стьян.  Он  видел  городских
купцов и художников, сопровождавших пухлых, богато одетых  жен.  Некоторые
прибыли в повозках или верхом на кроликах. Среди  них,  конечно,  полно  и
странного люда: мечтателей-одиночек,  неудачников,  интеллектуалов  не  от
мира сего, фанатиков. Особенно фанатиков. По меньшей мере десять Свободных
утверждали, что они бывшие Жнецы, посланные Зэцем за  душой  Освободителя.
Стоило им услышать проповеди Д*варда, как они тут же  раскаялись.  Эти-то,
на взгляд Доша, были самыми странными из всех.
   Или ниолийские солдаты. Из того отряда, с которым они  столкнулись  при
вступлении  в  Ринувейл,  почти  половина  вступила  в   ряды   Свободных.
Большинство их сделались самыми рьяными фанатиками, почище даже Сотни.  Та
по крайней мере доказывала свою преданность делами, а  не  потоками  слов,
тогда как дезертиры-ниолийцы целыми днями  шатались,  изливая  свое  новое
видение  мира  всякому,  кто  согласится  послушать.  Похоже,  им   просто
необходимо  было  оправдать  смену  своих  привязанностей  каждому  живому
созданию в Вейлах. Или они просто пытались убедить сами себя?
   Но больше всего  Доша  заинтересовали  мужчины  и  женщины  с  золотыми
сережками Церкви Неделимого. Их было около дюжины. Они изрядно  рисковали,
открыто демонстрируя свою веру  здесь,  в  Ниолленде,  но,  возможно,  они
чувствовали себя в безопасности в окружении  такого  количества  еретиков.
Собравшись в кружок на траве, они спорили громким шепотом, и Дош даже  мог
догадаться о чем  -  Освободитель  проповедовал  новую,  свою  собственную
разновидность ереси. Его теология не совпадала с  ортодоксальной  верой  в
Неделимого. Впрочем, для Доша ересью было и то, и другое. Он  был  Д*варду
другом и одним из его главных помощников, но сам он не верил,  и  если  бы
Д*вард  сменил  тему  и  начал  предлагать   собравшимся   чудодейственный
растительный отвар тетушки Орили от импотенции, Дош не увидел  бы  в  этом
особой разницы.
   - Теперь вы слышали все! - возгласил Освободитель. - Вы слышали истину,
вы слышали призыв. Настала минута, когда вы должны сделать выбор...
   Это уже финал. Теперь многие слушатели поспешат по домам, но  некоторые
останутся. Больше последователей требуют больше еды, и это тоже входило  в
обязанности Доша. То, что Дошу теперь  необходимы  помощники,  говорило  о
растущем успехе Освободителя, и Сотня сбивалась с ног, поддерживая порядок
в такой большой толпе. Прат*ан тоже начал вербовать помощников из местных.
Ниолвейл был большой и густонаселенной страной; в ближайшие дни можно было
ждать дальнейшего роста числа Свободных.
   Если только не вмешается  королева.  Монархи  редко  одобряют  массовые
сборища, если только не созывают их сами. Ниолийский  двор  уже  наверняка
знал о вторжении армии Освободителя и волнениях среди народа;  к  тому  же
Д*вард  не  просто  нарушил  указ,  запрещавший  ему  вступать  на  земли,
принадлежавшие королеве, но и перевербовал половину  королевской  гвардии.
Во всяком случае, когда Освободитель привел свою армию в Ниолвейл  сегодня
утром, у спуска с Тадрилпасса комитет  по  торжественной  встрече  его  не
ожидал. Солдат, правда, тоже не было.  Возможно,  военные  хорошо  усвоили
урок, но скорее всего им просто требовалось время, чтобы подтянуть силы.
   "И прольют острые мечи кровь на песок,  утолив  жажду,  и  сотрутся  со
временем следы Д*варда, но кости молодых мужчин останутся лежать".
   Не нужно было даже зловещих предсказаний "Филобийского  Завета",  чтобы
понимать, что зреют неприятности. Достаточно вспомнить только о богах и их
жрецах! До сих пор они как бы не замечали эту вопиющую  ересь,  но  теперь
Освободитель  богохульствовал  всего  в  дюжине  миль  от  храма   Висека,
величайшего божества Вейлов.
   Служба завершилась, когда Освободитель сомкнул руки у себя над  головой
в благословении Неделимого. Толпа вздохнула  -  так  проносится  ветер  по
далекому лесу.
   Сборщики Доша двинулись через толпу. Он присматривал за ними, следя  за
тем, чтобы они строго соблюдали приказ Д*варда:  никаких  угроз,  никакого
насилия. Просто протягивать суму и улыбаться. Если спросят, отвечать,  что
деньги идут только на пропитание паломникам.  И  главное,  благодарить  за
любую монету, пусть даже самую мелкую. Если предложат тряпки или  объедки,
принимать с благодарностью и их. Странный он человек, Д*вард!
   Освободитель сошел с камня и в сопровождении группы нагианцев из  Сотни
направился в  свой  шатер.  Слушатели  поднимались  на  ноги,  недоверчиво
переговариваясь,  обсуждая  услышанное.  Дош  собирался  было  залезть  на
камень, чтобы лучше видеть, как идут дела у его сборщиков, но тут  заметил
направлявшегося к нему Прат*ана.
   Он подождал.
   - Чему это ты улыбаешься? - спросил он.
   - Тебе. Ты сам улыбаешься.
   Это слегка смутило Доша.
   - Ну и что в этом такого?
   - Как же! Раньше ты никогда не делал этого.
   - Ну, это я просто собираюсь смыться  сегодня  со  всей  казной.  -  Он
почувствовал, что улыбается еще шире, чем этот мужлан. - Думаешь, я вру?
   - Да ладно тебе. - Здоровяк облокотился на  свой  щит  и  огляделся  по
сторонам. - Освободитель хочет,  чтобы  ты  ждал  его  у  камня-кафедры  с
восходом Трумба.
   Давно забытая дрожь возбуждения...
   - Зачем?
   - Он не говорил. Насколько я понял, только  ты.  Он  сказал,  чтобы  ты
оставил казну кому-нибудь из наших. - Прат*ан в упор посмотрел на Доша,  и
рот его чуть скривился. - На твоем месте я бы не слишком надеялся.
   Дош сдержался, заметив в глазах Прат*ана лукавую искорку и  поняв,  что
тот вовсе не хотел его обидеть. Что еще более странно, его лицо снова само
собой расплылось в улыбке.
   - Но и надеяться никому не запрещено, верно?
   Прат*ан расхохотался и дружески хлопнул его по плечу, потом  повернулся
и ушел. Дикобразы бесстыжие! Когда этот вол научился  сочувствовать  чужим
бедам? Или у Прат*ана вдруг прорезалось чувство юмора? Наверное, это он от
Освободителя научился.
   И возможно, от Доша тоже. Но что Д*варду нужно от него сегодня ночью?



25

   - Никто не знает, что случилось с царем и его семьей, - сказала  Алиса.
- С момента покушения  на  Ленина  в  прошлом  году  большевики  развязали
жесточайший террор, так что они вполне могли погибнуть. Британия и Франция
ввели свои войска на север России и где-то на юге тоже. Мы все боимся, что
можем оказаться втянутыми в гражданскую войну.
   - Боже праведный! - воскликнул  мистер  Резерфорд.  Он  вообще  обладал
довольно громким голосом - этот молодой человек с видом удивленного  слона
в посудной лавке, который не понимает, что он сделал не так.
   Лица за столом нахмурились - вести с Земли  оказались  столь  ужасными.
Алиса подумала, что она  наверняка  говорит  без  перерыва  уже  дня  три.
Вернувшиеся Пепперы, возможно, подверглись такому  же  дотошному  допросу,
однако их познания  вряд  ли  могли  сравниться  с  ее.  Обитатели  Олимпа
проявили жадный интерес к новостям  с  Родины  и  последствиям  войны.  Их
недоверчивая реакция на ее рассказы заставила ее саму задуматься над  тем,
какие перемены претерпели те Англия и Европа, которые они знали и помнили.
   Сообразив, что все остальные уже  разделались  с  супом,  она  поспешно
принялась за свой. Боже, еще один  ужин!  Менялись  лица  и  дома,  но  ей
приходилось повторять одни и те же слова каждый  вечер,  да  и  в  дневное
время тоже. Чаепития и ужины  тянулись  бесконечной  чередой.  Ее,  словно
диковинный экспонат, водили по всему поселку, без конца задавая одни и  те
же вопросы. Не счесть уже, сколько раз проклинала она  Джулиана  Смедли  -
тот мог бы просветить олимпийцев хотя бы по состоянию дел  на  семнадцатый
год; жаль только, Джулиана нельзя было заставить  говорить  о  войне.  Она
лишь надеялась, что шок от военных потрясений у него  уже  прошел,  однако
каждый раз слушатели требовали от нее рассказа обо всем с самого начала, с
1914-го, - рассказа о четырех самых страшных годах в истории.
   Она отложила ложку. Вокруг  стола  захлопотали  слуги,  убирая  суповые
тарелки  и  разнося  рыбу.  Юфимия  описывала   Олимп   как   своеобразный
колониальный пост Британской империи. Алиса не виделась с Юфимией с самого
дня прибытия, но да, Олимп  слегка  напоминал  Ньягату,  где  она  провела
большую часть детства, и еще больше - некоторые из соседних постов, где ей
изредка приходилось бывать. Впрочем, больше  это  походило  на  Британскую
Индию, которой она почти не помнила. Вечерние костюмы и бесчисленные слуги
в ливреях казались ей знакомыми, хотя кожа у туземцев белизной не уступала
цвету кожи сахибов.
   Однако имелись и  отличия,  не  все  из  которых  она  могла  бы  точно
определить для себя.  Во-первых,  эпоха.  Жители  Олимпа  казались  ей  до
забавного старомодными, сохранившимися то ли со времен короля Эдуарда,  то
ли даже с викторианских времен. Дамские платья  и  вовсе  были  словно  из
музея, а манеры - чуточку скованными. Роскоши, пожалуй, тоже был  перебор.
Даже в Индии мало кто из колониальных чиновников мог позволить  себе  жить
так, как жили эти люди. Они все казались  ровесниками.  Осмотрев  гостиную
дома Чейзов,  Алиса  не  заметила  никого,  кого  можно  было  бы  назвать
новобранцем  или,  напротив,  пожилым  служакой.  Общество  напомнило   ей
регби-клуб, в котором ей случилось побывать раз, еще до войны.
   - Расскажите нам про эти... как их... танки! - попросил Проф  Роулинсон
с дальнего конца стола.
   Алиса послушно пустилась в описание танков,  аэропланов  и  отравляющих
газов. Не самая лучшая тема для светской беседы. На этот  раз  она  сидела
между Ревуном Резерфордом и Пинки Пинкни, как раз напротив Джамбо Уотсона.
Она уже начинала понимать, кто нажимает на кнопки и поворачивает рычажки в
Олимпе, и подозревала, что именно эти трое собираются выложить ей истинную
причину ее пребывания здесь. Эдвард. Ей не хотелось говорить об Эдварде.
   Если это и был лечебный отпуск,  цели  своей  он  пока  не  достиг.  Ее
поселили у Айрис Барнз, муж которой совершал миссионерскую поездку  где-то
там, наставляя  язычников  на  путь  истинный.  Айрис  оказалась  довольно
приятной дамой,  хотя  и  несколько  жеманной.  Дом  ее  был  на  редкость
комфортабелен, хотя звукопроницаемость стен и оставляла желать лучшего,  а
хозяйка  принимала  гостей  мужского  пола  в  несколько  неурочные  часы.
Впрочем, на ее радушии это не отражалось, и уж  во  всяком  случае,  Алисе
нравилось иметь в своем распоряжении целую армию слуг,  готовых  исполнить
ее малейшую прихоть. Но отдых? Им и не  пахло,  во  всяком  случае,  пока.
Переход сюда сам по себе уже  был  сильным  потрясением,  сопровождавшимся
тошнотой и судорогами. Первые два дня Алиса вообще почти  не  вставала;  к
тому же она обнаружила, что не  может  спать  ночью.  Хроническое  чувство
усталости, не покидавшее ее со времени болезни,  все  еще  давало  о  себе
знать.
   Рыба  оказалась  на  редкость  вкусной,  чем-то  вроде  форели.   Алиса
рассказала о нехватке продуктов в Британии.  На  столе  появились  мясо  и
красное вино. Не бордо, конечно, но  ей  приходилось  пить  и  похуже.  Ее
расспрашивали о войне в Палестине и харизматическом  полковнике  Лоуренсе.
Потом последовал десерт, ягодный торт со сливками. Так она быстро  наберет
свой прежний вес. Пожалуй, самое время для рассказа про подводные лодки...
   Однако до подлодок дело не дошло. Не успели слуги отойти от стола,  как
мистер Пинкни повернулся к ней:
   - Кстати, миссис Пирсон, вам рассказывали  последние  новости  о  вашем
кузене?
   - Нет.
   В комнате воцарилась полная тишина.
   - Один из наших агентов вернулся сегодня вечером. Еще засветло. Экзетер
покинул Джоалвейл через перевал Рагпасс. Так, во всяком  случае,  говорят.
Сейчас он в Носоквейле. - Пинки Пинкни был скользким  типом  со  спокойным
голосом. Алиса уже решила про себя, что он является  одним  из  вершителей
судеб Олимпа. Конечно, она не знала его звания, однако все считались с его
мнением,  даже  шумный  Ревун   Резерфорд   -   официальный   председатель
управлявшего Службой  комитета,  причем  выражение  лица  председателя  не
оставляло сомнений в том, что это является новостью и для него.
   Она чувствовала - все взгляды обращены на нее.
   - Он здоров?
   - О да. Пока что. Разумеется, этим новостям уже неделя или около  того.
У него довольно много последователей.
   Алиса решила, что мистер Пинкни ей не  нравится  -  ни  его  скользкие,
самодовольные манеры, ни его прямой пробор. Ей не нравились  его  привычка
жмуриться, улыбаясь,  его  подобные  разрыву  бомбы  публичные  заявления.
Передать вести о пропавшем родственнике в приватной беседе  было  бы  куда
порядочнее. А раз он ей не нравится, она тем более не будет разделять  его
взгляды.
   - Я не сомневалась в его способностях.
   Улыбка Пинкни сияла как столовое серебро.
   - Правда?
   - Эдвард всегда, прежде чем что-либо сделать, все тысячу  раз  взвесит,
но уж потом идет к своей цели напролом.
   - Но какова его цель на этот раз, м-м? Нам бы очень хотелось знать это.
Вы понимаете?
   Она пожала плечами:
   -  Мне  известно  не  больше  вашего.  Скорее  гораздо  меньше.  -  Она
перехватила взгляд своей хозяйки. - Право же, торт совершенно бесподобный!
Что это за ягоды?
   - Ракоягоды, - ответила миссис Чейз без тени улыбки.
   - Ну что ж, на вкус они гораздо лучше, чем на слух!
   Алиса собиралась снова набить рот и тут заметила,  что  все  до  одного
ждут. Главный здесь был Пинки, и все ждали его, а он  ждал  ее.  Она  чуть
подумала и все же положила в рот следующий кусок.
   - Чего мы не понимаем - и надеемся, что вы  сможете  нам  объяснить,  -
продолжал  Пинки,  -  это  почему  ваш  кузен  объявил  войну  Зэцу.   Так
называемому богу смерти. Самозваному богу смерти. М-м? С  большим  успехом
он мог бы попробовать обрушить лондонский Тауэр простым ломом. То, что  он
задумал, - форменное самоубийство.
   Маленькая розовая бабочка  сделала  несколько  кругов  вокруг  свечи  и
устремилась прямо в пламя.  Маленькая  яркая  вспышка  -  и  она  исчезла.
Сидевшие за столом хранили молчание. Почему они так пекутся о благополучии
Эдварда?
   Алиса не спеша прожевала кусок торта.
   - Насколько я понимаю, это Зэц объявил ему войну, еще до его  рождения.
Я не верю в то, что Эдвард пойдет на самоубийство  -  каковы  бы  ни  были
обстоятельства. Он пойдет на  риск,  но  только  если  считает,  что  цель
оправдывает средства. Объясните мне, кстати, как действует эта ваша  мана.
Насколько я понимаю, он может собирать ее  от  своих  последователей  и  в
больших количествах она может действовать подобно волшебству. Я знаю,  что
у Зэца ее предположительно больше, чем  у  кого-либо  другого.  Что,  если
Эдвард вызовет его на дуэль? Что случится тогда? Они что, будут  швыряться
друг в друга молниями?
   Пинкни нахмурился и побарабанил пальцами по скатерти.
   - Возможно, если ему  удастся  зайти  так  далеко.  Во  всяком  случае,
пришельцы способны убивать туземцев таким образом.  Однако  случаи,  когда
один пришелец нападает непосредственно на другого,  чрезвычайно  редки.  Я
имею в виду дуэли, как вы это назвали. Не уверен, что я могу  ответить  на
ваш вопрос. - Он поколебался, потом повернулся и посмотрел  куда-то  вдоль
стола. - Проф? Вы у нас эксперт по этой части.
   Тот, кого они звали Профом,  ей  тоже  не  нравился.  Алиса  уже  давно
поняла, что этот высокий рыжеватый человек с манерами педанта - не  лидер;
люди доверяли его памяти и уму, но никак не суждениям. Казалось, будто  он
смотрит на мир сквозь очень сильные очки, хотя очков в Олимпе  не  носили.
От приглашения принять участие в обсуждении он просиял.
   - Я не слишком много знаю об этом. Только слухи.  Я  сомневаюсь  насчет
молний, поскольку для того, чтобы направлять их, равно как  и  парировать,
требуется слишком  много  энергии.  Обе  стороны  потеряют  слишком  много
маны... Разумеется, это в случае, когда соперники более или менее равны по
силе, чего никак нельзя сказать про нынешние обстоятельства. Мне  кажется,
это будет больше походить на рукопашный  бой  без  правил.  Пока  один  из
соперников не сдастся на милость победителя.
   Пинкни посмотрел на Алису взглядом, в котором явственно читалось: "Я же
говорил".
   - Единственное, что у Зэца отсутствует начисто, - это милосердие.
   Никто не ел - все ожидали ее ответа. Наверное, они хотели  услышать  от
нее что-то вроде: "Ох, мамочки, тогда мне нужно бежать,  найти  Эдварда  и
сказать ему, чтобы он прекратил это немедленно!"
   Будь она проклята, если поступит так. Что  бы  Эдвард  ни  задумал,  он
наверняка просчитал все шансы,  взвесил  этическую  сторону  и  совершенно
хладнокровно  принял  решение.  Это  ее  не  касается,  и  она  не  должна
вмешиваться в это.
   - Как интересно! - воскликнула она, обращаясь  к  Профу  Роулинсону.  -
Тогда куда же девается мана? Если у меня... Допустим, у меня  пять  фунтов
маны, а у вас семь, и я вызываю вас на дуэль. Вы выигрываете,  так  что  у
меня ее не останется совсем, а у вас - два? То есть два фунта?
   Проф несколько раз мигнул.
   - Нет, думаю, все не совсем так. Я полагаю, у вас ее не останется, а  у
меня станет двенадцать.
   Это заявление вызвало за столом некоторое оживление.
   - Правда? - громогласно вмешался Ревун. - Вы в этом уверены, старина?
   - Совершенно уверен.
   - Проклятие! Значит, Экзетер не просто погибнет, но еще и сделает  Зэца
сильнее, чем сейчас?
   Пинкни, похоже, тоже имел кое-какие сомнения на этот счет.
   - Откуда вам это известно?
   Проф пожал плечами:
   - Я же сказал, это всего лишь слухи. Не думайте, что это  будет  что-то
типа перетягивания каната.  Победителю  достается  весь  канат.  Это  ведь
Большая Игра! - вскричал он, ощущая некоторое недоверие к своим словам.
   Алиса заметила брешь и тут же нанесла удар:
   - Ага, вы признались, что не знаете точно. Возможно,  Эдварду  известно
что-то, чего вы не знаете?
   Это замечание вызвало целую бурю покашливаний и укоризненных  взглядов.
Гости поспешно переключили внимание на ракоягодный торт.
   - Мне кажется, Проф прав! - заметила наконец яркая блондинка,  сидевшая
напротив  Роулинсона.  Алиса  попробовала  вспомнить   ее   имя...   Ольга
Как-То-Там. - Много лет назад один из лакеев Тиона сменил хозяина, и  Тион
обрушился на него. Он потом хвастался мне, что высосал из ублюдка всю ману
до последней капли.
   На этот раз неодобрение было более явственным, хотя Алиса и  не  совсем
понимала  почему.  Тем  не  менее  момент  для  нового  залпа  был   самый
благоприятный.
   - Тион - это тот, кого называют Юношей? Я и не знала, что у вас  бывают
вечеринки с противником.
   - Кстати о новостях, - громко проговорил Джамбо Уотсон. - Полагаю,  все
уже слышали про бедолагу Дока? Его арестовали. Власти напали на собрание в
Рэндорвейле.
   Странный трепет прошел по собравшимся. Все головы повернулись куда-то в
угол  комнаты,  словно  флюгеры  от  неожиданного  порыва   ветра.   Алиса
вздрогнула, как от прикосновения чьих-то ледяных  пальцев.  Через  секунду
негромкое  жужжание  разговора  за  столом   возобновилось.   Проблемы   в
Рэндорвейле никого не интересовали.
   - Что?.. - спросила она, раздосадованная тем, что ее одну не  посвятили
в тайну.
   Сидевший напротив нее Джамбо громко засмеялся.
   - Вы тоже почувствовали это, миссис Пирсон? Мы  находимся  как  раз  на
границе узла. Кто-то только что прибыл.
   - Прибыл? Вы хотите сказать, с Земли?
   - Откуда же еще? Этот узел, разумеется, служит порталом.  Когда  кто-то
проходит через него, это всегда действует на присутствующих таким образом.
Вы это ощутили?
   - Монтгомери! - вскричал Ревун. - Им как раз пора возвращаться. Кто там
следующий в списке?
   Жители Олимпа сидели как на иголках, ожидая отпуска на Родину - ни дать
ни взять дети в очереди на пони.
   Вокруг  стола  вспыхнула  оживленная  беседа.   Злоключения   какого-то
б