можешь изначально  заставить  Группу  отвергнуть
твою просьбу. Для этого  достаточно  повесить  за  окном  оба  контактера.
Вместе  они  смогут   создать   достаточный   инфразвуковой   фон,   чтобы
беспокойство и тревога охватили  всех  членов  Группы.  В  этом  состоянии
Наблюдатели откажут тебе.
     - Дальше.
     - Ты можешь перехватить Хвоста после того,  как  он  побывал  в  доме
Старика. Обратно он бежит по другой стороне  улицы,  а  там  есть  мертвая
зона, рядом с крестцом, напротив дома протопопа  Иоакима.  Камеры  там  не
берут.
     - Зачем мне это после всего?
     - Никто из Группы не следил, куда он свернул. Ты можешь направить его
не в полк, а прямо в Стрелецкий приказ. В это время, кроме Леонтьева,  там
как раз будет Шереметев. Получив команду от такого начальства, Попов сразу
выставит не два десятка, а полсотни. Если вместо двадцати человек в погоню
пошлют  сорок-пятьдесят,  бессмысленность  сопротивления  будет  очевидна.
Группе тогда останется только торопиться к темпоратору, а тебе  -  уводить
артельщиков.
     - Полсотни? Да, пожалуй. А третий вариант?
     - Еще до признания Антипа тебе надо намекнуть приставу, что сторож не
так надежен, как кажется. Пристав обязательно  поговорит  после  этого  со
сторожем. Реальной информации у него не будет, но страху он наведет. После
этого сторож просто не пустит твоего двойника к сидельцу.
     - И я останусь без его записки?! Но мне же  тогда  к  ним  вообще  не
пробиться!
     - Зато Группа будет спасена.  Впрочем,  это,  конечно,  самый  плохой
вариант. Те два лучше.
     - Ну хорошо! - Григ отчаянно рубанул воздух рукой. - А Чаку  хотя  бы
можно сохранить без угрозы для Контакта? Я подумал,  я  ведь  справлюсь  с
этими четырьмя стрельцами в лесу?
     - Ты хочешь перехватить их по дороге к селу? - осведомился Гном.
     - Конечно! Они просто не доедут до  села,  и  мне,  который  в  избе,
останется только гадать, что случилось. Здесь ведь нет хроноклазма?
     - Нет. Но ты опять же можешь лишиться всего, чего достиг.
     - Почему?
     - Потому что относительно хронополей эта ситуация не дискретна. Ты не
можешь уничтожить стрельцов, не  разрушив  всей  ситуации.  Они  уже  были
здесь. Они уже спугнули артель. И они убили Чаку.
     - Но ведь они были здесь уже после Контакта. Контакт  состоялся!  Те,
кого мы ищем, приняли сообщение. До этого все останется,  как  было.  Даже
если представить себе, что случится возмущение хронополей, все  равно  это
будет уже после Контакта! Я встречу их прямо у села.
     - Григ, Григ, - сказал Гном укоризненно. - Разве ты не понимаешь, что
здесь все связано? Нельзя спасти Чаку и сохранить Контакт. Стоит  ситуации
кардинально измениться, а это наступит в какое-то мгновение боя,  как  сам
ты, нынешний, тут же исчезнешь, а спущенный тобой камешек вызовет  лавину.
Вспомни теорию. Твое вмешательство слишком  близко  к  основному  событию.
Может получиться даже хуже, чем было.
     Несколько минут Григ сидел молча, потрясенно осмысливая услышанное.
     - Хорошо, допустим, я подниму артельщиков  и  уйду  с  ними.  Какова,
по-твоему, вероятность того, что мне потом удастся  выйти  на  Контакт?  -
наконец спросил он.
     - От ноль десяти до ноль пятнадцати.
     - Но ведь это очень мало!
     - Томпсон тоже давал прогноз Группе, что вероятность их  гибели  ноль
пятнадцать. Однако видишь, они мертвы.
     Григ тяжело помотал головой, устало закрыл глаза. События  прошедшего
дня вдруг разом навалились на  него,  и  он  почувствовал,  что  не  может
сосредоточиться. Такое было с ним впервые. Окружающее сдвинулось с  места,
поплыло, сливаясь в жутком, фантасмагорическом бреду,  полном  причудливых
видений. Ягодка, мирно стоявшая неподалеку, вдруг  стала  увеличиваться  в
размерах, нависая над ним устрашающей тушей гигантского левиафана. И Чака,
мертвая Чака, казалось, приподнялась на локте и  тянется  к  нему,  тщетно
пытаясь вернуться в отнятый у нее мир. Отчаяние захлестнуло его, и,  теряя
над собой контроль, Григ нашел в темноте ее холодную руку и застонал.
     Надо было уходить. В любом случае, как  бы  он  ни  решил,  следовало
вернуться в избу и там дожидаться рассвета. Вот только Чака... Он  не  мог
оставить  ее  здесь,  на  берегу.  Даже  представить  было  страшно,   как
какой-нибудь стервятник опустится ей на голову!
     Тихо  стуча  копытами,  подошла  Ягодка,  ткнулась,  склонив  голову,
теплыми губами в щеку. Переломив стрелу у основания, Григ поднял  на  руки
начавшее костенеть тело, неловко взвалил на лошадь.
     В голове мутилось. Нервное потрясение было таким сильным, что Григ до
сих пор пребывал в состоянии легкого шока, из которого его  никак  не  мог
вывести Гном. От  этого  язык  его  слегка  заплетался,  а  движения  были
неуверенны, словно он действовал наощупь.
     - Я все сделаю, девочка, - бормотал он. - Все будет,  как  надо.  Дай
только дотянуть до утра. Утро ведь вечера мудренее. Вот сейчас мы  поедем.
И я доберусь. Ты мне верь, я обязательно доберусь. Я обещаю тебе, хоть  ты
и не слышишь. Никто не слышит... Не сметь! - последнее относилось к Гному,
стимулирующему слезные железы.
     - Поплачь, легче станет, - пытался убедить Гном.
     - Мне, - сказал Григ, пытаясь взобраться на Ягодку позади Чаки, - мне
легче не будет.
     Он пока еще плохо представлял, что будет делать с  Чакой.  Он  вообще
плохо уже осознавал происходящее. Пьяно раскачиваясь в  седле,  он  загнал
Ягодку в воду и поскакал вдоль берега, словно сбивая Кого-то со  следа,  а
потом, соскользнув вниз, пошел рядом, держа ее под уздцы.
     - В Москву, - говорил  он,  обращаясь  к  бьющейся  о  лошадиный  бок
голове. - Мне в Москву надо, Чака. Темпоратор мой там. И костюм там. Да  и
ближе Москва-то, чем ваш лес. А тебя ведь туда везти нельзя. Что подумают?
Спятил, скажут, Гаврюшка. А похороню я тебя под обрывом. Не  над  обрывом,
милая, а под. Сил у меня нет, вот что.  Были  да  вышли  все.  Вытекли  по
капельке, как твоя кровушка.
     Он вышел на берег далеко вниз  по  течению,  совсем  рядом  с  местом
впадения Рожаи в Пахру, и стал снимать с Ягодки тело Чаки. Теперь  он  был
уверен, что все решил правильно. Как это получилось,  он  не  понимал,  но
знал, что задуманное им единственно верно.  Воды  не  вымоют  труп  за  то
недолгое время, что понадобится ему для принятия решения. Главное, чтоб до
тех пор ее не изгрызли звери. А для этого надо завалить тело землей.
     Он подтащил ее под нависающий над берегом, заметно подмытый по  весне
край высокого обрыва. Решившись, вылез наверх. Не доходя до края два шага,
стал рыть ножом канавку, перерубая тонкие, длинные корни, рассекая  вязкую
мокрую глину.
     Потом он отчаянно вскочил на ноги, подпрыгнул на краю раз,  другой  и
вместе - обрушившимся карнизом полетел вниз. Только благодаря выработанным
многолетними тренировками навыкам  он  не  поломал  себе  ноги.  С  трудом
удержав равновесие, он съехал  на  гребне  земляной  лавины  к  глянцевито
блестящему под луной берегу реки. И продолжая сидеть, оглянулся.  Чаки  не
было. Сзади громоздился холм в метр высотой, состоящий из огромных  черных
глыб земли.
     - Ну вот и ладненько, - подумал Григ, внутренне  ужасаясь  тому,  что
выдавливает на поверхность его мозг. - Добротная могилка вышла,  а?  Гном!
Что же это я говорю?!
     - Это защитная реакция, - ответил Гном. - Уезжай  скорее.  Ты  можешь
отключиться. Я держу тебя, но дальше возбуждать гиппокамп опасно.  Это  не
кончится добром. Уезжай.
     Григ с трудом забрался на Ягодку.
     - Плохо мне, - прошептал он, ложась лицом на ее шею.
     - Держись, - просил Гном. - Сейчас поднимемся  наверх.  А  там  скоро
лес. Еще немного. Пять минут...
     Но до леса Григ не доехал. На расстоянии пятидесяти метров от  опушки
он слабо охнул, глаза его закатились, и он, нырнув головой вниз, скатился,
теряя сознание и цепляясь рукой за переднюю луку, с седла. Последнее,  что
он увидел, прежде  чем  провалиться  в  беспамятство,  было  странное,  не
колеблясь, скользящее к нему по траве пламя.


     ...В себя он пришел  уже  на  рассвете.  Небо  было  лазурным,  пахло
свежестью, и громко пели птицы. Лежа на спине, он внимательно  разглядывал
плывущее в высоте одинокое облако. Лицо и одежда были мокрыми от росы,  но
холода он не чувствовал. Пережитое вчера  наполняло  мышцы  глухой  болью.
Тело ломило.
     Чтобы удостовериться, что перстень никуда не исчез, он поднял руку  к
лицу, поразившись, с каким трудом далось ему это движение. И только  после
этого начал вставать. Он с усилием приподнялся  на  локте,  а  потом  сел,
мотая  гудящей   головой.   Вокруг   расстилался   небольшой,   серебристо
переливающийся под ветром луг. Трава под Григом была короткая  и  жесткая,
словно  неизвестный  садовник  выстриг  зачем-то  посреди  луга  маленькую
лужайку. Во рту чувствовался соленый привкус то ли крови, то ли тошноты.
     Тяжело поворачивая негнущуюся шею,  Григ  оглянулся,  ища  Ягодку.  И
замер. Совсем рядом, в двух шагах, на невысоком холмике, сидело небольшое,
жутковатого вида, черно-зеленое существо и, не мигая, рассматривало его  в
упор.
     - Долгонько ж ты почиваешь, - сказало существо, неприятно оскаливаясь
и обнажая в ухмылке острые клыки. - Я уж тут совсем истомился...


     За два дня до этого на  Серпуховскую  дорогу,  там,  где  возле  реки
Чертановки лес подходит к ней особенно близко, из кустов выбрался человек.
Одет он был просто, но не бедно - в кафтан зеленого сукна, полосатые порты
и зеленые же сапоги. Всякий, даже и не очень наблюдательный прохожий сразу
мог угадать в  нем  представителя  служивого  сословия,  а  проще  сказать
приказного крючка, о чем свидетельствовали плохо отмытые от чернил  пальцы
да особая манера носить колпак, сдвинув его на левое ухо,  чтоб  не  мешал
обычно торчащему за правым перу.
     Если бы в  эту  минуту  на  дороге  случился  кто-нибудь  из  Земскою
приказа, он бы как минимум присвистнул от  изумления  или,  скорее  всего,
перекрестился, узнав в человеке  подьячего  Гаврюшку,  который,  как  всем
доподлинно было известно, должен  был  в  это  самое  время  находиться  в
пыточной  при  записи  допросных  речей  неизвестного  вора  и   пропойцы,
подозреваемого в связях  с  дьяволом.  Но  еще  больше  удивился  бы  этот
случайный встречный,  едучи  бы  за  пять  минут  до  появления  подьячего
оказался в тех самых кустах, из которых вылез Гаврюшка. Потому что  в  тех
кустах Гаврюшки тогда еще не было. Как, впрочем, не было  его  и  во  всем
лесу.
     Теперь же подьячий, заметно сутулясь, устало  шагал  по  пустынной  в
этот час дороге, а невидимо расходящиеся от него сферические волны несли в
пространство его возбужденный голос.
     - Я ведь там почти не спал. Столько информации! Все  другое.  Безумно
интересно!  Они  ведь  негуманоиды.   Неудивительно,   что   наши   предки
олицетворили в них Зло. Чуждая психология, иные ценности,  да  и  облик...
Порой просто жуть брала. Мы только мечтать могли о встрече с такой  расой!
Правда, измучился вконец...
     Тихо  свистел  ветер,  раскачивая  верхушки  подступивших  к   дороге
деревьев, коротко перекликались  перед  вечерней  зарей  птицы.  Багровое,
низко висящее солнце косо бросало свои лучи в густую дорожную пыль. Теплым
был этот вечер, спокойным и добрым,  обнимал  ласково,  успокаивал  бешено
мчащуюся по жилам кровь.
     - Ты, конечно, решил, что я замкнул петлю? - продолжал говорить Григ.
- И тебя не смутило, что я вышел в кафтане, а не в комбинезоне?
     - У меня просто не хватило ресурсов, - оправдывался Гном. - Я не  мог
сразу догадаться о существовании параллельного  мира  и  обратном  течении
времени в нем. Для  этого  мне  надо  было  хотя  бы  знать,  что  Контакт
состоялся и ты пробыл там двое суток.
     - Да, Гном. Параллельный мир! Кто мог подумать! Вот тебе и  подземное
царство!
     - Кажется, Стоун что-то писал об этом.
     - Зато об обратном течении времени никто не писал.
     - Хотя необходимость этого для параллельных  миров  в  принципе  даже
очевидна. Они ведь могут существовать только в диаде?
     - Да, конечно.
     - Раньше ведь думали иначе. Помнишь эту идею с бесконечным множеством
параллельных миров, только деталями отличающихся друг от друга?
     -   Ну,   на   самом   деле   схема   принципиально   иная.    Только
пространственно-временная  связь.  И  конечно,   у   каждого   собственное
развитие. Вот у этих, например, семь материков. А  венец  творения  рогат,
хвостат и низкоросл. Хорошо хоть атмосфера кислородная.
     - А как они называют свою планету?
     - Так же, как и мы. На одном языке Эреб, на другом Тартар. Видимо, мы
просто взяли это у них. Но почему ты спрашиваешь? Ты ведь уже снял у  меня
всю информацию.
     - Я ее снял, но не расшифровал. Я смог задействовать пока только  два
блока, а мне в первую очередь надо знать, что случится с тобой в ближайшее
время. Ты лучше скажи, их цивилизация тоже технологическая?
     - Да. И достаточно высокого уровня. Самое обидное, что мы разминулись
всего на несколько веков. Мы  стали  готовы  к  Контакту,  когда  они  еще
топтались в рамках ньютоновой механики. А они попали к нам -  когда  мы  в
лаптях. Им ведь совсем недавно  удалось  преодолеть  барьер.  Сейчас  идет
разведка. А в шестнадцатом веке у них,  вероятно,  начнется  массированное
проникновение.
     - Непонятно только,  почему  они  так  долго  будут  продолжать  свои
безрезультатные попытки. Они же не могут не знать, к чему это приводит.
     -  Ну,  я  думаю,  со  временем  они  станут  действовать   умней   и
целенаправленней. Ведь смотри, чем дальше, тем меньше сведений о контактах
с ними. Со временем, конечно, все прояснится. Сейчас же спрашивать было не
у кого. Сам понимаешь, они не знают, что у них будет через тысячу лет.
     - Я надеюсь, ты не забыл  о  требованиях  Службы.  Надо,  чтобы  твой
Контакт не повлиял ни на их будущее, ни на наше прошлое.
     - Конечно. Мы договорились, что до прибытия  наших  специалистов  они
будут держать все в строжайшей тайне.
     - Я так понимаю, что  ты  обговорил  с  ними  место  и  время  нового
Контакта?
     - Да. На том же лугу, где меня встретили в этот раз.
     - А ловко они следили за тобой! Ты ведь ни разу их не заметил.
     - Будь у меня рост восемьдесят сантиметров, я бы тоже легко прятался.
Это ведь только робот в столбе был под два метра, а они - маленькие.
     - Так они что, вели тебя только до села?
     - Да. Это вполне естественно. Искать  меня  раньше  просто  не  имело
смысла.  Они   ведь,   в   принципе,   понимали,   что   нельзя   нарушать
причинно-следственные связи. Сперва я должен выйти на Контакт, а уж  потом
они могут и ответить. Так что первая их попытка была на лугу, после боя. А
в усадьбе Старика их не было. И в нишу у Сытина они не забирались,  зря  я
на них грешил. Жаль, конечно, что они в  темноте  не  решились,  побоялись
испугать. Я бы тогда оставил перстень Прову. Но тут ведь нет флюктуации?
     - Согласно расчетам - нет. Перстень потом вроде нигде не всплывает.
     - Это хорошо. - Григ  вдруг  умолк,  прошел,  насупившись,  несколько
шагов. - Жаль только, что ребята ничего уже не узнают,  -  грустно  сказал
он. - Как бы они были рады. Ведь все не зря!
     - Ты теперь не будешь замыкать петлю?
     - Теперь? Нет. Конечно, нет. Отказаться от  состоявшегося  Контакта?!
Ты понимаешь, что он значит для всей планеты? Ты знаешь, как этого ждут?!
     - Ты собирался - я спросил.
     - Нет, - Григ отрицательно покачал  головой,  -  вероятность  слишком
мала. Одно дело - перстень с  изображением,  другое  -  реальный  Контакт.
Думаешь, мне не горько? Но я не могу. Более того, Гном,  поступить  так  -
значит, по существу, предать Группу. Они ради этого пошли на  смерть.  Это
их завещание. Как же я могу поступить  вопреки  их  воле,  перечеркнув  их
подвиг? Нет, это невозможно. Кстати, где они сейчас?
     - Собрались. Следят за допросом. Показать?
     - Показать? Нет, не стоит. Сейчас не стоит. Попозже.
     Некоторое время он шел молча.
     "Победа, - думал он, глядя на когда-то белый, а  теперь  багровый  на
темном фоне силуэт Данилова монастыря. - Победа, кровью  умытая.  Конечно,
так не бывает, чтобы она доставалась даром. Но трудно возвращаться одному.
Хоть бы кто-нибудь... Но нет - всех убили. Сейчас они  еще  живы,  но  все
равно их уже убили. Они мертвы. Однако они выполнили свой  долг.  Я  знаю,
как это трудно. В первый раз я прошел через это,  когда  Булкиса  на  Леде
послал меня за тензорный рубеж.  Я  очень  хотел  жить,  и  мне  было  так
страшно, что, я помню, руки немели. Но мне тогда  и  в  голову  не  пришло
отказаться. В таких ситуациях от одного человека бывает зависит все. Тогда
от меня зависело спасение сорока человек, и я не мог не пойти.  Правда,  я
вернулся, так уж получилось. Я думаю, это была чистая  случайность.  Но  я
вернулся, и с тех пор знаю, как трудно не струсить  и  не  растеряться,  а
выполнить то, что тебе положено, не надеясь при этом уцелеть. Они тоже  не
могли поступить иначе. Ведь они выполняли свой долг".
     - Что там со временем? - спросил он у Гнома. - Я успею,  пока  ворота
не закрылись?
     - Должен успеть, - отозвался Гном. - В крайнем  случае,  заночуешь  в
Земляном городе - там подворий хватает. А то попросись на ночлег в Данилов
монастырь.
     - Нет уж, - сказал Григ. - Я должен успеть сегодня. Мне  очень  надо.
Ты, если что, лучше меня подгоняй.
     "Мы все выполняли свой долг, - продолжал думать он. - Я тоже не лгал,
не прятался и не предавал. Но вот они погибли, а  я  жив.  И  поэтому  мне
очень тяжело. Хоть бы Старик... Или Чака..."
     Он вдруг почувствовал, как скрутило его где-то  под  сердцем,  зажало
стальной клешней, вывернуло наизнанку. Даже дыхание прервалось от боли. Он
обязан был уберечь ее - любой ценой. И тем не менее  он  этого  не  сумел.
Расплатой за это должны были стать долгие  тоскливые  вечера,  одинокие  и
страшные своим одиночеством. Он знал, что именно в  такие  вечера  к  нему
будет приходить и вставать сзади, за креслом, юная, толком еще не успевшая
пожить  девчонка,  которую  он  любил.  Всей  воспаленной  кожей  внезапно
напрягшейся спины Григ  вдруг  ощутил,  как  возникнет  она  из  отчетливо
сгустившейся    тишины,    молча    глядя    ему    в    затылок    своими
пронзительно-голубыми  глазами,  и  груз  этого  молчания  показался   ему
невыносимым.
     Теперь он  шел,  опустив  голову,  чувствуя,  как  время  от  времени
сходятся, разрезая лоб вертикальной складкой, его брови, и неведомая  сила
стискивает зубы, выдавливая на скулах бугристые желваки. Там,  на  далеких
галактических рубежах Зевали, где его учили тщательно выверять каждый свой
шаг и детально продумывать любой поступок, он не думал об  ответственности
за погибших товарищей, рискуя чаще всего самим собой и сражаясь с  судьбой
один на один.
     Здесь, видимо, просто потому, что он был единственным, кто  уцелел  в
этой  мясорубке,  на  него,  пригибая  к  земле,  навалилась  вся  тяжесть
случившегося. Не он  руководил  действиями  Группы,  и  тем  более  не  он
заставлял сантеров принимать решения, но все, что обычно распределялось на
многих оставшихся в живых, обрушилось сейчас на него одного. Это  был  его
крест. Он должен был знать, что подставляет рамена, еще тогда, когда бежал
к ним от Антипа. Теперь ему нести этот крест вечно, до конца  дней  своих.
Правда, если знаешь, во имя чего, то нести гораздо легче...
     Уже почти стемнело, когда, миновав Даниловскую слободу, Григ вышел  к
Серпуховской заставе. Обозы и путники уже давно просочились  в  ворота,  и
город теперь поспешно втягивал опоздавших, готовясь закрываться  на  ночь.
Кивнув воротникам, Григ быстро прошел, почти  пробежал  по  Ордынке,  мимо
затихающей Екатерининской и еще гомонящих  стрелецких  слобод,  перебрался
через мост к Москворецким