стареть,  а
другой - нет. Я мог бы полюбить ее. Но я не мог позволить себе этого.
   - Тогда как насчет мисс Элиэль, которая день и ночь преследует тебя  со
своими огромными дурацкими глазами?
   Он выгнул бровь, и уголок его рта пополз вверх.
   - Алиса, милая, ты, часом, немного не... гм?..
   - Я? Разумеется, нет! Если уж на то пошло, она очень даже ничего  -  со
своим классическим профилем, сверхволнительным телосложением  и  жизнью  -
сплошным сюжетом для драматического романа. Мне только хотелось бы,  чтобы
она держалась чуть подальше от меня, только и всего.
   - Ее собственный отец околдовал ее, - сказал Эдвард. - Нет,  ты  можешь
себе представить: собственную дочь? Я снял заклятие...
   - Другим поцелуем?
   Он расхохотался.
   - Не дышите на меня паром, миссис Пирсон! Ну, если  ты  так  уж  хочешь
знать, да. Но не очаровывал, честно.
   - А все остальное она уже сама?
   -  Ну  да!  Она  была  оскорблена  и  несчастна;  она  выбрала  первого
попавшегося мужчину, чтобы закрыть зияющую брешь в душе. А ответ  все  тот
же: любовь между пришельцем и туземкой немыслима.
   Алиса хотела уже было извиниться за допрос,  когда  он  еще  раз  пожал
плечами.
   - Я только надеюсь,  она  не  наложит  на  себя  руки,  когда...  когда
обнаружит, что я не могу ответить взаимностью.
   - Или когда что?
   - Давай поговорим о чем-нибудь более веселом. А помнишь...
   Много ли найдется мужчин, способных устоять перед  такой  штучкой,  как
Элиэль? Жизнь была бы гораздо проще,  если  бы  таких,  как  Эдвард,  было
больше.


   Подъем на Фигпасс оказался тяжелым,  а  спуск  -  и  того  хуже.  Алиса
остановилась в тени скалы, чтобы перевести  дух.  Плотный  как  отсыревшая
фланель туман плыл мимо  нее,  а  бесконечная  вереница  Свободных  так  и
продолжала тянуться по дороге.  Джулиан  казался  смертельно  усталым,  но
чувство юмора продолжало пока действовать безотказно.
   - Товейл? - переспросил он. - Он совсем  крошечный  и  ужасно  важен  в
стратегическом  отношении,  так  как  соединяет  сразу  несколько  вейлов.
Таргианцы всегда считали, что боги  сотворили  его  для  них;  вот  только
убедить товианцев в этой очевидной истине им так и не удалось. Товианцы  -
это дикие горцы. По сравнению с ними шотландцы или афганцы - все равно что
трусливые зайцы.
   Таргия несколько раз пыталась захватить вейл. Местные спускались с  гор
ночами и перерезали таргианцам глотки. Таргианцы даже отомстить толком  не
могли - они предпочитают сражаться в тесном строю, а здесь местность этого
не позволяет. Их армиям приходилось каждый  раз  силой  прорубаться  через
вейл - по дороге туда и по дороге обратно, что сильно портило  их  внешнюю
политику в отношении всех остальных. Поэтому они в конце концов  заключили
джентльменское соглашение:  Товейл  официально  независим,  но  не  мешает
Таргии маршировать туда-сюда по его территории и не пускает к себе  никого
другого. Так что теперь  таргианцы  вольны  мутузить  кого  угодно,  кроме
товианцев,  а  товианцы  вольны  заниматься  внутренними  разборками.  Все
счастливы, потому что занимаются любимым делом.
   Она рассмеялась:
   - Вы циник!
   - Этому я научился еще на Земле, - ответил он, нахмурившись.


   Свободные еще спускались тысячами в Товейл, когда  разразилась  снежная
буря. Перевал оказался закрыт. Снег падал тоннами, день за  днем,  заперев
паломников в лагере. В срок успели проехать только несколько телег. Первым
вышло топливо, но это как раз было не так уж и страшно. Люди  набились  во
все имевшиеся в наличии шатры, а шатры занесло снегом, так  что,  несмотря
на вонь, темноту и сырость, там было вполне сносно - хотя бы  не  холодно.
Тропинки,  соединявшие  шатры,  превратились  в  узкие  траншеи.  Съестные
припасы подходили к концу. Рацион  урезали,  а  потом  и  вовсе  перестали
выдавать, ибо последние остатки предназначались только  детям  и  кормящим
матерям - в этом крестовом  походе  участвовали  даже  матери  с  грудными
детьми.
   Эдвард регулярно обходил шатры, навещая каждый по меньшей  мере  раз  в
день. Носители Щита бывали в  них  чаще,  особенно  те,  кто  умел  хорошо
говорить: Элиэль, Пинки, Домми. Вспыхнул грипп, но с ним быстро разобрался
Освободитель.  На  смену  гриппу  пришла  скука.  Пение  гимнов  приелось.
Начались споры. Алиса радовалась, что  знает  язык  слишком  плохо,  чтобы
понимать их. Терпение истощалось, а голод терзал все сильнее.
   Постепенно Свободных  начинал  охватывать  страх.  "Филобийский  Завет"
обещал, что Освободитель принесет смерть Смерти, но ничего  не  говорил  о
его спутниках. Как знать, может, они умрут первыми?
   Алису это беспокоило - она слышала о плодах мученичества от Джулиана, -
и не одну ее. Слова Эдварда или даже Носителя Щита снова ободряли всех, но
ненадолго: сомнения возвращались.


   Это была ночь второго голодного дня. Терпение почти иссякло.  Где-то  в
темном шатре спорили двое, не обращая  внимания  на  недовольное  ворчание
сонных соседей. Все тело у Алисы затекло от долгого сидения с подобранными
ногами, но ее очередь вытянуться еще не пришла. Бесформенный комок меха, к
которому она прислонялась, был Джулиан. Она совершенно точно знала, что  в
палатке нет больше никого, понимавшего английский.
   - Джулиан?
   - М-м?
   - Он изображает Иисуса.
   - М-м... Я хочу сказать, да.
   - Как вы считаете, насколько далеко он намерен зайти?
   - Изгнание торговцев из храма? Тайная вечеря?
   - Вы знаете, что я имею в виду. Голгофа.
   Он вздохнул.
   - Я бы не ставил на него, если бы он  считал,  что  это  необходимо.  К
счастью, до этого вряд  ли  дойдет.  Я  спрашивал  Профа,  и  он  со  мной
согласен. Нет способа, которым его смерть сама по себе могла бы уничтожить
Зэца. Эдварду, конечно, грозит чудовищная опасность. Шансы его до сих  пор
невелики, так что он вполне может погибнуть. Но если до этого и дойдет,  я
уверен, это будет не по его воле.
   Спор в углу в любую минуту мог перерасти в  драку.  Возмущенные  голоса
зазвучали громче.
   - Может, он обрушит храм, как Самсон? - предположила Алиса.
   - Нет, это не получится. Это будет открытый,  лицом  к  лицу,  поединок
маны. Сильнейший побеждает,  слабейший  проигрывает.  Если  у  Эдварда  не
хватит сил на то, чтобы победить, он ничего не добьется, обрушив храм. Зэц
просто улизнет оттуда через портал. Эдвард только зря потратит ману.
   Она вспомнила двух мужчин, которых потеряла совсем недавно, и подумала,
не потеряет ли третьего. Не возлюбленного, как они, конечно,  но  дорогого
ей молочного брата. Даже  так.  Этого  уже  достаточно.  Разумеется,  если
Эдвард победит, а потом возобновит свои ухаживания... Она тут же  прогнала
эту мысль.
   - Вы все еще верите, что ему необходима помощь Пентатеона?
   - Зэц копил ману сто лет, если не больше.
   - Но Эдвард тоже делает это гораздо,  гораздо  лучше,  чем  кто-то  мог
ожидать, правда?
   - Благодаря испанке - да. Я знаю, не стоит так говорить, но это правда.
- Джулиан усмехнулся; Алиса не услышала, она почувствовала это.  -  Фэллоу
всегда гордился  тем,  что  растит  из  нас  лидеров,  но  еще  никому  из
выпускников не удалось возглавить нечто подобное. А Эдварду  удалось,  ему
удалось гораздо больше, чем полагала Служба.  Мне  кажется,  единственный,
кто предвидел все это, был сам Зэц. Надеюсь, это не давало  спать  ублюдку
все тридцать лет.
   - А что, по-вашему, думает об этом Пентатеон?
   - В общем-то они там  настроены  благосклонно,  если  мы,  конечно,  не
ошибаемся насчет их неприязни к Зэцу.
   - Но чем сильнее Эдвард, тем сильнее они будут рисковать, помогая  ему,
так? Они просто создадут нового Зэца, который будет угрожать им, и  потом,
они должны ведь знать, что Эдвард настроен и против них. Его  успех  может
стать и их концом.
   -  Не  знаю.  -  Джулиан  чуть  подвинулся.  -  И   никто   не   знает.
Теоретизировать на эту тему - только зря тратить время. - Он  не  возражал
ей. Да и зачем? Ведь он и сам раньше так думал. - Я вот что  скажу:  мы  с
Профом прошлись по всему "Завету" и почти дошли до  конца.  Сейчас  мы  на
стихе  четыреста  четвертом,  голоде  в  Товейле.  Осталось  только   одно
пророчество. Эдвард исполнил все, в которых  говорилось  об  Освободителе,
все, в которых говорилось о Д*варде, все подходящие по смыслу, хоть в  них
и не упоминается его имя.  Единственное,  которое  осталось,  -  это  стих
тысяча первый: "Во гневе сойдет Освободитель в Таргленд. Боги да бегут  от
него; склонят они головы свои пред ним, падут ниц у ног его".
   - Все это, конечно, обнадеживает, но вы забыли про  триста  восемьдесят
шестой. Он тоже исполнен еще не до конца.
   Да, конечно.
   Стих 386 знали все: "Слушайте  все  народы,  и  веселитесь  все  земли!
Близок приход уничтожившего Смерть, Освободителя, сына Камерона  Кисстера.
В семисотое Празднество явится он в Сусс. Нагим и  плачущим  придет  он  в
мир, и Элиэль омоет его. Она выходит его, оденет и утешит. Возрадуйтесь же
и вознесите хвалу, восславьте эту милость и провозгласите избавление ваше,
ибо несет он смерть самой Смерти".
   Соседи утихомирили-таки спорщиков. Люди шептались и кашляли, в одной из
соседних палаток плакал ребенок. Все остальные звуки заглушал снег.
   Обдумывая то, что сказал Джулиан, Алиса сообразила, что в "Завете" есть
еще один стих, до сих пор не исполнившийся до  конца,  -  тот,  в  котором
говорилось про Предателя.
   Кто он такой?



53

   Дош отправился  через  Фигпасс  с  пятнадцатью  помощниками  и  десятью
подводами. Пять человек и шесть волов замерзли в пути, но через четыре дня
он вывел уцелевших в Товейл, появившись в лагере за два часа до  рассвета,
как раз когда теплый ветер, словно  издеваясь,  превратил  снег  в  дождь.
Толпа мужчин и женщин, поскальзываясь и падая в быстро тающие  сугробы,  с
радостными криками высыпала встречать обоз. Угроза голода миновала.
   Дош валился с ног замертво - промокший до нитки, замерзший, вымотанный.
Казалось, у него не осталось ни одной кости, которая бы не болела. Если бы
он был  еще  в  состоянии  воспринимать  что-то  с  юмором,  он  наверняка
позабавился бы тому, что спасителей встречали как того  блудного  сына  из
притчи, которую рассказывал Д*вард. Тьелан  с  Догганом  первыми  нашли  в
толпе оборванных спасителей самого Доша.  Они  обнимали  его  так,  словно
задумали изнасиловать. Догган целовал его. Тьелан визжал, что  любит  его.
О, как меняются времена! В прошлый раз, когда они были втроем в Таргленде,
они на вытянутую руку не подошли бы к Дошу Прислужнику. Вот  что  сотворил
Освободитель. Вот ради чего затевалось все это - и ему это нравилось.  Да,
ему это нравилось! Все новые люди подходили  к  нему  хлопнуть  по  спине,
обнять, поздравить. Он слишком устал. Он стряхнул их всех, повернулся... и
оказался лицом к лицу с единственным человеком, которого хотел видеть.
   - Молодчага! - прохрипел Д*вард. - Ты  снова  успел  вовремя.  Ты  всех
спас!
   Он сжал плечо Дошу; пожатие почти не ощущалось сквозь  несколько  слоев
мокрых шкур.
   Дош встревоженно посмотрел на него.
   - Господин? Что-то не так? Что я натворил?
   - Ничего! То есть все. Нам грозил голод, и ты нас спас.  Ты  молодчага,
Дош! Я всегда могу положиться на тебя.
   Освободитель оскалил зубы в улыбке, более похожей на ухмылку  мертвеца,
еще раз хлопнул Доша по плечу и повернулся приветствовать остальных. Глаза
выдали его - что-то было не так.


   Дош нашел себе шатер  и  провалился  в  бездонную  яму  сна.  Когда  он
проснулся, было уже утро следующего дня.  Свободные  наконец  выступали  в
путь. Низкие облака, казалось, цеплялись за верхушки  деревьев.  Продолжал
моросить дождь; слякоть под ногами сменилась непролазной черной грязью  по
колено. Почти все шатры уже убрали, весь скот исчез. В оставшиеся  подводы
впрягались по нескольку человек.
   На негнущихся ногах захромал он в поисках еды и новостей.  Слухов  было
больше,  чем  луж  на  дороге.  Таргианская  армия   перекрыла   Местпасс.
Таргианская армия скошена болезнью. Нет, ее скосило еще две недели  назад,
но сейчас они уже  выздоровели.  Эфоры  послали  передать,  что  Свободные
вольны вступить в Таргию... или что  вход  в  Таргию  им  запрещен.  Эфоры
потребовали, чтобы им выдали Д*варда. Д*вард потребовал, чтобы ему  выдали
Зэца. Эфоры мертвы, а Тарг горит. Само собой,  все  это  оказались  только
домыслы.
   Зато шесты были самыми что ни на есть настоящими. На них свели чуть  не
целый лес. Д*вард приказал, чтобы каждый здоровый  паломник  нес  с  собой
шест, увенчанный кольцом Неделимого. Он сам подал пример,  срубив  молодое
деревце, оставив на стволе только одну верхнюю ветку, изогнув ее кольцом и
привязав лозой. Весь лагерь был теперь полон таких шестов.
   - Это еще зачем? - поинтересовался Дош  у  тетки-фионийки,  наполнявшей
его миску вареными овощами. Мяса, которое  он  привез  вчера,  надолго  не
хватило, так что ему не досталось.
   -  Это  символы  Единственного,  милый.  -  Фионийцы  всегда   называют
собеседника "милый".
   Дош обдумывал эту новость, пока искал себе место за столом. До сих  пор
Свободные обходились без всяких символов; Д*вард отказался даже от  серег,
которые раздавала своим приверженцам старая Церковь Неделимого. Что же  он
задумал теперь?
   Таргия  -  единственная  в  Вейлах,  кто   держал   постоянную   армию.
Обыкновенно  численность  ее  армии  составляла  не  меньше  десяти  тысяч
человек, но эту цифру  можно  было  при  необходимости  удвоить  или  даже
утроить. С одной  стороны,  боевая  мощь  Таргленда  могла  быть  серьезно
подорвана болезнью. Моа не терпят новых всадников, так что кавалерия почти
наверняка сильно ослаблена. Вполне  вероятно,  что  Свободные  превосходят
числом те силы, которые эфоры могут выставить против  них,  хотя  сами  по
себе цифры мало  что  значат:  хорошо  подготовленный  таргианский  солдат
изрубит в капусту дюжину  крестьян,  даже  не  вспотев.  Конечно,  если  у
каждого  крестьянина  в  руках  будет  по  хорошему  дрыну,  шансы  слегка
уравняются. У моа очень уязвимые ноги.
   Значит, Д*вард ожидает неприятностей. А как  насчет  морали?  Будут  ли
таргианцы биться за  ненавистного  бога  смерти?  И  потом,  за  последние
полтора месяца Освободитель набрался сил, превратившись в опасного  врага.
Это, конечно, все рука Неделимого. Даже язычники не могут  не  задуматься,
на чьей стороне их ложные боги.
   Дош решил, что, если бы он был одним из эфоров, он сначала позволил  бы
Зэцу и Освободителю самим разобраться со  своими  делами  и  только  потом
решил бы, пускать Свободных в свою страну или  окружить  их  и  погнать  в
шахты.


   К полудню  он  уже  спускался  с  зеленых  холмов  Таргслоупа.  Снежные
вершины, расступившись, исчезали на западе и на востоке, ибо Таргвейл  так
велик, что дальний край его скрывается  за  горизонтом.  Солнце  сияло  на
бледно-голубом небосклоне. Припекало. И это  в  разгар-то  зимы!  Воистину
Таргвейлу  дарован  климат  гораздо  мягче,  чем  того   заслуживают   его
обитатели.
   - Старые места не слишком изменились? - весело спросил Д*вард.
   - Нет, господин. - Дош покосился на улыбку Освободителя  и  решил,  что
улыбка абсолютно нормальная. Должно  быть,  позавчера  ему  просто  что-то
померещилось. В конце концов, он слишком устал тогда. - Да и люди, сдается
мне, тоже вряд ли сильно изменились.
   - Ну, как знать.  Впрочем,  похоже,  они  снова  взялись  за  старое  -
припрятывают серебро.
   - Что?
   - Никаких приветственных делегаций, и скота не видно, куда ни посмотри.
Как ты думаешь, может, они нам не доверяют?
   - За нами наблюдают, - буркнул Рваная Губа  Солдат,  шагавший  рядом  с
Д*вардом с другой стороны. -  Готов  поклясться,  секунду  назад  я  видел
что-то вон на том холме. И загривок у меня свербит.
   - Блохи,  -  сказал  Д*вард.  -  Блохи  в  бронзовых  доспехах.  Каждые
несколько минут видно, как солнце блестит на них. Вон, смотрите!
   Четыре года назад Дош уже приходил по  Таргвейлу  с  Д*вардом  -  тогда
рядом с ним шагали Тьелан, Догган, Прат*ан. Тогда  стояла  весна,  деревья
расцвели всеми оттенками зеленого, золотого, лилового и голубого. Тогда он
был молод и глуп. Теперь почти все леса стояли раздетые, хотя там и  здесь
виднелись еще пятна вечнозеленых, вечносиних и вечнорозовых деревьев,  ибо
Таргия отличается  разноцветной  растительностью.  В  низинах  белели  еще
полоски снега. Местуотер  извивалась  по  долине  -  глубокая,  темная,  в
высоких обрывистых берегах. В воде мелькали бревна - их срубили еще летом,
и теперь река несла их на рынок.
   Вступив  в  Таргвейл,   Свободные   дерзко   бросили   вызов   военному
государству, всегда  отличавшемуся  фанатичной  неприязнью  к  чужакам.  И
второй раз за четыре года во  главе  чужаков  стоял  Д*вард  Освободитель.
Воздух только что не потрескивал от нависшей угрозы.
   Местность  совсем  не  изменилась:  процветающие  фермы  на   равнинах,
каменные стены, карандашными линиями расчерчивающие пологие склоны холмов.
Большие особняки знати  заметнее  выделялись  среди  облетевших  деревьев.
Стога, силосные башни, мельницы... И, как и говорил Д*вард, ни  людей,  ни
животных. С самого Юргвейла Свободных  сопровождали  толпы  больных  и  их
близких, ожидавших исцеления: люди сидели на голой земле, в  повозках  или
даже в шатрах. Здесь же не было никого. Возможно, поветрие обошло Таргленд
стороной, а может, людям просто запретили просить помощи у еретика.
   Не было видно никого, кроме самих Свободных - они шли широкой колонной,
конец которой терялся из вида, тысячи и тысячи людей с  тысячами  Колец  в
руках... или тысячами дрынов, если таков  был  замысел.  Подводы,  вьючные
животные, волы, ламы; когда сошел снег, появились  даже  несколько  моа  и
кроликов. Должно быть, это был самый массовый поход за всю историю Вейлов.
   Куда вел их Д*вард? Этим утром он возглавил  колонну,  приказав,  чтобы
отстающих гнали  вперед  как  можно  быстрее.  Он  задал  очень  умеренную
скорость.  Он  не  выслал  вперед  квартирьеров  и  ответил   отказом   на
предложение Рваной Губы выслать разведчиков. Он явно ожидал неприятностей,
но было бы чистым безумием не ожидать неприятностей в  Таргвейле.  Немного
раньше он послал за Дошем и Рваной Губой, но до сих пор не  сказал  ничего
серьезного.
   Наконец решился-таки.
   - Как с деньгами?
   - Все вышли, господин.
   Он кивнул:
   - Я так и думал. Ну, Губа? Ты у нас знаток по части стратегии. Как тебе
наше положение?
   Здоровый ниолиец выгнул черную бровь. Он любил говорить, что  его  лицо
лучше смотрится под шлемом, надетым задом наперед, но сегодня ему было  не
до шуток.
   - Дрянь. - Он махнул рукой в сторону реки. - Вода поднялась. Где-то вон
там, впереди, она впадает в Таргуотер. Есть, поди,  и  другие  притоки,  и
скорее всего они тоже полны. Таргианцы могут уничтожить мосты, если только
реки сами не сделали это за них. На каком  берегу  Тарг  -  на  южном  или
северном?
   - На северном. Но ты прав насчет притоков.
   Поскольку Д*вард не  сказал  больше  ни  слова,  Дош  выложил  то,  что
тревожило его:
   -  Нет  жертвователей,  нет  новообращенных  -  значит,  деньги   взять
неоткуда. Покупать провизию в Таргленде будет не так просто, как в  других
вейлах. Здесь нет деревень, только эти большие поместья. Они торгуют  друг
с другом или посылают свой товар прямо в город. Домми хнычет, что  у  него
припасы на исходе, господин.
   Освободитель продолжал шагать молча, опираясь  на  свой  шест,  как  на
посох. На лице  его  не  дрогнул  ни  один  мускул.  Казалось,  он  просто
наслаждался ходьбой и солнцем.
   - Но, конечно, мы всегда можем положиться  на  Единственного  Истинного
Бога? - фыркнул Дош.
   Его дерзость вызвала осуждающий взгляд.
   - Не надо ожидать, что он возьмет всю работу на себя, брат  Дош.  Одних
благих  намерений  мало.  -  Д*вард  улыбнулся,   чтобы   скрыть   горечь,
прозвучавшу