да Создатель обнаружил, что его брат и Враг,  Презирающий,  испортил  его
творение, поместив зло глубоко в сути Земли.  В  боли  и  горечи,  Создатель
поверг врага с небес на Землю и заключил его там  Аркой  Времени.  Так,  как
гласит легенда, к нам пришел Лорд Фаул.
   Говоря, он заметил, что не отвечает на вопрос  Кавинанта  -  вопрос  имел
другую направленность,  которая  была  ему  не  понятна.  Но  он  продолжил,
предлагая Кавинанту единственный ответ, которым обладал:
   - Нам теперь ясно, почему Лорд  Фаул  страстно  желает  отомстить  брату,
Создателю. И наконец, после веков ненужных войн, продолжающихся от злобы, от
желания отомстить людям, раз уж нельзя отомстить Создателю, Лорд Фаул понял,
как достичь своей цели, разрушить Арку Времени, завершить свое  заточение  и
вернуться в запретный дом, во имя зла и горя. Когда Посох Закона, потерянный
Кевином при Осквернении, попал в его руки,  он  получил  шанс  навести  мост
между мирами - шанс доставить в Страну Белое Золото.
   - Скажу просто: цель Фаула - повелевать Дикой Магией - Поскольку эта сила
- якорь Арки Времени, которая охватывает и  управляет  временем  -  и  с  ее
помощью  привести  Время  к  концу,  и  так  избавиться  от   заключения   и
распространить свое влияние повсюду во  вселенной.  Чтобы  сделать  это,  он
должен победить тебя, вырвать Белое Золото из твоих рук. Тогда вся Страна  и
вся Земля неизбежно падут.
   Кавинант поднял голову, и Морэм попытался предупредить следующий вопрос:
   - Но как? - как Презирающий собирается достичь этой цели? О, этого  я  не
знаю. Он будет выбирать пути так похожие на наши собственные, что нам  будет
очень трудно им сопротивляться. Мы  даже  не  способны  различить  их,  пока
лишены всякой помощи - кроме тебя, - независимо, помогаешь ты нам или нет.
   - Но почему? Почему именно я?
   Снова  Морэм  почувствовал,  что  его  ответ  не  соответствует   вопросу
Кавинанта. Но он предложил его потому, что это было единственное, что он мог
предложить в качестве ответа своему мучающемуся посетителю.
   - Друг мой, это в моем  сердце,  что  тебя  выбрал  Создатель.  Это  наша
надежда. Фаул научил Друла как осуществить вызов, потому что мечтал о  Белом
Золоте. Но Посох Закона был в руках Друла, а не Фаула. И Презирающий не  мог
контролировать, кого вызывать. И если ты был все же как-то выбран, то выбран
был Создателем.
   -  Слушай.  Он  -  Создатель,  творец  Земли.  Как  он  может  оставаться
равнодушным, видя свое  творение  разрушаемым?  Но  при  этом  он  не  может
протянуть нам руку помощи. Таков закон  Времени.  Если  он  потревожит  Арку
чтобы коснуться Страны своей силой,  Время  придет  к  концу  и  Презирающий
освободится. Поэтому только мы сами должны сопротивляться везде Лорду Фаулу.
С твоей помощью, друг. - Адский огонь! - пробормотал Кавинант.
   - Это все, что ты должен понять. Он не может озарить тебя,  чтоб  научить
или помочь, потому же, почему и нас. Точно  так  же  он  не  может  озарить,
научить и помочь тебе в твоем мире. Ибо если он сделает это,  то  ты  будешь
несвободен. Ты станешь его инструментом, и твое присутствие  здесь  разрушит
Арку Времени, освободит Злобу. Итак, ты выбран. Создатель  верит,  что  твоя
сила и добро и воля спасут нас .т гибели. Если же  он  не  прав,  он  вложил
оружие разрушения своего творения в руки Лорда Фаула.
   После долгого молчания, Кавинант произнес:
   - Адский риск.
   - Да, но он - Создатель. Как может он поступить иначе?
   - Он может все уничтожить и попробовать снова. Но  я  подозреваю,  ты  не
думаешь, что боги настолько смиренны. Или вы называете  это  надменностью  -
уничтожать? Впрочем, не важно. Мне показалось, что не  все  Лорды  верят  во
вмешательство Создателя так, как ты.
   - Это так. Но ты пришел ко мне, и я  ответил,  как  мог.  -  Я  знаю.  Не
обращай внимания. Но скажи, как бы ты поступил на моем месте?
   - Нет, - Морэм передвинул стул так, чтоб видеть лицо Кавинанта.
   Уставившись в его колеблющиеся от сияния Крилла черты, он сказал: На  это
я не отвечу. Что я могу предложить? Сила - страшная вещь. Я не  могу  помочь
тебе с ответом. И даже себе не могу.
   Растерянность   на    лице    Кавинанта    мгновенно    растворилась    в
заинтересованности. Но он не заговорил, и Морэм решил  рискнуть  задать  еще
один вопрос:
   - Томас Кавинант, почему ты так заботишься об этом? Что тебя волнует?  Ты
говоришь, что Страна - это твой сон, иллюзия, и у нас  нет  реальной  жизни.
Тогда не обращай на все это внимания. Принимай это за сон и смейся над нами.
А когда ты проснешься, то освободишься от нас.
   - Нет, - сказал Кавинант. - Я узнал кое-что из того, что ты мне сказал  -
и начал понимать. Слушай. Весь кризис здесь - отражение борьбы во мне самом.
Черт, я болел проказой так долго, что  начал  уже  полагать,  что  отношение
людей к прокаженным является вполне оправданным.
   Таким образом, я становлюсь своим собственным врагом,  своим  собственным
Презирающим - действующим против самого себя, когда я пытаюсь остаться живым
и быть при этом в согласии с людьми, которые так этому  мешают.  Вот  почему
мне снится  это.  Очищение.  Разрешить  дилемму  подсознательно  так,  чтобы
проснувшись я был готов к борьбе.
   Он внезапно встал и оглядел покои Морэма расширившимися глазами.
   - Конечно. Это так. Почему это не пришло мне в голову раньше?  Я  убеждал
себя, что это все попытка к бегству, самоубийство. Но это не так,  вовсе  не
так. Не только для того, чтобы забыть все те  привычки,  что  сохраняют  мне
жизнь. Это лечение сном.
   Но гримаса боли снова исказило его лицо.
   - Адский огонь! - воскликнул он. - Все это похоже на тот  роман,  который
мне пришлось сжечь... Наоборот, когда я сам пылал изобилием  идей  романа...
Когда у меня еще был роман, чтобы его сжечь!
   Морэм услышал болезненную перемену в тоне  Кавинанта  и  пытался  постичь
собеседника. Но это уже не было нужно: Кавинант потерял направленность своих
вопросов, словно цель их затерялась где-то в покоях Морэма.  Он  остановился
возле Лорда, глядя не отрываясь на Крилл. Его голос дрожал:
   - Я не верю этому. Это - просто иной путь к легкой смерти. А я и так  уже
знаю их слишком много.
   Казалось, он споткнулся, хотя  все  еще  продолжал  стоять.  Он  нагнулся
вперед и схватил Морэма за плечи. Так он стоял мгновение, уткнувшись лбом  в
грудь Морэма, пока тот не опустил его в кресло. -  Ох,  мой  друг,  как  мне
помочь тебе? Я не понимаю.
   Губы Кавинанта дрожали, но с  видимым  усилием  он  снова  овладел  своим
голосом.
   - Я просто устал. Я не ел со вчерашнего  дня.  Этот  Освободившийся  меня
вымотал. Немного еды было бы совсем неплохо.
   Возможность что-либо сделать для Кавинанта придала Морэму уверенности. Он
быстро принес гостю флягу с весенним вином.  Кавинант  стал  пить  его  так,
словно внутри у него была засуха, и Морэм  снова  ушел  в  соседнюю  комнату
поискать пищу.
   Когда он клал на поднос хлеб, сыр и виноград, он услышал резкий,  далекий
выкрик. Голос кричал его имя с настойчивостью, которая наполнила его  сердце
ужасом. Он поставил поднос, поспешил открыть дверь своих покоев. Во внезапно
открывшемся свечении поверхности пола зала  он  увидел  воина,  стоящего  на
одном из балконов, высоко над ним. Воин был еще молодым человеком -  слишком
молодым для пушечного мяса, быстро подумал Морэм, - который потерял контроль
над собой.
   - Лорд Морэм! - кричал он. - Приходи! Сейчас! В палату Совета!
   - Стоп! - властный голос  Морэма  привел  воина  в  себя.  Он  вздрогнул,
застыл, прекратил бессвязные выкрики. Увидев, что он взял себя в руки, Морэм
продолжил более мягко:
   - Я слушаю тебя. Говори!
   - Высокий Лорд просит тебя прибыть  в  палату  Совета  Лордов  как  можно
скорее. Прибыл курьер из Равнин Ра. Серый Убийца приближается.  -  Война?  -
Морэм говорил мягко, чтобы скрыть резкое волнение крови. - Да, Лорд Морэм.
   - Пожалуйста скажи Высокому Лорду, что... что  я  слышал  тебя.  Двигаясь
осторожно,  Морэм  вернулся  к  Кавинанту.  Неверящий  встретил  его  взгляд
горящим, решительным взором, словно его череп был  расколот  между  глазами.
Морэм спросил просто:
   - Ты пойдешь?
   Кавинант отвел взгляд и сказал:
   - Скажи мне, как ты смог уйти... когда  Опустошитель  поймал  тебя  возле
Яслей Фаула?
   Морэм сознательно ответил спокойно, без испуга, который  в  его  играющих
золотом глазах выглядел как угроза.
   - Стражи Крови были убиты. Но когда Опустошитель самадхи  прикоснулся  ко
мне, он узнал кое-что обо мне, как и я узнал о нем. И он был обескуражен.
   Мгновение Кавинант не двигался. Затем опустил свой взгляд.  Он  осторожно
поставил флягу на стол рядом с Криллом, подергал себя несколько мгновений за
бороду, затем вскочил на ноги. На взгляд Морэма он выглядел как тонкая свеча
на ветру - хрупким, ломким и безнадежным.
   - Да, - сказал он - Елена просила меня о том же. Для общей пользы я  тоже
пойду.
   Он неуклюже шагнул наружу, на светящийся пол.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОМАРК
Глава 11
Военный Совет

   Что бы там ни утверждал Кавинант, Хайл Трой был  уверен,  что  Страна  не
была его фантазией. Он воспринимал ее беды с острой сердечной болью.
   В "реальном" мире он был не просто слеп, он был слеп с рождения.
   Ему  очень  не  хватало  органов  зрения,  которые  могли  бы  дать   ему
представление о том, что значит видеть мир. И до тех пор,  пока  он  не  был
каким-то  мистическим  образом  переброшен  из  предсмертного  состояния  на
залитую солнцем траву Тротгарда, и свет, и темнота были одинаково  непонятны
ему. Он не знал, что жил до этого в мире постоянных сумерек.
   Он воспринимал мир на вкус, на слух,  на  ощупь.  Его  восприимчивость  к
энергетическим оболочкам объектов и  к  резонансам  пространства  была  лишь
пустыми  словами,  пока  не  стала  его  единственным   средством   ощущения
окружающего мира.  И  он  был  хорошим  стратегом  именно  потому,  что  его
восприятие мира и пространства было безупречным: оно не было  затуманено  ни
цветом, ни яркостью, ни временем суток, ни иллюзиями. Поэтому он не смог  бы
убедить себя, что вообразил себе эту Страну. Если она была  мечтой,  то  его
прежний ум просто не имел материала для создания такой мечты. Ведь когда  он
появился здесь,  когда  Елена  объяснила,  что  этот  наплыв  новых,  доселе
неизвестных ему впечатлений и чувств, так поразивший его, является  зрением,
все ощущение были внове для него. Это не было восстановлением  чего-то,  что
он ранее когда-то потерял. Это для него было откровением.
   Он знал, что Страна - настоящая. И он  знал,  что  будущее  ее  висит  на
волоске в зависимости от его стратегии в этой войне. Если он  ошибется,  все
то яркое и цветное, что он мог нынче видеть, будет обречено.
   Поэтому когда Руэл, Страж Крови, назначенный следить за ним, вошел в  его
покои и сказал, что гривомудрая ранихийка прибыла из Равнин  Ра  и  принесла
известия об армии  Фаула,  Трой  почувствовал  настоящую  панику.  Началось.
Началась проверка всех его планов, приготовлений и надежд. И коль он поверил
когда-то сказанию Морэма о Создателе, он  должен  был  бы  теперь  пасть  на
колени и вознести молитву.
   Однако Трой привык полагаться лишь на себя.  Боевая  Стража  и  стратегия
были его делом, он был  командующим.  Он  задержался  лишь  для  того,  чтоб
закрепить на голове повязку и подтянуть на талии пояс с  традиционным  мечом
вомарка из черного дерева, а потом последовал за Руэлом в палату Совета.
   Проходя по коридорам, он благодарил горящие  в  них  факелы  за  яркость.
Только с их помощью он, хоть и тускло, но видел. При дневном свете он  видел
отчетливее, улавливая больше деталей  и  на  расстоянии  даже  большем,  чем
дальнозоркие великаны. Солнце сокращало для него расстояния, и временами ему
казалось, что он способен ощущать Страну в большей степени, чем  другие.  Но
ночь восстанавливала его слепоту подобно  настойчивому  напоминанию  о  том,
откуда он пришел. Пока солнца не было, без огней  факелов  он  был  затерян.
Свет звезд не нарушал его мрака, и даже полная луна была не более чем  серым
пятном в его сознании.
   Временами по ночам неспособность видеть пугала его подобно  отречению  от
солнечного света и способности видеть. В силу привычки он  продолжал  носить
солнечные очки. Он так долго носил их из уважения  к  зрячим,  чтобы  те  не
видели его лицо, что они стали частью его. Однако самих  их  он  никогда  не
видел. Все, что было ближе, чем в шести дюймах от его глаз, было  недоступно
его новому видению. Чтоб сдерживать свое волнение, он шел  к  палате  Совета
большими  неспешными  шагами.  Группа  хафтов,  командиров  Боевых  Дозоров,
приветствовала его перед входом в палату, вскинув мечи и постучав  ими.  Как
раз в это время  по  лестнице  подобно  соколу  спустился  Лорд  Вереминт  и
пронесся за их спинами. Но Хайл Трой не  изменил  шага,  пока  не  дошел  до
высоких дверей палаты Совета Лордов. Здесь он нашел Кеана, ожидавшего его.
   Видение старого вояки  хилтмарка  причинило  ему  неясную  боль.  В  этом
тусклом свете тонкие седые волосы придавали Кеану хрупкий вид. Но  тот  живо
поприветствовал Троя и отрапортовал, что все пятьдесят хафтов уже здесь.
   Пятьдесят. Трой произнес это  про  себя,  как  слова  команды:  пятьдесят
Боевых Дозоров - это тысяча просто Дозоров, а всего двадцать одна  тысяча  и
еще пятьдесят воинов, плюс Первый Хафт Аморин, хилтмарк Кеан и  он  сам.  Он
кивнул Кеану, словно хотел сказать, что этого количества  хватит.  Потом  он
спустился в низ палаты, чтобы занять свое место.
   Почти вся палата была полна, и большая часть основных  руководителей  уже
была в своих креслах. Помещение так хорошо  освещалось,  что  он  видел  все
отчетливо. Высокий  Лорд  сидела  во  главе  стола  с  выражением  спокойной
уверенности на лице, а между ней и Троем находились уже Каллендрилл, Тревор,
Лерия и  Аматин,  хранившие  гордое  молчание.  Трой  знал  их  всех  и  мог
предположить, о чем сейчас думает каждый из них. Лерия надеялась, что  ей  и
Тревору все же не придется уезжать из Ревлстона, оставив  дочерей,  несмотря
на требование ее принадлежности к Лордам. А ее муж, казалось, вспоминал, как
он потерял сознание в борьбе со злом вейнхима  дуккха,  не  выдержав  накала
противоборства - вспоминал, и удивлялся, как он  еще  находит  в  себе  силы
воевать дальше.
   Что же касается Елены, то Трой не делал никаких предположений. Ее красота
смущала его; он не хотел думать, что что-то может случиться с ней на  войне.
Он намерено удерживал свой взгляд в стороне от  нее.  Слева  от  нее,  через
пустое кресло Морэма, сидел Лорд Вереминт, а за  ним  было  еще  два  пустых
кресла - места Шетры и Гирима. На мгновение Трой вспомнил о  миссии.  Спустя
четыре дня после их отъезда  разведчики  передали  сообщение,  что  они  уже
миновали Зломрачный Лес. Конечно, после этого Трой не надеялся  на  новости,
пока не станет уже окончательно ясно, достигла успеха эта затея или  нет.  В
глубине души он надеялся, что когда-нибудь в ходе войны  он  наконец  увидит
идущих на помощь великанов, которых ведут Шетра и Гирим.  Он  опасался,  что
они будут ему даже очень нужны. Рядом с Высоким Лордом, чуть выше ее, сидели
хатфролы Торм и Бориллар с хилтмарком Кеаном  и  Первым  Знаком  Морином.  А
позади Лордов, заняв почти весь первый ряд галереи, находились другие Стражи
Крови:
   Моррил, Банн, Ховар, Корал и Руэл со стороны  Троя;  и  Террел,  Томин  и
Баннор - напротив него.
   Большинство остальных людей, собравшихся в палате Совета Лордов, были его
хафтами. Они были уставшими и напряженными.  У  большинства  не  было  опыта
войны, но они прошли его суровую подготовку. Он надеялся, что все услышанное
на Совете придаст  им  храбрости,  обратит  их  нетерпение  в  мужество.  Им
предстояло суровое испытание. Несколько Хранителей Учения, гостивших  сейчас
в Ревлстоне, тоже присутствовали здесь, а также наиболее квалифицированные в
Твердыне в вопросах учений радхамаэрль и  лиллианрилл.  Но  Трой  не  увидел
среди них гравлингаса Трелла. Он испытал облегчение - больше за него, чем за
Кавинанта. Вскоре в палату вступил Морэм, ведя с собой Неверящего.  Кавинант
был сильно уставшим - голод и слабость были отчетливо видны на его лице,  но
Трой заметил, что особого вреда ему это не причинило. И то, что он  опирался
на Морэма, говорило о том, какой незначительной угрозой Лордам он был в этот
момент. Трой  нахмурил  брови,  стараясь,  чтоб  волна  его  негодования  на
Кавинанта не накатила снова. Как только Морэм усадил Кавинанта и сел на свое
место, Трой обратил свое внимание на Высокого Лорда.
   Он была готова начать, и, как всегда, каждое ее  движение,  каждый  изгиб
тела очаровывал его. Она медленно обвела взглядом стол, встречаясь глазами с
каждым из Лордов, а затем ясным и спокойным голосом произнесла:
   - Друзья, Лорды и  Хранители  Учения,  защитники  Страны!  Суровое  время
пришло. К добру или злу, на радость или горе -  испытания  ждут  нас.  Слово
войны здесь. В наших руках  судьба  Страны,  потерять  или  сохранить  ее  -
зависит от нас. Время приготовлений закончилось. Отныне мы больше не  строим
и не планируем наше будущее. Отныне мы воюем.  Если  наших  сил  не  хватит,
чтобы защитить Страну, мы падем, и тот мир, который  наступит  вслед,  будет
устроен так, как хочет Презирающий, а не мы. Слушайте меня,  друзья  мои.  Я
говорю не для того, чтобы омрачить ваши сердца, а чтобы предостеречь вас  от
ложных надежд и мечтаний, которые  могут  помешать  достигнуть  цели.  Мы  -
надежда Страны. Мы должны бороться за нее,  не  щадя  своих  сил.  Наступило
время проверить, чего мы стоим. Слушайте и не ошибитесь. Эта проверка  решит
все.
   На мгновение она прервалась посмотреть  на  внимательные  лица.  И  когда
увидела решимость в их глазах, улыбнулась и сказала тихо:
   - Я - не боюсь.
   Трой кивнул самому себе. Если все его воины чувствуют то же, что и он, ей
боятся нечего.
   - А теперь, - сказала она, -  давайте  послушаем  того,  кто  принес  эти
вести. Допустите сюда гривомудрую.
   По ее приказу два Стража Крови открыли дверь и впустили ранихийку.
   Женщина была одета в короткое темно-коричневое платье, оставлявшее руки и
ноги открытыми, а ее длинные  черные  волосы  были  перехвачены  на  затылке
шнурком. Этот шнур и маленькая гирлянда желтых цветов на шее, уже  завядшая,
являлись  отличительным  знаком  гривомудрых  -  высшего  звания  среди   ее
соплеменников. Ее сопровождали четверо Стражей Крови,  но  по  лестнице  она
двигалась  впереди  них,  и  утомление  от  долгого  перехода  она  несла  с
гордостью. Однако несмотря на бравость ее духа, Трой заметил, что  она  едва
стоит на ногах. Некогда видимо изящная грация ее движений сейчас была вялой.
Ее глаза, когда-то широко  открытые  небу,  гнездились  в  сетке  морщин,  а
усталость долгих лиг пути  налила  ее  кости  свинцом,  придав  бледно-серый
оттенок ее загорелому телу.
   С внезапной тревогой Трой понадеялся, что она пришла не слишком поздно.
   Спустившись на самый нижний  уровень  палаты  Совета,  она  остановилась.
Елена встала и торжественно обратилась к ней:
   -  Приветствую  тебя,  гривомудрая,  носящая  высшее  звание  ранихийцев,
самоотверженных служителей ранихинов! Добро пожаловать в Твердыню  Лордов  -
цела ты или нет, в гонениях или в милости - проси или давай!
   Ни в чем мы не откажем тебе, пока у  нас  есть  жизнь  и  сила  встретить
нужду. Я - Высокий Лорд Елена. Я говорю от имени всего Ревлстона.
   Трою был хорошо знаком этот ритуал  приветствия  друзей,  но  гривомудрая
смотрела на Елену хмуро, словно не желая отвечать. Она повернулась вправо от
себя и произнесла тихо и резко, совсем не так, как говорили все ранихийцы:
   - Я знаю тебя, Лорд Морэм. - Не дожидаясь ответа, она повернулась дальше.
- И я знаю тебя, Кавинант Кольценосец.  -  Когда  она  посмотрела  на  него,
спокойствие почти исчезло с е