носами злобно
таращились на свою жертву. Женщины  с  огромными  когтями  и  змеями  вместо
грудей проносились мимо него, как  фурии,  и  судачили,  хихикая,  о  смерти
пленника. Дети с уродливыми лицами и тигровыми полосами на животах извергали
из себя лягушек и непристойную брань.
   От ужаса Кавинант едва не  лишился  рассудка.  Он  попробовал  шевельнуть
правой рукой, и это движение отозвалось в груди нестерпимой болью. На миг он
почти потерял сознание.
   Но потом ему на глаза попался Вейн.
   Тот стоял спиной к  равнине,  наблюдая  за  бешеной  пляской,  как  будто
танцоры-чудовища затеяли  ее  исключительно  ради  его  развлечения.  Взгляд
юр-вайла медленно скользил по участникам всей этой вакханалии, пока  наконец
не встретился со взглядом Кавинанта.
   - Вейн! - прохрипел Кавинант, словно захлебывался собственной  кровью.  -
Помоги мне, Вейн!
   В ответ юр-вайл оскалился в язвительной усмешке.
   Увидев это, Кавинант прикусил губу. Крик  ярости  вырвался  из  груди,  и
вместе с  этим  криком  его  мозг  озарила  ослепительная  вспышка,  которая
разорвала ночь на куски.

Глава 15

?Потому что ты можешь видеть"

   Нет. Никогда.
   После того как Кавинант скрылся за гребнем холма,  Линден  Эвери  уселась
посреди каменной  россыпи  и  попыталась  разобраться  в  своих  мыслях.  Ее
настроение стало мрачным, словно небо в грозу Как  это  часто  случалось  за
последние годы, она вновь ощутила тщетность своей убогой  жизни,  в  которой
все ее усилия простить родителей не  привели  ни  к  чему,  кроме  глубокого
отчаяния. Если бы сейчас  Сандер  или  Холлиан  заговорили  с  нею,  она  бы
накричала на них и убежала прочь, куда глаза глядят.
   Принятое решение пробило брешь в линии ее обороны, которой  она  окружила
себя, сопротивляясь странной силе Кавинанта. Она не поддалась на его уговоры
и теперь столкнулась с горькими последствиями этого выбора.  Череда  мертвых
холмов, протянувшаяся с юга на запад,  напоминала  ей  о  том,  что  вопреки
рассудку и логике она избрала смерть, когда ей предлагали жизнь.
   О, как она была одинока. Сандер и Холлиан нашли поддержку друг  в  друге,
поскольку оба не верили в целительную силу  Анделейна.  Их  жизнь  настолько
зависела от Солнечного Яда, что они попросту боялись любых  перемен.  Сочная
зелень Анделейна не являлась для них воплощением бодрости и здоровья.
   Впрочем, Линден понимала их чувства. Сандер  и  Холлиан  не  представляли
себя без Солнечного Яда. А значит, ее  отстраненность  от  них  была  вполне
объяснима.
   Но разлука с Кавинантом тревожила  Линден  и  не  давала  ей  покоя.  Она
отказала ему в своей помощи, и он ушел, забрав  с  собой  ее  уверенность  и
лишив цели. Когда  Кавинант  переплывал  Мифиль,  лучи  плодородного  солнца
плясали  на  поверхности  воды  и  окружали  его  мириадами  бликов,   точно
признавали в нем того, кому предстояло избавить Страну от проклятия.  Линден
могла бы скрасить его одиночество, но он предпочел уйти Он оставил  ее  ради
холмов Анделейна. И в его жилах по-прежнему струился яд.
   Теперь, когда ее существование лишилось  смысла,  она  больше  не  хотела
оставаться одна.
   Однако Линден не  сомневалась  в  своем  решении.  Ей  пришлось  пережить
болезнь Кавинанта как свою собственную. И она знала, что не могла  поступить
иначе. Линден предпочла эту мертвую  каменную  пустошь  сочному  великолепию
Анделейна, потому что понимала смерть лучше жизни и умела ограждать себя  от
ее влияния. Стараясь спасти Кавинанта, она поклялась, что никогда  более  не
поддастся чувствам и не допустит, чтобы мягкость характера, приобретенная ею
в Стране, возобладала над независимостью ее натуры. Линден еще могла хранить
верность своей клятве, видя вокруг пустыню и мертвые скалы. Но  она  боялась
расчувствоваться среди зеленых деревьев, вдохнув ароматы трав и вновь ощутив
вкус щедрой алианты. Под гнетом смутной неуверенности она точно  знала,  что
не устоит против такого соблазна.
   Погруженная в мрачные мысли, Линден забыла обо всем, словно сидела в доме
с закрытыми ставнями и запертой дверью. Вот почему  она  не  сразу  услышала
предупреждающий крик Сандера, а когда услышала, то было уже  поздно.  Откуда
ни возьмись появились какие-то люди с ножами и дубинами. Они набросились  на
гравелинга, когда тот попытался вытащить кинжал, и до Линден донесся  глухой
звук удара. Нападавшие оглушили Сандера и связали руки Холлиан,  не  дав  ей
вытащить свой маленький нож.  Линден  тоже  не  успела  ничего  предпринять,
потому что ее сбили с ног  и,  пока  она  лежала,  судорожно  хватая  губами
воздух, ей связали руки за спиной.
   Через минуту или две  пленников  поволокли  от  берега  реки  к  лишенным
растительности холмам.
   Подчиняясь грубому насилию, Линден враз позабыла о своей  клятве.  Ее  до
глубины души возмутила жестокая наглость этих  людей,  которые,  как  видно,
находили удовольствие в том, что делали. Она инстинктивно  чувствовала,  что
ее  собирались  убить  и  сейчас  тащили  туда,  где  хотели  исполнить  это
намерение. Тот же инстинкт подсказывал ей, что нападавшие  служили  пагубной
силе, которая превратила эту местность в пустыню. Линден торопливо  упрятала
свои чувства подальше и постаралась не думать о том, что ожидало ее впереди.
   Пленников ввели по узкому  ущелью  в  каньон,  где  находилось  настволье
Каменной Мощи.
   Линден еще никогда не бывала в настволье, и вид деревни неприятно поразил
ее. Уродливые дома, неряшливые люди и кровожадная стерва, управляющая делами
настволья, - все это абсолютно  не  совпадало  с  представлениями  Линден  о
жителях Страны, таких как Сандер и Холлиан. Однако новые  впечатления  разом
померкли, когда она увидела  зловещий  зеленый  камень,  приводящий  местную
гравелингу в безумный восторг. Камень источал Зло, и от этого Зла слепило  в
глазах и перехватывало дыхание, как от пахучей ядовитой кислоты. Мощь  камня
превосходила любую силу, с которой ей  приходилось  сталкиваться,  и  только
могущество Солнечного Яда соизмерялось  с  ним.  Ей  стало  понятно,  почему
деревня выглядела такой  убогой  и  запущенной  и  почему  так  неряшливы  и
беспечны ее жители. Маленький осколок  изумрудного  камня  разрушал  красоту
природы и души.
   На глаза Линден навернулись слезы. Но она не заплакала -  даже  когда  им
объявили,  что  их  казнь  назначена  на  следующее  утро.  Ей  не  хотелось
доставлять удовольствие садистке - гравелинге.
   После вынесения  приговора  пленников  затолкали  в  хижину  на  сваях  и
оставили там ожидать своей смерти. Линден  не  сопротивлялась.  Она  уже  не
могла сопротивляться. Близость  Каменной  Мощи  лишала  ее  эманации  камня,
словно голодные пиявки проникали в ее сердце и высасывали остатки решимости.
Прислонившись спиной к стене, она в помрачении убеждала себя, что еще жива и
обладает собственной независимой личностью.
   "Нет, - сказала она себе. - Никогда. Никогда и ни за что!"
   Она повторяла эти слова как молитву, словно  они  могли  защитить  ее  от
злобной мощи камня.
   Линден мучили вопросы о Джоан и яде, об Опустошителе  и  безымянной  силе
Каменной Мощи. Но единственный ответ, который  она  находила,  заставлял  ее
замыкаться в себе, как это делали ее родители, не умевшие жить  и  боявшиеся
смерти.
   На рассвете дверь хижины открыли. Но за ними пришли не  гравелинга  и  не
какой-нибудь там житель настволья. Дверь  открыл  Всадник  Верных:  мужчина,
облаченный в красную мантию, которая пламенела огнем под лучами плодородного
солнца. Он имел высокомерный и самоуверенный вид,  в  руках  Всадник  держал
черный рукх с треугольником на конце.
   - Выходите, - сказал он тоном, не допускающим возражений.  -  Я  Сантонин
на-Морэм-ин. Отныне вы мои пленники.
   В ответ на сердитый взгляд Сандера и стон Холлиан он  улыбнулся,  изогнув
губы наподобие лезвия кривой сабли.
   Когда Всадник вышел, на улице послышался недружный  хор  голосов:  жители
деревни,  окружившие  хижину,  о  чем-то  униженно  просили  его,  стеная  и
кланяясь. Гравелинга упала на колени, но  Сантонин  оттолкнул  ее  от  себя.
Тогда она, рыдая, протянула Всаднику свою бесценную  Каменную  Мощь.  Другой
человек отдал ему ножи, Солнечный Камень и лианар - все то, что принадлежало
пленникам.
   Наблюдая за происходящим,  Линден  думала  только  о  том,  что  Кавинант
вернется к реке и не найдет своих спутников там, где оставил. На  миг  ей  в
голову пришла безумная идея: а не рассказать ли Всаднику о Кавинанте  -  она
не могла допустить, чтобы тот снова попал в  руки  деревенских  жителей.  Но
Сандер и Холлиан молчали, и их безмолвие напомнило Линден о том, что  Верные
приговорили Кавинанта к смерти. Собрав остатки воли, она постаралась принять
бесстрастный вид.
   А потом воля покинула  ее  вообще.  Под  злобными  лучами  солнца  хмурый
Сантонин раскалил свой рукх до алой красноты,  и  Линден,  взглянув  на  луч
силы, превратилась в послушную живую куклу. Всадник приказал ей  залезть  на
Рысака, и она безропотно подчинилась, краем глаза  машинально  заметив,  что
Сандер и Холлиан последовали ее примеру. Когда все пленники разместились  на
спине животного. Всадник присоединился к ним и помчался прочь от  настволья,
направляясь в Ревелстоун.
   Его  принуждение  имело  магическую  силу,  которой   Линден   не   могла
противостоять.  Несколько  дней  подряд  она  обдумывала  план  побега   или
внезапного нападения, но была не в состоянии  даже  поднять  руку  и  убрать
волосы с лица - для каждого действия ей требовался четкий приказ  Сантонина.
Всякий раз, глядя в застывшие глаза Линден, Всадник улыбался, наслаждаясь ее
механическим послушанием. Иногда он бормотал названия мест, которые для  нее
ничего не означали:
   Виндскаур, Житницы Тэйны,  Анделейнсайон.  Казалось,  он  насмехался  над
своими пленниками, но в остальном вел себя весьма пристойно. А может,  иного
Линден и не замечала.
   Только однажды его величие  пало.  На  рассвете  первого  дня  пустынного
солнца, через восемь суток после их  отъезда  из  настволья  Каменной  Мощи,
безмолвный крик неожиданно всколыхнул воздух и  заставил  вздрогнуть  сердце
Линден. Сантониновы чары опали с пленников, как ветхое платье.
   Словно пробудившись от долгой спячки, Сандер  и  Холлиан  схватили  рукх.
Линден вцепилась в Сантонина и, повиснув на нем, повалила его  на  землю,  а
затем бросилась бежать на юго-восток, туда, откуда донесся крик.
   Но через несколько секунд она  вдруг  обнаружила,  что  бредет  назад,  к
стоянке Всадника. Сандер и Холлиан собирали пожитки и готовились в путь.  На
лице Сантонина сияла свирепая усмешка. Треугольник  рукха  излучал  кровавое
сияние, и через несколько минут Всадник снова  уже  вез  своих  пленников  в
Ревелстоун.
   Они не могли ему сопротивляться. Линден ни о чем  не  думала,  ничего  не
понимала и не  имела  никакого  выбора.  Всадник  обращался  с  ней,  как  с
незатейливой вещью. Она не ответила бы ему отказом, даже если бы он  вздумал
удовлетворить с ней свое желание. Но он не отвлекался на такие дела. У  него
была ясная цель. Только злобное предвкушение, порой мелькавшее в его глазах,
говорило о том, что эта цель недобрая.
   После нескольких дней такого ?растительного? бытия Линден обрадовалась бы
любому событию, которое могло бы вернуть ей собственное ?я?. Она  больше  не
тосковала о Томасе Кавинанте, как будто его вообще не существовало на свете.
Возможно,  он  действительно  перестал  существовать.  А  может  быть,   она
придумала его в бреду или увидела во сне. Все стало  таким  двусмысленным  и
иллюзорным, что она даже пищу клала в рот только по приказу Сантонина.
   Вид  Главной  Башни  на-Морэма,  которая  поднималась  из  джунглей,  как
огромный корабль из волн  морских,  не  вызвал  у  нее  никакого  оживления.
Сознание Линден лишь равнодушно фиксировало то,  что  видели  глаза.  Ворота
распахнулись, впуская Всадника, и закрылись за его Рысаком. Но это ничего не
означало.
   Сантонина встретили трое или четверо Верных  -  таких  же,  как  он  сам.
Однако они приветствовали его с почтением, признавая главным среди них.  Они
говорили ему слова, которых Линден не понимала. Побеседовав с ними.  Всадник
приказал пленникам спуститься на землю.
   Линден,  Сандер  и  Холлиан  подчинились.  Их  ввели  в  огромный,  плохо
освещенный зал, откуда они, вслед  за  Сантонином,  отправились  в  путь  по
длинным переходам Ревелстоуна. Комнаты, лестницы,  коридоры  -  все  это  не
запечатлелось в сознании Линден. Она двигалась как во сне. Цель Сантонина не
имела для нее значения, а время теряло смысл и меру.
   Наконец Всадник привел пленников в огромный зал, похожий на  горшок.  Его
покатые стены, сложенные из  грубо  обтесанного  камня,  покрывали  пятна  и
копоть. Посреди зала стоял человек в черной мантии и темно-красной  ризе.  В
руках он сжимал длинный  железный  крозир,  на  конце  которого  поблескивал
треугольник, повернутый  основанием  вверх.  Капюшон  был  откинут,  и  лицо
мужчины в неверном свете факела казалось таким же грубым и испятнанным,  как
стены.
   При виде его  маленькую  часть  прежней  Линден,  скрывающуюся  в  недрах
нынешней, безразличной ко всему женщины, пронзило  насквозь  словно  горячим
клинком. Горячие слезы потекли по ее бесстрастному лицу.
   Перед ней стоял Опустошитель.
   - Три дурака, - холодно произнес он. - Я надеялся, что их будет четверо.
   Сантонин сказал ему пару фраз на незнакомом языке, затем достал  Каменную
Мощь и протянул ее Опустошителю. В глазах того отразилось по изумруду,  губы
вытянулись в довольной улыбке. Он сжал в кулаке осколок, и тот заиграл всеми
оттенками зеленого цвета. Слезы Линден  иссякли,  как  иссякает  источник  в
безжизненных песках.
   Всадник отошел в сторону, и Опустошитель осмотрел каждого  на  пленников.
Он приблизил к Линден злобное лицо и взглянул ей прямо  в  глаза,  выискивая
остатки ее ?я?, оценивая их и насмехаясь над малостью.
   - Я не могу тебя уничтожить, - сказал он с сожалением.  -  Ты  останешься
невредимой, но испытаешь все муки, какие я придумаю для тебя.
   Он отвел взгляд от Линден,  как  будто  она  больше  не  заслуживала  его
внимания.
   - Но эти предатели - другое дело. Он повернулся к Сандеру и Холлиан:
   - Никто не будет против, если они  сломаются  прежде,  чем  прольется  их
кровь.
   Опустошитель прижал Каменную Мощь  к  груди.  Энергия  осколка,  клубясь,
поднималась к его лицу. Расширив ноздри, он жадно  вдохнул  испарения  силы,
словно редкостный наркотик или адское благовоние.
   - Где Томас Кавинант?
   Сандер и Холлиан не пошевелились. Линден тоже не двигалась, но сердце  ее
сжалось от ужаса.
   Опустошитель сделал едва заметный жест, и Сантонин забормотал над  рукхом
заклинание. Внезапно наваждение, сдерживавшее Сандера  и  Холлиан,  исчезло.
Они неуклюже отступили на шаг, словно забыли, как управлять своими  членами.
Однако через миг эг-бренд и гравелинг с дрожью выпрямились и прижались  друг
к другу. Страх светился в глазах  Сандера,  словно  он  смотрел  на  ужасную
купель и владыку своего существования.  Холлиан  закрыла  лицо  руками,  как
испуганный ребенок.
   - Где Томас Кавинант?
   Охваченные  безумным  страхом,  несчастные  развернулись   и   попытались
убежать.
   Не обращая внимания на Холлиан, Опустошитель вытянул руку, и та,  питаясь
колдовскими чарами Каменной Мощи, стала удлиняться, пока не схватила Сандера
за шею. Почувствовав, что задыхается, тот упал на колени.
   Лишившись  товарища,  Холлиан  остановилась   и   повернулась   лицом   к
Опустошителю. Ее черные волосы разметались по плечам.
   Опустошитель ткнул зеленым осколком Сандеру в горло.
   - Где Томас Кавинант?
   Сандер уставился на мучителя невидящим взором. Его глаза едва не выпадали
из орбит. Но он промолчал, сжав челюсти от боли.
   Пальцы Опустошителя напряглись.
   - Говори.
   Сандер стиснул зубы изо всех сил, как будто хотел сломать их  и  навсегда
лишиться голоса. На щеках его  двигались  желваки.  Вены  на  шее  набрякли,
словно он испытывал удушье.
   Казалось невероятным, что можно так сжимать  зубы,  не  сломав  при  этом
челюстей. Однако он молчал. По его  лицу  струился  пот,  но  рот  оставался
закрытым.
   Опустошитель нахмурился, и на его лице отразилось недовольство.
   - Ты будешь говорить, - прошипел он. - Если понадобится,  я  вырву  слова
вместе с твоей глоткой.
   Его рука сжимала горло Сандера все сильнее и сильнее.
   - Где Томас Кавинант?
   - Он мертв! - закричала Холлиан каким-то чужим надтреснутым голосом.
   Линден почувствовала привкус лжи в ее беспомощности.
   - Он исчез.
   Опустошитель по-прежнему смотрел на Сандера и сжимал его горло.
   - Это каким же образом?
   - Он ушел в Анделейн, - прошептала эг-бренд. - Мы ждали  его,  но  он  не
вернулся. Она притворно застонала:
   - Прости меня, Сандер.
   - А белое кольцо?
   - Я не  знаю.  Оно  потеряно.  Полурукий  не  вернулся.  Опустошитель  не
удостоил ее и взглядом. Тем  не  менее  он  слегка  ослабил  хватку  на  шее
гравелинга.
   - То, что ты отказываешься говорить, - прошептал он, - свидетельствует  о
том, что Томас Кавинант не умер. Если Полурукий действительно пропал, почему
ты хочешь, чтобы я поверил тебе, будто он жив?
   Линден молча молила Сандера поддержать ложь Холлиан - ради него самого  и
ради Кавинанта.
   Гравелинг с трудом разжал челюсти, и мутный взор его немного  прояснился.
Сглотнув комок в горле, он прохрипел:
   - Я хотел напугать тебя.
   Зловещая улыбка коснулась губ Опустошителя.  Но,  как  и  Сантонина,  его
сдерживала уверенность в своей цели.
   - Отведи их в темницу, - приказал он Всаднику.
   Линден так и не поняла, поверил ли он в ложь Холлиан. Но  ей  было  ясно,
что Опустошитель задумал какую-то дьявольскую хитрость.
   Произнеся над рукхом несколько  слов.  Сантонин  вновь  вверг  Сандера  и
Холлиан  в  состояние  прострации.   Двигаясь   как   марионетки,   пленники
последовали за ним к выходу из каменного горшка.
   Они снова пересекали безликие залы и переступали через  пороги,  которые,
казалось, существовали лишь  для  того,  чтобы  о  них  можно  было  забыть.
Сантонин  подвел  их  к  двустворчатой  железной  двери  и,  распахнув   ее,
протолкнул двух женщин и  Сандера  в  темницу.  Длинный  и  мрачный  коридор
ощерился дверьми с зарешеченными окнами. Однако Линден не увидела через  них
ни одного заключенного. Сантонин сначала запер Сандера, потом Холлиан, после
чего, миновав несколько камер, затолкал в узкий карцер напуганную Линден.
   Беспомощная и растерянная, она остановилась у отвратительного соломенного
тюфяка, ежась под пристальным взглядом Всадника. Внезапно  он  погасил  свой
рукх и протянул к ней руку. Обезумев от страха, Линден рухнула  на  тюфяк  и
сжалась в дрожащий  комочек.  Стало  тихо.  Через  несколько  секунд  камеру
заполнил торжествующий смех Сантонина. Дверь с визгом  закрылась,  и  засовы
встали на свои  места.  Линден  осталась  одна  посреди  черных  и  холодных
каменных стен.
   Она неподвижно лежала на соломе, пока бесстрастное время текло над ней  и
гранитным колоссом Ревелстоуна. Она ощущала себя разбитой бутылью и не могла
наполнить свою душу заново. Ее мучил страх - отвратительный животный  страх.
Она боялась что-либо предпринять, боялась даже подумать о  каком-то  усилии.
Ей ничего не хотелось, кроме тишины, покоя и забвения. Но  она  не  находила
всего этого. Попав в преддверие ада, она блуждала в  пустоте  и  ждала,  чем
кончится эта мука, которая разрывала ее на части.
   Охранники приносили ей гнилую пищу и тухлую воду, но она не замечала  их,
отрешившись от всего. Линден не слышала  лязга  железной  двери,  звучавшего
всякий раз, когда появлялись охранники; когда приводили новых заключенных  и
уводили на казнь. Этот звук ничего не означал. В тюрьме  никто  не  говорил.
Она тосковала по голосам. Она искала  какой-нибудь  образ,  чтобы  сохранить
рассудо