а.
   Кавинант с удивлением посмотрел на гравелинга и, преодолевая  боль  в
голове, спросил:
   - Почему вы хотите нас убить?
   - В общем-то я и пришел, чтобы ответить на этот вопрос.
   Оправдания Сандера и его опущенные глаза еще раз убедили Кавинанта  в
том, что гравелинг ненавидел свою работу. Однако он не мог уклониться от
возложенных на него обязанностей.
   - Причин для казни много. Ты сам сказал, что, если мы  отпустим  вас,
вы отправитесь в другую деревню.
   - Я ищу друзей! - вскричал Кавинант. - Если мы не найдем  их  в  этом
подкаменье, то попытаем счастье где-нибудь еще!
   - Нет, - огорченно ответил гравелинг. - Любая деревня поступила бы  с
вами так же, как и мы. Узнав, что вы пришли из  нашего  подкаменья,  они
приняли бы вас за своих врагов.  Кроме  того,  ты  объявил  себя  другом
на-Морэма - другом того, кто отнимает у нас кровь!
   Кавинант недоуменно покачал головой. Обвинения  Сандера  сложились  в
головоломку, которую он пока не мог разгадать.
   - Я не знаю никакого на-Морэма. Морэм, с которым я дружил,  скончался
около трех тысяч лет назад.
   - Это невозможно. Ты выглядишь лет  на  сорок.  Впрочем,  дело  не  в
Морэме, а в Заповедях Верных.
   Сандер  говорил,  не  поднимая  головы.  Его  руки  подергивались   в
незавершенных жестах.
   -  Мы  ненавидим  Всадников,  но  верим  в  их  знание  и  силу.  Они
предсказали твое появление, и вот ты действительно здесь. Всадники уже в
пути. Они едут  сюда,  чтобы  укрепить  волю  Верных.  Их  слову  нельзя
перечить, поскольку кара за непослушание превратит  подкаменье  в  пыль.
Если мы прольем вашу кровь, они уменьшат подать. Возможно, нам  даже  не
придется отдавать им своих людей.
   - Подожди! - воскликнул Кавинант. - Давай по  порядку.  -  К  боли  в
голове  прибавилось  раздражение.  -  Три  тысячи  лет  назад   человек,
обладавший кольцом из белого  золота,  спас  Страну  от  злобных  полчищ
Серого Убийцы. Неужели все это забыто? Неужели никто из  вас  не  помнит
истории своего народа?
   Гравелинг смущенно пожал плечами:
   - Наверное, я единственный в подкаменье, кто слышал такие сказки. Мне
рассказывал их отец. Но Нассис был сумасшедшим. Он потерял рассудок, как
Джюс и Прассан. Его кровь пожертвовали бы на благо деревне, если бы я  и
его жена Калина не воспротивились этому.
   Нежность в голосе Сандера стала откровением для Кавинанта.  Он  понял
суть конфликта, которым терзалась  душа  гравелинга.  Сандер  разрывался
между убеждениями отца и тем, во что верили обитатели  подкаменья.  Умом
он жил по законам  своего  народа,  но  рассказы  полубезумного  Нассиса
подрывали его уверенность в догмах, навязанных Верными. Он  враждовал  с
самим собой, Раздражение  Кавинанта  утихло.  Он  интуитивно  чувствовал
какую-то надежду, связанную с Сандером, и теперь пытался нащупать ее.
   - Ладно, оставим прошлое в покое. Скажи, каким  образом  наша  смерть
поможет подкаменью Мифиль?
   - Я  гравелинг.  Используя  кровь,  опытный  мастер  может  воплощать
Солнечный Яд в различные формы.
   Желваки появлялись и исчезали на его скулах без  ритма  и  каких-либо
определенных причин.
   - Сегодня мы живем  под  пустынным  солнцем,  которое  продлится  как
минимум три дня. Вчера закончилось дождевое солнце, а  перед  этим  было
чумное. Наши стада нуждаются в корме; нам нужен новый урожай. С  помощью
вашей крови я добуду воду из пересохшей  земли.  Возможно,  мне  удастся
оросить целый акр или даже два для травы и посевов.  Это  продлит  жизнь
нашего подкаменья, пока не вернется плодородное солнце.
   Кавинант ничего не  понимал.  Нащупывая  нить  истины,  он  осторожно
спросил:
   - А почему вы не берете воду из реки?
   - Потому что в ней нет воды.
   -  Как  это  -  нет  воды?  -  удивленно  воскликнула  Линден.  Слова
гравелинга пробудили ее недоверие. - Бред какой-то! Вчера во время  бури
мы едва не потонули в горных потоках!
   - Я же говорил, что мы сейчас живем под пустынным солнцем! -  сердито
огрызнулся Сандер. - Неужели ты сама этого не заметила?
   Потрясенный Кавинант повернулся к Линден:
   - Он говорит правду?
   Сандер резко поднял голову. Его взгляд заметался между  Кавинантом  и
Линден.
   - Да, - сквозь зубы ответила она. - Это правда. Кавинант  доверял  ее
обостренным  чувствам.  Повернувшись  к  гравелингу,  он   примирительно
сказал:
   - Теперь мы знаем, что вы  нуждаетесь  в  воде.  Но  давай  это  тоже
оставим. - Он успокоился, собрав последние остатки сил.  Дрожащий  голос
напоминал о беспомощности, но Кавинанта это не смущало. - Расскажи,  как
тебе удается использовать Солнечный Яд? Каким образом ты воплощаешь  его
в различные формы?
   Судя по выражению лица, Сандер не хотел обсуждать эту тему. Но взгляд
Кавинанта принуждал его к ответу, и какой бы волей ни обладал  гравелинг
подкаменья Мифиль, он не мог возражать герою древних времен,  о  котором
ему так много рассказывал  отец.  Покорно  вздохнув,  Сандер  расстегнул
куртку и благоговейно вытащил из внутреннего кармана осколок  небольшого
камня размером с половину его кулака.
   - Я  гравелинг  и  поэтому  ношу  с  собой  Солнечный  Камень.  Из-за
странного блеска гладкий осколок в его  руке  казался  прозрачным,  хотя
таковым и не был. Он выглядел как рваная дыра в ладони Сандера.
   - О черт! - воскликнул Кавинант. - Его сердце радостно  забилось.  Он
увидел перед собой твердый кусочек надежды. - Оркрест!
   Гравелинг взглянул на него с удивлением:
   - Как? Ты знаешь о Солнечном Камне?
   - Сандер, - произнес  Кавинант,  сдерживая  возбуждение,  -  если  ты
попытаешься убить нас,  используя  этот  камень,  люди  деревни  понесут
огромный урон.
   Гравелинг раздраженно покачал головой:
   - Не надо сопротивляться неизбежному. Мы бросим вам в лица гнилянку -
тот сорт дыни, который помог вас поймать.  Вы  не  почувствуете  никакой
боли.
   - И все же боль будет! - вскричал Кавинант. - Боль  в  твоем  сердце,
Сандер! - Его слова целились в брешь,  которая  на  миг  приоткрылась  в
обороне гравелинга. - Я - последняя надежда Страны, и ты единственный  в
подкаменье знаешь об этом. Как жаль, что умер твой  отец!  Он  нашел  бы
способ убедить тебя следовать за нами.
   - Довольно! - Крик Сандера был полон душевных мук. - Вы услышали  то,
что я хотел сказать. По крайней мере, вам теперь ясно, что мы не  забыли
о правилах вежливости. Если я что-то  могу  для  вас  сделать,  говорите
быстрее. Мне пора возвращаться к своим обязанностям.
   - А что ожидает Марида? - строго спросил Кавинант. Вскочив  на  ноги,
Сандер сердито взглянул на пленника:
   - Он убийца и нарушитель Заповедей! Его поступок  нанес  вред  нашему
подкаменью! Марид будет жестоко наказан за свое преступление!
   - Вы собираетесь казнить его? За что? - Голос Кавинанта  задрожал  от
волнения. Он выпрямился и гневно шагнул навстречу гравелингу:
   - Разве  ты  не  понял,  что  я  сказал?  Он  невиновен!  Им  овладел
Опустошитель. Марид - жертва, а не преступник!
   - Возможно, ты прав, - со злостью ответил Сандер. -  Кроме  того,  он
мой друг. Но твои слова не имеют смысла для жителей деревни. Мы не знаем
ни о каких Опустошителях, а Заповеди есть Заповеди. Марид будет наказан.
   - Черт возьми! - вскричал Кавинант. - Неужели ты сделаешь это?
   - Да уж дурака валять не стану! И поверь, моя рука не дрогнет!  Огонь
вины умрет. После  того  как  Марид  проснулся,  он  сам  попросил  меня
избавить его от горьких мук раскаяния. Дождь навел на  него  безумие,  и
оно стало причиной преступления. Однако злодеяние все равно остается  на
нем. Он получит то, что заслужил.
   Кавинанту  хотелось  схватить  гравелинга  за  плечи  и  как  следует
встряхнуть. Но крепкие веревки еще глубже врезались в запястья.  Подавив
стон, он мрачно спросил:
   - Как ты его накажешь?
   - Мы его свяжем. - Тихая жестокость  в  голосе  Сандера  звучала  как
самобичевание.  -  Ночью  Марида  отведут  на  равнину  и  оставят  там.
Солнечный Яд не знает жалости!
   Не желая показывать своего горя, он уклонился от взгляда пленника.
   Слова о Солнечном Яде по-прежнему оставались для Кавинанта  загадкой;
Решив на время отложить вопрос о судьбе Марида, он спросил:
   - А что будет с Калиной? Неужели ты убьешь собственную мать?
   Руки Сандера задрожали, словно он хотел вцепиться Кавинанту в горло.
   - Надеюсь, это твой последний вопрос, - язвительно сказал  гравелинг.
- Мы делаем все возможное, чтобы вылечить Калину. Я не  позволю  пролить
кровь  своей  матери,  пока  смерть  не  начертит  на   ее   лице   знак
окончательного приговора. Может быть, ты хочешь мне помочь?
   При виде такого горя Кавинант забыл  о  своем  гневе  и  негодовании.
Покачав головой, он тихо попросил:
   - Развяжи Линден и возьми ее с  собой.  Она  целительница.  Возможно,
она...
   - Нет! - перебив его, воскликнула Линден.  Несмотря  на  категоричный
отказ, в ее голосе чувствовалось отчаяние. - У меня  даже  нет  с  собой
сумки. Женщине необходима госпитализация! Хотя о чем я  говорю...  Пусть
он сам принимает решение.
   Кавинант с изумлением повернулся к ней. Он не мог понять, почему  она
отрекалась от собственных принципов. Еще недавно Линден рвалась из рук и
кричала: "Я могу ей помочь!" Однако теперь от этого порыва не осталось и
следа.
   - Неужели ты ничего не можешь сделать? Ее лицо скрывала прядь упавших
волос.
   - Это  ожог  третьей  степени.  Для  лечения  нужны  особые  условия,
медикаменты и специальное оборудование. - Она говорила медленно,  словно
создавала из слов щит для своей души, уставшей от противоречий.  -  Если
он таким образом собирается избавить ее от  страданий,  это  его  личное
дело. Не мешай ему. Пусть  поступает  как  хочет.  -  Она  без  перехода
обратилась к Сандеру:
   - Мы хотим есть.
   Тот смущенно почесал подбородок.
   - Линден Эвери, я с радостью дал бы  тебе  многие  вещи.  Но  еда  не
входит в их число.  Мы  не  тратим  пищу  на  мужчин,  детей  и  женщин,
намеченных в жертву. Калине, моей матери, тоже не будут давать еды, пока
я не докажу людям, что ее рану можно вылечить.
   Линден даже не соизволила взглянуть на пристыженного гравелинга.
   - Кроме того, нам нужна вода. Прошептав проклятие, Сандер  повернулся
к двери и отдернул занавес. Прежде чем уйти, он обернулся и сказал:
   - Воду вы получите.
   Они услышали, как Сандер окриком подозвал кого-то:
   - Пленники просят пить! Напои их вдоволь! - Затем его голос  удалился
за пределы слышимости.
   Посмотрев  на  качающийся  занавес,  Кавинант   разочарованно   пожал
плечами.  Боль  в  черепе  превратилась  в  угасающее   пламя,   которое
пульсировало в ритме с сердцем.  Его  тревожило  состояние  Линден.  Она
сидела, опустив голову, и серый полумрак скрывал  ее  черты.  Подойдя  к
ней, Кавинант опустился на колени и тихо  спросил  о  самочувствии.  Она
сердито встряхнула волосами.
   - Наверное, у меня истерика. Эти люди  хотят  нас  убить.  Я  пытаюсь
понять их доводы, но они все время говорят какую-то чушь!
   Увидев в ее глазах колючие огоньки, Кавинант вернулся на свое место у
стены. Он ничем не мог ей  помочь.  Линден  не  хотела  раскрывать  свои
секреты. Во время первого визита в Страну он тоже едва не сошел с ума. А
ей еще при этом угрожали смертью.
   Кавинант задумчиво прикусил губу, выискивая нужные слова.
   - Успокойся, - произнес он в конце концов. - Они нас не убьют.
   - Конечно! - со  злостью  ответила  она.  -  Ты  же  Томас  Кавинант,
Неверящий и Обладатель белого золота. Они просто не посмеют притронуться
к тебе.
   Презрение Линден обидело его, но он подавил свой гнев.
   - Мы уйдем из деревни этой ночью.
   - Каким образом? - недоверчиво спросила она.
   - Вечером я  уговорю  Сандера  отпустить  нас.  Устало  вздохнув,  он
прижался спиной к стене. Минутой позже уголок  занавеса  приподнялся,  и
кто-то поставил на пол у входа две большие чаши с водой. Линден  тут  же
подползла к ним на коленях  и,  нагнув  голову,  начала  пить.  Кавинант
присоединился к ней.
   Она велела  ему  воспользоваться  ее  чашей.  Не  желая  спорить,  он
безропотно подчинился. Причины этой настоятельной  просьбы  стали  ясны,
когда Линден велела ему опустить связанные кисти  рук  во  вторую  чашу.
Вода должна была ослабить онемение затекших пальцев  и,  возможно,  даже
узлы веревок.
   Кожаные ремни  на  запястьях  постепенно  размокали.  Когда  Кавинант
последовал совету Линден, прохладная вода смягчила неприятные  ощущения,
и он почувствовал покалывание  в  онемевших  ладонях.  В  ответ  на  его
благодарную  улыбку  Линден  демонстративно  отвернулась.   Как   только
Кавинант отполз в свой угол, она заняла  его  место  у  чаши  и  надолго
опустила в воду связанные руки.
   Солнце прошло зенит, и яркое серебристое пятно, с темными полосами от
железных прутьев, все ближе подползало к двери. Кавинант опустил  голову
и задумался о Солнечном Камне.
   Оркрест хранил в себе удивительную  силу.  Прежние  мастера  каменной
магии использовали его для управления  Земной  Силой.  Он  мог  излучать
свет, останавливать засуху или определять истину в словах человека. Если
камень Сандера действительно являлся оркрестом...
   А если нет? К Кавинанту вернулся страх, который он пережил  в  хижине
Нассиса. Мир уже не тот,  каким  он  был  раньше...  Если  в  Стране  не
осталось Земной Силы...
   Все тот же метод: "вернуть, но в сломанном виде". На  него  нахлынула
тоска. Он нуждался в силе оркреста. Камень мог стать  спусковым  крючком
для дикой магии, которую Кавинанту  никогда  не  удавалось  вызывать  по
собственной воле. Даже в самый решающий момент его битвы  с  Презирающим
он пропал бы, не окажись рядом с ним  Камень  Иллеарт,  послуживший  ему
своеобразным катализатором.  Если  камень  Сандера  не  будет  настоящим
оркрестом...
   Ему захотелось прикоснуться к кольцу. Но  из-за  крепких  пут  пальцы
казались одеревеневшими и не желали подчиняться требованиям воли.
   - Прокаженный! - прошептал Кавинант. - Я  должен  вызвать  эту  силу!
Должен - во что бы то ни стало!
   Солнечный диск заглянул в окно, разрастаясь и пробуждая колючую  боль
в голове Кавинанта. Яркий свет заполнял рассудок пугающей и безжалостной
волной. Он сражался с ней за последние остатки  тьмы,  которая  исцеляла
его и приносила облегчение. Внезапно в битву света и тьмы ворвался голос
Линден:
   - Кавинант! Проснись! При сотрясении мозга спать опасно! Кавинант!
   Вихри света, клубившиеся в мозгу, ослепили его на миг,  но  затем  он
понял, что  в  комнате  потемнело.  Закат  расцвечивал  небо  бледнеющей
желтизной. Дома за окном погружались в сумерки.
   Кавинант почувствовал себя онемевшим и слабым, словно жизнь замерла в
нем, пока он спал. Боль по-прежнему рылась в костях, но уже не причиняла
больших страданий. По настоянию Линден он допил оставшуюся воду,  однако
жидкость, прочистив горло, не помогла избавиться от мусора в голове.
   Они молча сидели и смотрели в окно. Ночь сочилась в долину, как  пот,
стекавший с высоких гор. Воздух  наполнился  приятной  прохладой.  Земля
теряла тепло, отдавая его чистым небесам, и яркие звезды шептались  Друг
с другом в глубинах Вселенной. Чуть позже взошла луна, замутив  серебром
бездонное черное небо.
   - Кавинант, поговори со мной, - прошептала Линден. Ее голос  ломался,
как тонкий лед. Она подошла к пределу своей стойкости.
   Он тоже выискивал тему, которая  могла  бы  поддержать  ее  в  минуту
отчаяния и отвлечь его от горьких раздумий.
   - Я не хочу умирать, - жалобно сказала она.  -  Я  даже  не  понимаю,
зачем им нужна наша гибель.
   Кавинант опечалился. Он не мог объяснить ей  причин  происходящего  и
научить ее своей целеустремленности. Но он знал историю, которая  давала
ответ на главный вопрос, - о  ставке  в  этой  игре.  Он  знал  историю,
которая могла помочь им обоим.
   - Все будет хорошо, - произнес он, превозмогая усталость.  -  Я  хочу
рассказать тебе о том, как создавался этот мир.
   Линден тихо вздохнула. Немного помолчав,  он  приступил  к  рассказу.
Голос Кавинанта звучал отстранение и печально, словно за  него  говорила
сама темнота. Он пытался дотянуться до нее словами, хотя не видел  ее  и
даже не понимал, кем она была на самом деле.
   Как и все мифы о давних временах, это  сказание  казалось  простым  и
отчасти наивным. Тем не менее оно заставляло звенеть  омертвевшие  нервы
Кавинанта, пробуждая в нем ораторское искусство, которым он  никогда  не
обладал.
   Слова лились,  описывая  безмерные  небеса  Вселенной,  где  жизнь  и
пространство сплетались  в  единое  целое  и  где  бессмертные  создания
проносились сквозь эфир от одних далеких звезд к другим далеким звездам.
Он рассказывал ей о том, как однажды  Творец  огляделся  по  сторонам  и
решил создать новый мир на радость своим любимым детям.
   Собрав всю силу и нежность. Мастер принялся  за  работу.  Его  сердце
пело от восторга, и дело спорилось в опытных руках. Сначала  он  выковал
Арку Времени, чтобы созданный им  мир  обрел  свое  место  в  безбрежном
океане бытия. Затем он  прикрепил  к  великой  Арке  солнце  и  планеты.
Используя  в  качестве  инструментов  безграничную  любовь  и  озаренное
предвидение, Творец оформил Землю во всей ее красе, и на  новую  планету
нельзя было смотреть без радости и ликования. Он разместил здесь мириады
существ, которым полагалось приумножать и хранить красоту его  творения.
Стремясь к идеалу, Создатель наделил их великими  дарами  любви,  научив
защищать и лелеять свой мир. А затем он отступил на шаг и  посмотрел  на
сотворенное им чудо.
   Его взгляд помутился от гнева и возмущения. На всей  Земле  виднелись
отпечатки Зла. Коварство и ненависть  таились  в  глубинах  человеческих
душ; природа источала яды и силы, которые  не  входили  в  благие  планы
Создателя. Пока он  трудился  над  своим  творением,  к  нему  подкрался
злобный враг его сердца, которого люди  прозвали  Презирающим.  Набросав
колючек в горнило мироздания, злодей внес пагубность в намерения Творца.
   Праведный гнев встряхнул  небеса,  и  Создатель  схватился  с  врагом
своего сердца. Одолев Презирающего, он швырнул его  на  Землю  и  навеки
запечатал в Арке Времени. С тех пор планета стала наказанием для всех ее
обитателей. Испортив любимое  творение  Создателя,  низвергнутый  злодей
обучил людей Презрению и Злу.  Он,  как  паук,  оплел  планету  гнусными
интригами, стараясь вырваться  из  своей  тюрьмы.  А  Создатель  не  мог
помешать ему, ибо любое его прикосновение к Арке  опрокинуло  бы  Время,
разрушило Землю и выпустило Презирающего на  волю.  Вот  какова  причина
великого горя Творца. Вот откуда идут пороки грешных и печали  тех,  кто
борется на Земле за остатки веры.
   Кавинант замолчал. Эта история, которую он слышал десять  лет  назад,
напомнила ему о многих событиях прошлого. Он больше не  чувствовал  себя
беспомощным и сбитым с толку простаком. Его ум  превратился  в  ночь,  а
воспоминания -  в  звезды:  Морэм,  ранихины,  Баннор,  Идущий-За-Пеной.
Кавинант не мог  отвернуться  от  мира,  который  давал  рождение  таким
великим героям. Он должен был сражаться  до  конца  -  пока  его  легким
хватало воздуха, а в венах струилась кровь.
   Линден хотела задать вопрос, но ее остановил  шелест  приоткрывшегося
занавеса. В комнату вошел Сандер. Поставив на пол масляную лампу, он сел
перед ней и с печальной улыбкой осмотрел обоих пленников. Тусклый желтый
свет отбрасывал на его лицо густые тени. Хриплый голос казался  шипением
угасавших углей - остатков того, что сохранилось от тяжелой утраты.
   - Я  тоже  слышал  эту  легенду,  -  произнес  гравелинг.  -  Ее  мне
рассказывал Нассис, мой отец. Однако Заповеди на-Морэма трактуют историю
мира иначе.
   Кавинант и Линден ждали. Взглянув на них, гравелинг продолжал:
   - В Заповедях говорится, что Земля изначально создавалась как  тюрьма
и место пыток для Владыки Зла - того, кого мы называем  а-Джеротом  семи
кругов ада. Творе