равелингаса и  той
силой, которую он пробудил. Гравий в чаше пылал все жарче, лицо Торма в  его
свете становилось все бледнее.
   Медленным, величавым движением Высокий Лорд поднял свой посох  до  уровня
лба, держа его обеими руками и стараясь концентрировать свое внимание только
на нем. Слова призыва к Неверящему одно за другим  начали  возникать  в  его
сознании, в то время как огромная зала и  люди  в  ней,  казалось,  медленно
таяли, заволакиваясь дымкой. Сила посоха заструилась в него  через  руки,  и
вскоре он перестал осознавать что-либо, кроме звуков пения и сияния огня.  В
какой-то момент, ощутив, что накопленная внутри мощь достаточно  велика,  он
собрал ее в единый импульс  и  послал  сквозь  гранитные  стены  Ревелстоуна
наружу, вдаль, в тот далекий и таинственный мир, откуда появился Неверящий.
   - Есть дикая магия, скрытая в каждом камне, - негромко запел он, - и есть
Белое Золото, для того чтобы выпустить ее на волю.  Белое  Золото  -  редкий
металл, рожденный за пределами Страны и не подчиняющийся ее законам, но  без
него невозможно было бы создание самого Времени.
   Вместе со сгустком  энергии,  посланным  им,  он  мчался  сквозь  злобный
холодный ветер, от которого леденело сердце, сквозь воздух, выше леса, рек и
скал, которые рушились вокруг  него,  точно  наступил  конец  света  и  сама
материя, из которой был сделан мир, начала распадаться. Ощущение  времени  и
пространства исчезло, он уносился за  пределы  мироздания,  рискуя  потерять
самого себя - если бы ни пение и свет,  которые  удерживали  его,  не  давая
разрушиться. И что-то внутри, точно компас, влекло его во время этого полета
к тому месту, где находилось Белое Золото.
   Потом наступил момент, когда во мраке перед  ним  мелькнуло  лицо  Томаса
Кавенанта. Он не ошибся - аура  Белого  Золота  находилась  тут  же,  рядом,
накладываясь на хорошо знакомую Морэму ауру Неверящего. И эта последняя была
пронизана болью.
   Ощутив знакомое присутствие, Морэм снова запел:

   Будь верен. Неверящий,
   Ответь на наш вызов.
   Живет лишь тот, кто отдает,
   Берущий - обречен на смерть.
   Верность - вот единственная истина,
   И смерть, и проклятие, и горе уходят,
   Если обет выполняется.
   Но разбитая вера приводит к тому,
   Что тьма покрывает все.
   Будь верен, Неверящий,

   Будь верен.
   Ощутив взаимодействие с Кавенантом, Морэм заставил свой дух  вернуться  в
Палату Совета. Открыв глаза, почти ослепленный хлынувшим в  них  светом,  он
почувствовал, что силы оставляют его, и едва удержался, чтобы не рухнуть  на
колени.  Ему  показалось,  будто  его  душа,  распростершаяся   в   огромном
пространстве, вот-вот разорвется. Изнеможение было  настолько  сильным,  что
слова песни  замерли  у  него  на  губах.  Однако  остальные  Лорды  тут  же
подхватили ее, своими собственными силами и мощью посохов поддерживая вызов.
   Когда его глаза вновь обрели способность видеть, он разглядел прямо перед
собой Томаса  Кавенанта  Неверящего,  Носящего  Белое  Золото,  похожего  на
бесплотный дух. Таким он и оставался - не полностью  воплощенным,  на  грани
физического присутствия; и Морэм понял почему - он не хотел  пересекать  эту
грань. Еле слышным голосом Кавенант прокричал:
   - Не сейчас! Отпусти меня!
   Исстрадавшийся, загнанный вид Неверящего поразил  Морэма.  Чувствовалось,
что Кавенант долго  голодал  и  сильно  нуждался  в  отдыхе;  на  лбу  зияла
глубокая, запущенная рана, тело было покрыто синяками и ссадинами, точно его
избивали камнями, на губах запеклась  кровь.  Но  как  ни  ужасно  было  его
физическое состояние, оно бледнело по  сравнению  с  душевными  страданиями,
которые он испытывал. И все же он изо всех сил сопротивлялся вызову, и огонь
яростной воли удерживал его от  окончательного  воплощения.  Этим  неистовым
сопротивлением он напомнил Морэму дуккхов -  несчастных  вейнхимов,  которых
Лорд Фоул подвергал ужасным мучениям с помощью Камня Иллеарт,  добиваясь  от
них покорности. Кавенант сопротивлялся так, будто думал,  что  Лорды  сейчас
бросят его в чан с кислотой или уничтожат еще  каким-то  не  менее  жестоким
способом.
   - Кавенант! -  воскликнул  Морэм.  -  О  Кавенант!  -  Слезы  навернулись
Высокому Лорду на глаза. - Ты в аду! Твой мир - это ад.
   Кавенант вздрогнул, точно голос Морэма обрушился на него. И все же спустя
некоторое время он повторил:
   - Отправь меня обратно! Я ей нужен!
   - Ты нам тоже нужен, - еле слышно произнес Морэм. Он ощущал себя слабым и
обессиленным. Все связки,  мышцы  и  даже  кости,  казалось,  утратили  свою
упругость, ему стоило невероятных  усилий  держаться  прямо.  Да,  он  сумел
вызвать Кавенанта даже без Посоха Закона, но на это, похоже,  ушли  все  его
силы, пробив огромную дыру в самой ткани его существа.
   - Я ей нужен! - повторил  Кавенант.  Усилия,  которые  потребовались  для
разговора, привели к тому, что кровь струйкой побежала у  него  изо  рта.  -
Морэм, можешь ты выслушать меня?
   Эти слова задели какую-то струну в душе Морэма. Он был Высокий  Лорд,  он
мог и даже должен был думать только о том, что требовалось для Страны, и все
же  он  почувствовал,  что  не  может  просто  так   отбросить   настойчивое
сопротивление Кавенанта.
   - Я слушаю тебя. Неверящий, - произнес  он  голосом,  который,  казалось,
набирал силу по мере того, как он говорил. - Я, Морэм, сын Вариоля,  Высокий
Лорд, избранный Советом. Ты нужен нам. Страна  на  грани  гибели.  Я  вызвал
тебя, чтобы ты помог нам. То пророчество, которое Лорд Фоул поручил  тебе  в
свое время передать Лордам, сбывается.  Если  мы  потерпим  поражение,  наша
жизнь и смерть окажутся в  его  руках  и  в  Стране  воцарится  ад.  Юр-Лорд
Кавенант, помоги нам! Я, Морэм, сын Вариоля, прошу тебя!
   Эти   слова   заметно   взволновали   Кавенанта.   Он   пошатнулся,   его
полупризрачная фигура заколебалась. И все же,  несмотря  на  охвативший  его
ужас, он продолжал сопротивляться и снова закричал:
   - Говорю тебе, я ей нужен! Ее  вот-вот  укусит  гремучая  змея!  Если  ты
заберешь меня отсюда сейчас, я не смогу ей помочь!
   Морэм удивлялся, каким образом Кавенант может так сопротивляться  вызову,
не используя могущество своего кольца.
   - Кавенант, друг мой... Пожалуйста, выслушай меня. Мы не можем  заставить
тебя. Ты владеешь Белым Золотом - ты владеешь силой и можешь отвергнуть  наш
вызов. Прошу тебя, выслушай меня, это займет  немного  времени.  Если  после
того, как я закончу говорить, ты по-прежнему не  захочешь  ответить  на  наш
вызов, я отпущу тебя. Я расскажу.., расскажу тебе,  как  использовать  Белое
Золото, чтобы воспротивиться нашему вызову.
   И снова Кавенант вздрогнул, как от удара. Однако на этот раз, справившись
с собой, он не повторил прежнего требования. Вместо этого он сказал:
   - Говори, только быстро. Я хочу ей помочь.
   - Юр-Лорд, семь лет прошло с тех пор, как мы стояли вместе около Виселицы
Хау, - заговорил Морэм. - За это время мы сумели оправиться от некоторых  из
наших потерь. Но после того как Посох Закона был утрачен, Презирающему стало
гораздо вольнее. Он создал новую  армию,  безбрежную,  как  море,  и  теперь
наступает на нас. Он уже  уничтожил  Ревелвуд.  Да,  Сатансфист-Опустошитель
сжег Ревелвуд, и Каллиндрил тоже погиб там. Через  несколько  дней  начнется
осада Замка Лордов.
   Но это далеко не полный  рассказ  о  наших  бедах.  Семь  лет  назад  мы,
возможно, смогли бы удерживать Ревелстоун столько, сколько потребовалось бы,
отражая любые атаки даже без Посоха Закона. Но, друг мой, послушай меня - мы
потеряли всю Стражу Крови.
   Кавенант съежился, точно ожидая, что  на  него  обрушится  скала,  однако
Морэм неумолимо продолжал:
   - Когда Страж Крови Корик добрался в тот раз до Великанов, с ним  уже  не
было Лордов Гирима и Шетры - они погибли  по  дороге.  Без  них...  -  Морэм
заколебался, не решаясь обрушить на Кавенанта известие о том, какая кровавая
участь постигла Великанов. - Без их советов и помощи Корик допустил  ужасную
ошибку: он и два его уцелевших товарища унесли с собой кусок Камня  Иллеарт,
надеясь,  что  Лорды  смогут  каким-то  образом  использовать  его.  Он   не
подозревал о таящейся в нем опасности.
   Даже брать в руки обломок Камня Иллеарт было ужасной ошибкой,  но  Стражи
Крови не знали этого. Фоул, воздействуя на них  через  Камень,  заставил  их
отправиться к себе в Ясли. При этом они были убеждены, что идут туда с целью
сразиться с Презирающим. Однако он подчинил их себе. - И снова Морэм не стал
сообщать Кавенанту всего. У него не поворачивался язык рассказывать  о  том,
какой удар непорочному служению Стражей Крови нанесло то, что именно  Баннор
под давлением Кавенанта назвал Елене имя Силы Повеления, а это позволило  ей
добраться до Седьмого Завета Кевина и привело в конечном счете к ее гибели.
   - Потом Презирающий... - Морэм и теперь еще вздрагивал, вспоминая о  том,
что произошло, - отправил этих троих напасть на Ревелстоун.  Корик,  Силл  и
Доур явились сюда с зеленым огнем в глазах и с Порчей в сердцах.  Они  убили
многих фермеров и воинов, прежде чем мы поняли,  что  Фоул  сделал  с  ними.
Тогда Первый марк Баннор вместе с Террелем и Ранником вступили в бой с этими
тремя. Они убили Корика, Силла и Доура, своих товарищей, и принесли их  тела
в Замок. И тут мы обнаружили, - Морам  хрипло  сглотнул,  -  что  Лорд  Фоул
отрезал у каждого из троих на правой руке два крайних пальца.
   - Хватит! - в ужасе воскликнул Кавенант. -  Хватит!  Я  не  мог  помешать
этому.
   Однако Морэм еще не закончил:
   - Когда Первый марк Баннор увидел, что  сделал  Фоул  с  его  товарищами,
несмотря на данную ими Клятву верности Лордам, он  и  все  остальные  Стражи
Крови заявили, что больше не могут продолжать свою службу. Он сказал, что  и
на всех остальных Стражах Крови теперь лежит клеймо Порчи и  что  их  Клятва
нарушена. Они вернулись к себе на родину в горы, к харучаям. Друг  мой,  без
них, без Посоха Закона и без какой-либо помощи извне мы обречены.
   Когда Морэм закончил, взгляд Кавенанта был пустым, точно он потерял  свою
душу.  Неспособный  даже  плакать,  на  мгновение   он   ощутил,   что   его
сопротивление ослабело. Еще немного, и он позволил бы Морэму завершить  свое
перемещение в Палату Совета. Однако другое воспоминание тут же всплыло в его
памяти, и прежняя решимость снова овладела им.  В  неярком  свете  гравия  и
факелов Совета Лордов его образ стал почти невидим.
   - Морэм, я не могу, - произнес он как бы уже  совсем  издалека.  -  Я  не
могу. Змея... Эта маленькая девочка здесь совсем одна. Я должен  помочь  ей.
Ребенку некому помочь, кроме меня.
   Со всего пространства галерей на Морэма обрушилась волна гнева.
   - Именем Семи! - возмущенно воскликнул Квен. - Он еще рассуждает о долге!
   Квен мыслил как воин, а на войне, как известно, является обычным делом  -
принести в жертву нескольких ради спасения многих, но не наоборот.  Если  бы
сам Квен принадлежал к этим "нескольким", он, не задумываясь, пожертвовал бы
собственной жизнью.
   - Кавенант, а нам ты ничего не должен?
   Резкость, звучащая в голосе Квена, причинила Кавенанту еще большую  боль,
чем рассказ Морэма, однако вступать в какие-либо обсуждения с вомарком он не
хотел. С болью глядя на Морэма, он ответил:
   - Да, я знаю. Знаю. Я.., обязан. Но без меня она погибнет. И это  еще  не
все. Она - часть моего мира, моего "настоящего" мира. Сейчас ты и все вы для
меня.., существуете не так... Сейчас она важнее. - Его лицо исказила гримаса
беспомощности и боли. - Морэм, если я не вернусь сюда, она умрет.
   Страстный взрыв душевного волнения, звучащий в словах Кавенанта, причинял
Морэму нестерпимую душевную боль. Не отдавая себе в этом  отчета,  он  кусал
губы,  раздираемый  противоречивыми  ощущениями,  среди   которых   было   и
сочувствие к Кавенанту, и долг перед Страной. Любовь к ней подталкивала  его
к тому, чтобы  пренебречь  желанием  Неверящего,  но  из  самых  глубин  его
существа поднималось  и  нарастало  ощущение,  что  он  не  смеет  отнять  у
Кавенанта права самому вершить  свою  собственную  судьбу.  Некоторое  время
Высокий Лорд колебался, угодив в ловушку этих раздирающих душу противоречий.
Потом он медленно поднял голову и произнес, обращаясь  не  только  к  Томасу
Кавенанту, но и ко всем, собравшимся в Палате Совета:
   - Нельзя никого заставить силой бороться с Презирающим. Это можно  делать
только по доброй воле или не делать вообще. Ты отворачиваешься от  нас  ради
одной-единственной жизни в твоем собственном мире. Ну  что  же,  значит,  мы
будем сражаться без тебя. И если Страна падет, красота ее не будет утрачена.
Если и вправду она - всего лишь сон, твой сон, тогда  красота  Страны  будет
неугасима до тех пор, пока ты помнишь о ней. Не беспокойся  о  нас,  юр-Лорд
Томас Кавенант. Ступай с миром.
   Он  ощутил  протест  со  стороны   Лорда   Лории   и   некоторых   людей,
присутствующих в зале, но отклонил его властным жестом руки. Один за  другим
Лорды погасили сияние и ослабили мощь своих посохов,  свет  огненных  камней
под воздействием Торма тоже заметно пошел на убыль.  Кавенант  начал  таять,
точно растворяясь в воздухе.
   И только тут Высокий Лорд вспомнил о своем обещании  открыть  ему  секрет
дикой магии. Он не знал,  мог  ли  Кавенант  еще  слышать  его,  но  все  же
прошептал вслед туманному, исчезающему образу:
   - Ты сам - Белое Золото.
   Мгновение спустя Кавенант полностью растаял и свет гравия  уменьшился  до
обычного уровня. Впервые с тех пор, как начался вызов,  Морэм  увидел  стены
зала и обращенные к нему лица людей, но тут же это  зрелище  вновь  исчезло.
Его слепили слезы, и он обессиленно облокотился на свой посох.
   Странная грусть овладела им - из-за той удивительной легкости, с  которой
ему удалось вызвать Неверящего без Посоха Закона. Он не был уверен, что  это
вообще возможно, и вот - получилось. И он догадывался почему. Кавенант  имел
сейчас необычайную чуткость к вызову, потому что он умирал.
   Охваченный скорбью, он едва расслышал сказанное Тревором:
   - Высокий Лорд, смотрите! Драгоценный камень крилла вспыхнул - как тогда,
когда Кавенант впервые прикоснулся к нему!
   Морэм замигал, смахивая слезы. Тяжело опираясь на  посох,  он  подошел  к
столу, в центре которого, точно могильный крест,  возвышался  крилл  Лорика,
такой же темный,  как  и  прежде,  точно  он  навсегда  утратил  способность
светиться. Морэм сжал рукоять серебряного меча.
   Мгновенный голубой проблеск задрожал внутри камня, но тут же исчез.
   - Теперь он мертв,  -  безжизненно  произнес  Морэм  и,  не  оглядываясь,
покинул  Палату  Совета,  направляясь  в  Святилище,  чтобы  помолиться   за
Кавенанта, Каллиндрила и всю Страну.

Глава 3

Освобождение

   Кавенанту казалось, будто пронизывающий ветер  дует  прямо  сквозь  него,
пока он изо всех сил старался выбраться из камня.  Постепенно  это  ощущение
исчезло, оставшись в каком-то другом измерении. Он почувствовал, что  камень
больше не держит его, но он задыхался.
   Он замолотил руками и ногами, вначале даже не понимая, движутся  ли  они,
но потом внезапно почувствовал, что упирается локтями и коленями  во  что-то
твердое.
   Он почти лежал на склоне холма. Невдалеке слышен был  шум  бегущей  воды,
неярко светило солнце. Вначале Кавенант никак не  мог  сориентироваться,  но
потом понял, что лежит поперек склона. Справа от него холм уходил  вверх,  а
опускался слева.
   Повернув голову, он попытался отыскать взглядом девочку  и  змею.  Однако
ему трудно было сосредоточиться; что-то бледное маячило  неподалеку,  но  он
никак не мог разглядеть, что это было.
   Тонкий детский голосок совсем рядом с ним произнес:
   - Мистер, с вами все в порядке? Вы упали. Наконец он понял,  что  бледное
пятно было ничем иным, как голой коленкой девочки. В самом  центре  коленной
чашечки, обтянутой бледной кожей, он разглядел две маленькие красные  точки,
похожие на спаренный булавочный укол.
   - Мистер? - снова вопросительно сказала девочка. - С вами все в  порядке?
Меня укусила змея. Ножка болит.
   Холодом повеяло на него от этих слов. Он задрожал, но, не обращая на  это
внимания, рывком сел, не сводя взгляда с двух красных точек. Тело ныло, рана
на лбу болезненно пульсировала, но он просто  выкинул  все  это  из  головы,
точно не сомневался в том, что боль не властна над ним. Дрожащими руками  он
притянул к себе девочку.
   "Гремучая змея, - в ужасе подумал  он.  -  Что  нужно  делать  при  укусе
гремучей змеи?"
   - Все в порядке, - сказал он и встал. В горле пересохло, слова  утешения,
как назло, выскочили из головы. С  трудом  сглотнув,  он  прижал  девочку  к
груди, ощутив, как тонки ее косточки. - Все в порядке.  С  тобой  все  будет
хорошо. Я здесь. Я помогу тебе.
   Порез на губе мешал ему говорить, но он и на это не обращал внимания.  Он
не мог позволить себе тратить силы на  такие  пустяки.  Тупо  глядя  на  уже
заметно припухшие следы укуса, он изо  всех  сил  старался  припомнить,  что
нужно делать. И в конце концов это ему удалось. Остановив круговорот мыслей,
он приказал самому себе, точно был безмозглым тупицей: "Разрежь. Удали яд".
   Нащупав нож, он достал его и положил на  землю  рядом  с  собой,  пытаясь
сообразить, что можно использовать в качестве жгута. Ремень не годился - его
нельзя затянуть достаточно туго. Платье девочки было без  пояса.  Шнурки  от
туфель были слишком короткие.
   - Ножка болит, - жалобно сказала девочка. - Я хочу к мамочке.
   - Где она? - спросил Кавенант.
   - Там. - Она показала куда-то неопределенно,  вниз  по  течению  реки.  -
Далеко. Папочка отшлепал меня, и я убежала.
   Кавенант крепко держал девочку одной рукой, чтобы помешать ей двигаться и
тем самым задержать распространение яда. Другой он вытащил шнурок из  своего
левого ботинка, но тот оказался  слишком  изношен  и  разорвался  у  него  в
пальцах. Вздрагивая, он вытащил правый шнурок.
   - Все в порядке, - пробормотал он.  -  Я  раздобыл..,  раздобыл  кое-что,
сейчас мы все сделаем как надо. Сначала я перевяжу твою ногу,  чтобы  яд  не
мог распространиться. Потом я должен немного разрезать ее, нужно удалить яд.
Тогда тебе будет не так больно. - Он прикладывал неимоверные усилия к  тому,
чтобы его голос звучал как можно спокойнее. - Ты сегодня храбрая?
   - Папочка отшлепал меня, но я не плакала, - ответила она, и он не заметил
в ее голосе страха.
   - Хорошая девочка, - пробормотал он.
   Больше тянуть было нельзя: опухоль увеличивалась прямо на глазах, бледная
кожа вокруг укусов начала чернеть. Он обернул  шнурок  вокруг  детской  ноги
чуть выше колена.
   - Стань на другую ногу, чтобы эта могла отдохнуть, - произнес он и, когда
она тут же подчинилась, туго затянул шнурок, от  чего  девочка  пронзительно
вскрикнула. Потом он крепко завязал его. - Хорошая девочка, - повторил он. -
Ты сегодня очень храбрая.
   Дрожащей рукой он нащупал нож и открыл  его.  На  какое-то  мгновение  он
испугался, что не сможет сделать разрез, так сильно дрожали у него руки. Ему
было холодно, солнце его не грело.  Мягко  он  посадил  девочку  к  себе  на
колени. Тремя уцелевшими пальцами он неловко удерживал нож.
   - Лучше не смотри, - сказал он. - Тогда,  может  быть,  ты  ничего  и  не
почувствуешь.
   Он очень надеялся, что так и будет. Девочка вела себя так, как будто само
присутствие рядом взрослого человека прогнало прочь все ее страхи.
   - Я не боюсь, - с оттенком гордости в голосе ответила она.  -  Я  сегодня
храбрая.
   Он повернулся так, чтобы  из-за  его  плеча  девочке  было  не  видно  ее
вздувшееся колено, но она ухватила его руками за рубашку и повернула лицом к
себе. Точно эхо, в глубине сознания снова прозвучали слова Морэма:
   - Мы потеряли Стражей Крови... Потеряли Стражей Крови... Потеряли...
   "О Баннор, - внутренне простонал он. - Что с тобой случилось?"
   Стиснув зубы так, что заболела челюсть и запульсировала р