ько пятен  в  застывшей  луже
крови были еще влажными. Возможно, убийца был еще в городе,  выискивая  свои
последние жертвы. Тогда Лорд Гирим  прошептал:  "Мы  должны  быстро  достичь
самого последнего яруса. Если хоть кто-то из великанов жив, они должны  быть
там".
   Корик  кивнул.  Тулл  кинулся  вперед,  разведывая  дорогу,  а  остальные
побежали за ним по ступенькам вниз. На каждом ярусе они останавливались лишь
для того, чтобы найти одного мертвого великана, проверить  степень  свежести
его крови, и затем снова бежали вниз.
   Кровь становилась все более недавней. Двумя ярусами выше пирсов они нашли
ребенка,  чье  тело  еще  сохраняло  остатки  тепла.  Следующий   ярус   они
обследовали более осторожно. И в одной из комнат они обнаружили  великана  с
кровью, все еще капавшей из рваной раны.
   С величайшей осторожностью  они  достигли  последних  ступенек.  Лестница
выходила на широкое  пространство  скалы,  опору  двух  пирсов  и  основание
пристани между ними. Морской прилив был тихим и спокойным -  волны  ложились
далеко ниже пристани - но звук моря все же наполнял  воздух.  Однако  отсюда
Стражи Крови и Лорд не могли заглянуть по ту сторону большого выступа утеса,
расположенного  севернее  пирсов.  Этот  выступ  и  наружный   изгиб   южной
оконечности Коуэркри формировал небольшую  бухту  вокруг  пристани.  Плоское
основание города лежало в дневной тени  от  утеса,  и  холодная  скала  была
увлажнена водяной пылью.
   Никто не ходил по пирсам или вдоль дорожки, которая пересекала городок от
его южного конца  к  северному  вокруг  изгиба  утеса  кратчайшим  путем.  В
основании утеса возле дорожки и оснований  пирсов  было  вырублено  в  скале
множество проходов. Все имели тяжелые каменные двери, чтобы задерживать море
во время приливов, но большинство дверей были открыты. Они вели в мастерские
- высокие комнаты, где великаны делали тросы  и  обшивные  доски  для  своих
кораблей. Подобно залам для собраний и кухням, эти помещения были пусты. Но,
в отличии от лежащих к западу виноградников  и  полей,  мастерские  не  были
покинуты внезапно. Все инструменты висели в своих мешках на стенах, столы  и
скамьи  были  убраны  после  работы;  даже  полы  были  чистыми.  Великанам,
работавшим здесь, хватило времени, чтобы привести свои мастерские в  порядок
до того, как они пошли домой умирать.
   Но одна небольшая дверь ближе  к  южной  оконечности  рядов  пирсов  была
крепко закрыта. Лорд Гирим пытался открыть ее, но она не имела ручки,  и  он
не смог ухватиться за гладкий камень.
   Корик и Тулл подступились к ней вместе. Протиснув пальцы в дверную  щель,
они дернули за нее. Со скрипом, похожим на приступ удушья, она распахнулась,
пустив неясный свет в небольшую комнату.
   Комната эта была пустой, в ней ничего не было, кроме низкой кровати возле
одной из стен. Она не была освещена, и воздух здесь был спертым.
   На полу у задней стены сидел великан.
   Даже пригнувшись к согнутым ногам, он был так же высок, как Стражи Крови.
Его широко открытые глаза тускло светились.
   Он был жив. Тихое дыхание вырывалось из его груди, и тонкая струйка слюны
бежала из угла рта в серую бороду.
   Но он не шевельнулся, когда четверо людей вошли в комнатку. Ни блеска, ни
узнавания в его глазах не было.
   Лорд Гирим радостно бросился к нему, затем остановился, когда увидел, что
на лице великана было выражение ужаса.
   Корик подошел к великану, дотронулся  до  одной  из  голых  рук,  которые
обхватили его  колени.  Великан  не  был  холодным,  он  не  был  еще  одним
Хоэркином.
   Корик потряс руку великана, но тот не отреагировал. Он  сидел,  отрешенно
глядя на дверной проем. Корик вопросительно посмотрел на Лорда.  Когда  Лорд
Гирим кивнул, Корик ударил великана по лицу. Его голова дернулась от  удара,
но это не оживило его. Не мигая,  он  вернул  голову  в  прежнее  положение,
возобновив все тот же безжизненный взгляд.
   Корик собрался ударить снова, с большей силой, но  Лорд  Гирим  остановил
его. - Не повреди ему, Корик. Он в этом сейчас почти равен нам.
   - Мы должны достигнуть его, - сказал Корик.
   - Да, - ответил Лорд Гирим, - да,  мы  должны.  -  Он  подошел  близко  к
великану и позвал:
   - Горбрат! Услышь меня! Я - Гирим, сын Хула, Лорд  Совета  Ревлстона.  Ты
должен услышать меня. Во имя всех Бездомных, во имя  дружбы  и  Страны  -  я
заклинаю тебя! Открой свои уши для моих слов! Великан не ответил.  Медленный
темп его дыхания не ускорился; его бесцветный взгляд не дрогнул. Лорд  Гирим
шагнул назад, изучая великана. Затем сказал Корику:
   - Освободи одну его руку. - Он потер один конец своего посоха, и когда он
отвел руку, голубое пламя .хватило металл. -  Я  попробую  каамору  -  пламя
печали.
   Корик понял. Каамора была ритуалом, которым великаны очищались  от  злобы
или горя. Они были неуязвимы для любого обычного  огня,  но  пламя  вызывало
боль, и они использовали это страдание, если нуждались в  какой-либо  помощи
для того, чтобы взять себя в руки.
   Корик быстро приподнял  правую  руку  великана,  разжав  его  объятие,  и
выпрямил ее так, что рука протянулась к Лорду Гириму.
   Громко взывая:
   - Камень и море, горбрат! Камень и море! - Лорд увеличил силу огня своего
посоха. Он расположил пламя прямо под рукой великана,  охватывая  огнем  его
пальцы.
   Вначале ничего не происходило; ритуал не давал эффекта.  Пальцы  великана
висели неподвижно в пламени, словно пламя не беспокоило  их.  Но  затем  они
пошевелились, начали шарить, задрожали. Великан двинул  свою  руку  к  огню,
хотя пальцы его дрожали от боли. Внезапно он глубоко,  прерывисто  вздохнул.
Его голова откинулась назад и глухо стукнулась о стенку, затем упала  вперед
на колени. Но все еще о н не отдергивал руку. Когда он снова поднял  голову,
его глаза были полны слез.
   Дрожа, задыхаясь, он отдернул руку от огня. На  ней  не  было  каких-либо
следов повреждений.
   Лорд Гирим загасил пламя. - Горбрат, - воскликнул он поспешно. - Горбрат,
прости меня.
   Великан пристально смотрел на свою руку. Спустя какое-то время  он  начал
медленно приходить в себя. Наконец он узнал Лорда и Стражей Крови. Вдруг  он
вздрогнул, обхватил обеими руками голову, задыхаясь спросил:
   - Жив? - И до того, как Лорд Гирим успел ответить, он опередил его:
   - Что с остальными моими людьми?
   Лорд Гирим обхватил свой посох за ручку. - Все умерли.
   - Ах! - простонал великан. Его руки упали на колени, и он оперся  головой
о стену. - О, мои люди! - Его слезы, катившиеся по  щекам,  были  похожи  на
кровь.
   Лорд и Стражи Крови смотрели на него в молчании, ожидая его. Наконец горе
его отступило и слезы прекратились. Когда он оторвал  голову  от  стены,  то
прошептал, как будто признавая поражение:
   - Он оставил меня напоследок.
   С очевидным усилием Лорд Гирим спросил его:
   - Кто - он?
   Великан ответил со страданием:
   - Он... он пришел вскоре... он пришел вскоре после того, как мы узнали  о
судьбе трех братьев... братьев, рожденных одновременно... согласно  Дэймлону
Другу Великанов, это - предзнаменование конца. Эта весна... ах, это было так
недавно? На это потребовалось  больше  времени.  На  это  требовались  годы.
Там... о, мои люди! Этой весной... этой... мы узнали  наконец,  что  древнее
спящее зло Сарангрейвской Зыби проснулось.  Мы  думали  послать  вестника  в
прекрасный Ревлстон... - на  какое-то  время  он  задохнулся  от  горестного
плача, вырвавшегося из его горла. - А затем мы  потеряли  братьев.  Потеряли
их. Как-то на рассвете мы встали, а они - исчезли. Мы тогда не  сообщили  об
этом Лордам. Разве могли мы отправить кого-то сообщать им, что наша  надежда
потеряна? Нет, лучше уж мы  сначала  вернем  ее.  От  Северных  Высот  и  до
Испорченных Равнин, и даже за ними мы искали.  Мы  искали  в  течение  всего
лета. Ничего. Отчаявшиеся искатели вернулись в Горесть, Коуэркри,  последнее
пристанище  Бездомных.  Затем  вернулся  последний  из  искавших  -   Хейлол
Златокудрая, чье лоно выносило троих. Так  как  она  была  их  матерью,  она
искала, когда все  другие  уже  прекратили  поиски,  и  она  была  последней
вернувшийся. Она лично совершила  путешествие  в  Раздробленные  холмы.  Она
звала всех людей с собой, и пророчила нам удел троих, до тех  пор,  пока  не
умерла. Единственным последствием этих поисков... -  Он  опять  застонал.  -
Теперь я последний. Ах, мои люди!
   Он плакал, и в то же время зашевелился, поднимая себя на ноги, вставая во
весь рост возле стены. Возвышаясь над своими слушателями, он опустил  голову
и начал петь старую песню Бездомных.

   И поэтому теперь мы - бездомные,
   Лишенные корней, и родных,
   И знакомых.
   За сокровенной тайной нашего счастья
   Мы правили свои паруса,
   Чтобы проплыть обратно,
   Но ветры судьбы дули
   Не так, как мы хотели,
   И земля за морем была потеряна...

   Песня была длинной, как и все песни великанов. Но он спел только  отрывок
из нее. Вскоре он безмолвно опустился на пол,  и  его  подбородок  безвольно
упал на грудь.
   Лорд Гирим снова спросил:
   - Кто - он?
   Великан ответил, возобновляя свой рассказ:
   - Затем пришел он. Предзнаменование конца и Дома обратились в страдания и
злобу. Затем мы узнали правду. Мы видели ее и до того - в то  более  хорошее
время, когда знание могло принести немного пользы - но мы  отвергли  ее.  Мы
увидели наши пороки и отринули их, думая, что мы можем найти путь к  Дому  и
избежать этого. Глупцы! Когда  мы  увидели  его,  мы  поняли  правду.  Через
безумие и истощение, и страсть, и нетерпение к Дому мы сами стали  тем,  что
ненавидели. Мы увидели в нем правду. Наши сердца заныли, и мы пошли к  нашим
жилищам - этим маленьким комнаткам, которые мы называли домами. Напрасно.
   - Почему вы не бежали?
   -  Некоторые  пытались  -  четверо  или  пятеро,  кто  не  знал  длинного
наименования для отчаяния - или не слышал его. Или они слишком  любили  его,
чтобы обсуждать. Зло Сарангрейвской Зыби схватило их - их нет более.
   Воспитанный в суровых традициях, Страж Крови Корик спросил:
   - Почему вы не сопротивлялись?
   - Мы стали тем, что сами же ненавидели. Мы предпочли умереть.
   - Однако! - сказал Корик. - И  это  -  верность  великанов?  Неужели  все
обещания борьбы свелись к этому? Во имя Клятвы: великан! Вы уничтожили  себя
и оставили жить зло! Даже Кевин Расточитель Страны не был так слабоволен.
   В своем эмоциональном подъеме он забыл  об  осторожности,  и  все  Стражи
Крови были застигнуты врасплох. Внезапный  голос  за  ними  был  ледяным  от
презрения. Он полоснул по ним, как зимний ветер. Повернувшись, они  увидели,
что другой великан стоит в дверном проеме. Он был  заметно  моложе,  чем  их
великан,  но  был  очень  похож  на  старшего  великана.   Главное   отличие
заключалось в презрении, которое было написано на его лице, бушевало  в  его
глазах, исказило его рот, как если бы он хотел плюнуть.
   В правой руке он сжимал горящий зеленый камень.
   Тот сверкал изумрудной силой сквозь его пальцы.  Когда  он  сильнее  сжал
его, сияние стало ярче.
   От него пахло свежей кровью; он был запачкан ей с головы до ног. И с ним,
окутывая его кости, было ощущение  присутствие  огромной  мощи,  всего  лишь
использующей его внешнюю форму. За его глазами скрывалась великая сила злобы
и зла.
   - Хмм, - сказал он презрительным тоном. - Лорд и три Стража Крови.
   Я доволен. Я думал, что мой друг в Сарангрейвской Зыби забрал всех  таких
как вы, но вижу, что получу это удовольствие и сам.  Ах,  но  вы  не  совсем
невредимы, не так ли?  Однако  грязь  вам,  пожалуй,  к  лицу.  Надеюсь,  вы
оставили хотя бы несколько своих друзей моему другу? - он смеялся с  громким
звуком, напоминающим треск раздавливаемых валунов. Лорд Гирим шагнул вперед,
выставив перед собой посох, и громко сказал:
   - Не подходи ближе, Опустошитель туриа. Я - Гирим, Лорд Совета Ревлстона.
Меленкурион абафа! Дьюрок минас  милл  кабаал!  Я  не  позволю  тебе  пройти
дальше!
   Великан вздрогнул, когда Лорд Гирим произнес  Слова  Силы.  Но  затем  он
снова рассмеялся. - Ха! Маленький Лорд! Твои знания так ограничены?
   Может, тебе не стоит подходить ко  мне  ближе,  чем  это  -  к  истинному
звучанию Семи Слов? Ты произносишь заклинания плохо. Но должен признать - ты
узнал меня. Я - туриа Херим. Но теперь у нас новые  имена,  у  меня  и  моих
братья. Одного зовут Душераздиратель, другого - Кулак  Сатаны.  А  я  теперь
буду зваться Уничтожителем Родственников. При этих  словах  старший  великан
тяжело застонал. Опустошитель скользнул взглядом в заднюю часть  комнатки  и
сказал удовлетворенным тоном:
   - Ах,  он  здесь.  Маленький  Лорд,  я  вижу,  что  ты  уже  поговорил  с
Настройщиком Килей. Сказал он тебе, что он мой  отец?  Отец,  почему  ты  не
встречаешь своего сына?
   Стражи Крови  не  смотрели  на  старшего  великана.  Но  они  чувствовали
страдания Настройщика Килей  и  понимали  их.  Внезапно  что-то  в  великане
сломалось. Он вдруг издал грубый хохот.  Прыгнув  мимо  четверых  людей,  он
набросился на Уничтожителя Родственников. Его пальцы  схватили  Опустошителя
за горло. Затем он выгнал его  назад,  через  дверной  проем,  на  основание
пирсов. Уничтожитель Родственников не стал делать попыток оторвать от  горла
руки отца. Он противостоял его напору до тех пор, пока тот  крепко  держался
на ногах. Затем он поднял руку с зеленым камнем и двинул ее  по  направлению
ко лбу Настройщика Килей. И кулак, и камень  прошли  сквозь  череп  старшего
великана прямо в его мозг. Настройщик Килей пронзительно вскрикнул. Его руки
бессильно опали, тело безвольно задергалось. Он как бы повис на той точке, в
которой сила пробила его голову. Хищно осклабившись, Опустошитель держал так
своего отца долгое  время.  Затем  он  сильнее  сжал  свой  кулак.  Вспыхнув
глубоким изумрудным блеском, камень  раскрошил  всю  переднюю  часть  черепа
Настройщика Килей.  Тот  упал  мертвым,  заливая  кровью  основание  пирсов.
Уничтожитель  Родственников  поставил  свои  ноги  в  образовавшуюся   лужу.
Казалось, он забыл об оставшихся четверых людях, но это  было  не  так.  Как
только Корик и Тулл бросились вперед, чтобы накинуться на него, он  выставил
руку, обрушив на них удар силы своего Камня. Это могло убить их еще до того,
как они достигли дверного проема, но Лорд Гирим устремился вперед и выставил
свой посох перед ними. Конец его посоха принял этот  удар.  Он  взорвался  с
такой силой, что это разломило посох надвое и отбросило всех четверых  людей
в заднюю часть комнатушки.
   От удара они потеряли сознание. Таким  образом,  даже  Клятва  не  смогла
поддержать Стражей Крови при крайней необходимости.
   Первым пришел в себя Корик. Слух вернулся раньше зрения и осязания, и  он
стал слушать. В его ушах усиливался шум моря,  начинавшего  неистовствовать.
Но звук этот не был звуком штормовых волн;  он  был  более  странным,  более
злобным.
   Когда зрение его восстановилось, он удивился,  обнаружив,  что  он  может
видеть. Он рассчитывал увидеть мрак туч. Но ранний свет звезд струился через
дверной проем с чистого ночного неба. Снаружи море выбрасывалось и билось  о
пирсы и пристань, как будто подгоняемое шпорами. С неба  сорвалась  одинокая
молния, последовал такой грохот, что  он  почувствовал  содрогание  в  своей
груди. Сквозь водяную пыль завывал ветер. Но небо  при  этом  все  еще  было
ясным.
   Над всем морем разнесся стон.
   Затем другая молния ударила в небеса - язык пламени,  столь  же  зеленый,
как сверкающий изумруд. Он исходил  с  пристани.  Посмотрев  через  темноту,
Корик различил очертания Опустошителя, Уничтожителя Родственников. Он  стоял
внизу, на пристани, так близко  к  приливу,  что  волны  разбивались  о  его
колени. Своим камнем он бил в небо зелеными разрядами и дирижировал  руками,
как будто командовал бурей.
   На пристани позади него лежали три мертвых тела  -  трое  Стражей  Крови,
которых Корик послал в северный конец городка.
   Какое-то время Корик не понимал, что делал Уничтожитель Родственников. Но
затем он осознал, что приливы по ту сторону пирсов двигались в  соответствии
с движениями рук великана. Когда Опустошитель двигал руками и  делал  жесты,
волны поднимались и опускались и ломались и  сталкивались  все  вместе.  Его
контроль  становился  все  жестче.  Медленно,  с   большим   напряжением   и
судорогами, огромная стена воды поднялась посреди океана.
   Зеленый свет камня Уничтожителя  Родственников  ослепительно  сверкал  на
фоне стены воды, в то время как она надвигалась, вздымая  свой  гребень  все
выше и выше. Гребень этот рос, двигаясь по направлению к утесу.
   Опустошитель создавал цунами.
   Корик повернулся расшевелить своих соратников. Силл и Тулл были вскоре  в
сознании и наготове, но Лорд Гирим лежал неподвижно,  и  кровь  сочилась  из
уголка его рта. Силл быстро пробежал руками по телу Лорда и  заявил,  что  у
Гирима несколько сломанных ребер, но других повреждений нет.  Корик  и  Силл
вместе растерли его  запястья,  похлопали  его  по  шее.  Наконец  веки  его
затрепетали, и он очнулся.
   Он был ошеломлен. В начале он не мог осознать новости Корика. Но когда он
посмотрел на ночь, он  понял.  Поднимающаяся  приливная  волна  была  уже  в
половину высоты утеса, в котором был вырезан город великанов, и судороги  ее
были  темного,   болезненного   цвета.   Это   проявляла   себя   ненависть,
сконцентрировавшаяся в ней, чтобы стереть с лица земли Горесть.  Когда  Лорд
Гирим отвернулся, его лицо  было  напряженным  от  понимания  страшной  цели
Опустошителя.
   Он закричал, чтобы голос его был слышен сквозь рев волн, ветер и гром.  -
Мы должны остановить его. Он совершает насилие над морем. Если он  сумеет  -
если он подчинит море своей  воле  -  Закон,  который  защищает  его,  будет
уничтожен. Оно будет подчиняться Презирающему подобно  новому  Опустошителю!
Корик ответил:
   - Да!
   В  Стражах  Крови  вскипела  ярость.  Они  должны  были  позаботиться   о
безопасности Лордов. Однако Силл вспомнил об осторожности, сказав:
   - У него Камень Иллеарт.
   - Нет! - Лорд Гирим искал по полу куски своего посоха. Когда он нашел их,
то потребовал клинго. Тулл подал ему липкую веревку. Лорд воспользовался  ею
для того, чтобы связать вместе  оба  куска  посоха.  Сжимая  этот  неуклюжий
инструмент, он сказал:
   - Это только часть Камня! Сам Камень Иллеарт гораздо больше! Но  в  наших
наихудших видениях мы не догадывались, что Презирающий осмелиться  разрубить
Камень на куски для своих слуг. Его власть над  ним  должна...  должна  быть
очень велика. Таким образом он уверен в преданности великанов - Опустошители
и  Камень  вместе,  Камень  наделяет  силой  Опустошителя,  и   Опустошитель
использует Камень! И другие - Душераздиратель и  Кулак  Сатаны  -  они  тоже
должны обладать частями Камня. Ты слышишь, Корик?
   - Слышу, - ответил Корик, - Высокий Лорд будет предупреждена.
   Лорд Гирим кивнул. Боль  в  ребрах  заставляла  его  вздрагивать.  Но  он
вынудил себя выйти из комнатушки под воющий ветер. Корик, Силл и Тулл  сразу
же последовали за ним.
   Перед ними Уничтожитель Родственников работал в экстазе от  использования
громадной мощи. Хотя до пирсов все еще оставалось большое расстояние, цунами
уже возвышалось над ним,  уменьшая  в  размерах  его  очертания.  Сейчас  он
воспевал его, взывал к нему. Его слова прорезались сквозь буйство шторма:

   Приди, Море!
   Повинуйся мне!
   Поднимись высоко!
   С грохотом упади!
   Сломай скалу!
   Разбей камень,
   Разбей сердце,
   Уничтожь дух,
   Разорви тело,
   Разрушь целое!
   Съешь мертвых
   Вместо хлеба!
   Приди, Море!
   Повинуйся мне!

   И волна прилива отвечала на это поднятием все выше и выше. Теперь гребень
волны вспенился и достиг уровня верхних крепостных стен Коуэркри.
   Стражи Крови хотели напасть немедленно, но Лорд Гирим удержал их.
   Так как он не хотел быть услышанным У