Григ, трогая потянувшуюся было к  траве
лошадь. - Приехали. Нам туда.
     Рядом с церковью, но по другую сторону от жилища попа, на  отшибе  от
села стояла обычная русская изба, в которой жили артельщики. Они и  сейчас
были там. В господском доме  оставалась  еще  работа,  но  артель  сегодня
отдыхала, и Григ знал - почему.
     Они подскакали к избе  артельщиков,  спешились,  привязав  лошадей  к
росшему возле дома дереву, и пошли к крыльцу.  В  избе  было  смонтировано
несколько камер, и, следя за артельщиками, Григ специально  замедлил  шаг,
добиваясь, чтобы артельщики, заметившие их в боковые окна, успели прийти в
себя и принять хоть какое-нибудь  решение.  С  первого  дня  их  появления
здесь, он следил за ними, изучив особенности и привычки каждого,  и,  зная
их, как родных, с нетерпением ждал личной встречи.
     Федор, Кузьма, Пров, Митяй и Анемподист - все они находились сейчас в
доме, мирно занимаясь своими делами.  Пров  с  Кузьмой  возились  у  печи.
Напротив виден был  сидящий  на  коньке  Федор.  Федор  был  кем-то  вроде
бригадира в артели. Вообще-то в артели не было старшего.  Антип  тогда  не
врал Григу в тюрьме. Общественные обязанности мужики  демократично  делили
поровну.  Но  Федор  с  его  густой  бородой  и  зычным   басом   выглядел
представительней остальных, и поэтому именно ему поручалось вести от имени
артели переговоры, наниматься на работу и получать  деньги.  До  появления
Грига он сосредоточенно латал кафтан.
     Сидевшие в "бабьем куте" Митяй и Анемподист играли в  кости.  Они  по
очереди кидали зернь и проигравший  тут  же  подставлял  лоб  под  щелчки.
Играли они с увлечением, но тем не менее именно Анемподист взглянул в окно
и увидел подъезжающих к дому всадников.  Он  вскочил  и,  крикнув  Федора,
мигом метнулся в красный гол, срывая занавешивавший икону убрус.
     Григ уже подходил к крыльцу, когда  дверь  отворилась,  и  в  проеме,
поправляя подпоясанную шнуром рубаху, появился Федор. Он молча  возвышался
над Григом, не двигаясь и не размыкая рта.
     - Здравствуй, брате, - приветствовал его Григ.
     - И вы будете здравы, - отвечал Федор.
     - Не скажеш ли, иде туто искати артель теслей? Тамо старостой  Феодор
Кичига.
     - А про что ти та артель? - вопросом на вопрос отвечал Федор.
     - Ано учинка у мене до их есть.
     - Так считай, что ты ея нашед, - сообщил Федор, сходя с крыльца.
     - Ея - не ея... - отвечал Григ,  делая  шаг  навстречу  и  протягивая
руку. Очень сильно рассчитывал он на это рукопожатие. Был у артельщиков  в
ходу обычай здороваться,  по-особому  переплетая  большие  пальцы.  Что-то
вроде тайного масонского знака. Григ знал об этом и теперь, плотно  вогнав
ладонь, прижался своим большим пальцем к верхней косточке запястья Федора,
напряженно ожидая его ответа. И тот,  опешив  от  неожиданности,  повторил
привычный жест. Повторил - и тут же отдернул руку, словно бросил.
     - То добре, - сказал Григ удовлетворенно. - Нынча  верю.  Звати  мене
Гаврюшка. Ан сице брат мой младой, Ивашка. А ты бо, Федор.  Ну,  поидем  в
избу, разговор есть.
     Они вошли внутрь, где их уже ждали, хоть и делали вид, что занимаются
своими делами. Но не отпускали друг другу щелчков Митяй  и  Анемподист,  и
Кузьма бросил собирать на стол, сидел, глядя в окно, на  лавке.  И  только
Пров все так же ковырял кочергой в печи, будто искал там что-то.
     - Будете здравы, - с порога сказал Григ, сдергивая колпак и кланяясь.
- Ан иде мочно поговорити? - обратился он к Федору, обводя взглядом избу.
     - А тута и рци, милой человек.
     - Разговор у мене особый, - предупредил Григ.
     - А у нас тута убо вси свои. Ты, прежде, не робей.
     - Ин бити тому, - сказал Григ, сдаваясь. - Ванька! Гляди в окно!
     Он подошел к Федору вплотную, засунул руку за ворот и  вытащил  из-за
пазухи письмо Антипа. - Грамоте обучен? Ну тогда чти.
     От  этих  минут  зависел  успех  всей  операции.  Момент  знакомства,
казалось, был продуман до  мелочей.  Центр  разработал  десятки  вариантов
возможных действий артельщиков,  учел  личностные  характеристики  Федора,
сделал  необходимые  поправки  на  факторы,  определяющие   функциональное
состояние его организма. Долгими тренировками и  страховкой  Гнома  мимика
Грига была доведена до совершенства. Даже одежду ему  подбирали  с  учетом
любимых цветов вышедшего к нему артельщика.
     Однако  возможность  срыва  все  равно  оставалась.  И  Григ   каждой
клеточкой тела  ждал  этого,  вслушивался,  стараясь  предугадать  реакцию
Федора, в малейшие оттенки его интонации, ловил самые незаметные  движения
рук.
     Федор медленно развернул послание, пробежал написанное, вскинул глаза
на Грига.
     - Где он? - спросил порывисто. - Что с ним?
     - Взяли Антипа, - сказал Григ, и  лицо  его  горестно  исказилось.  -
Непотребное о государе рекл. Не летати боле соколу. Взяли ж его, ан  аз  к
вам побегох, яко он повелел. Аз Гаврюшка,  Иванов,  подьячий,  на  Земстем
дворе в письме состою. Нешто он не сказывал вам о таком?  У  мене  годовал
он. Завсегда, пришед на Москву, жил. В запрошлый раз открылся  он  мне  во
всем. Аз верую теперича истинно... - Он встал на колени, спиной к красному
углу, и, глядя остекленевшим взглядом сквозь замершею у печи Права,  отбил
три земных поклона, - ...в царя демонскаго, отца бесовскаго,  князя  тьмы.
Его почитаю, ему предаю душу свою, ему рад служить ныне и присно и во веки
веком.
     Краем глаза он увидел, что Чака, стоявшая до сих пор у двери, шагнула
вперед и, оборотившись так же, как и он, спиной к красному углу, бухнулась
на колени, чтобы отвесить троекратный поклон.
     - Молодец! - мысленно похвалил он.
     - Спасибо! - донеслось в ответ.
     Федор, нагнув большую голову, потерянно смотрел в пол.
     - Антипушко... - только и вымолвил он,  протягивая  письмо  Прову.  -
Чти, Пров.
     Пров  медленно  прочитал  письмо   вслух,   задержался,   внимательно
разглядывая знак внизу листа.
     - Вот како, - наконец пробормотал он. - А мы ужо думали... - И  обвел
глазами артельщиков, замерших в тоскливом осознавании случившегося.
     - Ах, брате, брате, - шептал Федор. - Не ладно бысть тобе, эх...  Яко
же так? - спросил он, обращаясь к Григу. - Како такое содеялось?
     - Про то не веде, а веде точию, еже взяли  Антипа  в  наш  приказ  по
государеву делу. И на пытке он собе язык скусил. До тот аз его  не  видох,
бысть не мочно, потом ужо проникнул...
     - Что же убо ждет его?
     - Не вем. Како государь решит. Бают  же,  дело  ясное.  Знамо,  конец
един.
     - Неужто казнят?!
     Григ только склонил голову.
     - Эх, Антип, Антип, - Федор шагнул к окну, тяжело мотая головой. - Не
уберегся, брате, не уберегся.
     - Язык-то скусил, - сказал из своего угла Пров. - По  уставу  содеял.
Тайну не выдал.
     - Ин быть тому, - сказал Федор, отходя от окна и возвращаясь к Григу.
- Сказывай, чего ти желаеши? С чем пришед?
     - Желаю воити в артель вашу, быть  верным  товарищем,  свято  хранить
тайну и дать на верность страшную клятву, - торжественно отвечал  Григ.  -
Вместе с братом моим единоутробным, за коего ручаюсь головой.
     Он уловил сомнение на лице Федора  и  вмиг  откликнулся,  отрабатывая
продуманный заранее вариант.
     - Думаеш, не шиш ли аз? Опасно, конечно. Но суди сам.  Иже  б  аз  от
царя шед, к чему то? Легчае есть стрелцов прислати, да взяти  вас  всех  в
железа, да на дыбу стащити. Ан аз сам  пришед.  Примете  ми  -  жалети  не
будете, не подведу. Примите! Тем паче мастер кровельной нужден вам. Ан  аз
обучен. Крестный мой тесля бых.  Аз,  малец  еще,  ему  пособлял.  Хошь  -
проверь.
     - Ан и проверим, - сказал Федор и повернулся к Прову. -  Что  скажеш,
Пров? Ты - хранитель.
     Григ знал, что  артельщики  иногда  величают  невысокого,  но  плотно
сбитого  и  неторопливого  Прова  этим  странным  титулом.  Вероятно,   он
соответствовал  званию  кастеляна  общины,  поскольку  в   ведении   Прова
находилось все ее немудреное имущество.
     - Проверим... - задумчиво, словно  взвешивая,  протянул  Пров.  -  Да
только по-нашему проверим, не по-плотницки. Мышлю: спытати ево  надобь!  -
решительно заключил он.
     Этого момента Григ боялся больше всего. Еще до погружения он понимал,
что  любой  неофит  в  таком  дьявольском  деле  не  сможет  обойтись  без
испытания. Но вот в чем оно будет заключаться, никто не  мог  предсказать.
Хорошо, если все обойдется раскаленным железом или клятвой кровью - Гном с
Томпсоном снимут боль и залечат раны. А если заставят некрещеных младенцев
резать?
     - Мы готовы, - сказал он, спиной чувствуя,  так  напряглась  Чака.  -
Вели, брате.
     - А вдруг придется раздеваться? - услышал он ее голос  и  растерялся.
Об этой возможности он почему-то забыл. Обрадовался, что боли не  будет...
Да и Гном тоже хорош!
     - Я это рассматривал, - обиделся Гном. - Это маловероятно.  Их  культ
лишен сексуальной окраски. Даже в самой мистерии они обходятся без женской
энергии. Это те же подвижники, инфернального, правда, толка.  Им  ведь  от
дьявола ничего плотского не надо.
     - Спытаем розно, - указал Федор и  кивнул  Митяю.  -  Ну-тко,  брате,
зведи ево на двор. Сам знаешь про что. А ты, - обратился он  к  Кузьме,  -
розкали-ка кочергу. Спытаем молодшего.
     Григ дернулся.
     - Успокойся, - услышал он сквозь стук крови в ушах голос Чаки. - Иди.
Я за себя постою.
     Плохо соображая, Григ сунулся в дверь, на ватных ногах  спустился  по
лестнице, двинулся за Митяем куда-то вокруг дома. Через  камеры  он  видел
Чаку, спокойно сидящую на лавке, Кузьму, сующего в печь толстый,  согнутый
кочергой прут, да артельщиков, внимательно следящих за  ним.  Все  это  не
предвещало ничего хорошего, и Григ вдруг почувствовал  противную  дрожь  в
руках.
     - Да не волнуйся ты! - одернул  его  Гном.  -  Дал  бы  я  добро  при
тревожном прогнозе?! Все будет в порядке.
     - Ну что, - сказал Митяй, останавливаясь, - снимай крест.
     Кузьма вынул из печи капающий искрами прут, сделал шаг к Чаке.
     - Крест? - переспросил Григ, судорожно стискивая кулаки.
     - Крест, крест, - Митяй смотрел выжидательно. - Иде он у ты?
     Откуда-то из-за печи появился Анемподист.  В  левой  руке  он  держал
средних размеров деисус.
     - Иде-иде! - зло отозвался Григ, - приваливаясь к стене и  берясь  за
сапог. - Онамо же, иде у ти. Под пятою. Пошто ловишь-то?
     - Ну-ну, - Митяй ухмыльнулся. - Пошто надобе, по том  и  ловлю!  -  И
взяв крест, швырнул его на землю. - Мочись! - приказал он.
     - Чево? - не понял Григ.
     - Справь, говорю, нужду на крест-то.
     - Брате, - торжественно обратился Федор к Чаке, остановившись от  нее
на расстоянии метра. - Ин своею ли волею идеш к нам, али по принуждении?
     - Сам, - отвечала Чака, волнуясь или умело делая вид, что  волнуется.
- Своею.
     - Чево взысковеши темо, брате?
     - Умысел есть, - отвечала Чака твердым и чуть хрипловатым голосом.  -
Хочу познати чюдное.
     Григ выполнил приказание и теперь, после одобрительного кивка  Митяя,
обтирал крест лопухом.
     В избе между тем творилось нечто странное.
     - Возьми кочергу, - потребовал у Чаки Федор. Чака, ожидавшая другого,
растерянно переняла у Кузьмы вишневый уже на конце прут.
     - Пронзи сердце Спасу, - продолжал Федор. - Смелее, молодший.
     - Пошли что ли, - сказал Григ.
     - Аз бо и не боюсь, - ответила  Чака,  делая  шаг  к  иконе,  которую
Анемподист тем временем аккуратно пристроил на припечке.
     Раскаленный прут ткнулся в дерево, зашипел, проходя через лак,  выжег
черный круг. Чака налегла на него, вдавила в  доску.  Артельщики,  застыв,
наблюдали за ней.
     - Во имя Господа нашего, Сатаниила! - возгласил Федор. - Аминь!
     Чака выпрямилась.
     Митяй  задержался  в  сенях,  прислушался,  стукнул  условно.   Федор
распахнул дверь.
     - Входите, - сказал он. - Добре держался твой молодший,  -  обратился
он к Григу.
     Григ подошел, потрепал Чаку по волосам. - Молодец, - похвалил он.
     - Погоди, - мысленно отозвалась Чака. - То ли еще будет. Помнишь, Лип
про зад говорил?
     - Да и клятву, говорят, кровью надо подписывать. Из мизинца...
     Пров снял прожженную икону, сунул ее в печь, потом повернулся к  ним.
Анемподист с поклоном передал ему большой наперсный крест, быстро  положил
перед Григом и Чакой по иконе, ликом вниз.
     - Братие! - воззвал Пров, поднимая крест, который держал вверх ногами
- за короткую часть.
     - Коленями на иконы! - свистящим шепотом подсказал сзади Федор.
     Григ с Чакой поспешно опустились на колени перед Провом.  Сегодня  он
вел мистерию. Наверное, поэтому же ему доверили посвящать новообращенных.
     - Готовы ли вы единитися с нами, забыти родных и близоких, отрешитися
от мирской суеты и посвятити себя силам преисподнеи?
     - Готов, - кивнул Григ.
     - Готов, - сказала Чака.
     Пров вытянулся, торжественно поднял крест.
     - Верую! - возгласил он.
     - Вторите! - услышал сзади Григ.
     - Верую в князя тьмы, владыку преисподня Люцифера, ангела  падшаго  и
возвысившагося, володетеля живота и смерти,  седящаго  на  стале  в  геене
огненной. Верую в сподвижников Его  -  Асмодея,  Магога,  Дагона,  Магона,
Астарота, Азазела, Габорима, Велиала. Верую в аггелов, наставляющих  мя  и
сугубо поможающих дерзновению моему. Отверзаюсь  Христа  и  святаго  духа,
господа животворящаго, иже  от  отца  исходящая,  иже  со  отцем  и  сыном
поклоняема и славима...
     Краем глаза Григ видел артельщиков, внимающих им, повторяющих, шевеля
губами, каждое слово. Пока все шло нормально.
     - ...по волей моей, и в согласии со  страшной  и  вечной  клятвой  не
разглашу никоемуждо тайну велию, а ежели предам, то постигнет мя кара  Ево
и поразит мя и ближняя моя оружие Ево...
     - Старик, - позвал он. - Ну как?
     - Давай, давай, - донеслось издалека.
     - ...чаю живота вечнаго и власти над  миром  тварным  и  над  бренной
плотью своя. Аминь!
     - Аминь! - эхом откликнулась Чака и замерла в глубоком поклоне.
     Пров плюнул на крест и бросил его через правое плечо.
     - Чашу! - приказал он.
     Тот же Анемподист вытащил из-за пазухи небольшой  сверток,  развернул
тряпицу и в темноте избы блеснули серебряная чаша и нож то ли  с  золотой,
то ли с позолоченной рукоятью.
     - Кнут!
     Из-за спин выдвинулся Федор, держа в руке кожаный бич.
     - Ну, малыш, - ухмыльнулся Григ, - теперь держись!
     - Лишь бы рубаху не снимать, - отозвалась Чака.
     - Во имя Господа нашего, царя мира сего!
     Кнут свистнул, на  плечи  обрушился  не  очень  сильный,  но  все  же
достаточно ощутимый удар.
     - Раз! - считал про себя Григ. - Два! Три!
     Он очень удивился, когда Федор, ограничившись тремя ударами,  перешел
к Чаке. В других сектах испытание было куда более суровым.
     - Братие! - снова провозгласил Пров. - Ныня приемлем мы в лоно Церкви
нашей нового брата Иоанна - имя сице есть мерзостно и отвратително...
     Он принял левой рукой чашу,  куда  услужливый  Анемподист  уже  налил
крепкую, судя по запаху, брагу и, подойдя к Чаке, продолжал:
     - Нарекается...
     - Рукава! - подсказал сзади Федор. - Засучите рукава!
     Григ перевел дух. Обряд оказался менее жестоким, чем он ожидал.
     -  ...раб  Бога  машет,  Веельзевула,  Сатаниила  и  Люцифера   имеем
Исаакорум и предается в повинутие Аваддону, демону зла, раздоров, грабежей
и пожаров, войн и разорений!
     - Авва! - вскричали хором артельщики.
     - И посвящается...
     Ножом Пров полоснул по белой обнаженной руке Чаки, и Григ ощутил, как
болезненно кольнуло у нет  в  груди.  В  порезе  вспухла  вишневая  кровь,
струйкой сбежала в чашу. Григ закусил губу.
     - ...в служители Престола Мрака и Бездны, Геены Огненной...
     Рядом с Чакой появился Митяй с какой-то тряпкой,  свернутой  в  жгут,
став на колено, перехватил руку чуть ниже локтя, затянул и завязал.
     - Нарекается... - снова запел Пров, переходя  к  Григу,  -  раб  Бога
нашего Веельзевула...
     Удивительный  был  обряд.  Без  купели,  без  восприемников.   Чем-то
варварским, языческим веяло от него.
     - Интересно как! - подумал Григ. - Страшно подумать,  из  какой  дали
тянется все это. Столетия! И все сохранилось.
     Он скосил глаза и, пока артельщики хлебали  по  очереди  смешанную  с
кровью брагу, стал рассматривать застывшую на коленях Чаку.
     Она сидела, пусто глядя перед собой, и Григу вдруг с особенной  силой
захотелось вскочить, броситься к ней и,  обняв,  целовать,  изо  всех  сил
целовать это милое, дорогое, отрешенное лицо.
     - Чака! - позвал он.
     Чака шевельнулась.
     - Мы вроде сейчас побратаемся?..
     - Скорее уж посестримся, - бесстрастно отозвалась Чака.  -  Ты  лучше
смотри!
     Пров протягивал ему чашу.
     Григ отпил, проследил глазами за Чакой.
     - Восстаньте, - разрешил наконец Пров, вытирая со лба пот.  Казалось,
что от этого обряда он устал не меньше их.
     -  Благодарствуйте,  братие,  -  Григ  прижал  руку   к   сердцу   и,
поклонившись, начал подниматься с колен. И Чака поклонилась.
     - Что же тепериче скажете делати? - спросил он у Федора.
     - Несть до вас дела никако. Располагайтесь. Рухлядишки у вас, чаю, не
многа.
     - Рухлядишки у нас - что на собе, - ответствовал Григ.  -  Деньженцев
вот толика суть.
     - Деньги дайте Прову. Статки у нас общие.
     - Ан можем ли мы до речки сходити? - поинтересовался Григ.
     - Отчего же, - Федор посмотрел  понимающе.  -  Передохните.  Вона  от
мыльни тропка. Потече по е, выидеш к реке. Тут близоко. Вот она,  Рожайка,
под обрывом. Толико овамо долго  не  будьте.  Сего  дни,  -  он  помолчал,
пожевал губами, - таинство велие у нас...
     - Добре, - сказал Григ. - Все зделаем,  яко  молыш.  -  Он  отстегнул
калиту, протянул ее Прову. - Поидем ли? - обратился он к Чаке.
     Чака молча кивнула.
     До реки они дошли быстро.  Правда,  тропинка  выводила  к  броду,  и,
поскольку Григ хотел искупаться, им пришлось пройти еще немного по берегу,
туда, где речка была поглубже. Остановившись у росших возле самой воды ив,
Григ споро стянул рубаху и скинул сапоги, а потом, резво  пробежавшись  по
колющей подошвы траве, с удовольствием плюхнулся  в  прохладную,  бодрящую
усталое тело воду.
     Первые шаги по илистому у берега дну были неприятны, но  Григ  быстро
выбрался на середину, где вода была  по  шею,  и,  ощутив  под  ногами  не
водоросли, а песок, блаженно замер, отыскивая глазами Чаку. Уставшая,  она
сидела в тени одной из ив и, грустно нахохлившись, чертила что-то палочкой
на песке. Нелегкой была дорога, и трудным  оказалось  посвящение,  но  еще
более тяжелое  испытание  ждало  их  впереди.  И  почувствовав  мгновенный
щемящий укол жалости, Григ решил вызвать ее через Гнома, чтобы встряхнуть,
взбодрить, помешать соскользнуть в депрессию.
     - Малыш! - ласково позвал он. - Чего насупилась? Все в порядке. Разве
нет? Свяжись с отцом, как он там, где они вообще? Любимому привет передай,
- добавил он, не удержавшись, и тут же выругал себя. Но было поздно.
     - Вас понял, командир, -  отвечала  Чака.  -  Всем  привет.  Любимому
особо. Разрешите выполнять?
     - Действуйте, сержант, - попытался  попасть  в  тон  Григ,  но  вышло
фальшиво, все выходило фальшиво, когда он  разговаривал  с  ней.  И  зная,
почему это происходит, злясь на себя за совершенно непростительные ошибки,
он в сердцах скрипнул зубами и, нырнув, лег на дно.
     Что ж, теперь, по крайней мере, можно было подвести итоги.  Пока  что
все шло хорошо. Их, все-таки, приняли здесь. Их приняли здесь,  и  вечером
они будут участвовать  в  затеваемой  люциферианами  мистерии.  Они  будут
участвовать в мистерии, и тогда он выйдет на Контакт. Выйдет на Контакт...
     Озноб пробежал по рукам и плечам, растворился в затылке.
     -  Контакт...  При  перегрузке  узловых  детерминант  ситуа