ьше?
   - Стражам Крови не ведомо будущее.
   Тон Корика был спокойным, хотя Кавинант услышал слабое ударение на  слове
"ведомо". Корик, казалось, использовал это слово в другом смысле, чем Гирим,
более широком и пророческом смысле.
   И Лорд был не удовлетворен.
   - Конечно, нет. Но вы не смогли защитить Кевина и ничему не научились. Вы
боитесь, что мы можем не справиться с тем знание, что вы несете?
   - Гирим, ты забываешься, - резко  обрубила  его  Лорд  Шетра.  -  Неужели
таково твое отношение к тем, кто держит клятву?
   - О сестра Шетра, ты не поняла. Мое отношение к Страже Крови  не  связано
какими-либо обязательствами.  Как  я  могу  чувствовать  себя  обязанным  по
отношению к человеку, давшему  перед  всеми  людьми  клятву  сохранять  меня
живым? Так если они пообещали бы мне хорошую еду, я был бы целиком у  них  в
долгу. Но, несомненно, вы видите, к чему это ведет.
   Высокому Лорду  пришлось  поручить  миссию  и  им  лично.  Так  что  если
опасность, которую мы так жизнерадостно избрали, принудит их  делать  выбор,
Стража Крови будет выполнять миссию, равно как и оборонять нас.
   На секунду Лорд Шетра остановила на Гириме тяжелый  взгляд  с  выражением
презрения. Но когда она заговорила, ее голос не опровергал его.
   - Лорд Гирим,  я  слышу  в  тебе  не  жизнерадостность.  Ты  веришь,  что
выживание великанов держится на этой миссии, и пытаешься скрыть  свой  страх
за них.
   - Меленкурион Скайвейр! - Гирим выглядел  так,  словно  пытался  удержать
себя от смеха. - Я пытаюсь только сохранить мою нежную и  тяжело  выпирающую
плоть  от  излишних  угроз.  Это  недостойно  для  тебя  -  разделять  такие
доблестные стремления.
   - Мир, Лорд. В моем сердце не осталось места  для  шуток,  -  подчеркнула
Шетра и отвернулась, чтобы возобновить свое учение Ревлстона.
   Лорд Гирим рассматривал ее какое-то время в молчании, затем  обратился  к
Корику:
   - Конечно же, ведь у нее меньше тела, о котором надо  заботиться,  чем  у
меня. Возможно, тонкая дума сохраняется лишь в запущенном теле.
   Мне надо бы поговорить об этом с великанами - если мы достигнем их.
   - Мы  -  Стража  Крови,  -  ответил  Корик  решительно.  -  Мы  достигнем
Прибрежья.
   Гирим поглядел на ночное небо и сказал мягким задумчивым тоном:
   - Помощь мы или подмога  -  но  там  нужно  много  больше  нас.  Великаны
громадны, и если они в чем-нибудь нуждаются, нужда их будет  велика.  -  Они
великаны. Они не равны нам в любой нужде.
   Лорд бросил взгляд на Корика, но не ответил. Вскоре он подошел к Шетре  и
спокойно сказал:
   - Пошли, сестра. Путешествие  зовет.  Путь  долог,  и  если  мы  надеемся
закончить его, то сначала должны его начать.
   - Подожди! - вскрикнула она мягко, как отдаленный крик птицы.
   Гирим изучал ее одно  мгновение.  Затем  вернулся  обратно  к  Кавинанту.
Шепотом, таким слабым, что  Кавинант  с  трудом  мог  расслышать  его,  Лорд
сказал:
   - Она желает повидать Лорда Вереминта, ее супруга, до того, как мы уйдем.
Это грустная история, Лорд. Их женитьба вызывает тревогу.
   Оба очень горды. Вместе они совершили путешествие на  Равнины  Ра,  чтобы
предложить себя ранихинам. А ранихины... о, ранихины избрали ее, но отказали
ему.
   Ну ладно, они-то избирают на свое усмотрение, и даже ранихийцы  не  могут
объяснить их действия. Но это создало неравенство между  этими  двумя.  Брат
Вереминт - достойный человек, а сейчас у него  есть  причина  полагать  себя
недостойным.  И  сестра  Шетра  не  может  ни  принимать,  ни  отрицать  его
самоосуждение. И вот теперь эта миссия - Вереминт должен был бы идти  вместо
меня, но миссия требует скорости и выносливости ранихинов. Только ради нее я
желаю, чтобы ты пошел вместе с нами. - Я не езжу на  ранихинах,  -  нетвердо
произнес Кавинант.
   - Они придут на твой призыв, - ответил  Гирим.  Снова  Кавинант  не  смог
ответить, он боялся, что это было правдой.
   Ранихинов связывает их обещание ему, и он не в силах освободить их. Но он
не может ехать ни на одной из этих великих лошадей. Они  испытывают  к  нему
лишь страх и ненависть. Он снова ничего не смог ответить  на  слова  Гирима,
кроме взгляда молчаливой нерешительности.
   Секундой  позже  он  услышал  движение  в  глубине   Твердыни   за   ним.
Поворачиваясь, он увидел двух Лордов, шагавших по двору - Высокий Лорд Елена
и человек, которого он еще не встречал.
   Прибытие Елены сделало его нервным, воздух  сразу  показался  наполненным
бьющими крыльями стервятников. Но мужчина возле  нее  также  приковывал  его
внимание. Он немедленно понял, что это был Лорд Вереминт.
   Мужчина был похож на Шетру слишком сильно, чтобы быть кем-нибудь  другим.
У него были такие же короткие жесткие волосы, те же ястребиные черты, тот же
впечатление горечи во рту. Он двигался к ней, как будто хотел  броситься  ей
на шею. Но остановился в десяти шагах. Его глаза вздрогнули под  ее  строгим
взглядом. Он не мог заставить себя смотреть прямо на нее. Низким голосом  он
сказал:
   - Ты пойдешь?
   - Ты знаешь, что я должна.
   Они молчали. Небрежные по отношению к тому, что они наблюдали, они стояли
поодаль друг от друга. Некоторая проверка воли, которая не  требовала  слов,
повисла между ними. Какое-то время они  оставались  спокойными,  как  бы  не
желая совершать жесты, которые  могут  быть  расценены  как  компромисс  или
отречение.
   - Он не желал приходить, - прошептал Гирим Кавинанту, - но  Высокий  Лорд
привела его. Он стыдится.
   Затем Лорд Вереминт пошевелился. Он внезапно бросил свой  посох  прямо  к
Шетре. Она поймала его и бросила свой собственный посох ему.
   Он тоже поймал посох.
   - Удачи тебе, жена, - холодно сказал он.
   - Удачи тебе, муж, - ответила она.
   - Ничего не будет для меня в радость, пока ты не вернешься.
   - И для меня тоже, мой муж, - вздохнула она.
   Без единого слова, он повернулся на каблуках и поспешил назад в Ревлстон.
   Секунду она смотрела,  как  он  уходит.  Потом  тоже  повернулась,  резко
двинулась со двора в туннель. Корик и другие  Стражи  Крови  последовали  за
ней. Вскоре остались только Кавинант, Гирим и Елена.
   - Ну, Гирим, - мягко сказала  Высокий  Лорд,  -  твое  тяжелое  испытание
вот-вот начнется. Я очень сожалею, что это будет трудно для тебя.
   - Высокий Лорд... - начал Гирим. - Но ты способен на  это,  -  продолжала
она - ты сам еще не знаешь действительной меры своей силы.
   -  Высокий  Лорд,  -  сказал  Гирим,  -  я  попросил  Юр-Лорда  Кавинанта
сопровождать нас.
   Она сразу же сделалась хмурой. Кавинант почувствовал волны напряженности,
исходящие от нее; вдруг показалось, что она ощутимо излучает решительность.
   - Лорд Гирим, - сказала она тихим голосом, - ты идешь по опасной почве.
   Ее голос был твердым, но Кавинант  мог  слышать,  что  она  предупреждала
Гирима, а не угрожала ему. Она уважала то, что он сделал. И она боялась.
   Затем она повернулась к Кавинанту. Тщательно, как  будто  боясь  проявить
свое собственное острое желание, она спросила:
   - Ты пойдешь?
   Огни Ревлстона были за ее спиной, и он не мог видеть ее лица. Он был  рад
этому, он не хотел знать, фокусируется ли на нем ее странный взгляд или нет.
Он попытался ответить ей, но в этот момент у него пересохло во рту и  он  не
мог издать ни звука.
   - Нет, - сказал он наконец. - Нет. - Ради Гирима он сделал усилие сказать
правду. - Я все равно не смогу ничего сделать для них.
   Но когда он сказал это, он понял, что это не было полностью правдой.
   Он отказался идти потому, что Елена, дочь Лены, хотела, чтобы он остался.
   Ее облегчение было таким же осязаемым во мраке, как раньше напряжение.
   - Очень хорошо, Юр-Лорд.
   Долгий момент она  и  Гирим  смотрели  друг  другу  в  лицо,  и  Кавинант
чувствовал ход их молчаливого собеседования,  их  мысленное  общение.  Затем
Гирим сделал к ней шаг и поцеловал в  лоб.  Она  крепко  обняла  его,  затем
освободила. Он поклонился к Кавинанту и пошел в туннель.
   Повернувшись, она двинулась прочь от Кавинанта, вошла в башню в  одну  из
маленьких дверей рядом с зевом туннеля. Кавинант остался  один.  Он  глубоко
дышал, пытаясь успокоить себя, как будто  сейчас  только  что  прошел  через
допрос. Несмотря на предрассветную прохладу, он был в поту.  Какое-то  время
он продолжал стоять во дворе в  неуверенности,  что  же  делать.  Но  вскоре
услышал призывный свист  снаружи  Твердыни  -  резкие  пронизывающие  звуки,
которые отдавались эхом в стенах Ревлстона. Миссия Корика  звала  ранихинов.
Кавинант тут же поспешил в туннель.
   Вне затененного двора не  было  светлее.  Первые  лучи  Солнца  прорезали
горизонт. Утро струилось с востока, и в нем пятнадцать Стражей Крови  и  два
Лорда повторили свой призыв. Затем  снова,  и  когда  эхо  третьего  призыва
растаяло в рассвете, воздух наполнился громом мощных копыт.
   Некоторое время земля глухо громыхала  под  ударами  копыт  ранихинов,  и
воздух  глубоко  пульсировал.  Затем  тень  упала  к  предгорью.  Семнадцать
здоровых, чистопородных лошадей, вздымающиеся и гордые, достигли  Ревлстона.
Их белые звездочки на лбу смотрелись как пена на волне,  когда  они  мчались
галопом к наездникам,  которых  они  выбрали,  чтобы  служить.  С  радостным
ржанием и стуком копыт, они замедлили шаг. В ответ Стражи Крови и оба  Лорда
поклонились, и Корик закричал:
   - Приветствую вас, ранихины! Скользящие над Страной и носители  гордости!
Хвост неба и грива мира, мы счастливы, что вы услышали наш зов. В Стране зло
и война! Опасности и невзгоды ожидают врагов  Клыка-Терзателя.  Вы  понесете
нас? Великие лошади кивали  и  ржали,  проходя  последние  несколько  шагов,
отделявших  их  от  наездников,  подгоняя  их  садиться.  Все  Стражи  Крови
одновременно запрыгнули на спины своих ранихинов.  Они  не  использовали  ни
седел, ни  поводьев;  ранихины  носили  своих  наездников  с  готовностью  и
отвечали на сжатие коленей, или на прикосновение рук, или даже на  мысленное
пожелание. Та же странная способность,  которая  делает  возможным  для  них
сразу отвечать на зов наездника, где бы в Стране он  ни  находился,  которая
позволяет им услышать призыв за десять или сколько-то там дней до того,  как
он был действительно оглашен, и бежать от Равнин Ра, чтобы откликнуться  как
будто тотчас же, словно не триста или четыреста лиг  отделяют  юго-восточный
уголок Страны от других заселенных районов - позволяет  им  действовать  как
единое целое с наездником, как идеальное слияние душ и  тел.  Лорд  Шетра  и
Гирим забирались более медленно, и Кавинант следил за ними с комком в горле,
как   будто   они   принимали   тот   вызов,   который   был   брошен   ему.
Морестранственник, пожалуйста... - прошептал он.
   Пожалуйста... Но он не мог  отчетливо  произносить  слова,  прости  меня.
Затем где-то  наверху  за  собой  он  услышал  крик.  Повернувшись  назад  к
Ревлстону, он увидел на вершине башни маленькую стройную фигуру с  поднятыми
к небу руками - Высокого Лорда. Когда группа всадников повернулась  лицом  к
ней, она взмахнула Посохом Закона, излучающего со своего  конца  интенсивный
синий огонь, который ослепительно вспыхнул и засверкал под небом -  победная
песнь силы, которая горела в ее руках, луч, сердцевина которого была  яркого
сине-белого цвета, переходящего в чистейшую лазурь  по  краям  пламени.  Три
раза она взмахнула Посохом, и сияние его было столь ярким, что его  отблеск,
казалось, был виден на небесах. Затем она вскрикнула:
   - Хей! - И направила Посох вперед. Он всей  своей  длинной  засиял  огнем
Лордов, и луч голубого света с его конца уперся в небо.  Сияние  Посоха  так
ярко осветило подножие Ревлстона, что рассвет поблек по сравнению  с  ним  -
она как будто показывала  собравшейся  внизу  миссии,  что  была  достаточно
сильной, чтобы перечеркнуть судьбу, написанную этим утром.
   Лорды ответили ей, подняв  свои  тоже  излучающие  силу  посохи  и  издав
вибрирующий крик:
   - Хей!
   И Стражи Крови закричали, все как один:
   - Сила и верность! Хей, Высокий Лорд!
   На секунду все было освещено голубым огнем. Потом  все  Лорды  приглушили
свой пыл. По этому сигналу миссия медленно развернулась  лицом  к  солнцу  и
пустилась галопом прочь, к утренней заре.

Глава 8
Стенания Лорда Кевина

   Отправление миссии и встреча с  Высоким  Лордом  Еленой  прошлым  вечером
оставили Кавинанта встревоженным. Он, казалось,  необратимо  терял  даже  ту
небольшую независимость или самостоятельность, которыми еще обладал.  Вместо
того, чтобы определить для себя, какова должна  быть  его  позиция  и  когда
действовать в соответствии с  этим  решением,  он  позволял  иметь  на  себя
влияние, обольщая себя даже более основательно, чем во время своего  первого
знакомства со Страной. Он уже знал, чего же хотела от него Елена, и это было
основным препятствием, мешавшим ему  отправиться  узнать,  как  же  поживают
великаны.
   Он не мог продолжать дальше в том же духе. Если он будет  продолжать,  то
скоро  станет  похож  на  Хайла  Троя  -  человека   такой   с   потрясающей
убежденностью  в  своей  правоте,  что  он  не  считал  слепоту  достаточным
основанием, чтобы не брать на себя  ответственность  за  Страну.  Это  будет
самоубийством для прокаженного. Если ему не удастся, он умрет.  А  если  ему
все же удастся, то он никогда  больше  не  сможет  вынести  бесчувственность
реальной жизни, свою проказу. Он знал прокаженных, которые умирали от этого,
но смерть их никогда не была быстрой и чистой.
   Их конец наступал через зловонное уродство, такое отвратительное, что  он
чувствовал  омерзение  всякий  раз,  когда  вспоминал,  что  такое   гниение
существует.
   И это был не  единственный  аргумент.  Сам  соблазн  ответственности  был
деянием Фаула. Это было одним из тех средств,  которыми  Лорд  Фаул  пытался
добиться уничтожения Страны. Когда недостойные люди берут  на  себя  великое
бремя, результат может служить только Злобе.  Кавинант  не  сомневался,  что
Трой недостоин. Не он ли был вызван в Страну Этиаран в акте ее  отчаяния?  А
что же касается его - он, Томас Кавинант, был не  способен  управлять  своим
могуществом,  даже  если  оно  действительно  существует.  Сам  он  не   мог
примириться с мыслью о его существовании. А если же он притворится, что  это
не так, то вся Страна станет просто еще  одним  прокаженным  в  руках  Лорда
Фаула.
   Когда через некоторое время он достиг своих комнат, он знал,  что  должен
делать что-то, предпринимать какие-нибудь действия,  чтобы  идентифицировать
то, что с ним происходит.  Он  должен  будет  найти  или  создать  некоторое
противоречие, которое доказывало бы, что Страна была  иллюзией.  Он  не  мог
доверять  своим  эмоциям:  ему  была  нужна  логика,   аргумент   столь   же
неотвратимый, как закон проказы.
   Он оставался какое-то время в своих покоях, как бы ища ответ на  каменном
полу. Затем, под влиянием порыва, он толкнул дверь и осмотрел в коридор. Там
был только Баннор, стоявший, глядя так невозмутимо, как если  бы  смысл  его
жизни не допускал никаких вопросов. Кавинант принужденно попросил его  зайти
в комнату.
   Когда Баннор стоял перед ним, Кавинант быстро напомнил себе, что знает  о
Стражах Крови. Они произошли из племени харучаев, которое обитало  высоко  в
Западных горах. Это было воинственное и  плодовитое  племя,  так  что  было,
конечно, неизбежно, что в какой-то момент их истории  они  пошлют  армию  на
восток Страны. Они сделали это на рассвете  власти  Высокого  Лорда  Кевина.
Пешие  и  без  оружия  -  харучаи  не  использовали  оружие,  равно  как  не
использовали  и  знания,  так  как  полностью  полагались   на   собственное
физическое мастерство - они  пришли  к  Ревлстону  и  бросили  вызов  Совету
Лордов. Но Кевин отказался сражаться. Вместо этого  он  склонил  харучаев  к
дружбе.
   В ответ они ушли куда  дальше  вне  его  намерений.  Очевидно,  ранихины,
великаны и сам  Ревлстон  -  как  жители  гор,  харучаи  почитали  камень  и
щедрость, - покорили их сердца более глубоко, чем что-либо в их  истории,  и
чтобы достойно ответить на дружбу Кевина, они давали Клятву Служения Лордам,
а чтобы служение это не имело себе равных, они призывали Земную Силу,  чтобы
та связала их этой Клятвой вопреки времени и смерти и выбору. Пятьсот из  их
армии стали Стражами Крови. Остальные возвратились домой.
   Сейчас их было по-прежнему около  пятисот.  Тело  каждого  Стража  Крови,
который погибал в сражении, посылалось на его ранихине в  Ущелье  Стражей  в
Западных горах, и другой харучай приходил на его место. Лишь те, чьи тела не
могли быть возвращены, как Тьювор, бывший Первый Знак, не заменялись.
   Однако серьезным несоответствием в истории Стражи Крови был тот факт, что
они пережили Ритуал Осквернения невредимыми, тогда как Кевин и его  Совет  и
все их работы были уничтожены. Они доверяли ему. Когда он приказал им идти в
горы без объяснения своего намерения, они повиновались. Но потом они увидели
в этом причины для сомнений, была ли их  служба  действительно  верной.  Они
дали клятву, и они должны были умереть вместе с Кевином в Кирил Френдор горы
Грома  -  или  предотвратить  его  встречу  с  Лордом  Фаулом  в   отчаянии,
предотвратить совершение Ритуала, который уничтожил все труды Старых Лордов.
Они  были  преданы  до  такой  степени,  что  их  преданность  отрицала   их
смертность, и при этом все же оказались, что они не выполнили свое  обещание
защищать Лордов любой ценой.
   Кавинант хотел спросить Баннора, что случится со Стражей Крови, если  они
придут к убеждению, что их непомерная преданность фальшива, что, несмотря на
Клятву, они предали как Кевина, так и себя. Но он не мог облечь этот  вопрос
в слова. Баннор заслуживал лучшего  отношения,  чем  такое.  И  Баннор  тоже
потерял свою жену. Она была мертва уже две тысячи лет.
   Вместо этого Кавинант обратил свое внимание на поиск противоречия.
   Но вскоре он уже понял, что не найдет его, спрашивая Баннора.
   Ровным, отчужденным голосом Страж Крови давал краткие ответы,  поведавшие
Кавинанту то, что он хотел и чего не хотел слышать о выживших  в  походе  за
Посохом Закона. Ему уже была известна дальнейшая судьба Морестранственника и
Лорда Морэма. Теперь  Баннор  рассказал  ему,  что  Высокий  Лорд  Протхолл,
который руководил походом, отказался быть Лордом еще до того, как  участники
похода вернулись в Ревлстон. Он не смог простить себе,  что  старый  хатфрол
Биринайр умер вместо него. И он чувствовал,  что  в  походе  за  Посохом  он
полностью исполнил свое предназначение, сделал  все,  что  мог.  Он  доверил
Посох и Второй Завет Лорду Морэму и уехал в свой дом в Северных Вершинах.  С
тех пор жители Твердыни Лордов больше его никогда не видели.
   После возвращения Морэма Высоким Лордом стала Осондрея. До  самой  смерти
она использовала свою власть  для  укрепления  Твердыни,  расширения  Боевой
Стражи и роста Ревлвуда, нового дома лосраата.
   После возвращения в Ревлстон, Кеан, вохафт  Дозора,  который  сопровождал
Протхолла и Морэма в походе за Посохом Закона, также попытался отказаться от
дальнейшей службы. Он стыдился, что  привел  только  половину  своих  воинов
домой живыми. Но Высокий Лорд Осондрея, знавшая его достоинства,  отказалась
отпустить его, и вскоре он вернулся к  своим  обязанностям.  Теперь  он  был
хилтмарком Боевой Стражи, вторым  командиром  после  Хайла  Троя.  Хотя  его
волосы были седыми и редкими, хотя взгляд его казался потускневшим от многих
лет службы - он по-прежнему был таким же сильным, честным  человеком,  каким
он был всегда. Лорды уважали его. В  отсутствие  Троя  они  охотно  доверяли
Кеану управлять Боевой Стражей.
   Кавинант сердито вздохнул и позволил Баннору уйти.  Такая  информация  не
соответствовала его потребностям.  Однако  стало  ясно,  что  ему  не  найти
простого  решения  этой  дилеммы.  Если  он  хочет  получить  доказательства
иллюзорности, он должен создать их сам.
   О