ничтожителем Родственников, он почти
прошептал:
   - Я должен нанести удар первым.
   Затем он двинулся к площадке так быстро, насколько позволяли  повреждения
в его груди.
   Когда четверо вышли к пристани, гигантская стена воды уже  надвисала  над
ними. Только сила Камня  Уничтожителя  Родственников  удерживала  ее  прямо.
Когда они подошли, он был слишком поглощен зрелищем  его  собственной  мощи,
чтобы почувствовать их. Но в последний момент какой-то инстинкт  предупредил
его. Он внезапно обернулся и обнаружил Лорд Гирима  в  нескольких  ярдах  от
себя.
   Свирепо зарычав, он поднял свой пылающий зеленью  кулак,  чтобы  обрушить
заряд на Лорда. Но в то время, как Опустошитель  готовил  свой  кулак,  Лорд
Гирим прыжком преодолел оставшееся разделявшее их пространство. Скрепленными
кусками своего посоха Лорд добился своей цели.  Металлическая  часть  посоха
ударила руку Уничтожителя Родственников до того, как его  заряд  был  готов.
Две  силы  столкнулись  во  вспышке  зеленого  и  голубого.  Огромная   сила
Уничтожителя Родственников пробежала подобно молнии по рукам Лорда Гирима  в
его голову и тело. Зеленое пламя сожгло его ум и сердце. Когда пламя стихло,
он упал.
   Но это столкновение опалило руку  Уничтожителя  Родственников,  и  отдача
отбросила руку назад. Он выронил Камень. Тот упал и  покатился  от  него  по
площадке. Трое Стражей Крови подпрыгнули одновременно и со всей  своей  силы
вместе ударили Опустошителя. И в том нападении их  Клятва  наконец  проявила
свою силу. Великан-Опустошитель был мертв еще до того, как тело его упало  в
воду.
   Но в течение долгого времени Стражи  Крови  все  еще  били  его,  изливая
избыток своей ярости и  ненависти.  Затем  очередной  всплеск  соленой  воды
охладил их, и они осознали, что шторм начал утихать.
   Как только воздействие Камня прекратилось, ветер сразу исчез.
   Молнии перестали бить. После нескольких последних ударов гром стих.
   Приливная волна со звуком, похожим на  сход  лавины,  обрушилась  посреди
моря. Ее  брызги  освежили  лица  Стражей  Крови,  а  порожденные  ей  волны
разбились у их бедер. Затем она совсем растворилась.
   Все трое вместе поторопились назад, к Лорду Гириму.
   Он все еще цеплялся за жизнь, но был уже близок к смерти; заряд из  камня
Опустошителя серьезно обжег его. Его глазницы были пусты, и из-под век возле
переносицы поднимался в звездную ночь тонкий зеленый дымок. Как только  Силл
устроил его в сидячем положении, его руки зашарили вокруг  него,  как  будто
искали посох, и он сказал слабо: "Не... не трогайте... не  касайтесь..."  Он
не смог договорить. Это усилие разорвало его сердце. Со стоном  он  умер  на
руках у Силла.
   В течение некоторого времени Стражи Крови  стояли  над  ним  в  молчании,
выказывая ему свое уважение. Не было таких слов, чтобы можно было облечь это
в них. Корик пошел и поднял ту часть  Камня  Иллеарт,  которой  распоряжался
Уничтожитель Родственников. Не имея воли, которая управляла  бы  им,  Камень
был тусклым; был виден только мерцающий свет в его центре. Но он обжег  руку
Корика глубоким, жгучим холодом. Он сжал Камень в кулаке.
   - Мы доставим его  Высокому  Лорду,  -  сказал  он.  -  Возможно,  другие
Опустошители используют такую же силу. Высокий Лорд сможет использовать  эту
силу, чтобы поразить их.
   Силл и Тулл кивнули. После краха миссии у них не осталось никакой  другой
надежды.

***

   - Затем мы отправили домой тела наших павших друзей, - мягко сказал Тулл.
- Не было необходимости в спешке - мы знали, что их  ранихины  смогут  найти
безопасную дорогу к северу от Сарангрейвской Зыби. И когда эта  задача  была
выполнена, мы вернулись к тем пятерым, которые остались у  маяка.  Двоим  из
них Корик поручил вернуться в Твердыню Лордов со всей  возможной  скоростью,
чтобы Ревлстон был предупрежден. И  так  как  он  рассудил,  что  война  уже
началась - что Высокий Лорд должна была выступить в Южные Равнины  с  Боевой
Стражей - мне было поручено, и Шалл  и  Вэйл  отправились  вместе  со  мной,
передать эти известия на юг, туда, куда я и пришел. Корик, вместе и Силлом и
Доаром, принял бремя Камня Иллеарт,  чтобы  доставить  его  в  Ревлстон  для
Лордов. Сказав это, Страж Крови замолчал. В  течение  долгого  времени  Трой
сидел на камне  перед  ним,  слепо  оглядываясь.  Он  чувствовал  глухоту  и
онемение - он был слишком потрясен, чтобы слышать тихий бриз, веявший вокруг
Смотровой Кевина, слишком  ошеломлен,  чтобы  чувствовать  прохладу  горного
воздуха. "Умерли?"  -  молчаливо  спрашивал  он.  -  "Все  умерли?"  Но  ему
казалось, что при этом он ничего не чувствует. Боль в нем была так  глубоко,
что он не ощущал ее.
   Однако через какое-то время он пришел в себя  достаточно,  чтобы  поднять
голову и посмотреть сверху на Морэма. Он смутно мог видеть  Лорда.  Его  лоб
был сведен болью, глаза наполнены слезами.
   С  усилием  Трой  вернул  себе  голос.  Но  голос  этот  был  сипящим   и
эмоциональным, когда он спросил:
   - Это... Это ты видел прошлой ночью? Это?
   - Нет, - ответ Морэма был резким. Но он был резок не  от  гнева;  он  был
резок  от  усилия  сдерживать  свои  рыдания.  -  Я  видел  Стражей   Крови,
сражавшихся в услужении Презирающего.
   Последовала длинная и душераздирающая пауза, пока Тулл не  сказал  сквозь
зубы:
   - Это не может быть правдой.
   - Им не следовало прикасаться к Камню, - слабо выдохнул Лорд Морэм. - Они
не должны были... Трой хотел спросить Морэма, что же он  имеет  в  виду.  Но
затем  он  внезапно   осознал,   что   видение   его   начало   проясняться.
Затуманенность в его взоре рассеивалась. Он сразу  же  поднялся  на  колени,
повернулся, лег грудью на край парапета.  Инстинктивно  он  надел  солнечные
очки. По всей линии восточного края горизонта уже начинало светать.

Глава 18
Роковое Отступление

   Трой резко вскочил, выпрямился, чтобы видеть солнце.
   Его  товарищи  стояли  рядом  в  напряженном  молчании,  как  будто   они
намеревались разделить с ним то, что он сможет увидеть. Но он знал, что даже
Стражи Крови не могут правильно понимать  суть  его  ненормального  видения.
Однако он не обращал на это внимания. Все его мысли были захвачены тем,  что
постепенно раскрывало ему восходящее солнце.
   Сначала он воспринимал  окружающее  лишь  как  бледно-пурпурную  и  серую
пустоту. Но затем прямые лучи солнца осветили площадку Смотровой,  и  головы
окружавших его людей окутались легкой дымкой. Находясь на вершине  уходящего
далеко вниз шпиля, первое зрительное ощущение он получил о широте  открытого
пространства, которое обозревалось со Смотровой Кевина: как если бы он стоял
на кончике темного пальца, грозящего небесам. На западе, на слишком  большом
расстоянии для его зрения, он видел,  как  солнечный  свет  трогает  толстые
снежные шапки гор, отделяющих Южные Равнины от Дремучего  Удушителя.  А  как
только солнце поднялось выше, он различил длинную  дугу  вершин,  бегущих  к
югу, а затем к западу от долины подкаменья Мифиль, к Роковому Отступлению.
   Затем свет затронул холмы, составляющие восточную границу  Южных  Равнин,
между Смотровой Кевина и Анделейном. Теперь он мог следить за  рекой  Мифиль
на всем ее протяжением на северо-запад, а затем на север до  тех  пор,  пока
она не соединялась  с  Черной.  Он  почувствовал  странное  воодушевление  и
впечатление собственного могущества. Его пристальный взгляд  раньше  никогда
не охватывал так много, и он понял, как должен был чувствовать себя  Высокий
Лорд Кевин. Вид со Смотровой давал впечатление присутствия на вершине мира.
   Но  солнце  продолжало  подниматься.  Подобно  приливу   освещения,   оно
разлилось через равнины, смыв последние следы мрака.
   Но то, что он увидел, потрясло его. Глаза его наполнил ужас, как если  бы
он увидел стремительный наплыв сходящей лавины. Это было хуже, чем что-либо,
что он мог бы себе представить.
   Прежде всего, он увидел  Боевую  Стражу.  Его  армия  только  что  начала
выступление; она ползла на юг  вдоль  горного  клина.  Он  различал  ее  как
грязное пятно у подножия холмов, но он мог оценить ее скорость. Им было  еще
целых  два  дня  пути  до  Рокового  Отступления.  Воины   хилтмарка   Кеана
располагались ближе  к  Смотровой  и  дальше  от  Отступления,  но  всадники
двигались  быстрее.   Он   оценил   их   численность,   конечно   же,   лишь
приблизительно, но при этом не мог ошибиться  более  чем  на  одну  десятую.
Более трети из двух сотен Стражей Крови  уже  погибли,  и  двадцать  Дозоров
Кеана были менее численны, чем десять полных. Они шумно торопились  едва  ли
не к смертельному поражению.
   Свирепо перебирая лапами, по пятам за ними гналась огромная орда крешей -
по меньшей мере десять тысяч желтых волков. Мощнейшие  из  них,  две  тысячи
самых сильных, несли на себе черных всадников - юр-вайлов. Оседланные  креши
бежали тесными клиньями, и юр-вайлы, располагавшиеся на краях клина, бросали
потоки своей темной магической  силы  на  каждого  всадника,  попадавшего  в
переделы их досягаемости. Напряженно контролируя темп, удерживая лошадей  от
слишком быстрого бега, Дозор сократил интервал.  Одновременно  двадцать  или
сорок воинов бросились на желтую стену, чтобы уменьшать численность крешей.
   Трой мог различать вспышки голубого огня в этих вылазках:  Каллендрилл  и
Вереминт  были  еще  живы.  Но  двух  Лордов  было  недостаточно.   Всадники
безнадежно  превосходились  по  численности.  И  они  были  уже  далеко   от
подкаменья Мифиль в своей гонке по направлению к  Роковому  Отступлению.  Но
даже если они будут бежать чуть медленнее, они достигнут Отступления раньше,
чем Боевая Стража завершит свой переход туда.
   Кеан был не способен задержать их на целый день,  необходимый  для  этого
перехода.
   Но все же не это было самым сокрушительным зрелищем. Вслед за крешами шла
главная часть армии Лорда Фаула. Она была ближе к Смотровой Кевина,  и  Трой
мог видеть ее с ужасающей  отчетливостью.  Великан,  вышагивающий  во  главе
армии, был из всех них наименее отвратителен. За спиной великана маршировали
несметные полчища пещерников -  по  меньшей  мере  двадцать  тысяч  сильных,
неуклюжих камнекопов. За ними торопились столь же многочисленные юр-вайлы  -
неуклюжие, бежавшие для большей скорости на всех  четырех.  Среди  их  рядов
были сотни грозных льволиких грифонов, также спешащих, перелетающих с  места
на место. А вслед за отродьями Демонмглы двигалось бурление,  жуткая  армия,
такая огромная, что Трой не мог даже оценить ее  численность:  люди,  волки,
вейнхимы,  лесные  звери,   болотные   жители,   все   пышущие   неизмеримой
кровожадностью, которая понуждала их двигаться  вперед  -  тьма  искаженных,
яростных существ, работа рук Лорда Фаула и Камня Иллеарт. Большая часть этой
чудовищной армии уже перешла Мифиль, преследуя хилтмарка Кеана и его  отряд.
Они шли с такой лихорадочной  быстротой,  что  до  Рокового  Отступления  им
оставалось не более трех дней пути. И выглядело это так мощно,  что  никакая
засада, какой бы сильной она ни была, не  могла  надеяться  выстоять  против
них.
   Но засады и не было. Боевая Стража не знала об этой опасности, и  она  не
могла достичь Отступления вовремя. Эти факты подкосили ноги вомарка Троя.
   - Боже мой! - выдохнул он с болью. - Что я наделал? -  Лавина  откровения
придавила его. - Боже мой! Боже мой! Что я наделал?
   Лорд Морэм, стоявший за  его  спиной,  настойчиво  спрашивал  с  каменным
упорством:
   - Что там? Что ты видишь? Вомарк, что ты видишь?
   Но  Трой  не  мог  ответить.   Мир   закружился   вокруг   него.   Сквозь
головокружительность восприятий воспаленный разум  прокручивал  только  одну
мысль: это была его ошибка, все вместе это было его поражением.
   Безрезультатность  миссии  Корика,   гибель   великанов,   неизбежная   в
дальнейшем гибель Боевой Стражи - все  это  было  на  его  совести.  Он  был
командующим. И когда это командование было отвергнуто и м, Страна  оказалась
беззащитной. Он с самого начала служил Презирающему,  не  зная  об  этом,  и
Этиаран, супруга Трелла, отдала свою жизнь напрасно.
   - Хуже и быть не могло, - произнес он,  задыхаясь.  Он  приговорил  своих
бойцов к смерти. И они были только началом его дани Лорду Фаулу,  взимающего
ее вследствие неправильности суждений Троя. - Боже мой. - Он  хотел  завыть,
но его грудь была слишком полна ужасом, который  не  давал  ему  возможности
кричать.
   Он не понимал, как армия Презирающего могла оказаться так велика.
   Она превышала его самые ужасные кошмары.
   Он поднялся на ноги  не  глядя.  Затем  рванул  себя  за  грудь,  пытаясь
исторгнуть достаточно воздуха для немедленного крика. Но он не  мог  извлечь
его из груди, его легкие  были  наполнены  крахом.  Внезапная  беспомощность
оглушила его, и он бросился вперед. Он не осознавал,  что  пытался  кинуться
прямо к Террелу и Руэлу, забравшись для этого на парапет.
   Затем он почувствовал, что его щеки  охвачены  жаром  стыда.  Лорд  Морэм
обхватил его. Когда он вздрогнул, Лорд придвинул свое  лицо  ближе  к  нему,
глядя в его невидящие глаза:
   - Вомарк! Хайл Трой! Слушай меня!
   Я понял тебя - армия Презирающего велика. И Боевая  Стража  не  достигнет
Рокового Отступления вовремя. Я могу помочь!
   Беззвучно, инстинктивно, Трой пытался выправить солнечные очки на лице, и
обнаружил, что их нет. Он потерял их во время попытки спрыгнуть с парапета.
   - Слушай меня! - кричал Морэм. - Я могу  послать  свое  слово.  Если  или
Каллендрилл, или Вереминт живы, я могу быть услышан. Они могут  предостеречь
Аморин, - он схватил Троя за плечи, и его  пальцы  впились  в  них,  пытаясь
добраться до костей.  -  Слушай!  Я  могу.  Но  я  должен  иметь  для  этого
основание, надежду; я должен передать им какой-то план. Я  не  могу  сделать
этого, если это бесполезно. Отвечай! - требовал он сквозь стиснутые зубы.  -
Ты - вомарк. Найди выход! Не заставляй своих воинов умирать!
   - Нет, - прошептал Трой. Он пытался освободиться из  схватки  Морэма,  но
пальцы Лорда были слишком  сильны.  -  Выхода  нет.  Армия  Фаула  чрезмерно
велика.
   Он хотел заплакать, но Лорд не дал ему:
   - Найди выход! - бушевал Морэм. - Они будут убиты! Ты должен спасти их!
   - Я  не  могу!  -  выкрикнул  Трой  с  бешенством.  Полная  невозможность
требования Морэма затронула его скрытые силы, и он завопил:
   - Армия Фаула чудовищно велика! Наши  силы  идут,  чтобы  добраться  туда
слишком поздно! Единственный способ  для  них  оставаться  в  живых  немного
подольше - это бежать прямо через Отступление и быть в пути до тех пор, пока
они упадут от бессилия. Здесь нет ничего, где можно было  бы  укрыться  лишь
Пустоши, и Пустыня, и груды развалин, и...!
   Внезапно его сердце дрогнуло. Смотровая Кевина, казалось, наклонился  под
ним, и он схватил Морэма за запястье, чтобы успокоиться: О, милый  Иисус!  -
прошептал он. - Это единственный шанс! - Говори!
   - Это единственный шанс, - повторил Трой изумленным тоном. - Иисус!  -  С
усилием он сконцентрировал свое  внимание  на  Морэме.  -  Но  это  придется
сделать тебе.
   - Тогда я сделаю это. Только скажи мне, что должно быть сделано.
   В течение длинной паузы сладкое чувство временного  облегчения  захватило
Троя, перевешивая необходимость действовать, почти ошеломляя его. Его  армия
идет, чтобы получить основательную трепку, - прошептал  он  самому  себе.  -
Боже! Она идет, чтобы получить основательную трепку. - Но настойчивая хватка
Морэма держала его. Говоря медленно, чтобы  дать  самому  себе  собраться  с
мыслями, он сказал:
   - Тебе придется сделать это. Другого пути  нет.  Но  вначале  ты  пошлешь
сообщение Каллендриллу или Вереминту.
   Пронзительный взгляд Лорда Морэма изучал Троя. Затем Морэм помог  вомарку
крепче встать. После этого Лорд спокойно спросил:
   - А жив ли Каллендрилл или Вереминт?
   - Да. Я видел огни их посохов.  Можешь  ли  ты  достичь  их?  У  них  нет
никакого прута Высокого Дерева.
   Морэм мрачно улыбнулся:
   - Какое сообщение им передать?
   Теперь Трой смог заставить  себя  посмотреть  на  Морэма.  Он  чувствовал
странную уязвимость без  своих  солнечных  очков,  как  будто  он  подвергся
посрамлению, даже стал вызывающим отвращение, но .н мог четко видеть Морэма.
То, что он видел, убедило его. Глаза Лорда светились опасной напряженностью,
и кости его черепа  несли  оттенок  упорства.  Контраст  с  его  собственной
слабостью унизил Троя. Он повернулся, чтобы снова оглядеть сверху Равнины.
   Тяжелое надвижение полчищ Лорда Фаула продолжалось как и раньше, и зрение
восстанавливало его панику. Но он держался за силу своего обязательства быть
командиром в этой войне, он схватился за нее,  чтобы  не  подпустить  страх.
Наконец он сказал:
   - Хорошо. Тогда пошли. Тулл, тебе следует вернуться в подкаменье.  Возьми
ранихинов и возвращайся обратно к нам как можно скорее. У нас впереди долгий
путь.
   - Да, вомарк, - Тулл беззвучно покинул Смотровую.
   - Теперь, Морэм. Ты подал правильную мысль. Аморин надо предупредить. Она
достигнет Отступления раньше Кеана, - ему пришло в голову, что Кеан может  и
не остаться в живых, но он отогнал эту возможность. - Мне не важно, как  она
это сделает. Она подготовит засаду к тому времени, когда прибудут  всадники.
Если же она не сделает это ... -  он  сжал  челюсти,  чтобы  унять  дрожь  в
голосе. - Можешь ли ты сообщить это? - Он содрогнулся при мысли о  плачевном
состоянии воинов. После  двадцатипятидневного  тяжелого  похода  они  должны
будут последние пять-десять лиг пробежать - и только для того, чтобы узнать,
что до отдыха еще далеко.
   Развернувшись кругом, чтобы смотреть Морэму в лицо, он потребовал:
   - Хорошо?
   Морэм уже достал ломильялор из своей  одежды  и  привязал  его  к  посоху
поясом. Когда он закрепил прут, то сказал:
   -  Мой  друг,  ты  должен  покинуть  Смотровую.  Ты  будешь   в   большей
безопасности внизу.
   Трой уступил без вопросов. Он пристально  посмотрел  на  армии  еще  раз,
чтобы быть уверенным, что правильно оценил их сравнительные скорости;  затем
пожелал  Лорду  Морэму  удачи  и  начал   спускаться.   Ступеньки   казались
ненадежными под его руками и ногами, но он был уверен  в  присутствии  Руэла
прямо под собой. Вскоре он стоял на уступе основания Смотровой и  пристально
смотрел в голубое небо по направлению к Лорду Морэму.
   После паузы, которая для  быстротечного  чувства  острой  настоятельности
Троя казалась чрезмерно длинной, он услышал обрывки песни с  вершины  башни.
Песня витала в воздухе,  затем  внезапно  умолкла.  Тут  же  пламя  охватило
пространство  вокруг  Лорда  Морэма,  поглотило  всю  площадку  Смотровой  и
наполнило воздух отголосками грома, как будто сам утес издавал  протяжный  и
невнятный визг. Это завывание  резало  уши  Троя,  понуждало  закрыть  их  и
спрятать голову, но он заставил себя  выдержать  его.  Он  не  отвел  своего
взгляда от Смотровой.
   Отголосок этого завывания был очень мягким. Почти сразу  же  после  того,
как прекратились последние вибрации воздуха, по лестнице  спустился  Террел,
почти неся Морэма.
   Трой испугался, что Лорд  повредил  самому  себе.  Но  Морэм  всего  лишь
испытывал сильное изнеможение - цена его напряжения. Все его  движения  были
слабы, нетверды, и его лицо заливал пот, но он слабо улыбнулся Трою:
   - Боюсь, что я нажил себе нового врага - Каллендрилла, сказал он слабо. -
А он тоже силен. Он послал всадников к Аморин.
   - Хорошо, - голос Троя был хриплым от признательности и восхищения. -  Но
если мы не доберемся до Рокового Отступления до полудня завтрашнего дня, все
это будет напрасным.
   Морэм кивнул. Он оперся на плечо Террела и заковылял по тропе, с Троем  и
Руэлом позади него.
   Из-за сильного переутомления Морэма они  двигались  медленно,  но  вскоре
добрались   до   маленькой,   окруженной   соснами    долины,    изобилующей
растительностью и алиантой. Завтрак це