ли священного  ужаса,  мужчина  занес  клинок  над
горлом Джоан.
   Члены секты тупо смотрели на кинжал в его руке. На  краткий  миг  они
потеряли интерес к Кавинанту. Их молчание вызывало  гнетущее  чувство  -
что-то среднее между жалостью и отвращением. Руки мужчины тряслись.
   - Остановись! - Крик  Кавинанта  прозвучал  как  щелканье  хлыста.  -
Повеселились, и хватит! Пусть она уйдет!
   Зловещий взгляд существа метнулся к нему и  пригвоздил  его  к  месту
губительной силой. Глава секты подался вперед и яростно закричал:
   - Отпустить ее? Почему?
   - Потому что ты не имеешь права убивать ее! - Гнев и просьба в голосе
Кавинанта слились в единое целое. - Я не знаю, как  ты  впутался  в  это
Зло. Я не знаю, что так сильно изменило твою  жизнь.  Но  ты  не  должен
делать этого.
   Мужчина не отвечал; взгляд огненных глаз принуждал его к  подчинению.
Он не спеша наматывал на левую руку длинные волосы Джоан.
   - Ладно! - прохрипел Кавинант. - Я принимаю твои условия и  предлагаю
обмен. Ее - на себя!
   - Нет! - изо всех сил закричала Линден. Но из ее горла вырвался  лишь
тихий шепот:
   - Нет.
   Члены секты хранили молчание, словно статуи на надгробных плитах.  Их
главарь, наслаждаясь триумфом, поднялся с колен и с ухмылкой сказал:
   - Все будет так, как хочет Хозяин!
   Он отступил назад. В тот же миг по телу Джоан  пробежала  дрожь.  Она
подняла голову  и  с  ужасом  осмотрелась  вокруг.  Признаки  безумия  и
одержимости исчезли с ее лица. Смущенная своей наготой, Джоан  испуганно
поднялась на ноги. Ее  взгляд  торопливо  искал  спасения  или  хотя  бы
какого-то объяснения тому, что здесь происходило.
   Потом она увидела Кавинанта.
   - Том!
   Спрыгнув с каменной плиты, Джоан подбежала к нему и бросилась  в  его
объятия. Он прижал ее  к  своей  груди,  словно  боялся  новой  разлуки.
Мужчина с ножом захохотал.
   Оттолкнув Джоан, Кавинант закричал ей:
   - Уходи! Все кончилось! Ты свободна!
   Он повернул ее в нужном направлении и мягко подтолкнул в спину. Джоан
остановилась и посмотрела на него, словно умоляла идти вместе.
   - Не беспокойся обо мне, - сказал он с неожиданной  нежностью.  -  Ты
теперь в безопасности, и это главное.  А  я  как-нибудь  выкручусь.  Все
будет хорошо.
   Он печально улыбнулся. Но его глаза  выдавали  тревогу.  Свет  костра
отбрасывал тени на покрытое синяками лицо. От жалости к  нему  у  Линден
заныло сердце. По ее щекам потекли горячие  слезы.  Стоя  на  коленях  с
опущенной головой, она  скорее  почувствовала,  чем  увидела,  трусливое
бегство Джоан.
   Кавинант начал спускаться по склону холма. Я единственный, кто  может
ей помочь. Он обрекал себя на неминуемую гибель.
   Самоубийство. Отец Линден тоже убил  себя.  Ее  мать  молила  Бога  о
смерти. Доктор Эвери питала к таким вещам непреодолимое отвращение.
   Однако Томас Кавинант избрал самопожертвование. Он шел на смерть ради
Джоан. И он улыбался.
   Линден никогда еще не видела,  чтобы  человек  так  много  делал  для
другого человека. Она не могла позволить  ему  умереть.  На  ее  совести
лежала смерть двух любимых  и  близких  людей.  Этого  было  достаточно.
Смахнув слезы, она гордо подняла голову.
   Кавинант вошел в круг людей, словно  отбросил  прочь  любую  надежду.
Главарь секты ввел его  в  кровавый  треугольник.  Существо,  стоящее  в
струях  пламени,  алчно  приоткрыло  рот.  Его  глаза  лучились   адским
весельем.
   "Я не позволю ему умереть!"
   В порыве гнева и  тоски  Линден  вырвалась  из  тисков  парализующего
страха. Вскочив на ноги, они закричала:
   - Быстрее сюда! Полиция! Они здесь! Быстрее! Быстрее!
   Она замахала руками, словно звала людей, стоящих у подножия холма.
   Глаза в огне хлестнули ее взглядом и  ворвались  в  тайники  души.  В
какой-то миг она почувствовала себя беззащитной и  слабой.  Существо  из
пламени поглощало ее секреты, обжигая сердце бурой накипью Зла.  Но  она
отбросила страх и побежала вниз по склону, даже  не  думая  о  том,  что
члены секты могут раскрыть ее наивный обман.
   Кавинант,  стоявший  в  треугольнике,  повернулся  к  ней.  Его  губы
беззвучно шептали: "Нет, Линден! Нет!"
   Люди в ложбине  заметались  вокруг  костра.  Ее  внезапное  появление
разбило  вдребезги  огненный  транс.  Члены  секты  разбегались  во  все
стороны, как будто за ними действительно гналась полиция.  Грудь  Линден
наполнилась внезапной надеждой.
   Но человек с ножом не побежал. Ярость огня вознесла его над  страхом.
Обхватив Кавинанта сзади, он бросил его на каменную плиту и ударил ногой
в висок.
   Нож взметнулся вверх.  Оглушенная  жертва  распростерлась  в  красной
пасти треугольника. Линден  прыгнула  вперед  и,  сбив  мужчину  с  ног,
схватила его за скользкие запястья. Он без труда оттолкнул ее, а  затем,
повернувшись, вонзил кинжал в то место,  где  лежал  Кавинант.  Но  тому
удалось откатиться в сторону.
   Мужчина рванулся к нему и снова замахнулся  ножом.  В  последний  миг
Линден удержала  его  руку.  Вцепившись  ногтями  в  лицо  безумца,  она
покатилась вместе с ним к костру. Он зарычал от боли, поднял ее в воздух
и с силой бросил вниз на выступ скалы.
   Все  завертелось  кувырком.  Темнота  устремилась  в  мозг,  вытесняя
сознание. Она увидела блеск лезвия, занесенного над Кавинантом, и  глаза
того, кто стоял среди струй огня. Свирепый взгляд  опалил  ее  жаром,  и
Линден потерялась в его желтом триумфе.

Часть первая

НЕОБХОДИМОСТЬ

Глава 4

"Ты - мой!"

   Красное жало пронзило грудь Томаса Кавинанта, и  в  какой-то  миг  он
осознал, что кричит от боли. Но он не слышал собственного голоса.  Яркий
огонь ревел, как бушующий водопад, и  пламя  прорывалось  в  него  через
рану,  помечая  нервы,  словно  захваченную  территорию.   Он   не   мог
сопротивляться этому потоку.
   Впрочем, Кавинант и не хотел сопротивляться. Он спасал Джоан  -  свою
маленькую Джоан. Эта мысль отозвалась эхом в его уме, утешая гордость за
безответное насилие. Впервые за одиннадцать лет он был в мире  со  своей
бывшей женой, оплатив старый долг, наложенный на него проказой. Кавинант
отдал все, чем владел, возмещая убытки Джоан. И она не могла потребовать
от него чего-то большего.
   А пламя смерти имело голос. Слова казались слишком громкими, чтобы их
понимать, и голос  грохотал  в  уме  Кавинанта,  как  перекаты  огромных
жерновов. Он вбирал  его  в  себя  с  каждым  затихавшим  вдохом.  Слова
проносились сквозь пожар, бушевавший в раненой  груди,  и,  как  тяжелые
камни, падали на тонкие мембраны его сердца. Но со временем  голос  стал
яснее и тише.

   "Твоя воля - моя.
   У тебя больше нет надежды на жизнь без меня.
   У тебя больше нет ни жизни, ни надежды,
   Ибо отныне все это - мое.

   Твое сердце - тоже мое.
   В тебе нет ни любви, ни мира.
   Нет ни любви, ни мира,
   Ибо все это - мое.

   Твоя душа - моя.
   Ты лишен даже снов о своем спасении.
   Ты не можешь молить о спасении,
   Потому что ты - мой".

   Надменные слова наполнили его протестом.  Он  узнал  этот  вкрадчивый
голос. Десять лет Кавинант укреплял свою волю и верность истине, чтобы в
конце концов победить его яростью и любовью. И все же враг  вновь  обрел
пугающую силу - коварный  враг,  получавший  удовольствие  от  страданий
прокаженных людей. Он снова заявлял на него права, не  позволяя  уйти  в
безмолвное забвение.
   Кавинанту захотелось сражаться. Он не мог позволить  голосу  смеяться
над собой. Жажда жизни преодолела томную усталость сердца.
   Однако  нож  проник  слишком  глубоко.  Рана  оказалась  смертельной.
Оцепенение расползлось по телу,  приглушив  огонь  в  груди  до  легкого
тумана. Пульс затихал, дыхание угасало. Конец... Конец всему!
   Внезапно он вспомнил о Линден Эвери.
   "Черт возьми!"
   Она пошла за ним, несмотря на его предупреждения. Она пошла  за  ним,
хотя была избрана для исполнения какой-то важной цели. Это угнетало  его
больше всего остального. Мысль о Линден  внесла  решительный  поворот  в
дилемму жизни  и  смерти.  Ее  наивное  решение  вмешаться  в  его  дела
наполнило Кавинанта унынием и гневом. Впервые за десять лет он  встретил
женщину, которая не боялась его болезни. Он встретил ее.., и потерял!
   Она сражалась, как львица, спасая его  жизнь.  Мужчина  поднял  ее  в
воздух и бросил на каменную плиту. Кавинант услышал приглушенный стон. А
потом огонь  вспорол  его  грудь  и  заволок  глаза  красным  клубящимся
туманом.
   "Неужели она отправится в Страну! А почему бы и  нет?  Может,  старик
избрал ее именно для этого?"
   Однако Линден не обладала достаточной  силой,  чтобы  защитить  себя.
Попав в Страну, она просто не поняла бы того, что с ней произошло.
   Кавинант упорно сопротивлялся голосу и холоду смерти.
   Линден пожертвовала собой, спасая его жизнь. Он не  мог  оставить  ее
одну в  такую  трудную  минуту.  Волна  возмущения  всколыхнула  сердце,
заставив его забиться с новой силой.
   "Черта с два! - подумал он  с  внезапной  яростью.  -  Я  не  намерен
умирать!"
   Волна гнева превратилась в чистое белое пламя. Оно собиралось в груди
и концентрировалось в ране, оставленной ножом фанатика. Жар прижигал его
боль, покалывал легкие и пульсировал в бугорках ампутированных  пальцев.
Тело сгибалось в дугу от неистового напора силы.
   В апогее кризиса он почувствовал невыразимое облегчение. Боль  начала
исчезать, и водовороты красного тумана больше не всасывали его  сознание
в бездну небытия. Кавинант лежал на  каменной  плите,  переводя  дыхание
после напряженных конвульсий.
   - А ты все еще упрям, - глумился презрительный голос. -  Упрям  сверх
самых смелых моих ожиданий. Но  любовь  к  самопожертвованию  обеспечила
тебе поражение. Теперь ты в моей  власти  и  будешь  делать  то,  что  я
захочу. Ты понял меня, ничтожество?
   Голос возникал в уме и заполнял собой все небо. От его ядовитой злобы
по телу Кавинанта пробежала дрожь.
   Лорд Фоул.
   - Тебе понравилось прозвище, которое я для тебя придумал?
   Голос звучал тихо, почти на грани шепота,  но  его  спокойствие  лишь
подчеркивало ненависть и гнев.
   - Ты заслужил его, гаденыш. Отныне и вовеки  я  объявляю  тебя  своим
рабом. Ты надеялся на смерть. Но я не дам тебе умереть так просто.  Твоя
жизнь принесет мне еще немало пользы - к великому ужасу людей!
   Кавинант  встряхнул  головой,  пытаясь  выбраться  из  обволакивающей
дурноты. Его тело обессиленно распростерлось на каменной  плите,  словно
кровь излилась из  него  до  последней  капли.  Он  с  трудом  прочистил
пересохшее горло и хрипло прошептал:
   - Я не верю своим ушам. Неужели ты настолько глуп, что снова  начнешь
эту битву?
   - Ах, так ты мне не веришь? - зашипел Лорд Фоул. - Не  искушай  меня,
ничтожество! Если ты будешь сомневаться в моих словах, я вытрясу душу из
твоих костей!
   "Нет! У тебя ничего не получится! - подумал в ответ  Кавинант.  -  За
десять долгих лет я понял смысл того, что случилось при нашей  последней
встрече".
   - Ты будешь ползать предо мной на коленях и называть это радостью,  -
продолжал Лорд Фоул. - Можешь забыть о своей  прошлой  победе.  К  слову
сказать, она сослужила мне хорошую службу. Планы, которые я вынашивал  в
изгнании, принесли плоды. Время изменилось. Мир уже не  тот,  каким  был
прежде. И ты. Неверящий, тоже стал другим. - Туман забытья превращал его
слова в презрительную насмешку. - Убогая жалость лишила тебя свободы. Ты
отдал мне свою жизнь за ничтожную женщину, которая втоптала в грязь твою
любовь. Даже ей ты внушаешь отвращение. Но я принял твои условия,  и  ты
стал моим рабом. А раб не  имеет  права  выбора.  Неужели  мой  враг  не
разъяснил тебе, как нужна и важна свобода? Теперь ты на моей территории.
Твое присутствие здесь позволит мне со временем сделать из тебя хорошего
и послушного раба!
   Кавинант вздрогнул. Лорд  Фоул  говорил  правду  -  он  действительно
потерял свободу. Обменяв себя на  Джоан,  он  стал  участником  событий,
которые не мог оценить  и  отменить.  Какой-то  миг  Кавинанту  хотелось
закричать от обиды, но гордость не позволила ему проявить свою  слабость
перед лицом врага.
   - Да, ты и я - враги, - согласился Лорд Фоул. - Враги  до  конца.  Но
запомни мои слова. Неверящий. Этот  конец  будет  твоим!  Я  научу  тебя
верить.
   О, как ты мне ненавистен! Первые двадцать веков забвения - забвения в
презренной и жалкой Стране - не принесли мне ничего,  кроме  отвращения.
Но за этот срок я восстановился и окреп. Почти такое же  время  ушло  на
приготовление к возмездию. И вот теперь, когда Страна  теряет  последние
силы, ты станешь молотом моей победы.
   "Какого  черта!"  Кавинант  издал  сиплый   рык.   Густой   туман   и
язвительность Фоула не давали произнести ни слова. Однако в душе он  был
хрустально чист. "Я не позволю тебе сделать это!"
   - Слушай меня внимательно, гаденыш. Я расскажу тебе о  своих  планах.
Это только для твоих ушей. Впрочем, в Стране уже не осталось  храбрецов,
которым ты мог бы передать мои слова.
   Кавинант содрогнулся, словно от удара. "Никого? А что же случилось  с
Лордами?"  Но  голос  продолжал  глумиться  над  ним  своей  язвительной
мягкостью:
   - Да, только тебе я могу рассказать об  этом.  И  пусть  дрожит  твое
сердце от страха, потому что Зло, для которого ты не найдешь даже  слов,
готовит в этот миг  себе  дорогу.  Я,  Лорд  Фоул,  Презирающий  всех  и
каждого, говорю тебе правду. Знай  же,  мразь:  дикая  магия  больше  не
властна надо мной! Она тебе не пригодится. Нет такой силы, которая могла
бы победить меня!
   Тебе не удастся оказать  мне  сопротивление.  Фактически  у  тебя  не
осталось выбора. Ты будешь кусать себя от отчаяния, но придешь ко мне  и
по собственной воле отдашь в мои руки кольцо из белого золота.
   - Нет! - закричал Кавинант. - Ты никогда его не получишь!
   Его крик не потревожил уверенности Фоула.
   - Получив кольцо, я использую его силу для разрушения Земли. И именно
ты отдашь мне мощь дикой магии. Отныне ничто под Аркой Времени не спасет
тебя от вечного позора! Дрожи и плачь, гаденыш! Унижайся!  Я  приготовил
тебе столько мук и отчаяния, что твое сердце разорвется на куски!
   Злобный шепот  вдавливал  его  в  камень.  Брызгая  слюной,  Кавинант
выплевывал из себя угрозы и проклятия, но  они  не  имели  ни  силы,  ни
звука. Эфирный туман, заполнив горло холодным презрением,  не  пропускал
его крика души.
   И  тогда  Лорд  Фоул  захохотал.  Воздух  наполнился  запахом  гнили.
Кавинант задыхался, давясь невысказанной яростью, - как  рыба  на  суше,
как человек, которому подрезали  крылья  надежды.  Внезапно  язвительный
смех отнесло в сторону, и свежий ветер разметал эфирный туман.  Какое-то
время Кавинант еще слышал  отголоски  хохота,  но  дымка  перед  глазами
обтрепалась по краям и рассеялась в лазурном небе.
   Он лежал на спине под ярким небосводом, освещенный  лучами  странного
солнца.
   Кавинант узнал этот приятный свет. Голубая аура  солнца,  похожая  на
кольцо из сапфира, окрашивала остальную часть небес в лазурный цвет.
   Он молча щурился в объятиях ласковых лучей - ошеломленный, уставший и
напуганный. По собственной воле отдашь в  мои  руки  кольцо...  Кавинант
тряхнул головой, изгоняя остатки кошмара. Голубая аура солнца  тревожила
его, но он еще не понимал, чем именно.  Планы,  которые  я  вынашивал  в
изгнании, принесли  плоды...  Его  правая  рука,  будто  сама  по  себе,
поднялась и ощупала то место, куда вонзился нож.
   Онемевшие пальцы  почти  ничего  не  чувствовали.  Но  он  ощутил  их
прикосновение к груди, когда они скользнули сквозь прореху на тенниске.
   Боли не было.
   Он поднес  ладонь  к  лицу  и,  оторвав  взгляд  от  лазурного  неба,
посмотрел на пальцы.
   Крови тоже не было.
   Кавинант сел и тут же оперся руками  о  каменную  плиту.  От  резкого
движения у него закружилась голова. Выждав  немного  и  поморгав,  чтобы
избавиться от солнечного ослепления,  он  с  опаской  взглянул  на  свою
грудь.
   Чуть ниже грудины на тенниске виднелся разрез шириной  с  ладонь.  На
коже под ним белела полоска шрама. Рот сам собой раскрылся от удивления.
Неужели он заживил эту рану? Ты все еще упрям. Неужели он заживил  ее  с
помощью дикой магии?
   Кавинант ничего не  понимал.  Он  не  делал  каких-либо  сознательных
усилий  для  вызова  силы.  Но,  может,  ему  удалось  использовать   ее
бессознательно? Недаром же Высокий Лорд Морэм сказал ему однажды: "Ты  и
есть белое золото". Значит, он мог применять дикую магию, даже  не  зная
об этом? Даже не контролируя ее? О черт!
   Внезапно Кавинант осознал, что смотрит на  каменный  парапет,  высота
которого в этом положении доходила  ему  до  груди.  Он  сидел  на  краю
круглой площадки, окруженной низкой  оградой.  За  ней  со  всех  сторон
простиралась бездна.
   Тошнота, подступившая к горлу, вывела  его  из  оцепенения.  Кавинант
узнал это место.
   Смотровая  Площадка  Кевина.  Сторожевая  вышка.  Но  как  он   здесь
оказался?
   Цепочка  воспоминаний  воссоздала  картину  схватки  у   костра,   и,
развернувшись, он увидел Линден. Она лежала  без  сознания  на  каменных
плитах.
   Кавинант запаниковал. Ее раскрытые глаза смотрели  в  небо  невидящим
взором. Прядка волос протянулась через щеку и  губы.  Из-за  левого  уха
медленно сочилась кровь.
   Ты - мой!
   Несмотря на прохладу, по вискам Кавинанта покатились капельки пота.
   Он схватил Линден за плечи, встряхнул и начал растирать  ей  запястье
левой руки. Она слабо захныкала и протестующе закачала головой. Внезапно
ее тело забилось в конвульсиях.  Отпустив  руку,  Кавинант  сжал  голову
Линден ладонями, стараясь уберечь ее от ударов о каменную плиту.
   Внезапно ее взгляд прояснился.  Она  со  всхлипом  втянула  в  легкие
воздух и закричала. Необъятное небо жадно  вобрало  в  себя  этот  крик,
ответив ей голубым сиянием, которое клубилось вокруг солнца.
   - Линден! - зашептал он. - Все в порядке. Это я... Она всосала воздух
сквозь зубы и открыла рот, собираясь закричать вновь.
   - Линден! - воскликнул Кавинант.
   Ее взгляд сфокусировался на нем, пылая ужасом и яростью. Какой-то миг
она смотрела на него с таким отвращением, словно  он  угрожал  ей  своей
проказой. А потом ударила его по щеке.
   Кавинант отшатнулся - скорее от удивления, чем от боли.
   - Ты жалкий трус! - сказала она,  поднимаясь  на  колени.  -  У  тебя
просто не хватило мужества, чтобы жить!
   Задыхаясь от гнева,  Линден  выкрикивала  несуразные  фразы.  Но  вот
ярость покинула ее, и она  вдруг  испуганно  замолчала  и  закрыла  лицо
руками. С ее губ сорвался приглушенный стон.
   - О Боже!
   Он в  замешательстве  смотрел  на  Линден,  не  понимая,  что  с  ней
происходило. Ему хотелось расспросить ее. Но ситуация требовала терпения
и доброты. Она еще не знала, что попала в Страну.
   Он с дрожью вспомнил свое  первое  появление  на  Смотровой  Площадке
Кевина. Если бы Лена не протянула ему тогда руку, головокружение и страх
довели бы его до безумия. Ум просто не выдерживал  натиска  неизвестного
мира, и Линден ожидали довольно страшные минуты откровения.  Почему  она
только не послушалась его и влезла в это дело...
   Как бы там ни было, Линден оказалась здесь и нуждалась в помощи.  Она
еще не понимала, как далеко завело ее желание помочь  другому  человеку.
Он погладил ее ладонь и мягко сказал:
   - Помните, вы требовали от меня объяснений, а я говорил, что  вам  их
не понять без полного доверия к моим словам? Теперь вам придется принять
их.., хотите вы того или нет.
   - Кавинант, - шептала она сквозь пальцы. - Простите меня, Кавинант.
   - Линден...
   Он осторожно коснулся  ее  запястий,  принуждая  опустить  руки.  Она
приоткрыла лицо. Ее карие глаза, влажные и темные от пережитого  страха,
смущенно опустились под его чутким взглядом.
   - У меня было кошмарное видение, - сказала она дрожащим голосом. -  Я
приняла вас за своего отца.
   Он улыбнулся ей,  хотя  напряжение  в