рабства. И,  если  возникала  такая
необходимость, они бесстрашно шли на риск.
   Вот почему они пронесли через поколения свою благодарность Чистому. Узнав
о Великанах и грозившей им опасности, они без колебаний бросились к  ним  на
помощь, ибо каждый сур-джехерин  на  всей  Сарангрейве  посчитал  бы  честью
отдать за них жизнь.
   На пятый день отряд  достиг  вересковой  пустоши,  которая  лежала  между
Сарангрейвской Зыбью и холмами Прибрежья.
   Они бежали из последних  сил,  спасаясь  от  отчаянного  штурма  скестов.
Внезапно деревья расступились перед ними, и над  головой,  как  дар  судьбы,
открылось  лазурное  небо.  Вместо  сырого  зловония  Зыби  в  лица  пахнуло
ароматами папоротника и цветов. Высокие  холмы,  покрытые  травой,  казались
зубчатой стеной спасительной крепости.
   Великаны бежали через  пустошь,  как  ранихины,  вкусившие  свободу.  Они
остановились только у самых холмов и посмотрели назад.
   Скесты исчезли. В воздухе пели птицы, в траве шептал ветерок, и  не  было
никаких яростных воплей. Твердый грунт под ногами служил гарантией покоя.
   Сур-джехерины отстали от них на границе Зыби и скромно  удалились,  будто
избегая благодарностей. Спрыгнув с руки Хоннинскрю, Кавинант вернулся к краю
джунглей и попытался найти слова для прощания. Но его сердце превратилось  в
пустыню, где проросло лишь несколько  слов.  Ему  оставалось  лишь  печально
вглядываться в зелень деревьев и, щурясь от солнечных  лучей,  размышлять  о
том, что Идущий-За-Пеной мог бы гордиться своим поступком.
   Краем глаза он заметил Первую, которая молча присоединилась к  нему.  Она
тоже смотрела на Саранегрейву, и ее взгляд лучился мягкой нежностью. Потом к
ним подошел Бринн, а следом и остальные. Они  стояли,  будто  отдавая  салют
неоспоримому достоинству сур-джехеринов.
   Чуть позже харучаи распаковали припасы  и  приготовили  ужин.  Здесь,  на
пустоши между Сарангрейвской Зыбью и Прибрежьем, люди и Великаны  попытались
прийти к общему решению.
   Линден сидела, облокотившись спиной на  голень  Морского  Мечтателя.  Она
нуждалась в поддержке,  так  как  ее  правую  ногу  по-прежнему  растягивала
жесткая шина. Проснувшись через полтора  дня  после  ?глотка  алмазов?,  она
заверила своих друзей,  что  те  закрепили  ее  лодыжку  как  надо.  Напиток
Великанов оказался мощным лечебным средством. Кроме того, она находилась под
бдительным присмотром Морского Мечтателя. Несмотря на мрачный и  недовольный
вид, он обращался с Линден как с ребенком.
   Кавинант давно мечтал поговорить с ней наедине, но в  данный  момент  его
занимали другие вопросы. Он задумчиво сидел на мягкой траве, подставив  лицо
лучам вечернего солнца. Великаны довели их  до  этих  мест.  Однако  они  не
собирались предоставлять ему ту помощь,  в  которой  он  нуждался.  Кавинант
обещал им рассказать о Бездомных. Но  он  не  представлял  себе,  где  взять
мужества для такого рассказа.
   Тем не менее ему следовало им о чем-то рассказать. Сандер и Холлиан  ушли
в  темноту,  выискивая  уединенный  уголок,  где   они   могли   насладиться
долгожданной близостью. Кавинант  их  понимал.  После  стольких  потерь  они
теперь находились в незнакомом и чуждом мире - без Солнечного  Яда,  который
делал их ценными для остальных спутников.
   Великаны сидели у костра, ожидая услышать рассказ в обмен на свою помощь.
Он должен был им что-то сказать. Но это стало для него непосильной задачей.
   Наконец Первая нарушила молчание:
   - Друг Великанов... - Она намеренно использовала титул, который дала ему.
- Ты знал соплеменников твоего  Друга,  Морехода  Идущего-За-Пеной.  Нам  не
терпится услышать историю о  них.  Мы  понимаем,  что  это  будет  печальный
рассказ. Но Великаны говорят, что радость обитает во внемлющих ушах, а не во
рту, который говорит.  Мы  знаем,  как  выслушать  тебя  с  радостью,  хотя,
возможно, слова будут жечь твои уста и сердце.
   - С радостью?
   Кавинант нарушил молчание. Голос Первой унес ту малую силу духа,  которая
оставалась в нем. Он знал, что будут делать Великаны, слушая его историю.
   - Нет, не сейчас. Я еще не  готов.  Сидящий  за  спиной  Кавинанта  Бринн
сказал:
   - Эта история известна харучаям. - Он придвинулся к костру  и  увидел  на
лице Кавинанту горькую обиду. - Я мог  бы  рассказать  ее,  хотя  не  обучен
искусству бардов.
   Несмотря на бесстрастность, его взгляд показывал, что он предлагает  свою
помощь. Харучай предлагал снять бремя с плеч Кавинанта.
   Однако тот знал, к чему это могло привести. Судьбы древних Стражей  Крови
были неразрывно связаны  с  роковой  гибелью  Великанов.  Честность  харучая
заставила бы Бринна раскрыть те части истории, которые Кавинант  никогда  не
стал бы рассказывать. Поиск узнал бы, что отряд Корина и Лорда Гирима пришел
в Коеркри во время избиения Великанов и что лишь  трое  Стражей  осталось  в
живых после убийства  Великана-Опустошителя.  Эти  трое  харучаев  завладели
осколком Камня Иллеарт, но Камень навел  на  них  порчу,  превратив  Стражей
Крови в невольных слуг Презирающего. И порча  оказалась  настолько  ужасной,
что они нарушили свой священный Обет, бросив Лордов  в  беде,  когда  Стране
угрожала  огромная  опасность.  Конечно,  Бринн  описывал  бы  эти   события
бесстрастно и сухо, как будто они не были великим горем для его народа;  как
будто они не были причиной того, что харучаи веками посылали в Страну  своих
гонцов, и те погибали, став жертвами  Верных.  Нет,  Кавинант  не  вынес  бы
такого рассказа. Стражи Крови ценили себя по стандартам, которым не  мог  бы
соответствовать ни один человек.
   - Нет, - простонал Кавинант.
   Он посмотрел на Бринна, дав харучаю единственный ответ, который имел: ?Ты
не должен делать этого. Вина твоих соплеменников в прошлом. Она не  имеет  к
тебе отношения?.
   - У Лорда Порчи много  лиц,  и  самым  соблазнительным  из  них  является
порицание. - Он  цитировал  Баннора.  -  Но  оно  не  что  иное,  как  маска
Презирающего!
   "Разве ты не знаешь, что Лорд Фоул свел с ума  тех  трех  смельчаков?  Он
сделал их ручными животными?.
   - Я расскажу все сам. ?Это мой долг?.
   - Расскажу, когда буду готов.
   Интуиция подсказала Кавинанту, что харучаи пошел бы ради него  на  верную
смерть.
   Взглянув на Кавинанта, Бринн спокойно пожал плечами и  отступил  в  тень,
заняв место за спиной своего подопечного.
   - Друг  Великанов,  -  тихо  сказала  Первая,  -  чтобы  вынести  тяжести
прошлого, ими надо делиться с другими. Нерассказанная история сушит  сердце.
Однако меня сейчас тревожит  не  боль  твоей  души,  а  та  ответственность,
которую ты возложил на мои плечи. Тебе известно о судьбе моих сородичей.  Ты
говорил о Солнечном Яде, который угрожает Земле. Я - Первая в Поиске, и  мой
долг зовет меня на  запад.  Глаз  Земли  еще  ни  разу  не  подвел  Морского
Мечтателя. Мы должны найти источник Зла и уничтожить его. Однако тебе  нужна
наша помощь. Ты просишь у нас быстроходный парусник - ?Звездную Гемму?. Тебе
кажется, что только твой путь будет верным для Поиска. Но в то же  время  ты
отказываешься поведать нам о наших сородичах.
   Томас Кавинант! Мне необходим твой рассказ для выбора пути.  Я  чувствую,
что в этой истории хранится истина, которая позволит мне принять решение. Не
зная, что движет твоим сердцем, я не могу судить о целях, которые преследует
ваш отряд. Ты должен поделиться с нами своим знанием.
   "Должен? - В порыве эмоций ему хотелось закричать:
   - Ты просто не знаешь, о чем говоришь!? Но Великаны смотрели на него, и в
их глазах стояла просьба. И Хоннинскрю был похож на Идущего-За-Пеной, словно
старый друг еще раз вернулся к  Кавинанту.  Взгляд  Морского  Мечтателя  нес
глубину магического Глаза  Земли.  В  улыбке  Красавчика  читалась  открытая
симпатия. Кавинант застонал.
   - Эти холмы являются границей Прибрежья. - Он махнул искалеченной ладонью
на северо-восток, разбрасывая семена тех слов, которые ему удалось найти.  -
За ними и жили Великаны. У  самого  моря  они  построили  город.  Коеркри  -
Печаль. Я хотел бы пойти туда.
   Первая, затаив дыхание,  боялась  даже  глазом  моргнуть.  Кавинант  сжал
кулаки и попытался заглушить безмолвный плач души.
   - Там, в Коеркри, их и убили.
   В глазах Хоннинскрю вспыхнули огоньки. Красавчик присвистнул сквозь зубы:
   - В своих домах?
   Кавинант печально кивнул.
   Великанша взглянула на него, и он увидел, как испуг, сомнение и осуждение
промелькнули в ее глазах, словно морские тени. Несмотря на страх и слабость,
он почувствовал уверенность, что гнев Первой даст ему желанную надежду.
   Она расправила плечи и властно сказала:
   - Хоннинскрю вернется на ?Звездную Гемму? и поведет наш корабль на север.
Мы встретимся в Коеркри. Там я и отвечу на твою  просьбу,  Кавинант  -  если
только меня убедит  твой  рассказ.  Пусть  весь  Поиск  увидит  город  наших
предков, который они построили в этой пропащей Стране. Будь по-твоему, Томас
Кавинант. Мы пойдем с тобой в Прибрежье. Но... - Голос  Первой  предупреждал
его, как обнаженный меч. - Но ты должен рассказать  нам  об  убийстве  наших
соплеменников.
   Кавинант кивнул. Он обнял руками колени и опустил  голову.  Ему  хотелось
побыть наедине  с  его  бесплодным  раскаянием.  ?Хорошо.  Ты  услышишь  мою
историю. Но только прояви сейчас ко мне немного сострадания?.
   Хоннинскрю без лишних слов начал собираться  в  дорогу.  Через  несколько
минут он уже быстро удалялся к морю, словно его  костям  не  требовалось  ни
отдыха, ни покоя.
   Проводив Великана взглядом, Кавинант устало опустился на траву. Он закрыл
глаза и вскоре заснул - с надеждой на то, что больше никогда не проснется.
   Однако яркий свет луны заставил  его  пробудиться.  В  тусклых  отблесках
догорающего костра он увидел дремавших Великанов, Сандера и Холлиан. В серой
тьме передвигались темные фигуры харучаев, которые несли ночной дозор.  Вейн
стоял неподалеку от костра и смотрел в никуда, как пророк, постигающий тайны
транса.
   Огонь костра отразился в открытых глазах Линден, и  Кавинант  понял,  что
она тоже не спала. Ему хотелось вернуться в сон, но жажда общения  оказалась
сильнее. Он отбросил одеяло и, поднявшись на ноги, направился к ней.
   Линден молча кивнула, приветствуя Кавинанта, однако ее взгляд все так  же
скользил по угасающим угольям. Он не знал, как к ней подступиться. В  голове
остались только пустые и плоские мысли.
   - Как твоя нога? - спросил он в конце концов.
   - Теперь я знаю, что должна была чувствовать Лена. Ее шепот доносился  из
темноты как голос из другого мира. Лена? Удивление и стыд сомкнули его уста.
Когда-то он хотел рассказать ей об этом преступлении, но Линден не  захотела
его слушать. Что же она имела в виду теперь?
   - Ты изнасиловал ее. Но она поверила в тебя и  позволила  уйти.  Как  это
похоже на то, что происходит со мной!
   Линден замолчала. Подождав немного, он настойчиво потребовал:
   - Продолжай.
   -  Почти  все,  что  я  видела  здесь,  было  насилием.   Солнечный   Яд.
Сарангрейвская Зыбь.
   Она говорила так тихо, что ему приходилось прислушиваться к ее словам.
   - Когда Опустошитель коснулся меня,  я  почувствовала  себя  так,  словно
Солнечный Яд проник в мое сердце. И я не знаю, как жить с этим ядом.  Иногда
мне просто тошно смотреть на тебя. Его прикосновение  отвергло  все,  что  я
ценила. Мне потребовалась половина жизни,  чтобы  стать  врачом.  Но  увидев
Джоан, я так испугалась... О Боже! Какое невыносимое  чувство.  Оно  открыло
мне ложность моих надежд.  Возможно,  поэтому  я  и  пошла  за  тобой.  Этот
Опустошитель был похож на Джоан, но только в тысячу раз хуже. Раньше я могла
жить, считая Страну больной, а Солнечный Яд - болезнью. Но он, прикоснувшись
ко мне, наполнил все это Злом. Он  очернил  мою  жизнь!  И  Лена,  наверное,
чувствовала то же самое.
   Кавинант ждал, скрестив руки на груди. Вскоре Линден заговорила снова:
   - Что касается моей лодыжки, то ока срастается. Я  чувствую  это.  В  тот
момент, в шоке боли, я видела все, что требовалось сделать с ногой. И  Кайл,
словно читая мои мысли, поставил кости на место. Я знаю, что  они  срастутся
как надо. Связки, артерии и нервы...
   Она замолчала, гася эмоции, которые не вмещались в шепот.
   - Напиток Великанов ускорил процесс излечения.  Через  несколько  дней  я
попытаюсь ходить самостоятельно. Она взглянула ему в глаза:
   - Лена чувствовала то же самое, Кавинант. Иначе она не дала бы тебе  уйти
безнаказанно. Ее голос молил о понимании:
   - Я живу, чтобы исцелять других. Медицина стала для меня целью жизни. Вот
почему я добилась степени доктора. И вот почему мне невыносимо это Зло. Я не
могу исцелить его. Мне неподвластны порочные сердца. Я не могу вылечить даже
собственную душу.
   Ему очень хотелось понять ее боль. Но  Линден  хранила  свое  прошлое  за
семью замками. В ее глазах мерцали отблески огня, как эхо мольбы  и  скорби.
Кавинант еще раз удивился тому, как мало он знал о своей  спутнице.  Отгоняя
неуверенность, он постарался ободрить ее:
   - Все будет хорошо. Мы отыщем Первое Дерево. Великаны знают,  кого  можно
спросить о нем. Когда я сделаю новый  Посох  Закона,  ты  сможешь  вернуться
домой. Твоя мечта исполнится. И ты снова будешь лечить людей.
   Она отвернулась, как будто  ожидала  другого  ответа.  Прошло  не  меньше
минуты, прежде чем Линден заговорила вновь:
   - Ты думаешь, они помогут нам? Морской Мечтатель не хочет этого.  Я  знаю
его мысли. Глаз Земли чем-то похож на  мои  чувства.  Страна  для  него  как
большая рана на сердце, и она все время  кровоточит.  Расстояние  не  играет
роли. Солнечный Яд разъедает его нутро. Он горит желанием встретиться с  ним
в поединке. Сразиться со Злом! Покончить с тем,  что  терзает  его  душу!  И
Первая верит ему. Неужели ты думаешь, что тебе удастся переубедить ее?
   - Да. - А что еще он мог  ответить?  Кавинант  успокаивал  ее  обещанием,
которое считал почти невыполнимым. Но у него не оставалось другого выбора. -
Постараюсь что-нибудь придумать, хотя, наверное, ей это не понравится.
   Она кивнула и снова повернулась к костру, как будто искала в себе остатки
отваги. Впрочем, Линден с детства привыкла полагаться только на саму себя.
   - Я не хочу возвращаться в Солнечный Яд.  -  Ее  голос  перешел  на  едва
уловимый шепот. - Я не вернусь туда. Ни за что не вернусь!
   Ему хотелось сказать: ?Тебе и не надо будет возвращаться?. Но  он  боялся
давать ей такое обещание. Морэм говорил:
   "Цель поиска окажется не такой, какой ты будешь ее себе  представлять.  В
конце концов тебе придется вернуться в Страну.? Окажется иной... Что он имел
в виду - Первое Дерево или Посох Закона?
   Разговор оборвался. Слова Линден,  словно  тяжелый  груз,  легли  ему  на
плечи. Он побрел назад, к своему  одеялу,  и  лег,  завернувшись  в  мрачные
предчувствия. Чуть позже усталость затащила его в сон.

***

   На следующее утро, едва рассвет засверкал на росе пленительно  прекрасных
холмов, отряд направился к Прибрежью.
   Несмотря на шаткую походку Кавинанта,  они  быстро  поднялись  по  склону
высокого холма и остановились на вершине, чтобы полюбоваться восходом солнца
и обширным регионом, который некогда был родиной Идущего-За-Пеной.  Бодрящий
ветер овевал их лица. В воздухе пахло морем и осенью, которая надвигалась на
прекрасную страну Прибрежья.
   Ниже, у основания холмов, гнездились рощи. Во всем своем величии блистали
золотни; дубы и клены  желтели  в  осеннем  уборе.  А  за  рощами  виднелись
холмистые пастбища, расцвеченные последними красками лета.
   Увидев  Прибрежье,  Кавинант  почувствовал  себя   безжизненным   трупом.
Последний раз он встречал подобную красоту на холмах Анделейна. Усталое тело
казалось грузным и онемевшим от яда. Кольцо на  правой  руке  напоминало  об
ампутации,  которая,  помимо  пальцев,  лишила  его  всех  ответов  на  свои
сомнения. А в Ревелстоуне по-прежнему  убивали  невинных  мужчин  и  женщин,
питая их кровью Солнечный Яд. И пока это преступление продолжалось, ни  одно
место в мире не могло быть для него воистину прекрасным.
   Тем не менее он  удивился,  заметив  разочарование  на  лицах  Сандера  и
Холлиан. Они смотрели на  осень  с  таким  же  опасением,  как  и  на  холмы
Анделейна. Красота природы была для них соблазнительной  и  коварной  песней
сирены или, вернее, роковой болезнью, которая вела к  безумию.  Их  приучили
видеть угрозу в гармонии Земли. Они чувствовали себя  здесь  чужими,  потому
что Лорд Фоул осквернил не только природу - он лишил  людей  их  изначальной
способности наслаждаться красотой. И вновь Кавинант  подумал  о  них  как  о
больных проказой.
   Однако остальные испытывали радость и восторг. На лице  Первой  появилась
мягкая улыбка. Красавчик тихо смеялся, словно не мог вместить в искалеченную
грудь такого большого счастья.  Грусть  Морского  Мечтателя  превратилась  в
печаль ностальгии. Харучаи застыли в напряженных позах, как  будто  отдавали
дань уважения тому гордому  народу,  который  некогда  обитал  в  Прибрежье.
Линден смотрела на рассвет и осень с  неописуемой  любовью.  И  только  Вейн
оставался безучастным. Казалось, что во всем мире не нашлось бы такой  вещи,
которая могла бы встревожить юр-вайла.
   В конце концов Первая нарушила долгое молчание:
   - Давайте двинемся в путь.  Мое  сердце  горит  желанием  увидеть  город,
который Великаны назвали Печалью.
   Красавчик засмеялся, но его смех, как крик пустельги, был и радостным,  и
до боли несчастным. Он зашагал вниз по склону  навстречу  утреннему  солнцу.
Кир и Хигром последовали за ним. Первая  положила  руку  на  плечо  Морского
Мечтателя, и тот двинулся вперед, как  колосс  из  печали  и  камня.  Сандер
тревожно нахмурился, а Холлиан прикусила нижнюю губу. Они настороженно пошли
следом за Великанами  в  сопровождении  Стилла  и  Герна.  Кавинант  ковылял
позади, растеряв прочность духа и  смелость.  Спускаясь  к  ближайшей  роще,
Красавчик запел  печальным  и  хриплым  голосом,  которым  обычно  исполняют
погребальные песни. Но он пел от чистого сердца, и мелодия звучала как звуки
труб и скрежет мачт. В ней слышались волны  и  ветер;  в  ней  чувствовались
соленый пот и победа над болью. Он пел балладу древних мореходов:

   Пусть разбиваются о берег буруны;
   Пусть скалы граничат с морем и травой,
   И с голыми утесами, истерзанными бурей;
   Пусть холод пронзает глубины льдом;
   Пусть ветер взметает волны в небо,
   И жалит, жалит болью наши сердца -
   Ничто не нарушит равновесия Моря и Камня.
   Скалы и волны Дома выдержат все.
   Мы, Великаны, рождены для жизни и странствий
   И поэтому плывем туда, куда зовут нас мечты.

   Пусть мир немыслимо широк,
   И океан огромен, как время:
   Пусть наши пути порой кончаются неудачей,
   И лучшие друзья теряются во льдах
   И уплывают в вечность.
   И скитания, скитания становятся судьбой -
   Ничто не омрачит равновесия Моря и Камня.
   Очаг и гавань Дома выдержат все.
   Мы, Великаны, рождены для дальних странствий
   И поэтому плаваем везде, куда бы ни позвала нас мечта.

   Они шагали через рощу  по  упавшему  огню  осенних  листьев  -  в  остром
томлении желания познать тайны этого мира. Песня Красавчика вела их  вперед.
Взгляд  Морского  Мечтателя  прояснился;  неловкость   Сандера   и   Холлиан
рассеялась и уступила место доверию и надежде. Песня омыла, словно свежестью
ручья, бесстрастные лица  харучаев,  и,  отражаясь  эхом  в  уме  Кавинанта,
отогнала на время серую тоску из его сердца. Вдохнув полной грудью, он гордо
зашагал по Стране, которая была когда-то родиной Идущего-За-Пеной.
   Как долго он пробыл под Солнечным Ядом! Как давно он не видел той Страны,
которую помнил и любил! Его глаза пили зелень  деревьев  и  травы;  его  уши
внимали шелесту ветвей и листвы.
   За холмами тянулись дикие  виноградники.  Среди  сплетений  лозы  и  неги
зрелых гроздей мелькали птицы и юркие зверьки. Будь у Кавинанта