пиравшее его лоб так сильно,  что,  казалось,  он  не
выдержит этого. Кавинант долго смотрел на него, прежде чем понял, что это  -
выражение  сострадания.  Вид  боли   Кавинанта   заставил   пульс   великана
участиться, и это было видно по набухшим на висках голубым жилам. "Великаны,
- думал Кавинант. - Неужели они все такие?"
   Глядя на эту концентрацию эмоций, он пробормотал:
   - Что за странное у тебя имя - "Морестранственник"? Великан, кажется,  не
заметил неуместности этого вопроса. - "Морестранственник" на языке великанов
означает "компас", - просто ответил он. - Так или иначе, мое имя звучит  как
"морской компас". - Кавинант начал слабо  дергаться,  пытаясь  выбраться  из
объятий великана, но Морестранственник не отпускал его, молча  запрещая  ему
ступить на землю. Но тут вмешался Лорд Морэм. С мрачной решимостью в  голосе
он сказал:
   - Отпусти его.
   - Отпусти, - эхом отозвался Кавинант.
   Под тяжелыми бровями великана сверкнуло  несколько  молний,  но  он  лишь
спросил:
   - Зачем?
   - Я решил, - ответил Морэм. - Мы не сдвинемся с места до тех пор, пока не
поймем, что же все-таки происходит с Юр-Лордом Кавинантом. Я и  так  слишком
долго откладывал это дело. Смерть сгущается вокруг нас. Спусти его на землю.
   Глаза Морэма опасно сверкнули.
   И все-таки Морестранственник колебался до тех пор, пока  не  увидел,  как
кивнул Высокий Лорд Протхолл, поддерживая Морэма. Тогда он придал  Кавинанту
вертикальное положение и осторожно опустил его на землю. Мгновение его руки,
готовые защитить, лежали на плечах Кавинанта. Потом он сделал шаг назад.
   - А теперь, Юр-Лорд, - сказал Морэм. - Дай  мне  руку.  Мы  будем  стоять
вместе до тех пор, пока ты не почувствуешь зло, а я не почувствую его  через
тебя.
   При этих словах червячок слабой паники шевельнулся в сердце Кавинанта.  В
глазах Морэма он увидел свое отражение, увидел себя, стоящего  осиротело,  с
лицом, на котором было написано, что он потерян. Эта потеря ужаснула его. На
этом крошечном отражении лица вдруг промелькнуло выражение,  сказавшее  ему,
что если нападения на него будут  продолжаться,  то  он  неизбежно  научится
получать наслаждение от чувства ужаса и отвращения, которое они ему  давали.
Он обнаружил границу, разделявшую самолюбование и страдание, и Морэм  просил
его рискнуть перейти эту границу.
   - Давай, - настойчиво сказал Морэм, протягивая правую  руку.  -  Если  мы
хотим оказать сопротивление злу, мы должны понять его.
   В отчаянии Кавинант протянул руку. Их ладони соприкоснулись, они  сцепили
пальцы.  Двух  пальцев  Кавинанту  казалось  недостаточно,  чтобы  выполнить
замысел  Морэма,  но  рукопожатие  Лорда  было  твердым.  Словно   участники
сражения, они стояли рука об руку, словно готовились схватиться  врукопашную
с каким-то страшным вампиром.
   Атака последовала почти сразу же. Кавинант  вскрикнул,  согнулся,  словно
кости его размякли, но не  отпрыгнул  в  сторону.  В  первое  мгновение  его
удержало крепкое рукопожатие Морэма. Потом Лорд обхватил Кавинанта свободной
рукой и прижал его к себе. Сила страдания Кавинанта нанесла удар  и  Морэму,
но тот устоял на ногах и только крепче прижал к  себе  Кавинанта.  Нападение
закончилось так же внезапно, как и началось. Кавинант со стоном осел в руках
Морэма.
   Морэм поддерживал его до тех пор, пока Кавинант не пошевелился и не встал
на ноги. Потом Лорд  медленно  отпустил  его.  Мгновение  их  лица  казались
странно похожими, на них было одинаковое выражение преследуемой жертвы - тот
же опустошенный взгляд, те же  капли  пота.  Но  вскоре  Кавинант  судорожно
вздохнул, а Морэм расправил плечи - и сходство исчезло.
   -  Я  был  глупцом,  -  взволнованно  произнес  Морэм.  -  Я  должен  был
догадаться. Это Друл Камневый Червь,  используя  силу  Посоха,  хочет  найти
тебя. Он может почувствовать твое  присутствие  по  касанию  к  почве  твоих
ботинок, поскольку они не похожи  ни  на  что,  сделанное  в  Стране.  Таким
образом, он знает, где ты находишься, а значит - где находимся и мы.  Теперь
я могу предположить, что в тот день, когда мы пересекли Соулсиз, ты  получил
передышку потому, что Друл считал, что мы будем двигаться к нему по реке,  и
искал нас на воде, а не на суше. Но потом  он  понял  свою  ошибку  и  вчера
возобновил контакт с тобой.
   Лорд сделал паузу, чтобы Кавинант мог осознать все, сказанное им.
   Потом он сказал:
   - Юр-Лорд, ради всех, ради нас -  ради  Страны  -  вы  должны  снять  эти
ботинки. Друл и так уже слишком много знает о  наших  передвижениях.  Вокруг
полно его слуг. Кавинант не ответил.  Слова  Морэма,  казалось,  лишали  его
последних сил. Испытание было чересчур тяжелым. Со вздохом он обвис в  руках
Лорда. Потеряв сознание, он не видел, как заботливо с него сняли  ботинки  и
одежду и уложили их в седельные мешки Дьюры, как осторожно Лорды обмыли  ему
ноги и одели в костюм из белой парчи, с какой печалью  сняли  с  его  пальца
кольцо и прикрепили его новым кусочком клинго рядом с сердцем, как нежно нес
его Морестранственник на руках весь этот день.  Он  лежал  во  тьме,  словно
жертва; он чувствовал, как зубы проказы вгрызаются в его плоть. Его  окружал
запах презрения, настаивающий на его неспособности действовать. Но губы  его
были изогнуты в мирной улыбке, а  лицо  было  спокойным  и  даже  довольным,
словно он наконец полностью примирился со своим разрушением.
   Он все еще улыбался, когда проснулся  поздно  вечером  и  обнаружил,  что
смотрит прямо на широкую, вампироподобную ухмылку луны. Его улыбка  медленно
перешла в натянутую гримасу, а на лице возникло выражение не то счастья,  не
то ненависти. Но вдруг огромная  фигура  великана  заслонила  луну.  Тяжелые
ладони  Морестранственника,  каждая  величиной  с  лицо   Кавинанта,   нежно
погладили его по голове, и эта ласка оказала на него воздействие. Его  глаза
утратили неприятное выражение, а лицо расслабилось, отразив уже не  муку,  а
спокойствие. Вскоре он уже  спал  глубоким  сном  без  злых  сновидений.  На
следующий день - десятый  день  похода  -  он  проснулся  спокойным,  словно
понимая,  что  его  силой  удерживают  на  границе   между   противоречивыми
требованиями. Ощущение безысходности овладело им, словно у  него  больше  не
было мужества заботиться о себе. И тем не менее он был  голоден.  Он  плотно
позавтракал и не забыл поблагодарить при этом  женщину  из  племени  жителей
настволий, которая,  кажется,  взяла  на  себя  добровольную  заботу  о  его
питании. Свою новую одежду он воспринял безразлично, уныло пожав  плечами  и
отметив про себя со смутным сарказмом, с  какой  легкостью  он  все  же  был
способен терять себя - и как ловко сидел на нем белый костюм, словно  сшитый
по заказу. Потом он молча сел на Дьюру.
   Его спутники смотрели на него так, словно боялись, что он упадет. Он  был
уже даже слабее, чем  сам  это  сознавал;  чтобы  удержаться  в  седле,  ему
потребовалась концентрация всех сил, но он справился с этой задачей. Немного
погодя все пришли к мнению, что он вне опасности, и отряд двинулся вперед.
   Кавинант ехал вместе с ними  сквозь  солнечный  свет  и  теплый  весенний
воздух, вдоль цветущих лугов Анделейна - слабый и безразличный,  словно  его
заперли между двумя невозможностями.

Глава 17
Смерть в огне

   Этой ночью отряд остановился  в  узкой  долине  между  двумя  каменистыми
горными склонами, в половине лиги от густых трав Анделейна. Освободившись от
напряжения последних нескольких дней, воины были в приподнятом настроении, и
среди них вновь зазвучали рассказы и песни, молчаливыми слушателями  которых
были Лорды и Стражи Крови. Хотя Лорды не принимали участия в разговорах,  но
слушали они, казалось, с удовольствием, и несколько  раз  было  слышно,  как
тихо смеются Морэм и Кеан.
   Но Кавинант не разделял возбуждения воинов. Тяжелая рука пустоты  держала
закрытой  крышку  его   эмоций,   и   он   чувствовал   себя   обособленным,
неприкасаемым. Наконец он отправился спать, прежде чем воины закончили  свою
последнюю песню.
   Некоторое время спустя его разбудило прикосновение  чьей-то  руки  к  его
плечу. Открыв глаза, Кавинант увидел склонившегося над  ним  великана.  Луна
почти уже зашла.
   - Вставай! - прошептал великан. - Ранихины  принесли  известия.  За  нами
охотятся волки. Кроме того, юр-вайлы тоже могут быть где-то здесь. Мы должны
идти.
   Кавинант сонно моргал, глядя в лицо великану.
   - Зачем? Разве они не последуют за нами?
   - Торопись, Юр-Лорд. Террель, Корик  и,  вероятно,  третья  часть  Дозора
Кеана останутся здесь в засаде. Они разгонят эту стаю. Вставай.
   Но Кавинант упирался.
   - Ну и что? Они только отступят назад, а потом снова бросятся  в  погоню.
Дай мне поспать.
   - Мой друг, ты испытываешь мое терпение. Вставай, по пути я все объясню.
   Кавинант со вздохом  выбрался  из-под  одеяла.  Пока  он  завязывал  свое
одеяние, надевал сандалии и проверял наличие посоха и ножа, его помощница из
жителей настволий собрала постель, упаковала ее и убрала в мешок. Потом  она
подвела к Кавинанту Дьюру.
   Чувствуя на себе нетерпеливые взгляды спутников, Кавинант сел на лошадь и
в сопровождении великана направился к  центру  лагеря,  где  его  уже  ждали
сидевшие верхом Лорды. Когда воины были готовы, Биринайр  потушил  последние
угольки костра и с трудом  взобрался  на  коня.  Мгновение  спустя  всадники
развернули коней и выехали из узкой долины,  прокладывая  путь  через  сырую
местность при красном свете заходящей луны.
   Земля под копытами  Дьюры  была  похожа  на  медленно  кипящую  кровь,  и
Кавинант сжал кольцо в руке, чтобы  закрыть  его  от  этого  отвратительного
света. Его спутники двигались в  напряженном  молчании,  любое  еле  слышное
звяканье меча тотчас же заглушалось, дыхание тоже было  затаенным.  Ранихины
были беззвучны, словно тени, и на их широких  спинах  Стражи  Крови  сидели,
словно статуи, в высшей степени настороженные и одновременно бесчувственные.
   Потом луна зашла. Тьма наступила словно облегчение, но она, казалось, еще
более усугубила риск их побега.  Но  по  краям  отряда  бежали  ранихины,  и
могучие кони выбирали такую дорогу, которую без  труда  могли  преодолеть  и
другие скакуны.
   Проехав две или три лиги, все немного расслабились. Шума погони слышно не
было, опасности не чувствовалось. Наконец  Морестранственник  дал  Кавинанту
объяснения, которые обещал.
   - Все очень просто, - прошептал великан. - Рассеяв стаю, Корик и  Террель
пойдут по нашим следам, а потом  повернут  в  другую  сторону,  чтобы  сбить
преследователей с толку. Они  будут  двигаться  прямо  вглубь  Анделейна,  к
востоку от горы Грома, так что погоня собьется со следа. Потом они  повернут
и присоединятся к нам.
   - Зачем? - тихо спросил Кавинант.
   Объяснения продолжил Лорд Морэм.
   - Мы полагаем, что Друл может понять наши намерения.
   Кавинант не мог ощутить присутствия Лорда так же  сильно,  как  великана,
поэтому голос Морэма звучал во тьме как-то бестелесно, словно  это  говорила
сама ночь. Это впечатление, казалось, мешало поверить его словам, словно без
подтверждения   физическим   присутствием   все   сказанное   Лордом    было
неправдоподобно.
   - Наш поход должен показаться ему глупым. Поскольку он обладает  Посохом,
мы должны быть, по его мнению, сумасшедшими, чтобы приблизиться к  нему.  Но
если, тем не менее, мы все же  решили  приблизиться,  тогда  выбранное  нами
южное направление - еще большая глупость, поскольку дорога здесь длиннее,  а
его сила день ото дня все возрастает. Он будет ждать,  что  мы  повернем  на
восток, приближаясь к нему, или  к  Роковому  Отступлению,  пытаясь  удрать.
Корик и Террель дадут  шпионам  Друла  повод  думать,  что  мы  повернули  и
готовимся к нападению. Если он не будет знать нашего точного маршрута, то не
сможет догадаться о нашей истинной цели. Он будет искать нас в  Анделейне  и
постарается укрепить защиту в горе Грома.  Поверив,  что  мы  повернули  для
нападения, он поверит также, что мы овладели силой вашего Белого Золота.
   Кавинант некоторое время обдумывал все сказанное, а затем спросил:
   - А что во время этого, по-вашему, будет делать Фаул?
   - О, - вздохнул Морэм. - Это вопрос не  в  бровь,  а  в  глаз.  Над  нами
нависла угроза - угроза для нашего отряда и для всей Страны,  -  он  надолго
замолчал. - Когда я сплю, мне снится, что он смеется.
   Кавинант вздрогнул, вспомнив сокрушительный смех Фаула, и замолчал.
   Итак, всадники пробирались сквозь тьму, вверив себя инстинктам ранихинов.
С наступлением рассвета оставленная ими засада на  волков  была  уже  далеко
позади.
   Отряду потребовалось еще четыре дня почти непрерывной езды (они делали по
пятнадцать лиг в день), чтобы достичь реки Мифиль, южной границы  Анделейна.
Отряд двигался на юго-восток, не имея ни малейшего  представления  о  судьбе
группы Корика. Она состояла всего лишь из восьми человек, но без  них  отряд
казался ослабленным. Тревога Высокого  Лорда  и  его  спутников  рокотала  в
топоте их скакунов и эхом отдавалась в  молчании,  которое  пролегало  между
ними подобно пустой могиле.
   Из глаз воинов исчезло то удовольствие, с каким они  смотрели  раньше  на
Анделейн. С рассвета до  заката  все  взгляды  были  обращены  к  восточному
горизонту. Они не видели  ничего,  кроме  пустоты,  в  которой  должны  были
появиться всадники Корика. То и дело Морестранственник отделялся от  отряда,
чтобы взобраться на ближайший холм и оттуда осмотреть окрестность, но каждый
раз он возвращался запыхавшийся и безутешный, а отряду снова приходилось  по
ночам мучиться кошмарами.
   Единодушное молчаливое  мнение  всех  заключалось  в  том,  что  никакого
количества волков не хватит, чтобы победить двух Стражей Крови,  сидящих  на
таких скакунах-ранихинах, как Хурпи  и  Брабха.  Нет,  должно  быть,  группа
Корика попала в лапы небольшой армии юр-вайлов - так  объясняли  себе  члены
отряда ее отсутствие, хотя Протхолл утверждал, что Корик мог  бы  проскакать
много лиг, чтобы найти реку или другое средство сбить волков со следа. Слова
Высокого Лорда были очень логичными, но в кровавом свете  луны  они  звучали
как-то пусто. И несмотря на это, вохафт  Кеан  уже  готовился  к  церемонии,
традиционной в случае гибели воинов. Все всадники были подавлены  и  мрачны,
когда в сумерках на четвертый день достигли берегов Мифиль.
   Как только они приблизились к  реке,  слева  от  них  неожиданно  выросла
крутая гора, словно граница Анделейна. Она охраняла  северный  берег,  отряд
мог миновать ее лишь вдоль основания, чтобы добраться до  Анделейна,  только
вытянувшись  цепочкой  по  одному  вдоль  речного  обрыва.  Однако  Протхолл
предпочел этот путь пересечению вплавь сильного течения реки Мифиль. Впереди
ехал Тьювор, держа направление на восток вдоль берега. Отряд следовал за ним
по одному. Вскоре они уже пересекли границу горы.
   Рассредоточившись в цепочку, они были очень уязвимы.  По  мере  того  как
гора вырастала сбоку от них, ее  склон  становился  все  более  отвесным,  а
каменистая вершина венчала гору подобно крепости. Всадники двигались, задрав
головы; они отлично сознавали всю опасность своего положения.
   Они еще не успели пересечь границу, когда услышали с вершины горы  чей-то
крик. Среди камней появилась фигура  человека.  Это  был  Террель.  Всадники
радостно приветствовали его. Поспешив закончить обход горы, они оказались  в
широкой травянистой долине, где неподалеку от  реки  паслись  лошади  -  два
ранихина и пять мустангов. Мустанги были заметно измождены. Их ноги  дрожали
от слабости, а шеи были устало опущены; казалось, им едва хватало сил, чтобы
щипать траву.
   - Пять, - повторил  про  себя  Кавинант.  Он  чувствовал  какую-то  тупую
уверенность, что обсчитался. Корик уже спускался  к  ним.  Его  сопровождали
пять воинов. Кеан с гневным криком соскочил  с  коня  и  подбежал  к  Стражу
Крови.
   - Айрин! - требовательно произнес он. - Где Айрин? Именем Семи!
   Что с ней?
   Корик ничего не сказал до тех пор,  пока  не  предстал  вместе  со  своей
группой перед Высоким Лордом Протхоллом. Кавинанта поразила противоречивость
этой шестерки - пять чрезвычайно возбужденных воинов  и  один  Страж  Крови,
невозмутимый,  словно   патриарх.   Если   Корик   и   чувствовал   какое-то
удовлетворение или боль, он не показывал этого.
   В одной руке он держал огромный сверток, но не стал сразу объяснять,  что
это. Вместо этого он отдал салют Протхоллу и сказал:
   - Высокий Лорд. С вами все в порядке? Вас преследовали?
   - Мы не заметили погони, - мрачно ответил Протхолл.
   - Это хорошо. Нам кажется, что наш план удался.
   Протхолл кивнул, а Корик начал рассказ:
   - Мы встретили волков и хотели разогнать их. Но это оказались  не  просто
волки, а креши, - он сплюнул, - и их не так-то просто было повернуть  назад.
Поэтому мы повели их за собой на восток. Они не стали заходить  в  Анделейн.
Они выли над нашими следами, но  войти  не  решались.  Мы  смотрели  на  них
издали, пока они не повернули на север. Потом мы поскакали на восток.
   После одного дня и одной ночи мы сошли с вашего следа и повернули на  юг.
Но  налетели  на  отряд  истязателей.  Они   оказались   сильнее,   чем   мы
предполагали. Это были юр-вайлы вместе с пещерниками, и с ними еще грифон.
   Среди слушавших Корика пронесся ропот  удивления  и  огорчения,  а  Страж
Крови прервал свой рассказ, чтобы произнести длинное  певучее  проклятье  на
своем родном языке харучаев. Затем он продолжал:
   - Айрин помогла нам бежать. Но мы сбились  с  пути.  До  этого  места  мы
добрались совсем незадолго до вас.
   С затрепетавшими от отвращения ноздрями он поднял сверток.
   - Этим утром мы увидели над собой ястреба. Он летел  как-то  странно.  Мы
застрелили его.
   Он вытащил из мешка тело убитой птицы. Над огромным ее клювом  был  всего
один глаз - большой безумный шар, расположенный посередине лба!
   Он поразил всех членов отряда злобой, которую излучал. Ястреб  был  злом,
уродством, существом, созданным силами зла для целей зла. Сила, отважившаяся
извратить природу, направила развитие этой птицы с  момента  ее  зачатия  по
ложному пути. Это зрелище заставило Кавинанта почувствовать удушье, а  потом
приступ тошноты. Он услышал, как Протхолл сказал:
   - Это работа камня Иллеарт. Разве мог бы Посох Закона сотворить  подобное
преступление, подобное надругательство?  Друзья  мои,  это  творение  нашего
врага. Присмотритесь внимательней. Это только милосердие -  отнять  жизнь  у
подобного создания.
   С этими словами Высокий Лорд удалился, отягощенный новым известием.
   Кеан и Биринайр предали тело оскверненного ястреба земле. Вскоре воины из
отряда Корика тоже заговорили,  и  их  рассказ  дополнил  картину  последних
четырех дней. Внимание всех, конечно, приковала  битва,  в  которой  погибла
Айрин.
   Ранихин Брабха  первым  почувствовал  опасность  и  предупредил  об  этом
Корика. Тот сразу же спрятал свою группу в  густой  рощице,  где  они  стали
ожидать появления истязателей. Приложив ухо к земле, он определил,  что  это
была смешанная сила пеших юр-вайлов и пещерников  -  пещерники  не  обладали
способностью юр-вайлов  передвигаться  бесшумно  -  общим  числом  не  более
пятнадцати. Поэтому Корик задал себе вопрос - как следует поступить?  Спасти
своих спутников как защитников Лордов или сокрушить  врагов  Лордов?  Стражи
Крови принесли клятву защищать Лордов, а не  Страну.  И  все  же  он  выбрал
битву, поскольку считал свой отряд достаточно сильным; к  тому  же,  на  его
стороне было преимущество неожиданности.
   Его решение спасло их. Позже выяснилось, что если бы они  не  напали,  то
роща стала бы для них западней,  паника  лошадей  все  равно  выдала  бы  их
присутствие.
   Это была темная ночь после захода луны -  вторая  ночь  после  того,  как
группа Корика оставила отряд, -  а  истязатели  двигались  без  огней.  Даже
острое зре