двое, по  трое  на  собственных
мешках вдоль стен. Увидев блестящую лысину Пиола рядом  с  седыми  космами
Асфраль Повитухи, она подошла к ним и со вздохом облегчения уселась рядом,
не сняв даже щита.
   - Я слышала, как ты говорила, - прошептала Асфраль, перегнувшись  через
плечо Пиола. - Ну, немного. Ты говорила просто  замечательно!  Мне  вообще
нравятся твои службы! - Она потрепала Элиэль по коленке и улыбнулась своей
широкой материнской улыбкой.
   Элиэль пробормотала слова благодарности. Получи она  такую  похвалу  за
игру на сцене,  она  пришла  бы  в  восторг.  Благодарность  за  проповедь
казалась ей излишней. Все, что она делала, - это  только  повторяла  слова
Освободителя. Порепетировав, это мог бы сделать каждый. И потом, талант  -
это Божий дар, говорил Д*вард, так что она здесь вроде бы и ни при чем,  и
нечего задирать нос.
   - А где Д*вард?
   - На дворе, - ответил Пиол. - С Домми и Килпианом. И не спрашивай  нас,
что они там делают, мы сами не знаем.
   - Не совсем так, - поправила его Асфраль. - Что они делают,  мы  знаем.
Мы только не знаем зачем.
   Окна выходили во двор, с двух сторон замкнутый флигелями, а с третьей -
высокой стеной. Подобно саду вокруг дома, двор был совсем запущен; деревья
и кусты буйно разрослись,  заполнив  почти  все  пространство.  Летом  он,
должно быть, напоминал джунгли. Зимой в нем царило бурое  запустение.  То,
что было когда-то газоном, превратилось в маленький  лужок.  Три  человека
расхаживали по нему, откидывая в сторону сучья.
   - Не костер же они собираются там разводить. Он же сожжет весь дом.
   - Они расчищают место, - сказала Асфраль. - Мне кажется,  у  нас  будет
бал. Могу я рассчитывать на первый танец с тобой, Пиол?
   Он не то усмехнулся, не то закашлялся.
   - Если ты обещаешь не наступать на мои мозоли. Что до меня, я  надеюсь,
что пир будет все-таки сначала.
   - Д*вард когда-нибудь раньше обещал пир? - спросила Элиэль.  Она  могла
бы съесть небольшого мамонта с бочонком кленоягодного соуса.
   - Нет, - хором отозвались остальные.
   - А ведь красивый сад был раньше, - мечтательно  вздохнула  Асфраль.  -
Вон фонарное дерево. И гигантский веретенный орех. А вон те, маленькие,  -
сезамы; они очень красивы по весне.
   За дверью зашуршали листья. Вошел  низкорослый  человек;  такое  облако
светлых волос могло принадлежать только Дошу Вестовому.
   - Двадцать! - объявил Тьелан откуда-то от камина. - Можем начинать.
   - Двадцать три, - возразил Дош. Следом за ним в комнату вошли еще двое.
- Алис и Каптаан, и не забывай самого Д*варда.
   Тьелан начал клясться, что и не думает забывать  Д*варда.  Наконец  все
расселись. Люди во дворе, похоже, закончили свои дела и пошли к дому.
   Элиэль почти никогда не видела, чтобы все Носители Щита собирались  вот
так, без посторонних. Ну, почти без посторонних. Алис и Каптаан не в  счет
- они совсем другое дело. Они не относились ни  к  Носителям  Щита,  ни  к
Друзьям. Они не вели проповедей и не отвечали ни за что. Они просто  были.
Освободитель знает, что делает. Законы - для замышляющих зло, говорил  он.
Праведники руководствуются только совестью.
   Килпиан с Домми пригнулись, проходя в низкую дверь, и уселись  на  свои
места. За ними вошел Д*вард  и  остановился,  оглядываясь  по  сторонам  -
наверное, считал собравшихся. Он так и не стал садиться.
   - Мое благословение всем! - сказал он. - Голодны?
   - Да! - ответили почти все.
   Он вздохнул:
   - Я тоже! Нам придется потерпеть еще немного. - Он подошел к  камину  и
встал спиной  к  нему.  -  Некоторые  из  вас  беспокоятся,  наверное,  не
собираюсь ли я устроить ритуальный обед. Не  собираюсь.  Мы  здесь  не  за
этим. И у нас все равно нет ни вина, ни хлеба.
   Он заходил по комнате.
   - Вам интересно знать, что тогда  будет?  Единственный  позаботится  об
этом. Рваная Губа? Ничего тревожного?
   - Нет, господин. - Низкий голос Солдата послышался откуда-то из  самого
темного угла. - Но они близко. Их много. Я нюхом чую моа.
   - Уж лучше моа, чем их всадников! Соратники... - Д*вард дошел до стены,
повернулся и зашагал обратно, вглядываясь в лица. - Да, я горжусь тем, что
могу называть вас соратниками. Вы все  уже  поняли,  я  уверен,  что  наше
путешествие подошло к концу. Я даже не ожидал, что таргианцы позволят  нам
зайти так далеко. Я не хочу искушать  судьбу  дальше,  ибо  с  нами  здесь
тысячи людей, из которых получились бы отличные рабы в шахтах.
   Он ходил взад и вперед, обращаясь то  к  одной  группе  сидящих,  то  к
другой, но так, чтобы его было слышно всем.
   - Да, это конец. Все эти славные люди,  которых  мы  привели  с  собой,
сыграли свою роль.  Подобно  гостям  на  свадьбе,  которые  проводили  уже
новобрачных в опочивальню, они должны теперь разойтись с миром.
   А Освободитель - он что, тоже уйдет?  Исчезнет  так  же  внезапно,  как
явился в этот мир, а Свободных рассеют,  возможно,  будут  преследовать...
Что будет тогда с Элиэль Певицей? В "Цветущую вишню" она не вернется,  это
точно. А на проповедниц ереси спрос небольшой. Конечно, теперь, когда ноги
у нее нормальные, ничто не мешает ей играть на сцене, но она  ведь  теперь
прозрела и  знает,  как  греховно  большинство  пьес  -  все  эти  гнусные
языческие легенды. Она и думать теперь не будет о  Празднествах  Тиона.  А
замужество, нормальная женская доля... Нет, какого бы мужа  она  ни  нашла
себе, каждый раз, глядя на него, она будет сравнивать  его  с  Д*вардом...
Она должна молиться, и Единственный поможет.
   А если и не он, Д*вард никогда ее не бросит.
   Он все продолжал говорить:
   - Конец, но одновременно и начало. Об этом доме  мне  рассказывал  один
друг, живущий не так далеко отсюда. Он сказал, что хозяин  и  его  сыновья
убиты Жнецами много лет назад, и этот  старый  дом  оставался  с  тех  пор
пустым и заброшенным, ибо никто не знает, кому он принадлежит теперь.  Это
было величественное место когда-то, и оно  будет  величественным  снова...
Ага!
   За дверью прошелестели по листьям чьи-то  шаги  и  смолкли.  Элиэль  не
видела, кто там, но Д*вард видел и довольно улыбнулся.
   - Кучумбер Лодочник, да? Полагаю, ты пришел за Дошем.
   Дош был уже на ногах, направляясь к выходу. Д*вард  смотрел  им  вслед,
пока они не скрылись из вида, потом опять заходил.
   - Это значит,  к  нам  пожаловали  гости,  так  что  с  домом  придется
обождать. Давайте подумаем лучше про пир. Сколько еды у нас осталось?
   - Вся вышла, господин! - сказал Домми, и остальные пробормотали что-то,
соглашаясь с ним.
   - Совсем не осталось? - Д*вард остановился в центре комнаты. -  Никакой
еды! Еды нет, но Освободитель обещал пир, так что  мы  должны  воззвать  к
Единственному, и он явит нам свое чудо с небес, так? -  Его  голос  звучал
тихо, но каждое слово резало как острое лезвие. - О, друзья мои, разве  не
говорил я вам, что мозги даны, чтобы думать? Вы умерли  бы  от  жажды  под
водой. Господь уже дал вам все, что необходимо. Разве не сказал я вам, что
мы пришли? Домми, сколько подвод потребуется, чтобы везти детей и больных?
   - Четыре, может, пять.
   -  Тогда  оставь  пятерых  волов  и...  ага,  поняли?  -   Освободитель
улыбнулся, а дом сотрясся от хохота.



55

   Джулиан шепотом  объяснил  Алисе  суть  происходящего.  Она  хихикнула.
Носители Щита обсуждали грядущий пир, подшучивая насчет  того,  как  лучше
готовить лам, волов и кроликов.  Скорее  всего  они  будут  съедобные,  но
жесткие как подметка. Эдвард слушал это с терпеливой улыбкой.
   Что за выступление! Таких бы побольше на фронте, в окопах - тогда парни
поднимались бы в атаку без колебаний как один. Однако  ничего  смешного  в
этом не было, черт возьми! Освободитель должен встретиться с Зэцем один на
один, и это висело над ним дамокловым мечом. Все предрешено заранее. Давид
и Голиаф. Экзетер не устраивал Тайной Вечери, он просто отсылал  Свободных
по домам, высыпав при этом целую охапку намеков насчет  того,  что  должно
произойти.
   Алиса тронула Джулиана за плечо.
   - Он сказал, всех кроликов?
   - Да. А что? Что не так?
   Она нахмурилась.
   - Ничего.
   - Нет" что-то... Что?
   Джулиан быстро оглядел комнату... Пинки... этот его сонный,  задумчивый
вид... Ага! Пинки тоже заметил что-то подозрительное.
   - Скажите, - прошептал Джулиан.
   Алиса пожала плечами:
   - Если они зарежут всех  оставшихся  волов  и  всех  кроликов,  как  он
собирается добираться до Тарга?
   Хороший вопрос. Как это он сам не заметил этого? Дорога  пешком  займет
много дней, а таргианцы терпеть не могут чужаков, шатающихся по их  вейлу,