телей  настволий,
так и жителей подкамений; некоторые из людей были высокими,  светловолосыми,
светлоглазыми  и  стройными,  другие   -   приземистыми,   темноволосыми   и
мускулистыми.
   Как только  лошади  остановились,  всадники  одновременно  стукнули  себя
правыми кулаками по левой стороне груди, затем вытянули руки ладонями  вверх
в приветственном жесте. Мужчина, отличавшийся от других черной  диагональной
полосой, пересекавшей его кирасу, прокричал:
   - Эй, горбрат! Добро пожаловать, честь и  наша  верность  тебе  и  твоему
народу. Я - Кеан, вохафт третьего Дозора Боевой Стражи Твердыни  Лордов.  Он
сделал паузу, надеясь услышать ответ, а когда Кавинант промолчал,  продолжил
более спокойным тоном:
   - Нас послал Лорд Морэм. Он  предвидел,  что  по  реке  сегодня  прибудут
важные посетители. Мы прибыли сюда в качестве эскорта. Кавинант посмотрел на
Морестранственника, но то, что он увидел, лишь убедило его, что  великан  не
воспринимает происходящего вокруг него. Он грузно сидел на корме,  глухой  и
слепой ко всему, кроме все слабеющего усилия, поддерживающего движение лодки
вперед. Кавинант повернулся вновь к Дозору и крикнул:
   - Помогите нам! Он еле жив!
   Кеан на мгновение застыл, затем молниеносно приступил к действиям.
   После его приказа он и еще двое всадников направили своих коней  в  реку.
Эти двое держали прямо на западный  берег,  но  Кеан  направил  своего  коня
наперерез лодке. Мустанг  плыл  мощными  рывками,  словно  эта  работа  была
составной частью его обучения.
   Вскоре Кеан добрался до лодки. В последний момент  он  взобрался  на  шею
своему коню и легко перескочил через борт лодки. Повинуясь приказу  хозяина,
его конь поплыл назад, к восточному берегу.
   Мгновение Кеан мерил Кавинанта взглядом, а тот в свою очередь, увидев его
густые черные волосы, широкие плечи и ясное лицо, пришел к выводу, что перед
ним уроженец подкаменья. Затем  вохафт  двинулся  к  Морестранственнику.  Он
схватил великана за плечи и встряхнул его, выкрикивая слова, понять  которые
Кавинант не мог. Сначала великан не отвечал.  Он  сидел,  ничего  вокруг  не
замечая, точно пригвожденный  к  месту,  намертво  зажав  в  руке  руль.  Но
мало-помалу голос Кеана начал доходить  до  его  сознания.  Он  медленно,  с
трудом поднял голову и с мучительным усилием сосредоточил взгляд  на  Кеане.
Затем со стоном, исходившим,  казалось,  из  самого  мозга  его  костей,  он
выпустил из рук руль и буквально повалился набок.
   Судно медленно начало тормозить,  постепенно  сдвигаясь  назад,  вниз  по
реке. Но к этому времени два других всадника уже достигли западного берега и
были начеку. Кеан прошел мимо Кавинанта на нос лодки и поймал конец  длинной
веревки, брошенной ему  с  берега  одним  из  всадников.  Сделал  он  это  с
удивительной  точностью,  а  затем  затянул  веревку  вокруг   носа   лодки.
Присмотревшись получше, Кавинант заметил, что это вовсе не веревка, а полоса
клинго; она буквально прилипла к носу судна. Тем  временем  Кеан  ловил  уже
другую "веревку", летевшую к нему с восточного берега, и тоже прикрепил ее к
носу лодки. Веревки натянулись; лодка перестала двигаться назад. Кеан махнул
рукой, и всадники поскакали вдоль берега, волоча лодку вверх по течению.
   Как только  все  произошедшее  дошло  до  сознания  Кавинанта,  он  снова
повернулся к Морестранственнику. Великан лежал там, куда упал, и дыхание его
было очень слабым, неглубоким и неровным. Кавинант мгновение раздумывал, чем
бы ему помочь, затем поднял кожаный бурдюк и полил из  него  прямо  на  лицо
Морестранственника.  Жидкость  затекла  в   рот   великану;   он   принялся,
захлебываясь, тяжело глотать ее. Затем он глубоко и хрипло вздохнул, и глаза
его слегка приоткрылись, образовав узкие щелки. Кавинант поднес бурдюк к его
губам, и, напившись, великан вытянулся на  дне  лодки.  Почти  сразу  же  он
погрузился в глубокий сон.
   Кавинант облегченно пробормотал:
   - Вот прекрасное окончание для песни: "...И он  уснул".  Что  хорошего  в
том, если ты просыпаешься  лишь  тогда,  когда  тебя  начинают  поздравлять?
Внезапно он ощутил слабость,  словно  измождение  великана  истощило  и  его
собственные силы, и, зевая, он сел на одну из  поперечин,  чтобы  наблюдать,
как они движутся вверх по реке, в то время  как  Кеан  перешел  на  корму  и
взялся за руль. Некоторое время Кавинант не обращал внимания на испытывающий
взгляд Кеана. Но затем, собравшись с силами, он сказал:
   - Это Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, посланец от великанов
Прибрежья. Он не отдыхал с  тех  самых  пор,  как  подобрал  меня  в  центре
Анделейна три дня назад.
   На  лице  Кеана  отразилось,  что  он  теперь  понял  причину  плачевного
состояния великана. Затем Кавинант перевел  свое  внимание  на  проплывающий
мимо пейзаж.
   Лошади, тянувшие лодку, двигались хорошим шагом, продвигая  лодку  вперед
по все сужающемуся руслу Белой. Их  наездники  искусно  предусматривали  все
изменения в рельефе берегов, то натягивая, то ослабляя буксировочные веревки
в тех местах, где это было необходимо. По мере того  как  они  двигались  на
север,   почва   становилась   все   более   каменистой,   а   кустарниковая
растительность уступила место папоротнику-орляку. Над вершинами холмов ветви
золотней становились все более раскидистыми, а их листва - все более густой,
сияя теплым светом в лучах  солнца.  Показавшееся  впереди  плато  оказалось
почти в лигу шириной, и горы, возвышающиеся на его  западной  окраине,  были
прямыми, словно гордо выстроились на параде. К полудню Кавинанту стал слышен
грохот великих водопадов, и он догадался, что они приближаются к  Ревлстону,
хотя высокие предгорья загораживали сейчас большую  часть  перспективы.  Рев
неуклонно приближался. Вскоре лодка прошла под  широким  мостом.  Еще  через
некоторое время всадники обогнули последний поворот,  и  лодка  очутилась  в
озере у подножия водопадов Фэл.
   Озеро имело неправильную круглую форму,  довольно  большую  ширину  и  по
всему своему  берегу  с  запада  было  окружено  золотнями  и  соснами.  Оно
находилось у подножия утеса, возвышавшегося более чем на две тысячи футов, и
голубая вода, грохоча, низвергалась в озеро с плато, подобно бурлящей крови,
струящейся из сердца гор. Вода в озере была чистой, холодной  и  прозрачной,
как промытый дождем воздух, и Кавинант мог ясно видеть на  огромной  глубине
его дно, покрытое галькой.
   Разросшийся горец с  нежными  голубыми  цветочками  гнездился  на  мокрых
камнях у подножия водопада, но большая часть восточного  берега  озера  была
лишена растительности. Там находились два больших мола и  несколько  меньших
по размеру грузовых доков. Возле одного мола была  причалена  лодка,  весьма
напоминавшая ту, в которой находился Кавинант, а более  мелкие  суденышки  -
ялики и плоты - были привязаны у  доков.  Под  руководством  Кеана  всадники
подтащили лодку к одному из молов, где два воина крепко привязали ее,  затем
вохафт осторожно разбудил Морестранственника.
   Великан с трудом очнулся от сна, но когда он наконец открыл глаза, в  них
было спокойствие  и  ни  тени  изнеможения,  хотя  он  выглядел  по-прежнему
настолько слабым, словно кости его были из  песчаника.  С  помощью  Кеана  и
Кавинанта он принял сидячее  положение.  Так  он  отдыхал,  изумленно  глядя
вокруг себя, словно удивляясь тому, куда же подевалась его сила.
   Через некоторое время он произнес тонким голосом, обращаясь к Кеану:
   - Прошу простить меня, вохафт, я... немного устал.
   - Я понимаю, - пробормотал Кеан. - Не беспокойся. Ревлстон уже близко.
   На  мгновение  Морестранственник  нахмурился  в  замешательстве,   словно
пытаясь вспомнить, что с ним произошло. Затем мышцы его лица напряглись - он
вспомнил.
   - Пошли всадников, - произнес он с тревогой в голосе. - Соберите  Лордов.
Нужно созвать Совет.
   Кеан улыбнулся.
   - Времена меняются,  горбрат.  Самый  новый  Лорд,  Морэм,  сын  Вариоля,
провидец и оракул, десять дней назад послал всадников в лосраат и на  север,
к Высокому Лорду Протхоллу. Все будут в Твердыне сегодня же вечером.
   - Хорошо. -  Великан  вздохнул.  -  Наступают  смутные  времена.  Ужасные
намерения замышляются извне.
   -   Мы   это    предвидели,    -    угрюмо    ответил    Кеан.    -    Но
Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник не зря так спешил.  Я  отправил
впереди нас гонцов в Твердыню с вестью о вашем отважном путешествии.  Оттуда
вышлют  носилки,  если  они  тебе  понадобятся.  Морестранственник   покачал
головой, и Кеан удалился обратно на нос лодки, чтобы отдать приказ одному из
воинов Дозора. Великан посмотрел на Кавинанта и слабо улыбнулся.
   - Камень и море, друг мой, - сказал он. - Разве я не  говорил  тебе,  что
быстро доставлю тебя сюда?
   Эта улыбка тронула сердце Кавинанта подобно нежному рукопожатию. Внезапно
севшим голосом он ответил:
   - В следующий  раз  не  надо  так  надрываться.  Я  не  могу  выносить...
смотреть... Ты что, всегда так держишь слово - любой ценой?
   - Твое послание не терпит отлагательств. Разве мог я поступить иначе?
   Снова вспомнив о том, что он - прокаженный, Кавинант возразил:
   - И все же, это не настолько срочно. Что за польза будет от того, если ты
погибнешь в процессе выполнения какого-нибудь дела?
   Морестранственник ответил не сразу.  Оперевшись  тяжелой  рукой  о  плечо
Кавинанта, он поднялся, шатаясь, и затем сказал, словно  отвечая  на  вопрос
Кавинанта:
   - Идем. Нам надо скорее увидеть Ревлстон.
   Дружеские руки помогли ему выбраться на мол, и вскоре  он  уже  стоял  на
берегу озера. Несмотря на согнувшую его  усталость,  он  выглядел  великаном
даже рядом с мужчинами и женщинами,  сидящими  на  лошадях.  Когда  Кавинант
присоединился к нему, тот представил своего  пассажира  жестом,  похожим  на
жест соответствующего владения.
   - Дозор Боевой Стражи, это мой друг, Томас Кавинант Неверящий, посланец в
Совет Лордов. Он обладает многими странными знаниями, однако  совершенно  не
знает Страны. Охраняйте его,  как  следует,  во  имя  дружбы,  и  еще  из-за
сходства,  которое   он   имеет   с   Береком   Хатфью,   другом   земли   и
Лордом-Основателем.
   В ответ Кеан приветствовал Кавинанта салютом.
   - Прими привет от Твердыни Лордов - построенного великанами Ревлстона,  -
сказал он. - Добро пожаловать в сердце Страны - добро пожаловать и сохранить
верность ей.
   Кавинант  ответил  резким  приветственным  жестом,  но  не  стал   ничего
говорить, и мгновением позже Морестранственник сказал Кеану:
   - Идем. Моим глазам не терпится увидеть  творение  моих  предков.  Вохафт
кивнул,  затем  отдал  воинам  какой-то  приказ.  Двое  всадников  сразу  же
поскакали на восток, а двое других заняли места по обе стороны от  великана,
так чтобы он мог опираться на спины  их  лошадей.  Еще  один  воин,  молодая
светловолосая женщина, по виду - уроженка  настволья,  предложила  Кавинанту
сесть сзади нее на лошадь. Кавинант впервые заметил, что  седла  на  лошадях
Дозора были не чем иным, как клинго без какой бы то ни было мягкой прокладки
- широкий лоскут, по бокам заостряющийся книзу и  переходящий  в  стременные
петли. Сидеть на таком "седле" было бы почти тем же, что  ехать  на  одеяле,
приклеенном к лошади и к седоку. Но  хотя  Джоан  обучила  его  элементарным
правилам верховой езды,  ему  так  никогда  и  не  удалось  преодолеть  свое
глубокое недоверие к лошадям. Он отказался ехать  верхом.  Забрав  из  лодки
свой посох,  он  занял  место  рядом  с  одной  из  лошадей,  поддерживающих
великана, и Дозор вместе с двумя путниками начал удаляться от озера.
   Они обогнули подножие одной из гор с южной стороны и выехали  на  дорогу,
ведущую  от  моста  через  реку,  расположенного  ниже  озера.  В  восточном
направлении дорога шла почти прямо вверх по склону  пересекавшей  ее  горной
гряды. Крутизна подъема вынудила великана несколько  раз  споткнуться,  и  у
него едва хватило сил удержаться за лошадей. Но, с трудом преодолев  подъем,
он остановился, поднял голову, широко раскинул руки и стал смеяться.
   - Смотри, друг мой! Разве это не является ответом на твой  вопрос?  голос
его был слаб, но весел от вернувшейся радости.
   Впереди, над несколькими чуть более низкими холмами, был виден Ревлстон.
   Это зрелище, заставшее Кавинанта врасплох, едва не  лишило  его  дыхания.
Ревлстон был шедевром. Он стоял в своей гранитной нерушимости, словно  закон
вечности, неподвластное времени творение, созданное из одной сплошной  скалы
непревзойденными мастерами  великанов.  Кавинант  мысленно  согласился,  что
название "Ревлстон" было слишком скромным для него.
   Восточная часть плато оканчивалась широкой скалой в форме колонны, высота
которой достигала половины высоты плато и  которая  отделялась  от  него  на
уровне первых нескольких футов от основания. Колонна эта изнутри была  полой
и представляла из себя башню, охранявшую единственный  вход  в  Твердыню,  и
круглые окна шли вверх мимо контрфорсов до  самой  укрепленной  вершины.  Но
большая часть Твердыни была врезана в скалу под плато.
   На поразительное расстояние от башни вся лицевая поверхность  утеса  была
превращена  древними  великанами  в  отполированную  и  украшенную   резьбой
вертикальную внешнюю сторону города,  который,  как  позже  узнал  Кавинант,
занимал весь этот клиновидный мыс плато. Стена  была  затейливо  разукрашена
зубцами, правильными и неправильными группами окон, балконами, контрфорсами,
эркерами и парапетами - словом, многочисленными разнообразными и  на  первый
взгляд произвольными деталями, которые при более внимательном  рассмотрении,
казалось, сливались в некий рисунок. Но свет вспыхивал и плясал  на  гладкой
поверхности утеса, и богатство разнообразных  деталей  ошеломило  Кавинанта,
так что он никак не мог увидеть этот рисунок.
   Однако благодаря новым свойствам своего  зрения  он  мог  видеть  кипучую
жизнь города. Она сияла из-за стены, словно  скала  была  почти  прозрачной,
почти освещаемой изнутри,  подобно  светотени,  жизненной  силой  тысяч  его
обитателей. От этого зрелище ему показалось, что  вся  Твердыня  закружилась
перед ним. Хотя он смотрел на город с расстояния и  мог  весь  его  охватить
взглядом - водопады Фэл, гремящие с одной  стороны,  и  необъятные  просторы
равнин с другой, - он чувствовал, что творение  древних  великанов  покорило
его сердце. Это было творение, достойное того, чтобы ему ходили  поклоняться
пилигримы, преодолевая все испытания пути. Он  не  удивился,  когда  услышал
шепот великана:
   - Ах, Ревлстон! Твердыня Лордов! Здесь  Бездомные  находят  облегчение  в
своей утрате.
   Воины Дозора нараспев отвечали:

   Великанами воздвигнутый Ревлстон,
   Древний страж, и сердце,
   И дверь главного друга земли;
   Правду храни с помощью меча магии,
   Ты, Твердыня древних Лордов,
   Повелитель гор!

   Затем всадники вновь  двинулись  вперед.  Морестранственник  и  Кавинант,
ошеломленные, приближались к громаде стен, и расстояние сокращалось  быстро,
не отмеряемое ничем, кроме стука их сердец. Дорога шла параллельно  утесу  и
его  восточному  краю,  затем  поворачивала  и  вела  к  высоким  дверям   в
юго-восточном основании башен. Ворота - могучие каменные плиты с двух сторон
- были открыты  в  миролюбивом  приветствии,  однако  на  них  были  сделаны
зазубрины, и они были сбалансированы так, чтобы при первой же  необходимости
захлопнуться, сомкнувшись  подобно  чудовищным  челюстям.  Сейчас  они  были
открыты настолько, чтобы весь Дозор мог въехать в них, развернувшись строем,
плечом к плечу.
   По мере того как они приближались  к  воротам,  Кавинант  увидел  голубой
флаг, развевающийся высоко на вершине башни - словно  лазурное  пламя,  лишь
тончайшим оттенком голубее, чем ясное небо. Под  ним  был  флаг  поменьше  -
красный лоскут цвета кровавой луны и глаз Друла. Заметив направление взгляда
Кавинанта, женщина возле него сказала:
   - Вам известно, что это за цвета? Голубое -  это  знамя  Высокого  Лорда,
орифламма Совета Лордов. Оно символизирует их клятву и  преданность  народам
Страны. А красный флаг - это знак  опасности,  угрожающей  нам  в  настоящее
время. Он будет развеваться там до тех пор, пока сохраняется угроза.
   Кавинант кивнул, не отводя взгляда от Твердыни.  Но  через  мгновение  он
перенес внимание на вход в Ревлстон. Тот был похож на пещеру, уходящую прямо
в гору, только внутри виднелся солнечный свет.
   Над воротами стояли на страже трое часовых, расположившись равномерно  по
всей длине свода арки. Их внешность привлекла внимание Кавинанта:  они  были
похожи на всадников Боевой Стражи. По росту и сложению они  походили  больше
на жителей подкаменья, но лица у них были плоские и смуглые, кудрявые волосы
коротко подстрижены. Их  одежда  состояла  из  коротких  туник  цвета  охры,
перетянутых голубыми поясами, а руки и ноги оставались неприкрытыми.  Просто
стоя на своде арки, безоружные, они держались с удивительным достоинством  и
в то же время были настороже; казалось, они готовы вступить в бой по первому
же подозрению.
   Когда до ворот оставалось не так уж далеко, Кеан крикнул часовому:
   - Эй, первый знак Тьювор! Почему же только Стража Крови  встречает  наших
гостей?
   Главный среди часовых ответил  на  языке,  казавшемся  чужим,  неуклюжим,
словно говоривший привык говорить на наречии, абсолютно чуждом языку Страны.
   - Твердыня приветствует великана-посланника.
   - Ну что же, Стража Крови, - отозвался  Кеан  уже  дружелюбным  тоном,  -
исполняйте  свои  обязанности.  Великан  -  это   Сердцепенисто-солежаждущий
Морестранственник, посланник из Прибрежья в Совет Лордов. А этот  человек  -
тоже посланник, Томас Кавинант Неверящий и чужеземец в Стране. Готовы ли для
них места?
   - Распоряжения отданы. Баннор и Корик ждут.
   Кеан сделал знак рукой, что он все понял,  и  вместе  со  своими  воинами
въехал в каменные ворота Твердыни Лордов.

Глава 13
Вечерняя служба

   Оказавшись между каменными челюстями, Кавинант покрепче сжал в левой руке
свой посох.  Вход  представлял  собой  туннель,  проложенный  под  башней  и
выводящий на открытый двор между башней и главной частью Твердыни, и туннель
освещался только тусклым отраженным солнечным светом с двух сторон. В  камне
не было ни окон, ни дверей. Единственными отверстиями служили бойницы  прямо
над головой, проделанные, видимо, для каких-то  оборонительных  целей.  Стук
лошадиных копыт эхом отдавался от гладких каменных  стен,  наполняя  туннель
словно отголоском войны, и даже легкое постукивание посоха Кавинанта звенело
вокруг, словно его собственные тени следовали за ним по  пятам  вдоль  горла
Твердыни, отстав на шаг. Затем Дозор выехал на залитый солнцем  двор.  Здесь
природный камень был выдолблен до уровня входа так, что между двумя высокими
отвесными стенами образовалось пространство шириной почти с башню. Двор  был
плоским и вымощен плитами, но в центре его находился широкий участок  земли,
из которого рос старый золотень, а по бокам этого седого дерева сверкали два
маленьких фонтана. С противоположной стороны  были  еще  несколько  каменных
ворот, подобных тем, которые находились в основании башни, и они  тоже  были
открытыми. Это был единственный вход в Твердыню  на  уровне  земли,  но  над
двором  через  равные  интервалы  деревянные  мостки   опоясывали   открытое
пространство  от  башни  до  зубчатых  выступов  на  внутренней  поверхности
Твердыни. Вдобавок две двери с каждой стороны туннеля обеспечивали доступ  к
башне.
   Кавинант  взглянул  вверх  -  туда,  куда  уходили  стены  главной  части
Твердыни. Тени лежали на южной и восточной стенах двора, но верхняя их часть
сверкала в полном блеске полуденного солнца,  и  с  того  места,  где  стоял
Кавинант, Ревлстон казался достаточно  высоким,  чтобы  служить  опорой  для
небес.  На  мгновение  благоговение,  охватившее  Кавинанта,  заставило  его