я укладывались в малые доли дня. Однако борозда
оставалась нетронутой. Деревья будто сдвигались, уступая  ей  дорогу,  кусты
разделялись, точно вырубленные топором; на краях  борозды  рост  и  цветение
растений прекращались, и ни одно из них не  смело  пересекать  эту  странную
границу.
   Обернувшись, Кавинант не обнаружил и следа от их путеводной линии.  Сразу
же за спиной Дина широкая борозда смыкалась в нить. Вейну приходилось самому
прокладывать  себе  дорогу.  Но  он   делал   это   с   обычной   для   него
невозмутимостью: юр-вайл продирался сквозь заросли, на бегу ломал деревья  и
крушил колючие кусты, которые не оставляли на  его  черной  коже  ни  единой
царапины. Казалось, он попросту не замечал  препятствий.  Наблюдая  за  ним,
Кавинант не знал, чему больше удивляться:  поразительной  способности  Мемлы
создавать этот путь или поразительной  способности  Вейна  путешествовать  с
такой скоростью по бездорожью.
   Вечером Всадница объяснила свой фокус с бороздой. Ее рукх,  сказала  она,
черпал силу в Ревелстоуне из мастера-рукха, за которым следили Верные. Чтобы
создавать борозду, ей приходилось предельно концентрировать  свое  внимание.
Но чем ближе они находились к Ревелстоуну, тем легче становилось это делать.
Вот потому-то Мемле удавалось прокладывать путь и на следующий  день,  когда
деревья вымахали почти до неба, кустарник стал похож  на  лес,  а  вереск  и
папоротник доходили Рысаку до плеч.
   Однако и Вейн умудрялся выдерживать темп. Он без труда  преодолевал  лигу
за лигой, и ничто его не могло  остановить.  Так  было  и  на  третий  день.
Растительность достигла гигантских размеров. Но юр-вайл беззаботно  и  легко
бежал за Дином. Кавинант почесывал в затылке, не  уставая  удивляться  этому
созданию.
   Однако с наступлением вечера он забыл  о  Вейне  и  обратился  мыслями  к
предстоящим событиям. Все возможные  ориентиры  давно  потонули  в  зарослях
джунглей, но Кавинант  каким-то  образом  интуитивно  почувствовал  близость
Ревелстоуна. На него опять нахлынули тревога и страх. Он то и дело вытягивал
шею, пытаясь рассмотреть сквозь листву далекие  очертания  древней  башни  и
угадать, какие опасности ожидали его там.
   Тем не менее он старался напрасно.  Кавинант  так  ничего  и  не  увидел.
Поздно вечером путешественники  приблизились  к  высокой  горе,  у  подножия
которой растительность внезапно исчезла. Дин  стал  подниматься  по  крутому
склону. И тут неожиданно  взору  Кавинанта  предстал  Ревелстоун.  Он  будто
выпрыгнул из тайников его самых ярких воспоминаний.
   Перед Кавинантом возник огромный каменный город,  построенный  Великанами
много тысячелетий назад на скалистом плато шириной в  две  лиги.  На  западе
плато виднелись неприступные горы;  на  востоке  его  охранял  тысячефутовый
отвесный обрыв. Само плато  постепенно  сужалось,  образуя  клин,  в  острие
которого древние Великаны создали огромный подземный лабиринт Ревелстоуна.
   Поверхность  склона  была  прекрасно  укреплена  и  защищена.  Начиная  с
пятидесяти или ста футов от основания скалы и  кончая  краем  плато  на  ней
выступали балконы и эркеры, архитравы и бойницы. Слева Ревелстоун постепенно
переходил в высокий горный хребет,  а  справа  посреди  каменной  башни,  на
которой располагался наблюдательный пост, вход в город преграждали массивные
железные ворота.
   Кавинант  разглядывал  знакомые  очертания,  и  его   сердце   болезненно
сжималось.  Он   вспоминал   великих   и   гордых   Великанов,   погубленных
Опустошителем во время войны против Лорда Фоула.  Кто-то  говорил  ему,  что
письмена, высеченные на  стенах  Ревелстоуна,  исполнены  огромного  смысла,
непостижимого для ума простого смертного. Но ныне уже никому  и  никогда  не
удастся разгадать этот смысл.
   Вид Ревелстоуна напомнил Кавинанту о многих людях  -  друзьях  и  врагах;
тех, кого он потерял,  и  тех,  кому  навредил.  Он  вспомнил  Трелла,  мужа
Этиаран, и Хайла Троя, который ради спасения армии пошел в ученики к Лесному
старцу. Перед Кавинантом замелькали лица Идущего-За-Пеной, Елены и  Высокого
Лорда Морэма... Мысль о Морэме наполнила Кавинанта гневом: ведь  его  именем
пользовались Верные, проливающие кровь невинных людей.
   Внезапно Кавинант заметил, что путеводная борозда Мемлы доходит только до
середины скалы. Там, где она исчезала, возникал золотистый луч, устремленный
в центр заходящего солнца. Он походил на луч из  оркреста  Сандера,  но  был
гораздо больше и мощнее. Кавинант уставился на  него,  открыв  от  изумления
рот. Он силился представить, сколько душ погубили ради него. Ревелстоун  был
цитаделью крови. ?И этому городу уже никогда не стать прежним?, - потрясенно
подумал Кавинант.
   Тут его блуждающий взгляд ухватился за что-то мелькнувшее на западе. Там,
между Ревелстоуном и Западными Горами, словно  слабый  лучик  надежды,  сиял
водопад Фэл, который вытекал из Мерцающего озера и, сбегая по склону  утеса,
давал начало Белой Реке. Странно, но  вода  в  озере  не  иссякла.  В  свете
закатного солнца мощные струи водопада ярко блестели, низвергаясь с  высоты.
А ведь дождевое солнце не вставало над Страной уже восемнадцать дней, причем
шесть из них властвовало пустынное солнце. Но  Мерцающее  озеро  по-прежнему
оставалось живым и полноводным.
   Стиснув зубы, Кавинант вновь перевел взгляд на Ревелстоун.
   Мемла с облегчением  вздохнула  и  опустила  рукх.  Она  что-то  невнятно
пробормотала, обращаясь к Дину, и  тот  послушно  потрусил  к  юго-восточным
воротам города.
   Наблюдательная башня, возвышающаяся едва ли не до середины склона, стояла
поодаль и сообщалась с городом посредством деревянных переходов  и  мостков.
Кавинант припоминал, что за воротами находился внутренний двор,  за  которым
поднималась еще одна мощная стена с  не  менее  массивными  воротами.  Таким
образом, единственный вход в Ревелстоун был защищен двойной оградой.
   Подойдя поближе, он  с  изумлением  увидел  разрушенные  главные  ворота.
Видимо, город  переживал  некогда  трудные  времена,  когда  людям  пришлось
задействовать внутреннюю оборону.
   Двор за воротами был пуст; укрепления и амбразуры выглядели так, будто их
давно не использовали по назначению. Башня казалась заброшенной и совершенно
непригодной к обороне. Впрочем, возможно, Верные больше не боялись чужаков.
   Или сооружению специально придали такой вид, чтобы заманить  неосторожных
пришельцев в ловушку.
   Мемла направилась прямо в туннель, ведущий в  центр  башни.  Кавинант  на
ходу соскользнул с широкой  спины  Дина.  Всадница  обернулась  и  удивленно
уставилась на своего спутника.
   - Это Ревелстоун, - сказала она. - Разве ты не хочешь войти?
   - Всему свое время, - ответил Кавинант. Его плечи напряглись от  мрачного
предчувствия. - Позови сюда на-Морэма. Я хочу, чтобы он сам гарантировал мою
безопасность.
   - Но он же на-Морэм! - возмутилась Мемла. - И не  является  перед  каждым
встречным-поперечным по первому зову.
   - Я рад за него. - Несмотря  на  тревогу,  Кавинант  нашел  в  себе  силы
съязвить. - В следующий раз, когда мне вздумается позвать его, я буду  иметь
это в виду.
   Мемла открыла рот, собираясь съехидничать в ответ, но Кавинант не дал  ей
такой возможности.
   - Меня уже дважды брали в плен, - сказал он. - Хватит. Третьего раза быть
не должно.  Я  не  двинусь  с  места,  пока  не  поговорю  с  на-Морэмом.  -
Воодушевленный собственной отповедью, он гордо добавил:
   - Скажи ему, что я понимаю необходимость свободы так же хорошо, как и он.
И  меня  силой  не  заставить  подчиниться.  Ему  придется  согласиться   на
сотрудничество.
   Мемла несколько секунд смотрела на него в изумлении, потом пробормотала:
   - Как скажешь.
   Она грубо ткнула  Дина  в  холку  и  направила  его  в  туннель,  оставив
Кавинанта наедине с Вейном.
   Кавинант  ждал,  волнуясь  все  сильнее  и  сильнее.  Солнце,   окутанное
бледно-лиловой пеленой, опускалось за горные пики. Растущая тень Ревелстоуна
наползала на землю. Глядя на башню и  размышляя,  не  таит  ли  она  угрозу,
Кавинант  вдруг  заметил,  что  на  вершине  утеса   больше   не   полощутся
разноцветные флаги.
   Да, собственно, это было уже  и  не  нужно  -  кроваво-красный  луч  силы
отмечал обитель Верных получше любого флага.
   Чувствуя, что теряет терпение, он проворчал, обращаясь к Вейну:
   - Будь я проклят, если знаю, что тебе здесь надо. Но у меня и так слишком
много проблем. Поэтому позаботься о себе сам.
   Вейн никак не отреагировал на эти слова.  Иногда  он  казался  не  только
немым, но и глухим.
   Наконец Кавинант заметил в  туннеле  какое-то  движение.  Из  разрушенных
ворот вышел низкорослый человек, одетый в красную ризу и  черную  мантию.  В
руке он сжимал длинный металлический жезл, увенчанный треугольником. Капюшон
мантии был откинут, и Кавинант увидел круглое лицо, лысую  голову  и  бритые
щеки незнакомца. На лице мужчины застыла маска презрительного  равнодушия  -
казалось, ничто на свете не могло вывести этого человека из себя. Но  что-то
странное  проглядывало  в  этом  отрешенном   лице.   Кавинант   пригляделся
повнимательнее и понял, что именно. Глаза мужчины имели красный цвет.
   - Добро пожаловать  в  Ревелстоун,  Полурукий,  -  бесстрастно  промолвил
человек. - Я Гиббон на-Морэм.
   Спокойная  вежливость,  с  которой  были  сказаны  эти  слова,  заставила
Кавинанта насторожиться.
   - Мемла обещала, что здесь меня никто не тронет, - произнес он. - Но  как
мне верить ее словам, если, с тех пор как я появился в  Стране,  меня  то  и
дело пытались убить?
   - Ты представляешь  для  нас  огромную  опасность,  Полурукий.  -  Гиббон
говорил так, будто находился в полусне. - Однако я понял, что  ты  несешь  и
великую надежду. Во имя этой надежды мы решили рискнуть. Стране нужна  любая
сила.  Я  пришел  сюда  один.  Это  ли  не   лучшее   доказательство   нашей
доброжелательности? Здесь тебе ничего не  угрожает  -  если,  конечно,  твои
собственные намерения так же чисты.
   Кавинант хотел вслух усомниться в правдивости услышанного, но пока  решил
не рисковать и изменил тактику.
   - Где Сантонин?
   Гиббон и глазом не моргнул.
   - Мемла на-Морэм-ин сказала мне,  что  ты  считаешь,  будто  твои  друзья
попали в руки Всадника. Я ничего не знаю об этом. Сантонин  давно  отбыл  из
Ревелстоуна. Мы уже начинаем тревожиться за него. Его рукх молчит. Если  то,
что ты говоришь, - правда, то может  статься,  твои  друзья  одолели  его  и
отняли рукх. Я уже приказал Всадникам, которых послал встречать тебя, начать
поиски нашего собрата. Если твоих спутников найдут, мы  приложим  все  силы,
чтобы обеспечить их безопасность. Даю тебе честное слово.
   Кавинант ничего не ответил. Он хмуро смотрел на Гиббона и молчал.
   Нисколько не смутившись, на-Морэм кивком указал на Вейна и сказал:
   - Теперь я хотел бы спросить о твоем спутнике. Его сила очевидна,  но  мы
не понимаем, что он собой представляет.
   - Вот он, перед тобой, - проворчал Кавинант. - Ты знаешь  о  нем  столько
же, сколько и я.
   Гиббон вытаращил глаза, но вслух своего недоумения не выразил.
   - Я ничего о нем не знаю, - сказал он. - А потому не позволю ему войти  в
Ревелстоун. Кавинант пожал плечами:
   - Дело твое. Поступай как знаешь. Если сумеешь его удержать, честь тебе и
хвала.
   - Хорошо. - На-Морэм указал в сторону туннеля:
   - Ты пойдешь со мной?
   Кавинант заколебался - но только на несколько секунд.
   - Не думаю, что у меня есть выбор.
   Гиббон кивнул и зашагал к  туннелю.  Кавинант  так  и  не  понял:  то  ли
на-Морэм согласился с ним, то ли не знал, что сказать.
   Следуя за ним, Кавинант вошел в туннель, как в преисподнюю. Ему в  голову
вдруг пришла странная мысль: а  что,  если  потолок  сейчас  разверзнется  и
сверху  посыпаются  люди,  которые  прикончат   его   на   месте?   Кавинант
инстинктивно втянул голову  в  плечи.  Но  ничего  подобного  не  случилось.
Сопровождаемый лишь гулким эхом собственных шагов, он  вышел  во  внутренний
двор.
   Вторые ворота, абсолютно целые, оказались  приоткрытыми  лишь  настолько,
чтобы в них мог протиснуться только один человек. На верхнем балконе у входа
стояла стража из нескольких Верных.
   Гиббон кивком велел Кавинанту следовать за ним и прошмыгнул в щель  между
огромными каменными створками.
   "Огонь ада?, - подумал Кавинант, пытаясь унять дрожь.  Тем  не  менее  он
пошел за на-Морэмом. За спиной у него топал неотступный Вейн.
   Когда Кавинант проскользнул в ворота, каменные  створки,  словно  челюсти
акулы, с грохотом захлопнулись перед носом у юр-вайла.
   Коридор  не  освещался.  Ревелстоун  поглотил  Кавинанта,  как  бездонный
каменный мешок.

Глава 18

Дождь над Ревелстоуном

   - Гиббон! - В голосе Кавинанта перемешались страх и гнев.
   - О, прошу прощения, - ответил на-Морэм из темноты. -  Тебе  нужен  свет.
Сию минуту.
   Вокруг  Кавинанта   зашелестели   мантии.   Он   вытянул   вперед   руки,
изготовившись  отразить  нападение,  но  атаки  на  него   не   последовало.
Послышалась какая-то команда. Темноту разорвало алое  пламя,  вспыхнувшее  в
треугольнике рукха. Потом запылали еще несколько жезлов. В один миг огромный
пустой зал окрасился кроваво-красным светом.
   - Прошу прощения, - повторил Гиббон. - В  Ревелстоуне  принято  соблюдать
осторожность. Верным многие не доверяют - вот как ты, например. Поэтому и мы
встречаем чужаков с опаской.
   Кавинант переступил  с  ноги  на  ногу,  словно  таким  образом  надеялся
восстановить внутреннее равновесие. Затем со злостью сказал:
   - А ты когда-нибудь задумывался, что у людей, возможно, есть  причина  не
доверять всем вам?
   - Их ошибка вполне естественна, - невозмутимо ответил на-Морэм.  -  Жизнь
людей наполнена страхом от рассвета до заката, и они не замечают результатов
нашей работы. Как же они могут верить нам, когда мы говорим, что без нас  им
не выжить? Но Верные не обижаются. Хотя кое-какие меры  предосторожности  мы
все же предпринимаем.
   Объяснение  Гиббона  звучало  правдоподобно,  а   потому   подозрительно.
Кавинант не верил в безразличие на-Морэма. Но поскольку он  не  придумал  ни
одного подходящего ответа, то просто кивнул, когда Гиббон спросил:
   - Ты идешь или остаешься здесь?
   Он зашагал рядом с на-Морэмом по проходу в сопровождении десятка  Верных,
которые несли огонь.
   Они вошли в зал,  напоминающий  большую  пещеру,  -  недаром  этот  город
строили Великаны и, в основном, для себя. Гиббон свернул в боковой коридор и
стал подниматься по широкой лестнице, которая вела на верхние уровни города.
Переходы  Ревелстоуна  создавали  невероятно  сложный  лабиринт,   поскольку
делались  по  критериям,  известным  только  давно  погибшим  Великанам.  Но
Кавинант хорошо ориентировался в этой путанице, хоть  и  не  был  здесь  уже
очень давно. Узнав путь, которым они следовали, он испытал какое-то  мрачное
удовлетворение.
   Шаг за шагом восстанавливая в  памяти  знакомые  когда-то  хитросплетения
ходов,  Кавинант  следовал  за  Гиббоном  вверх  и  в  сторону   от   центра
Ревелстоуна. Путь им озаряли дымные факелы, висящие на  стенах.  Вскоре  они
вошли в коридор, по обе стороны которого через равные расстояния  находились
гранитные двери с деревянными ручками. У одной из  дверей  стояла  фигура  в
красном  одеянии  с  опущенным  капюшоном,  но  без  ризы.  Когда   на-Морэм
приблизился, фигура с готовностью распахнула перед ним  дверь.  Кавинант  на
миг задержался у порога и, убедившись, что на двери нет ни засова, ни замка,
вошел вслед за Гиббоном.
   За дверью находилось несколько комнат: нечто вроде гостиной  с  каменными
креслами и столом, на котором стоял поднос с едой. Здесь имелись и  спальня,
и ванная, и даже балкон. Помещения освещались  нещадно  чадившими  факелами.
Вспомнив бездымные огни Лордов, Кавинант стал выстраивать  в  уме  каверзные
вопросы, предназначавшиеся на-Морэму.
   - Тебе здесь будет  хорошо,  -  сказал  Гиббон.  -  Но,  если  ты  чем-то
недоволен, мы предоставим тебе  любое  жилище,  какое  только  пожелаешь.  В
Ревелстоуне достаточно места - больше, чем нам необходимо. - Он выглянул  за
дверь и жестом велел фигуре в красном войти. - Это Аккашри на-Морэм-кро. Она
ответит на все твои вопросы и выполнит любые твои приказания.
   Женщина в капюшоне поклонилась, не открывая лица,  и  снова  удалилась  в
коридор.
   - Ну что, Полурукий, ты доволен?
   Доволен? Кавинанту захотелось зарычать: ?О да, конечно! Где, черт бы  вас
всех побрал, Линден?? Но он сдержался, не желая показывать, что  его  сильно
тревожит участь друзей.
   - Все прекрасно, - ответил он как ни в чем не бывало. - До тех пор,  пока
кто-нибудь не попытается проткнуть меня ножом, запереть дверь  или  отравить
мою еду.
   Все эмоции разбивались о невозмутимость Гиббона, как волны об  утес.  Его
взгляд  казался   даже   доброжелательным   -   если   только   может   быть
доброжелательным взгляд кроваво-красных глаз. На-Морэм укоризненно посмотрел
на Кавинанта, подошел к столу и не  торопясь  сжевал  по  куску  от  каждого
блюда, стоящего на подносе, - хлеба, тушеного мяса и сухих фруктов.  Глотнув
из бутыли, он запил все это каким-то  напитком,  затем  вновь  посмотрел  на
Кавинанта и сказал:
   - Полурукий, твое недоверие удивляет меня. Мне хочется спросить: зачем же
ты пришел сюда, если только и ждешь от нас какой-нибудь пакости?
   На этот вопрос Кавинант ответил честно:
   - Я ищу своих друзей, и тебе это известно. А еще мне нужна информация.  Я
хочу понять, что такое Солнечный Яд. Вот почему мне нужны  Верные,  так  как
жители деревень, которых я встречал... - ?...горели желанием убить  меня,  а
не отвечать на вопросы?, - едва не сказал он, но вовремя спохватился:
   - Одним словом, они сами ничего не понимают.
   А мне необходимо  узнать,  что  способствует  появлению  Солнечного  Яда.
Узнать, чтобы потом сразиться с ним.
   Красные глаза Гиббона блеснули, но по их взгляду нельзя было  сказать,  о
чем он думал.
   -  Очень  хорошо,  -  ответил  он   таким   тоном,   будто   не   слишком
заинтересовался услышанным. - Что касается борьбы с  Солнечным  Ядом,  то  я
должен попросить тебя дождаться  утра.  По  ночам  Верные  отдыхают.  А  вот
причины его появления достаточно ясны. Это месть Творца за прошлые злодеяния
а-Джерота.
   Кавинант едва не взревел от ярости. Это объяснение было ложью, но  он  не
собирался спорить с Гиббоном об основах метафизики.
   - Это не то, что я имел в виду. Мне нужно что-то.., более практичное. Как
он возникает? Как работает? Что он такое, наконец?
   Взгляд Гиббона не изменился.
   -  Полурукий,  если  бы  я  обладал  таким  знанием,   то   сам   бы   им
воспользовался.
   Ужасно. Кавинант не  знал,  верить  ему  на-Морэму  или  нет.  Теперь  он
понимал, как трудно будет собирать необходимые  сведения.  И  его  решимость
дрогнула. Он был опустошен и не  соображал,  о  чем  еще  можно  спросить  у
Гиббона, а потому только кивнул, когда тот сказал:
   - Ты устал. Поешь и ложись. Утро вечера  мудренее.  Гиббон  направился  к
двери, но Кавинант окликнул его:
   - Скажи, почему в Мерцающем озере все еще есть вода?
   - Мы накинули узду на Солнечный Яд, - раздраженно ответил на-Морэм.  -  И
поэтому земля еще жива. - Он немного помолчал и добавил:
   - Как гласит старая легенда, в глубинах озера  лежит  безымянный  амулет,
который и защищает его воды от Солнечного Яда.
   Кавинант еще  раз  кивнул.  Он  знал,  что  в  глубине  Мерцающего  озера
действительно скрывалась одна вещь, но ему и в голову не приходило, что  она
насколько чудодейственна.
   Гиббон вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Кавинант остался один.
   Какое-то время он сидел неподвижно, чувствуя, как истома  разливается  по
всем его членам. Затем он встал, взял стул и понес его на балкон,  собираясь
посидеть там и поразмышлять в тишине и одиночестве.
   Балкон находился на южной стене башни, как раз посредине