го.
   В  ответ  Лорд  медленно  вошел  в  певучий,  полупесенный  тон  и  начал
рассказывать Трою о различных легендарных и  просто  важных  частях  Страны,
которые лежали между ними и Роковым Отступлением. В частности, он  рассказал
несколько древних историй о Всеедином Лесе, могущественные  дерева  которого
покрывали Страну во времена задолго до Берека Полурукого, с его  Защитниками
Леса и жестокими врагами, Опустошителями. Много веков назад,  когда  деревья
еще не были погружены " их нынешнюю дрему, сказал он, Защитники Леса лелеяли
их сознание и вели свою войну против мокши, туриа и самадхи. Но сейчас, если
старые легенды  рассказывают  правдиво,  в  Стране  уже  нет  остатков  духа
Всеединого Леса, а также Защитников Леса, кроме мрачных  деревьев  Дремучего
Удушителя и Сиройла Вейлвуда.  И  никто  из  тех,  кто  заходит  в  Дремучий
Удушитель, для блага или во зло, никогда не возвращается.
   Этот  темный  лес  лежал  недалеко  от  линии  марша  Боевой  Стражи,  за
Последними Холмами.
   Затем  Трой  поговорил  немного  о  себе  и  его  восприятии  Страны.  Он
чувствовал себя близким Морэму,  и  это  позволяло  ему  обсуждать  поступки
Высокого Лорда Елены, олицетворявшей его чувства  к  Стране.  Постепенно  он
смягчился, вновь обрел свою способность сказать  себе:  Это  не  важно,  кто
вызвал меня. Я тот, кто я есть. И я собираюсь оправдать это.
   Поэтому он был не просто удивлен, когда он и Морэм достигли боевого марша
воинов уже к полудню. Он был потрясен.
   Боевая Стража почти на половину дня отставала от расписания.
   Воины встретили его  приветственными  возгласами,  которые  обратились  в
тишину, как  только  они  поняли,  что  Высокий  Лорд  не  с  ним.  Но  Трой
проигнорировал это. Подскакав прямо к Первому Хафту Аморин, он рявкнул:
   - Ты медлишь! Ускорь барабанный бой! Такими темпами мы прибудем ровно  на
полтора дня слишком поздно.
   Радость от встречи на лице Аморин  сменилась  досадой,  и  она  помчалась
прочь, прямиком к барабанщикам. С широким, зримым стоном боли воины ускорили
свои шаги, поспешая в соответствии с требованиями  барабанного  боя  до  тех
пор, пока почти не бежали. Затем вомарк Трой промчался вдоль  и  поперек  их
шеренг подобно цепу, усиливая новый ритм своим сердитым присутствием.  Когда
он нашел один Боевой Дозор, следующий чуть медленнее,  он  закричал  в  лицо
молодого барабанщика:
   - Ради Бога! Я не собираюсь  проигрывать  эту  войну  из-за  тебя!  -  Он
отхлопывал такт на ухо пристыженного вохафта до тех пор, пока барабанщик его
в точности не повторил.
   Только после того, как гнев его стих, он понаблюдал, что  сделали  девять
дней тяжелого марша с Боевой Стражей. И пожалел, что не мог уже отречься  от
своей  грубости.  Воины  жестоко  страдали.   Почти   все   они   как-нибудь
прихрамывали, неровно толкая  себя  вперед  против  ноющей  боли  режущих  и
стонущих мускулов и костей,  синяков.  Многие  настолько  устали,  что  даже
перестали потеть,  и  перегретая  испарина  их  лиц  была  облеплена  пылью,
придающей им желтый и безумный вид. У многих  были  кровотечения  на  плечах
из-за трения о них ремней их снаряжения. Несмотря на их  упорство,  они  шли
неровно, как будто с трудом помнили свое расположение  в  шеренгах,  которое
было установлено в девяноста лигах ранее в  Ревлвуде.  И  они  отставали  от
расписания.  Они  были  все  еще  в  ста  восьмидесяти  лигах  от   Рокового
Отступления.
   К тому времени как они, шатаясь и затрудненно дыша, прервали движение для
ночного привала, Трой был почти взбешен, ища пути помочь им.
   Он чувствовал, что голой решимости будет для этого недостаточно.
   Как только сопровождающие хайербренды и гравлингасы разожгли костры, Лорд
Морэм отправился сделать то, что мог для Боевой Стражи. Он ходил от  Боевого
Дозора к Боевому Дозору, помогая поварам.  В  каждой  кастрюле  его  голубой
огонь  производил  какой-то  эффект  в  еде,  улучшал  ее,   увеличивал   ее
способность возвращать здоровье и жизнеспособность.
   И когда еда была готова, он прошел через всю Боевую Стражу, распространяя
бальзам своего присутствия  -  разговаривал  с  воинами,  помогая  им  с  их
синяками и повязками, шутил с теми, кто мог собрать силы смеяться.
   Пока Морэм был занят этим, Трой собрал всех своих  офицеров  -  хафтов  и
вохафтов. Объяснив причины отсутствия Высокого Лорда Елены,  он  вернулся  к
проблемам марша. Болезненно напомнил  обстоятельства,  которые  сделали  это
тяжкое испытание таким крайне  необходимым,  таким  болезненно  необходимым.
Потом он перешел к более мелким деталям. Он организовал расписание  движения
жестяных кувшинов с водой  так,  чтобы  они  непрерывно  сновали  через  все
шеренги для помощи перегревшимся воинам.
   Он распорядился, чтобы ноша мужчин и женщин с изрезанными лямками плечами
по возможности везлась на лошадях. Он приказал  всем  офицерам  с  лошадьми,
кроме барабанщиков, брать по второму седоку, чтобы  самые  истощенные  воины
могли отдохнуть на спине лошади. Он сказал своим офицерам собирать по дороге
алианту для воинов, если будет такая возможность. Он возложил всю  разведку,
а также доставку воды на  Стражей  Крови,  освободив  таким  образом  больше
лошадей для помощи воинам. После этого он отослал хафтов и вохафтов назад  к
их Дозорам.
   Когда они разошлись, Первый Хафт Аморин подошла поговорить с ним.
   Ее грубоватое суровое лицо было заряжено некой  хмуростью,  и  он  быстро
предугадал ее просьбу:
   - Нет, Аморин, - сказал он. - Я не собираюсь ставить кого-то  другого  на
твое место. - Она попыталась возразить,  но  он  поспешил  продолжить  более
вежливо:
   - Я знаю, что я кричал, как если бы винил тебя в том, что мы  отстаем  от
нашего расписания. Но это лишь потому, что на самом деле я виню только себя.
Только ты одна годишься для этой работы. Боевая Стража уважает тебя, как она
уважает Кеана.
   Воины ценят твою опытность и честность. - И мрачно добавил:
   - В то время как сам я вовсе не уверен, что так же  они  относятся  и  ко
мне. Скептицизм в ее взгляде  тут  же  исчез.  -  Ты  -  вомарк.  Кто  может
подвергать сомнению твои действия? - Тон ее как бы  подразумевал,  что  тот,
кто будет сомневаться в нем, будет иметь дело с ней.
   Ее преданность тронула его. Он не был полностью уверен, что заслужил это.
Но он намеревался заслужить. Проглотив свое волнение, он ответил:
   - Ни для кого не будет повода для этого,  пока  мы  будем  сохранять  наш
темп. - Себе самому он добавил:  Я  обещал  Кеану.  -  Нам  надо  наверстать
упущенное время. И сделать это надо здесь, в Центральных Равнинах. К югу  от
реки Черная местность станет гораздо хуже.
   Первый Хафт закивала, словно была полностью согласна с ним.
   После того как она покинула его, он  пошел  к  своему  ложу  и  всю  ночь
провел, копаясь в темноте своего мозга  в  поисках  какой-либо  альтернативы
своей дилемме. Но он не смог придумать ничего, что устраняло бы нужду в этом
ускоренном марше. Когда он уснул, ему снились воины, плетущиеся на  юг  так,
словно там была для них открытая могила.
   На следующее  утро,  когда  шеренги  Боевой  Стражи  зашевелились,  слабо
выровнялись и неуклюже пришли в движение, словно длинный темный  стон  вдоль
Равнин, вомарк Хайл Трой пошел пешком вместе с ними. Воздержавшись  от  езды
на ранихине, он стал сам  бить  в  барабан,  чтобы  проверить  этот  темп  и
двигаться под него сам. Так он и шел весь день, перемещаясь по  всей  Боевой
Страже между Боевыми Дозорами, посещая каждый  Дозор,  обращаясь  к  каждому
вохафту по имени, удивляя воинов, выводя их из  оцепенелой  усталости  своим
присутствием и участием, стараясь, несмотря на свою  собственную  физическую
нетренированность, показать пример, который, быть может, принес бы  какую-то
помощь его армии. В конце этого дня, проведенного в  шеренгах,  он  был  так
утомлен, что едва добрался до  маленького  лагеря,  который  он  разделял  с
Лордом Морэмом и Первым Хафтом Аморин, пробормотал  им  что-то  о  смерти  и
провалился в сон. Но на следующее утро  он  выволок  себя  из-под  одеяла  и
возобновил свою деятельность, пряча свою боль за сочувствием, которое нес из
одного конца своей армии в другой всем воинам Боевой Стражи.
   Он шел со своей армией по Центральным Равнинам уже четыре дня.
   После каждого дневного перехода он чувствовал, что исчерпал  лимит  своих
сил, что весь ускоренный марш был невозможен,  что  он  должен  бросить  эту
затею. Но каждую ночь Лорд Морэм помогал готовить пищу для  армии,  а  затем
отправлялся к воинам, делясь с ними своим мужеством. Дважды в  течение  этих
четырех дней Боевая Стража отправляла Стражей Крови забирать большие  запасы
еды, приготовленные жителями деревень Центральных Равнин. Свежая и  обильная
пища имела удивительную действенность: она возвращала  силу  духа  даже  тем
воинам, которые уже не верили в свою  способность  вести  себя  вперед.  Под
конец четвертого дня на ногах тринадцатого дня марша - Трой наконец позволил
себе полагать, что условия в Боевой Страже стабилизировались.
   Они прошли уже более сорока лиг. Боясь сделать  что-либо,  что  могло  бы
повредить хрупкому равновесию  его  армии,  он  решил  продолжать  это  свое
собственное участие в марше. Морэм и Аморин понуждали его остановиться - они
знали . его истощении, больных ногах, неустойчивой походке - но он  отвергал
все их аргументы. В душе ему было  стыдно  ехать  верхом,  когда  его  воины
страдали пешком.
   Но на следующий день он вкусил больший стыд.  Когда  свет  зари  разбудил
его, он выбрался из-под одеяла и обнаружил Аморин, стоящую прямо перед  ним.
Мрачным голосом она сообщила, что Боевая Стража ночью была атакована.
   Вскоре  после  полуночи  разведчики,  Стражи  Крови,  сообщили,  что   на
спутанных  лошадей  собирается  напасть  стая  крешей.   Мгновенно   тревога
распространилась по лагерю, но  только  верховые  хафты  и  вохафты  были  в
состоянии прийти на помощь быстро.  Со  Стражами  Крови,  они  бросились  на
защиту лошадей.
   Они обнаружили, что противостоят целой орде великих желтых волков  -  как
минимум десяти стаям крешей. Стражи Крови на их ранихинах  встретили  первую
волну атаки, но они превосходились  в  количестве  не  менее  чем  десять  к
одному. И офицеры за ними были пешими. Запах крешей испугал лошадей, поэтому
они не могли быть оседланы и не защищались сами от опасности. Один  ранихин,
пять лошадей и около дюжины хафтов и вохафтов были убиты, прежде чем  Аморин
и  Лорд  Морэм  смогли  организовать  защиту  достаточно  эффективно,  чтобы
прогнать волков. Но до того, как нападение крешей было отражено, одна из  их
стай сломила защиту офицеров и  ворвалась  в  часть  лагеря,  где  некоторые
воины, бессильные от истощения, еще спали. Десять из этих  мужчин  и  женщин
остались лежать мертвыми или покалеченными  под  одеялами  после  того,  как
Стражи Крови и Морэм уничтожили этих волков. Слушая рассказ  об  этом,  Трой
становился все более злым.  Размахивая  руками  в  гневе  и  возмущении,  он
спросил:
   - Почему ты не разбудила меня?
   Не встречая его взгляд, Первый Хафт сказала:
   - Я пыталась. Трясла тебя, кричала тебе в уши. Но не смогла разбудить.  А
нужда воинов во мне была так велика, что я пошла ей навстречу.
   После этого Трой больше не шел сам с совершавшими марш воинами.
   Он не хотел быть снова преданным своей слабостью. Верхом на  Мехриле,  он
проехал с Руэлом вдоль следов крешей, и когда сам  убедился,  что  волки  не
были частью сосредоточенной поблизости армии,  вернулся  на  свое  место  во
главе Боевой Стражи. Время от времени  он  обскакивал  вокруг  армии  легким
галопом, словно был готов защищать ее  в  одиночку.  Креши  снова  атаковали
следующей ночью, и еще раз через ночь. Но оба раза вомарк Трой был  готов  к
ним. Хотя он был слеп  в  темноте,  не  в  состоянии  сражаться,  он  изучал
местность  и  тщательнее  выбирал  место  для  лагеря,  чтобы  удобнее  было
защищаться. Он организовывал охрану лошадей,  планировал  их  защиту.  Затем
устраивал засаду из Стражей Крови, стрелков и с  огнем.  Много  крешей  было
убито, но его Боевая Стража от потерь больше не страдала.
   После того третьего  нападения  волки  оставили  их  в  покое.  Но  затем
появилась другая неприятность. Утром шестнадцатого дня  марша  стена  темных
туч выплыла к воинам с востока. Перед полуднем порывы ветра достигли  Боевой
Стражи, стали ерошить волосы людей, колыхать  высокую  траву  равнин.  Ветер
усиливался по мере того как центр  этого  шторма  становился  ближе.  Вскоре
дождь начал изливаться на них из потемневших небес.
   Скопление черных туч обещало убийственный для  них  ливень.  И  тучи  эти
делали Троя почти слепым. Все хайербренды  и  гравлингасы  зажгли  их  огни,
чтобы  обеспечить  свет,  удерживающий  Боевую  Стражу  вместе  против  силы
льющихся с неба потоков. Но эпицентр шторма не ушел  так  далеко  на  запад.
Казалось, что центр его  застыл  где-то  вдали  на  востоке,  и,  заняв  эту
позицию, он стал постоянным.
   Воины  шли  по  краю  области  взбунтовавшейся   погоды.   Изнуряющий   и
мучительный дождь, хлеставший по ним из адской глубины шторма, не сильно  им
вредил, но их дух страдал, как бы то ни было. Все они ощущали  болезненность
той силы, которая вызывала эти порывы. Не требовалось проницательности  Троя
чтобы понять, что шторм этот почти несомненно был  направлен  против  воинов
хилтмарка Кеана.
   К тому времени когда шторм наконец развеялся,  к  концу  следующего  дня,
потери Троя составили около одного Дозора. Продвигаясь где-то почти во  тьме
и в постоянных опасениях за судьбу Кеана, почти два десятка наименее сильных
духом воинов потеряли мужество; посреди  бредущей  и  борющейся  со  штормом
Боевой Стражи они просто ложились в грязь и умирали.
   Но их было только восемнадцать. Более шестнадцати тысяч мужчин  и  женщин
пережили шторм и продолжали марш. И ради живущих вомарк Трой ожесточил  свое
сердце против мертвых. Верхом на Мехриле, как  будто  не  было  предела  его
мужеству, он вел свою армию  на  юг,  на  юг  и  не  давал  жестокому  ритму
послабления.
   Затем, тремя днями позже - в день полнолуния  -  Боевой  Страже  прошлось
пережить еще одно тяжелое испытание - вплавь пересечь реку Черная. Эта  река
служила границей между Центральными и Южными Равнинами.
   Она текла с Западных гор и присоединялась  к  реке  Мифиль  в  нескольких
десятках лиг отсюда в направлении Анделейна.  Старые  легенды  гласили,  что
там, где река Черная вырывалась  из-под  большого  утеса  Расколотой  Скалы,
восточного основания великого Меленкурион Скайвейр, ее вода  была  такой  же
красной, как чистая кровь сердца. Проверить это было невозможно, потому  что
река эта вырывалась из Расколот ой  Скалы  посреди  Дремучего  Удушителя,  и
перед тем как  она  проходила  через  край  Последних  Холмов  и  уходила  к
Равнинам, она пересекала подножие Виселичной  Плеши,  старого  места  казней
Защитников  Леса.  Вода,  которую  Боевой  Страже  пришлось  перейти,   была
буро-черной, словно полной странного осадка. За  всю  историю  Страны  между
Последними Холмами и рекой Мифиль через Черную никогда  не  было  моста  или
брода. Река просто смывала последствия любых  усилий  проложить  путь  через
нее. У воинов не было выбора. Только вплавь.
   Перебравшись на южный берег, воины стали выглядеть еще более истощенными,
будто какая-то существенная часть их жизненной  силы  была  высосана  из  их
костей текущим темным голодом.
   Но они все еще шли. Вомарк руководил их продвижением, и они шли.
   Однако сейчас они двигались  как  разбитые  опустевшие  корабли,  ведомые
обессиленным ветром над  бездорожными  саргассами  Южных  Равнин.  Временами
казалось, что только одинокий  огонь  воли  Троя  держит  их,  запинающихся,
заставляя с трудом и старательно перебирать ногами.
   А в Южных Равнинах еще одна трудность подстерегала их. Здесь  поверхность
земли стала грубее. На юго-западной оконечности  Центральных  Равнин  только
толстая кривая линия Последних холмов отделяла Дремучий Удушитель от Равнин.
Но к югу от реки Черная эти холмы становились горами -  перекошенный  горный
клин изрезанных вершин, кончик которого был возле  реки,  восточный  угол  -
около бутылочного горла Рокового Отступления, а западный угол  в  Кравенхоу,
где Дремучий Удушитель открывался в Южные Пустоши в сорока лигах от Рокового
Отступления. Линия марша Боевой Стражи заходила все глубже и глубже в грубые
земляные холмы, окружавшие эти горы.
   После двух дней преодоления этих холмов воины выглядели как вернувшиеся с
того света. Они еще не очень отставали от требуемого темпа,  но  ясно  было,
что это только вопрос времени, что скоро они начнут падать прямо на ходу.
   Как только солнце стало садиться, затуманивая видение Троя, вомарк принял
решение. Состояние воинов  щемило  его  сердце;  он  чувствовал,  что  армия
достигла своего рода кризиса. Боевая Стража была все  еще  в  пяти  днях  от
Рокового Отступления, в пяти ужасных днях. И он еще не знал, где  был  Кеан.
Без некоторых знаний о расположении хилтмарка и общего положения,  некоторых
знаний об армии Фаула, Трой не мог подготовиться к тому, что лежало впереди.
И его армия казалась более уже не способной к каким-либо приготовлениям.
   Для него настало время действовать. Хотя Боевая Стража  была  все  еще  в
лиге от предусмотренного на этот день конца продвижения, он остановил  армию
для привала на ночь. И пока воины заботились о разбивке лагеря,  он  отозвал
Морэма в сторону. В затуманенности он мог с трудом различать  фигуру  Лорда,
но сконцентрировался на нем  со  всей  решимостью,  старанием  перенести  на
Морэма напряженность своей мольбы.
   - Морэм, - вздохнул он, - есть ли хоть что-то, что ты можешь сделать  для
них? Что-нибудь, что  ты  можешь  сделать  своим  посохом,  или  спеть,  или
положить в пищу, хоть что-то. Это надо сделать!
   Лорд Морэм пристально посмотрел на вомарка. - Возможно, - сказал он через
мгновение. - Есть одна помощь, которая может иметь некоторый  эффект  против
касания реки Черной. Но я был не склонен  воспользоваться  ею  сейчас,  ибо,
однажды сделанное, это не может быть сделано снова. Мы все еще в долгих днях
от Рокового Отступления - и в сражении нужда воинов в силе может быть  более
велика. Нельзя ли сохранить эту помощь до того времени?
   - Нет. - Трой попытался заставить Морэма услышать глубину его  убеждения.
- Самое время - сейчас. Им нужна сила сейчас - иначе им придется воевать  до
того, как они доберутся  до  Отступления.  Или  им  придется  бежать,  чтобы
попасть туда вовремя. И  мы  еще  не  знаем,  как  дела  у  Кеана.  А  после
сегодняшнего вечера у нас не будет другого шанса до тех пор,  пока  сражение
уже не начнется.
   - Почему? - спросил Лорд осторожно.
   - Потому что я покидаю Боевую Стражу сегодня  вечером.  Я  отправляюсь  к
Смотровой Кевина. Я хочу посмотреть на армию Фаула. Я должен  узнать  точно,
сколько времени дает нам Кеан.
   И  ты  пойдешь  со  мной.  Потому  что  ты   единственный,   кто   сможет
воспользоваться коммуникационным прутом Высокого Дерева.
   Морэм оказался удивленным:
   - Покинуть Боевую Стражу? - спросил он  быстро  и  сухо.  -  Сейчас?  Это
мудро?
   Трой был уверен. - Я должен сделать это. Я не имею сведений о  его  армии
слишком  долго.  Но  теперь  я  должен  знать.  Отсюда  мы  не  в  состоянии
воспрепятствовать Фаулу удивить нас. И я... - он скривился  в  тумане.  -  Я
единственный, кто видит достаточно  далеко,  чтобы  определить,  что  делает
Фаул.
   Через мгновение он добавил:
   - Вот почему они называют это Смотровой Кевина. Даже он нуждается в  том,
чтобы знать, против чего шел.
   Внезапно Лорд провел рукой, чтобы снять  напряженность  со  своего  лица,
затем добавил:
   - Очень хорошо. Это может быть сделано. Есть помощь, которая  может  быть
дана сейчас.  Каждый  из  гравлингасов  несет  с  н