ть вам  кое-что  относительно  Стражи  Крови.  Может
быть, присядем?
   Он взял стул и, поставив его напротив Кавинанта, сел,  положив  посох  на
колени таким естественным жестом, словно это была часть его самого. Кавинант
сел возле стола, не отрывая взгляда от Морэма. Когда он сел, Лорд продолжал:
   - Томас Кавинант, я говорю вам открыто: до тех пор, пока вы не проверены,
я допускаю, что вы друг  или,  по  крайней  мере,  не  враг.  Вы  гость,  по
отношению к которому должна быть проявлена учтивость. Кроме того, мы  давали
клятву Мира. Но вы такой же чужак для нас, как мы - для вас. А Стража  Крови
приносила присягу, которая  ни  в  малейшей  степени  не  сравнима  с  нашей
клятвой. Они присягали служить Лордам и Ревлстону - охранять  нас  от  любой
угрозы с помощью силы своей верности.
   Он тихо вздохнул.
   - Ах, это унизительно, когда тебе так служат - невзирая  на  время  и  на
смерть. Но оставим это. Я должен сказать вам две вещи. Верные своей присяге,
Стражи Крови уничтожили бы вас немедленно, стоило бы  вам  поднять  руку  на
кого-нибудь из Лордов, да и на любого обитателя Ревлстона. Но  Совет  Лордов
отдал приказ о взятии вас под свое покровительство. Так вот, Стражи Крови  -
Баннор или любой другой - скорее отдадут свои  жизни,  защищая  вас,  нежели
позволят себе нарушить этот приказ или  допустить,  чтобы  вам  был  нанесен
какой-то вред.
   Видимо, заметив на лице Кавинанта сомнение, Лорд добавил:
   - Уверяю вас: это так. Быть может, для вас было бы  нелишним  расспросить
Баннора обо всем, что касается Стражи Крови. Пусть его недоверие не огорчает
вас - быть может, когда-нибудь вы поймете причину.  По  происхождению  он  -
харучай. Это племя живет высоко в Западных Горах, за расщелиной, которую  мы
теперь называем Ущельем Стражей. Они пришли в Страну в первые годы правления
Кевина, Высокого Лорда, сына Лорика, пришли  и  остались,  принеся  присягу,
которая по своей нерушимости достойна даже богов. На мгновение он, казалось,
погрузился в размышления о Страже Крови.
   - Это были люди с горячей  кровью,  сильные  и  плодовитые,  прирожденные
воины  и  бойцы  -  а  теперь,  благодаря  своей  обещанной  верности,   они
превратились в племя аскетов, старое и лишенное женщин.  Говорю  вам,  Томас
Кавинант, за их преданность была заплачена такая непредвиденная цена...  Это
нелегко им дается, и единственной наградой им  служит  их  нерушимая,  истая
служба. И будущая горечь сомнений...
   Морэм снова вздохнул, затем как-то застенчиво улыбнулся.
   - Спросите у Баннора. Я слишком молод, чтобы рассказывать  все  так,  как
было.
   "Слишком молод? - с удивлением подумал Кавинант. - Сколько же  ему  лет?"
Но он не стал задавать этот вопрос,  опасаясь,  что  ответ  будет  столь  же
опасным соблазном, каким был рассказ Морестранственника о Бездомных.
   Затем, с усилием отогнав от себя эти мысли, он сказал:
   - Мне надо поговорить с Советом.
   Морэм в упор взглянул на него.
   - Лорды соберутся завтра, чтобы выслушать и вас, и  великана.  Вы  хотите
говорить сейчас? - Глаза Лорда с золотыми крапинками, казалось, вспыхнули от
сосредоточенности. Неожиданно он спросил: - Вы - враг, Неверящий?
   Кавинант внутренне вздрогнул. Он чувствовал  на  себе  испытующий  взгляд
Морэма, и ему казалось, что пламя этого взгляда прожигает его  мозг.  Но  он
был готов к сопротивлению и глухо огрызнулся:
   - Вы же провидец и оракул. Вот и скажите мне.
   - Это Кеан меня так назвал? - Улыбка Морэма обезоруживала.  -  Что  ж,  я
выказал некоторую проницательность, когда позволил  необычной  красной  луне
меня побеспокоить. Может быть, мои способности провидца удивляют вас?
   Затем, прервав свое отступление, он намеренно повторил:
   - Вы - враг?
   Кавинант вернул Лорду его взгляд, надеясь, что тот увидит  в  его  глазах
твердость и бескомпромиссность.
   "Я не буду... - подумал он. - Я не являюсь... Я никоим образом не являюсь
для него ни кем. Я просто должен..."
   - Я просто должен, - сказал он,  -  передать  вам...  послание.  Так  или
иначе, меня заставили доставить его сюда. Кроме того,  по  дороге  произошло
несколько вещей, которые могли бы вас заинтересовать.
   - Рассказывайте, - мягко, но с настойчивостью в голосе сказал Морэм.
   Но его взгляд напомнил Кавинанту о Барадакасе, об  Этиаран,  о  временах,
когда они говорили: "Ты закрыт..."
   Он мог видеть здоровье Морэма, его опасную смелость, его живую  любовь  к
Стране.
   - Люди постоянно просят меня рассказать что-нибудь, - пробормотал  он.  -
Не могли бы вы рассказать сами?
   Через мгновение он ответил сам себе:
   "Конечно, нет. Откуда им знать, что такое проказа?"
   Затем до его сознания дошла причина, вызвавшая просьбу Морэма.
   Лорд хотел, чтобы он говорил, хотел слышать его голос и распознать в  нем
правду или ложь. Слух  Морэма  мог  уловить  честность  или  фальшь  ответа.
Кавинант вспомнил послание Фаула и отвернулся в целях самозащиты.
   - Нет... Я  приберегу  это  для  Совета.  Одного  раза  для  таких  вещей
достаточно. Мой язык рассыплется в песок, если ему  придется  повторять  это
дважды.
   Морэм кивнул, словно бы подтверждая, что он понял.  Но  почти  немедленно
спросил:
   - Так значит, обезображенная луна объясняется вашим посланием?
   Кавинант инстинктивно посмотрел в проем балконной двери.
   Там, плывя над горизонтом подобно  чумному  кораблю,  светилась  кровавым
пятном луна. Ее отблеск делал равнины похожими на воплощение фантазии. Он не
смог сдержать дрожи в голосе, отвечая:
   - Он запугивает нас. Просто показывает, на что способен.
   Однако в глубине души он кричал:
   "Черт побери! Фаул! Духи были беззащитны! А что я мог  сделать  для  этих
уничтоженных созданий?"
   - Ах! - вздохнул Морэм. - Плохие наступили времена. - Он шагнул в сторону
от стула и закрыл  выход  на  балкон  деревянной  шторой.  -  Боевая  Стража
насчитывает менее двух тысяч воинов. В Страже Крови их всего лишь пять сотен
- ничтожное  количество  для  выполнения  какой-либо  задачи,  кроме  защиты
Ревлстона. А Лордов всего лишь пять. Из них двое - старики на  исходе  своих
сил, и никто не овладел более чем ничтожной частью первого Завета Кевина. Мы
сейчас слабее, чем любой  из  друзей  земли  во  все  времена  существования
Страны. Вместе мы едва способны лишь на то, чтобы  заставить  колючую  траву
расти в Кураш Пленетор.
   - Нас было бы больше, - пояснил он, вновь сев на стул. - Но  в  последние
поколения почти все лучшие в лосраате избрали  ритуал  Освобождения.  Я  был
первым, кто прошел испытание, после перерыва в пятнадцать лет. Увы,  сердцем
я чувствую, что теперь нам понадобится куда большая сила.
   Он сжал в руке посох так, что побелели костяшки пальцев, и  на  мгновение
его глаза отразили нескрываемое чувство отчаяния.
   Кавинант резко сказал:
   - Тогда предупредите своих друзей, чтобы они были готовы к  худшему.  То,
что я скажу, вряд ли вам понравится.
   Но  Морэм  постепенно  успокаивался,  словно  не  слышал   предупреждения
Кавинанта. Разжав руку, держащую посох, он вновь положил его себе на колени.
Потом мягко улыбнулся.
   - Томас Кавинант, у меня есть определенные причины допускать, что  вы  не
враг. У вас, я вижу, есть посох лиллианрилл и нож радхамаэрль - да, и  посох
познал  борьбу  с  сильным  врагом.  Кроме  того,  я  уже   разговаривал   с
Сердцепенисто-солежаждущим Морестранственником. Другие люди доверяли вам.  Я
не думаю, что вы добрались бы сюда, если бы вам не оказывали доверия.
   - Черт побери! - взорвался Кавинант. - Вы все переворачиваете  с  ног  на
голову, -  он  бросал  свои  слова,  словно  камни  в  свое  же  собственное
искаженное изображение. - Меня вынудили прийти сюда. Это была не моя идея. С
того момента, когда все это началось, у меня не было другого  выбора.  -  Он
прикоснулся рукой к груди, чтобы напомнить себе о том выборе, который у него
все же был.
   - Вы здесь не по своей воле, - мягко констатировал Морэм.  -  Значит,  не
зря вас называют  Неверящим.  Впрочем,  оставим  это.  Совет  выслушает  вас
завтра. Боюсь, что  сумел  ответить  далеко  не  на  все  ваши  вопросы.  Но
наступило время вечерней службы. Вы не составите мне компанию? Если  хотите,
мы можем продолжить беседу по дороге.
   Кавинант сразу кивнул. Несмотря на усталость, он с радостью ухватился  за
возможность действовать, делать что-либо, держать мысли все время занятыми.
   Раздражение, вызванное вопросами к  нему,  было  немногим  лучше  тяжести
вопросов, которые ему хотелось  задать  относительно  Белого  Золота.  Чтобы
избежать своей сложной уязвимости, он встал и сказал:
   - Идемте.
   Лорд поклонился и вышел из комнаты в коридор. Кавинант последовал за ним.
Здесь в поле их зрения оказался Баннора. Тот стоял,  прислонившись  к  стене
возле двери, флегматично скрестив на груди руки; но когда Морэм  и  Кавинант
вышли в коридор, он присоединился к ним.
   Повинуясь внезапному импульсу, Кавинант  пересек  ему  путь.  Его  взгляд
встретился со взглядом  Баннора,  и,  прикоснувшись  к  груди  Стража  Крови
негнущимся пальцем, он сказал:
   - Я тебе тоже не доверяю.
   Затем в злобном удовлетворении он вновь повернулся к Лорду.
   Морэм подождал, пока Баннор зашел в комнату Кавинанта,  чтобы  взять  там
один из факелов, затем Страж Крови занял позицию на шаг позади левого  плеча
Кавинанта, и Лорд Морэм повел  их  вдоль  коридора.  Вскоре  Кавинант  вновь
утратил ориентацию; запутанные коридоры башни сбивали его с  толку  не  хуже
лабиринта. Но вскоре они дошли до зала, который, казалось, замыкался  глухой
каменной стеной. Морэм прикоснулся к камню концом  своего  посоха,  и  стена
ушла внутрь, открыв выход на галерею, протянувшуюся  над  внутренним  двором
между башней и главной частью  Твердыни  и  выходившую  к  внешнему  углу  с
контрфорсами.
   - Нет, - пробормотал он. - Это не пойдет, я лучше останусь здесь.
   Краска стыда залила ему лицо,  и  холодный  ручеек  пота  скатился  вдоль
спины.
   - Я плохо переношу высоту.
   Лорд мгновение с любопытством рассматривал его, но принуждать не стал.
   - Хорошо, - сказал он просто. - Мы пойдем другим путем.
   Обливаясь потом, теперь уже наполовину от облегчения, Кавинант последовал
за Морэмом, который провел их частично по прежнему пути,  а  затем  сложными
переходами вывел к одной из дверей в  основании  башни.  Там  они  пересекли
двор.
   Затем Кавинант впервые оказался в главной части Ревлстона.
   Твердыня вокруг него была ярко освещена факелами и гравием.  Стены  здесь
были достаточно высоки и широки даже для  великанов,  и  их  размеры  сильно
контрастировали с витками башни. В присутствии  такого  количества  резного,
величественного и властного гранита, такой тяжести  нависающих  над  головой
целых гор и обилия огней Кавинант  остро  ощутил  свое  ничтожество  и  свою
собственную хрупкую недолговечность. Снова он  почувствовал,  что  создатели
Ревлстона покорили его сердце.
   Но Морэм и Баннор не казались  ему  ничтожными.  Лорд  шел  впереди  так,
словно эти залы были его естественным окружением, словно его смертная  плоть
расцветала в служении  этому  великолепию.  А  непроницаемость  и  твердость
Баннора, казалось, еще увеличились, словно внутри  него  было  нечто,  почти
равнозначное нерушимости Ревлстона. Среди них Кавинант чувствовал себя  лишь
наполовину нереальным, лишенным какой-то важной составной части реальности.
   Сквозь зубы он непроизвольно издал рычание, и плечи его сгорбились, когда
эти мысли стали его душить. Мрачным усилием он заставил себя сосредоточиться
на окружающих его внешних деталях.
   Они повернули и пошли вдоль широкого коридора, ведущего  прямо,  если  не
считать некоторой волнистости, словно  он  был  вырезан  согласно  структуре
камня, - прямо к сердцу  горы.  От  него  через  равные  интервалы  отходили
связующие коридоры - некоторые были прорублены прямо между  одной  и  другой
скалой, а другие только соединяли  центральный  зал  с  внешними  проходами.
Через эти коридоры в центральный зал стекалось все больше и больше мужчин  и
женщин. Все  они,  как  догадался  Кавинант,  шли  на  вечернюю  службу.  На
некоторых были надеты кирасы и головные повязки воинов; остальные носили уже
знакомую  Кавинанту  одежду  жителей  настволий  или   жителей   подкамений.
Некоторые произвели на него  впечатление  как  имеющие  отношение  к  учению
лиллианрилл  или  радхамаэрль;   но   подавляющее   большинство,   казалось,
принадлежало  к  числу  тех,  кто  занимается  более  прозаическими   делами
городского  обслуживания  -  стряпней,  уборкой,  строительством,  ремонтом,
сбором   урожая.   Кавинант   заметил   также   несколько   Стражей   Крови,
рассредоточенных  в  толпе.   Многие   из   людей   кивали   и   уважительно
приветствовали Лорда Морэма, который в свою очередь отдавал во  все  стороны
приветственные салюты, часто называя здоровающихся с ним  людей  по  именам.
Однако шедший позади него Баннор нес факел все  с  той  же  невозмутимостью,
словно он шел один по безлюдной Твердыне.
   Когда толпа стала чересчур густой, Морэм двинулся к стене с одной стороны
и остановился у какой-то двери. Открыв ее, он повернулся к Баннору и сказал:
   - Я должен присоединиться к Высокому Лорду. Проведите Томаса Кавинанта  в
святилище среди людей.
   Повернувшись к Кавинанту, он добавил:
   - Баннор доставит вас завтра на Совет в надлежащее время.
   Отдав салют, он оставил Кавинанта со Стражем Крови.
   Теперь уже Баннор вел Кавинанта по Ревлстону. Через некоторое  время  зал
закончился, расколовшись под правильным углом на левую и правую арки  вокруг
широкой стены, и люди со всех  направлений  вливались  в  этот  опоясывающий
коридор. Двери - достаточно большие,  чтобы  пропускать  великанов,  -  были
проделаны в изогнутой стене через равные интервалы, и  через  них  проходили
люди - быстро, но без суеты или замешательства. По  обе  стороны  от  каждой
двери стояли гравлингас и хайербренд; и когда Кавинант приблизился  к  одной
из дверей, то услышал, как стоящие возле нее стражи говорят:
   - Если в сердце твоем зло, оставь его здесь. Внутри для него нет места.
   Время от времени кто-либо из людей протягивал руку и прикасался к стражу,
словно передавая ему свою ношу.
   Подойдя к двери, Баннор отдал свой факел хайербренду.  Тот  потушил  его,
накрыв пламя рукой и тихо мурлыча какую-то песню. Затем он  вернул  потухшую
лучину Баннору, и Страж Крови вошел в святилище; Кавинант последовал за ним.
   Они очутились на балконе, опоясывающем изнутри огромную пещеру.
   Огней в ней не было, но свет струился из  всех  открытых  дверей,  и  над
балконом, на котором стоял Кавинант,  находилось  еще  шесть  балконов,  все
двери на которых тоже были открыты. Все  было  хорошо  видно.  Располагались
балконы вертикальными ярусами, а под ними, более чем в сотне футов внизу, на
дне пещеры располагалась площадь. Одну сторону занимал помост, но  остальная
часть площади была заполнена людьми. На балконах тоже было много  людей,  но
все же там было относительно свободнее; всем было хорошо видно.
   Внезапное  головокружение  захлестнуло  Кавинанта  черными  крыльями.  Он
вцепился в перила, расположенные на уровне груди, и прижался к  ним  грудью,
стараясь унять трепыхающееся сердце. Ревлстон казался наполненным  безднами;
куда  бы  он  ни  пошел,  ему  везде  приходится  сталкиваться  с   утесами,
пропастями, расщелинами. Но перила были сделаны из надежного гранита. Сжимая
их, он усилием воли подавил свой страх и  посмотрел  вверх,  чтобы  оторвать
взгляд от притягивающего дна.
   Он был сильно удивлен, обнаружив, что пещера не была открытой и  над  ней
не видно неба; она оканчивалась сводчатым куполом в нескольких сотнях  футов
над верхним балконом. Детали потолка были  смутно  различимы,  но  Кавинанту
показалось, что он рассмотрел фигуры, вырезанные в камне, гигантские  формы,
исполняющие какой-то замысловатый танец. Затем  свет  начал  угасать.  Двери
одна  за  другой  закрывались;  тьма   начала   заполнять   пещеру   подобно
возрожденной ночи. Вскоре святилище погрузилось во мрак, и  в  пустоте,  как
неугомонный дух, распространился мягкий шум движения и дыхания людей.  Тьма,
казалось, изолировала Кавинанта. Он  чувствовал  себя  так,  словно  потерял
якорь,  будучи  заброшенным  в  глубокое  пространство,  и  массивные  камни
Твердыни нависли над ним, словно весь их громадный, чудовищный вес  лег  ему
на плечи. Кавинант непроизвольно подался  к  Баннору,  прислонившись  к  его
неколебимому плечу.
   Затем засветились два  огонька:  факел  лиллианрилл  и  чаша  с  гравием.
Огоньки эти  казались  совсем  крошечными  в  огромной  пещере,  однако  они
освещали Биринайра и Торма, стоявших по обе стороны  от  помоста  со  своими
светильниками. Позади каждого  хатфрола  стояли  по  две  одетые  в  голубое
фигуры: Лорд Морэм с  пожилой  женщиной,  державшей  его  под  руку,  позади
Биринайра, и другая женщина и старик - тоже одетые в голубое - позади Торма.
Статность  старика  противоречила  его  седым  волосам  и  бороде.  Кавинант
интуитивно догадался, что это Высокий Лорд Протхолл.
   Старик поднял свой посох и трижды  ударил  его  металлическим  концом  по
каменному помосту. Голова его была высоко поднята, однако голос напоминал  о
его старости. Несмотря на осанку и бодрость духа,  в  интонации  его  голоса
была ревматическая боль возраста, когда он сказал:
   - Настало время вечерней службы Твердыни  Лордов  -  древнего  Ревлстона,
созданного  великанами  воплощения  всего  того,  во  что  мы  верим.  Добро
пожаловать, сильные сердца и слабые, свет и тьма, кровь  и  кость,  разум  и
душа, во имя добра и мира. Пусть мир будет снаружи и внутри нас.  Это  время
посвящается служению земле.
   Его компаньоны отозвались:
   - Пусть будет исцеление и надежда, верность и покой для земли и для всех,
кто служит земле, - это вы, стоящие перед нами, вы, прямые участники  земной
силы и Учения, мастера лиллианрилл и радхамаэрль, Хранители Учения и  воины,
и вы, стоящие над нами, вы, люди, которые ежедневно  заботятся  об  очаге  и
урожае жизни, - и для вас, находящиеся среди  нас  великаны,  Стражи  Крови,
чужеземцы, и для отсутствующих ранихинов, ранихийцев,  жителей  настволий  и
подкамений, всех братьев и сестер общей  веры.  Мы  -  Лорды  Страны.  Добро
пожаловать в правде и справедливости.  Затем  во  мгле  святилища  зазвучала
песня  Лордов.  Огоньки  хатфролов  были  крошечными  в  огромном,  высоком,
заполненном людьми святилище - крошечными, и несмотря на это  отчетливыми  и
яркими, как неподдельное мужество. И в этом свете Лорды пели свой гимн:

   Семь Заветов древнего Учения
   Для защиты Страны, ее стен и дверей;
   И один Высокий Лорд, чтобы
   Блюсти закон и хранить в неприкосновенности
   Суть силы земной.

   Семь Заветов против зла -
   Яд для смертоносных созданий Демонмглы,
   И один Высокий Лорд, чтобы
   Хранить посох, ограждающий Страну
   От совращающего взгляда Фаула.

   Семь Проклятий для отрицающих веру,
   Для предателей Страны, людей и духов. И один храбрый Лорд, чтобы
   Противостоять судьбе и беречь
   Цветок красоты от черноты порчи...

   Когда эхо их голосов затихло, Высокий Лорд Протхолл заговорил снова:
   - Мы - новые хранители Страны - сторонники и верные  слуги  земной  силы,
поклявшиеся посвятить себя восстановлению Учения Кевина и излечению земли от
всего, что бесплодно или неестественно, разрушительно,  безосновательно  или
извращенно. Мы поклялись также посвятить себя в равном соотношении со  всеми
другими  посвящениями  и  обещаниями,  поклялись,  несмотря  ни   на   какие
поползновения  назойливого  себялюбия,  посвятить  себя  клятве  Мира.   Ибо
спокойствие - это единственный залог того, что мы не оскверним Страну вновь.
   Люди, стоящие перед помостом, хором отвечали:
   - Мы не оскверним Страну, хотя усилие владения собой иссушает нас на лозе
нашей жизн