на  руку
Старика. - Да вам, я думаю, это и не грозит. Гном считал, и Мистер Томпсон
может подтвердить. Все должно произойти быстро и без особых эксцессов.
     - Не беспокойся, Григ, - сказал Барт. - Мы прикроем тебя. Все будет в
порядке.
     - Только Чаку хорошо было  бы  все  же  убрать,  -  добавил  Лонч.  -
Спокойнее было бы...
     - Меня?! - вскричала Чака. - Я обязательно останусь!
     - Ладно, ладно, - примирительно сказал Старик. - Мы  это  еще  успеем
обсудить...
     - Значит, договорились, - утвердительно спросил  Григ.  -  Тогда  мне
надо готовиться. Я должен пойти к себе. Тут не очень  далеко.  Встречаемся
здесь же через четыре часа.
     - Я провожу тебя, - сказал Старик.
     Они вышли во двор. Тявкнула собака, но, узнав Старика, смолкла.
     - Ты куда сейчас? - поинтересовался Старик. - Домой побежишь?
     - Нет, - Григ покачал головой. - К Сытину.
     - Что так?
     - Да у меня же все там. Хорошо, пока не гонят. Я  ведь  темпоратор  в
лесу прятать не стал. Решил  под  рукой  держать.  А  у  этого  Иванова  и
схоронить ничего нельзя. Ты бы видел, какой у  него  двор!  Два  сруба  да
баня. Я потому у Джоя чаще бывал, чем дома.
     - Ну тогда беги. А может, приляжешь у нас? Что тебе там?
     - Пожечь все надо. Мало ли как повернется..
     - Что ж, - сказал Старик, - раз так... Решетки-то пролезешь?
     - Я-то? Ты что забыл, где я сижу? Да меня каждая собака знает!
     - Ну хоть фонарь тебе дать?
     - Не надо. Я же вижу в темноте.
     - Тогда ступай, - Старик легко коснулся его плеча.  -  И  возвращайся
скорее.
     Они обменялись крепким рукопожатием.
     - А ты еще силен, Старик, - одобрительно засмеялся  Григ.  -  Тебе  в
драке, небось, и Томпсон не нужен?
     - Давай, давай, - Старик добродушно подтолкнул его в спину. - А то  и
в отхожее место сходить не успеешь.
     Григ махнул рукой.
     В доме Сытина уже спали. Народу там жило теперь немного, и Григ сумел
прошмыгнуть к себе незамеченным. Пробравшись  в  свою  каморку,  он  запер
дверь и, затворив ставни, зажег свечу. Надо было все почистить и прибрать,
поскольку могло получиться и так, что ему уже не придется вернуться  сюда.
И если темпоратор и дезинтегратор, спрятанные  в  стене,  будут  в  случае
опасности уничтожены Гномом, то  к  остальным  вещам  это  не  относилось.
Следовало проверить все, чтобы случайная ошибка не вызвала  хроноклазм.  И
так уже на этом маленьком  участке  пространственно-временного  континуума
хватало флюктуаций. Масса их еще не стала  критической,  и  всепоглощающее
время должно  было  стереть  их  следы,  дав  нарыву  рассосаться.  Однако
злоупотреблять этим не стоило.  Ибо  редко  кому  удается  угадать,  какое
перышко окажется последним и вызовет взрыв.
     Григ разделся, открыл сундук и вытащил свежую пару белья.
     - В  чистенькое,  в  чистенькое,  -  сказал  он  себе,  усмехаясь.  -
Собороваться бы еще.
     Именно сейчас, меньше чем за сутки до решающего  броска,  сомнения  и
неуверенность все чаще обжигали его, вызывая желание  бежать,  куда  глаза
глядят. Слишком многое было поставлено нынче на кон и зависело  теперь  от
его воли, знаний и способностей,  чтобы  он  мог  относиться  к  возможной
неудаче безразлично или, по крайней мере, спокойно. Груз взятой им на себя
ответственности давил на плечи, пригибая к земле,  мешая  дышать,  вызывая
нервную дрожь в пальцах и плечах. Но как бы ни было ему плохо  и  страшно,
он держался, до боли сжав челюсти, за несколько коротких и  жестких  слов,
тех слов, которые год назад привели его, заставив бросить все, чем он  жил
раньше, в Службу Времени, с маху вогнав между бешено вращающихся  шестерен
готовящегося погружения - если не я, то кто?
     Сменив подвертки, он связал все грязное в узел и велел Гному  открыть
стену, собираясь сжечь обноски в дезинтеграторе.
     Дрогнули, вышли из пазов, поворачиваясь вокруг  оси,  доски,  запахло
пылью, и Григ,  уже  протянувший  было  руку  к  дезинтегратору,  охнул  и
отпрянул назад. Он еще не понял, что произошло, но тренированный глаз  уже
выхватил и отметил какой-то непорядок. Что-то было не так, и это что-то  в
таком месте,  как  ниша  темпоратора,  обязательно  означало  опасность  и
угрозу.
     Он поднес свечку и всмотрелся в темноту. Язычок пламени дрожал, и  по
стенам ниши плясали тени. Но  главное  он  увидел  хорошо.  Темпоратор,  и
дезинтегратор были на месте. И чересседельные сумы с контактером и  всякой
всячиной стояли рядом, там, где он их  поставил.  А  вот  с  костюмом  для
нуль-перехода что-то случилось. Костюм лежал _н_е _т_а_к_.
     Обычно,  аккуратно  сложенный,  он   покоился   на   плоской   крышке
темпоратора, практически точно посередине, и каждый раз, случайно  зацепив
его, Григ  тщательно  поправлял  сверток,  подвигая  на  место,  внутренне
подчиняясь гармонии симметрии и порядка. Теперь же, весь в  неразглаженных
складках, он лежал как-то боком, чуть не свешиваясь с темпоратора вниз,  и
похолодевший от ужаса Григ остановившимся взглядом  все  глядел  на  него,
глядел - и не мог поверить.
     - Гном! - возбужденно позвал он, чувствуя, как зарождается где-то под
сердцем неприятный холодок.
     - Да.
     - Что это?!
     - Не знаю...
     - Но костюм не мог лежать так!
     - Пожалуй... Но, может, ты его все-таки зацепил?
     - Дай запись.
     Присев на лавку, Григ внимательно рассматривал запись, сделанную  два
дня назад, когда он последний раз пользовался  дезинтегратором.  Тогда  он
зажигал лучину, но костюм все равно хорошо просматривался в открытой нише.
     - Ну вот же! - взволнованно произнес он. - Лежит, как надо. Видишь, с
ним все в порядке!
     - Не торопись, - посоветовал Гном. - Тебе еще ставить дезинтегратор.
     И действительно. Позавчерашний Григ, легко подняв  серебристый  ящик,
сделал шаг к нише и, загораживая ее спиной, стал возиться внутри. Потом он
выпрямился, но не отошел в сторону, а остался ждать, пока ниша закроется.
     - Тьфу ты! - Григ с досады сплюнул. - Чего ж  я  так  выставился?!  А
фронтальные камеры?
     - Ну они же нишу не берут.
     - И с тех пор здесь никого не было?
     - Сигнализаторы молчали.
     - А запись?
     - Просматриваю... Нет, - сказал Гном через пару минут.  -  В  комнату
никто не входил. Видимо, все же ты его сам так оставил.
     - Да? - Григ встал, подошел к нише, потрогал задумчиво бревна.  -  Не
нравится мне это, - сообщил он.
     - Надо тебе поспать, - сказал Гном. - Ты так долго не протянешь.
     - Конечно, - согласился Григ. - Дай только наведу порядок.
     Он развернул и проверил костюм, оглядел  темпоратор.  Все  было,  как
надо. Костюмом никто не пользовался. На  темпораторе  светилась  дата  его
появления в этом мире. Прокол-пакеты на рукавах были полны. Вытерев со лба
выступивший пот, Григ вытащил дезинтегратор.
     - Ф-фу, - пробормотал он. - Что за напасть! То у Старика, то здесь...
Неужели и вправду? Или почудилось?
     "Хватит, - сказал он себе. - Не думай об этом. Смотри в  оба,  но  не
думай. Самое опасное - это ночные страхи. Можно сойти с ума. А ты  не  для
того сидел здесь полгода, чтобы сейчас сойти с ума. У  тебя  важное  дело.
Думай о нем".
     И разбирая сундук, и перекладывая лежащие в нем вещи, он как бы разом
вспомнил эти  прошедшие  полгода,  дни  и  ночи,  кровь  и  пот,  звериную
осторожность в первые  недели  и  воспаленные  глаза  по  вечерам,  и  как
раскалывалась  к  полуночи  после  анализа  дня  голова,  и   совсем   уже
фантастическую карусель событий,  захлестнувшую  его  после  смерти  Джоя,
вобравшую в себя  арест  Антипа,  допросы  и  пытки  и  потрясающее  своей
бессмысленной ненужностью  признание  плотника.  Не  так  он  себе  мыслил
заключительный этап. Теперь, даже сотни раз выверяя  каждый  шаг,  он  все
равно  двигался  в  стороне  от  дороги,  брел,  а  точнее  пробирался  по
бездонному болоту, блуждал в густом,  дремучем,  полном  опасностей  лесу,
каждую минуту ожидая,  что  под  зеленым,  приветливым  мхом  разверзнется
пустота.
     Что  там  костюм!  События  обгоняли  от,   грозили   гибелью   всему
задуманному, и теперь, будучи вынужденным включить в это дело и  выставить
в качестве своего щита работавшую здесь группу Наблюдателей, он все  равно
не испытывал уверенности, что ему удастся  обмануть  своенравное  время  и
первым добежать до финиша. Туда, где его так ждут.
     Он вспомнил вдруг глаза Н'Габе, зашедшего перед самым  погружением  в
превентивный бокс. Им давно уже не удавалось встретиться и поговорить друг
с другом. Жесткая программа подготовки заставляла Грига почти каждую  ночь
вешать поле гамака прямо в операторской,  и  Н'Габе  он  видел  только  на
экране. Теперь же тот стоял рядом, молча глядя на нет, собираясь,  видимо,
сообщить что-то важное и не зная, как начать. И в ту секунду,  когда  Григ
уже решился было ему помочь, Н'Габе сделал короткий шаг вперед и,  подойдя
вплотную, тихо, почти шепотом, сказал: - Ты уж не подведи нас, сынок. -  И
добавил, глядя ему прямо в глаза: - Сделай там невозможное.
     Чувствуя всепоглощающую усталость, Григ загрузил в дезинтегратор все,
что могло вызвать кривотолки: седой парик с бородой, рясу и  клобук,  пару
кистеней да шестопер. Подумав, добавил и мешочек с зернью.
     Вспыхнуло бесцветное пламя, дохнуло жаром из широкого раструба.
     - Все, - сказал он себе, выпрямляясь. - Теперь спать.
     Он растянулся на лавке, привычно расслабляясь и  загадывая  картинку.
Чтобы быстрее заснуть, он всегда вызывал из памяти что-нибудь  согревающее
душу, и, вглядываясь в милые черты или  в  ставший  по  каким-то  причинам
родным и близким пейзаж, он медленно растворялся в мягко  заливающих  мозг
волнах торможения.
     В самом начале заброски он любил вызывать Чаку. Влюбившись в нее, как
мальчишка, с одного взгляда,  он  вообще  в  первые  месяцы  часто  просил
показать светлицу, и если Чака сидела  там  в  окружении  дворовых  девок,
подолгу любовался ее ясным и нежным лицом, порывистой  фигуркой,  изящными
движениями тонкой, точеной руки.
     Однако надменное и презрительное выражение, с которым она каждый  раз
глядела на него во время коротких встреч, да несколько случайно услышанных
им фраз быстро развеяли иллюзии. И тогда он раз и навсегда  запретил  себе
думать о ней и сумел справиться с собой. Уж что-что, а с собой справляться
он умел. Поэтому в последнее время он вспоминал Кея  или  Вадима,  а  чаще
всего свою каюту на "Персее", свидетельницу его поражений и  побед,  давно
ставшую для него и отчим домом, и логовом, где  можно  было  отлежаться  и
зализать раны. Он сознательно вытеснял Чаку, а вот сегодня  изменил  себе.
Впрочем, сегодня он, возможно, встречался с ней в последний раз.
     - Приснилась бы хоть, - подумал он,  уходя  по  спирали  в  темную  и
теплую, как перина, пучину сна.
     И сон пришел. Но это оказался не тот, хороший и добрый  сон,  который
так нужен был ему в эту последнюю перед Контактом ночь, а  сон  тревожный,
полный неясных угроз и безумных трансформаций. Начало он помнил плохо, оно
было сумбурным. Но потом случилось так, что он попал в западню и  попал  в
нее вместе с Чакой. Судя по  тому,  что  у  нет  было  оружие,  он  был  в
заброске. Правда, он не понимал, как очутился в этих бетонных тоннелях, но
это было не  важно.  Это  было  не  важно,  потому  что  он  спасал  Чаку.
Растерянная и плачущая, она металась из угла в угол, потом они оказались в
сером колодце двора, и тут в них  начали  стрелять.  Пули  почему-то  были
трассирующие,  они  красиво   летели   со   всех   сторон,   крест-накрест
перечеркивая пространство колодца. Это были именно  пули,  а  не  импульсы
скорчера, но он не удивился этому, а только, устроившись рядом  с  упавшей
Чакой, ватными руками поднял свой бластер  и,  с  отчаянием  понимая,  что
совершает преступление, стал стрелять, стрелять, стрелять...
     Все происходящее было настолько ужасным, что он  проснулся,  но,  уже
проснувшись, еще несколько минут неподвижно лежал на спине, прислушиваясь,
как расползаются, словно туман,  последние  клочья  кошмара,  не  в  силах
поверить, что это был только сон...
     - Господи, - подумал он. - Гадость какая... Но я,  кажется,  держался
хорошо.
     Больше всего он боялся себя во сне. Расторможенная подкорка вписывала
его в фантастический калейдоскоп порожденных мозгом иллюзий  таким,  каким
он был на самом деле. Все, тщательно задавленное и спрятанное  в  тайниках
подсознания, во сне обычно выходило наружу - точно так же, как могло выйти
и в любой экстремальной ситуации. Поэтому, если бы он, не дай Бог, струсил
во сне... К счастью, он не струсил.
     - Хватит, - сказал он себе. - Пора вставать. Гном! Время?!
     - Ноль один, ноль семь по единому.
     Пора было. Давно уже пора.
     В доме у Старика никто не спал. Барт, еще более суровый от  набрякших
под глазами мешков, отпер ворота.
     - Ну что? - спросил Григ, пожимая протянутую руку. -  Вчерашний  угол
осмотрели уже?
     - Нет там ничего, - нахмурившись, сказал Барт. - Земля сухая была.
     - Ну и что. Может, и вправду показалось. Сами-то готовы?
     - Готовы, готовы, - сказал Барт, и непонятно было, то ли шутит он, то
ли злится. - Мы всегда готовы.
     - Тогда пошли.
     И снова они сидели в горнице за непокрытым столом и Григ, теперь  уже
на правах старшего, подробно разбирал со  Стариком  и  Бартом  предстоящую
операцию.
     - Индивидуальные фильтры у всех?
     - У всех.
     - Уже вживили?
     - Конечно.
     - Какие комнаты успели оборудовать сосками?
     - Весь первый этаж.
     - А щели не забили?
     - Нет. Прошлись полиуретаном.
     - А второй?
     - Этого мы не допустим.
     - А если все-таки?
     - Тогда индивидуальные баллончики.
     - А если не все войдут сразу?
     - Лип с Лончем будут оттаскивать в дальнюю комнату.
     -  Значит  так.  Возьмем  худший  вариант.   Они   приезжают.   Часть
спешивается, часть остается на конях. Десятник и еще человек пять  идут  в
дом. Не выходят. Заходят еще трое...
     - Пауза будет большая. Первых успеем убрать.
     - Так. Остается несколько  человек.  Они  насторожены.  Эти  трое  не
выходят. Оставшиеся хотят в тревоге выехать со двора.
     - Ворота заперты.
     - Но их тоже надо в конце концов нейтрализовать. Выходить вам нельзя.
Они хорошо вооружены. Не рубиться же вам во дворе! Как быть?
     - В этом случае мы  имитируем  шум  драки  в  хоромах.  На  него  они
кинутся. - Пожалуй... Но вы переполошите соседей.
     - Они сделают вид, что ничего не видит и не слышат.
     - Но потом дадут показания.
     - Потом будет уже поздно. Раньше полудня их не хватятся.
     - Еще одна сказка родится, - мечтательно сказал  Барт.  -  Будто  нас
черти уволокли. И ведь при этом - почти правда.
     - Черти... - задумчиво пробормотал Григ. - Чего  же  я  хотел?..  Да,
вот! На случай рукопашной. Только честно... Вы давно тренировались?
     - Это не страшно, - ответил Барт.  -  Нас  ведь  будет  вести  Мистер
Томпсон, а с ним, - он саркастически улыбнулся, - мы способны на чудеса.
     - Напрасно ты так думаешь,  -  серьезно  возразил  Григ.  -  Молочную
кислоту выводить  нелегко.  В  нетренированных  мышцах  она  накапливается
быстрее. Вот меня и интересует, насколько вас хватит?
     - Мистер Томпсон считает, что на полчаса непрерывного боя.
     - Хорошо. Чаку спрячьте где-нибудь вне дома. В любом сарае. Только не
в тереме. И оденьте ее в мужское.
     Он остановился, заметив, как переглянулись Старик с Бартом.
     - Что-нибудь случилось? - спросил он. - И вообще, где Чака?
     - Сейчас придет, -  ответил  Старик.  -  Слушай,  Григ,  -  он  вдруг
смущенно замялся, потом поднял голову, взглянул прямо в глаза, - а  ты  бы
не мог взять Чаку с собой?
     - Чаку? - изумился Григ. - С собой?  Зачем?  Вы  же  через  несколько
часов окажетесь дома!
     - Так будет безопаснее, - Старик посмотрел на  Барта,  словно  ожидая
его поддержки. - Всякое ведь может  случиться.  Загорится  что-нибудь.  Да
любая наша оплошность - и все. Поднимут тревогу, пойди выберись из города.
А вам вдвоем даже легче будет. Она подстрахует, если что.
     На мгновение  Грига  охватила  радость,  но  тут  же  погасла,  и  он
нахмурился.
     - Со мной ведь тоже опасно, - ответил он. - И потом, кто меня с бабой
примет? Там мужская община.
     - Мы взвесили все, - сказал Старик.  -  Ее  уже  подстригли  и  одели
парнишкой. Будет тебе названный брат. И примут тебя с  ним  не  хуже,  чем
одного. Мистер Томпсон с нами согласен. Он очень въедливо это просчитывал.
Можешь поручить Гному, пусть проверит.
     - Но ее могут опознать, - продолжал бороться Григ. - Коленки  внутрь,
грудь, те же дырки от серег...
     - Грудь затянули, - отвечал Старик. - А коленки Томпсон  выправит.  И
дырки к обеду уже зарастут. Мы все учли, Григ.
     - Гм... - Григ в смятении огляделся. - Гном, - позвал он, - а ты  что
думаешь?
     - Решай сам, - ответил Гном. - Флюктуации тут нет, а все остальное  -
твое дело.
     - Ладно, - сказал Григ, сдаваясь. - Некогда спорить. В конце  концов,
вам виднее. Но ведь уже пора ехать. Где она?
     - На конюшне, - сказал Барт. - Помогает Лончу. Понимаешь,  мы  решили
вьючных не брать...
     Григ закусил губу.
     - Лончу так Лончу, - сказал он, вставая. - Жаль мешать. Но  время  не
ждет. Уже совсем рассвело.
     Чака стояла рядом с Лончем, держа лошадей в поводу.
     - Готова? - спросил Григ, иронично окидывая взглядом щегольской наряд
Лонча, надевшего в честь отъезда роскошный лазоревый  терлик  с  иршанными
сапогами, и худенькую фигурку Чаки в холщовых портах и коротком коричневом
армяке.
     - Готова, - откликнулась Чака с вызовом.
     - А вот мы посмотрим, - объявил Григ и,  протянув  руку,  потащил  за
видневшийся в четырехугольном вырезе рубахи гайтан.
     - В Бога веруешь? -  грозно  вопросил  он,  доставая  крест.  -  Все,
говоришь, продумали? - он повернулся к Старику.
     Тот виновато отвел глаза.
     - Да мы только насчет мужского... - пробормотал Барт.
     Григ разжал пальцы.
     - Сними и сунь под пятку, - распорядился он. И отвернулся,  оглядывая
уже оседланных лошадей.
     Ему досталась Ягодка - статная гнедая ногайских кровей.  Лошадь  Чаки
была рыжая, с белыми бабками - явно русского замеса. Обе лошади,  он  знал
это, были необычайно выносливы и могли выдержать три часа непрерывной рыси
без всякой помощи Мистера Томпсона.
     Григ с одобрением оглядел  простую,  но  крепкую  сбрую,  подтянул  у
Ягодки подпругу, похлопал ее по крупу.
     - Добре, - пробормотал он и обернулся. Чака уже собиралась  садиться,
и Лонч, бережно державший ее за подъем, как раз в эту  минуту  выпрямился,
помогая Чаке взобраться в седло. Григ отвел глаза.
     - Прекрати, - сказал он себе. - В конце концов, это их дело. А у тебя
здесь дела другие. Приди в себя. Не позорься.
     -  Ну  ладно,  -  заставив  себя  улыбнуться,  объявил  он.  -  Будем
прощаться, что ли?
     Обнявшись и облобызавшись по усвоенному  здесь  обычаю  со  Стариком,
Григ  пожал  руки  остальным  и,  вскочив  на  свою  гнедую,  тронулся   в
открываемые Бартом ворота. Он сознательно не стал дожидаться  Чаку,  чтобы
не видеть ее прощания с Лончем. Но Чака не  заставила  себя  ждать.  Через
несколько секунд он услышал стук копыт за  спиной,  а  выезжая  со  двора,
увидел и ее, привставшую на стременах и машущую кому-то рукой.
     Проскакав  по  Воскресенской,  они  свернули  к  Кремлю  и,   миновав
Покровский собор, спустились к реке. У Живого моста Григ  оглянулся.  Утро
только занималось, но видно было, что день обещается добрый.  Чистое,  уже
отчетливо  бирюзовое  небо  было  безоблачным,  и  только   вдоль   самого
горизонта,  у  Воробьевых  гор,  пролегла  темная   полоса.   И   звонким,
напряженно-тревожным ожиданием обожгло душу, когда  вспыхнули  под  лучами
невидимого пока еще  солнца  ярким,  очищаю