лись возле него, чтобы напиться, умыть лицо  и
отдохнуть. На этот раз Этиаран тоже сняла  рюкзак  и  опустилась  на  землю.
Издавая глубокие стоны, Кавинант лег на спину, закрыв глаза.
   На некоторое время он просто расслабился, прислушиваясь к своему хриплому
дыханию, пока оно не стало мягче и он не расслышал тихий шелест ветра. Потом
он открыл глаза, чтобы оглядеться.
   Оказалось, что в четырех тысячах  футов  от  него  возвышается  Смотровая
Кевина.
   Зрелище было  весьма  неожиданным,  он  поднялся  и  сел,  чтобы  получше
рассмотреть. Смотровая находилась прямо на юго-востоке от него,  устремляясь
в небо со своего каменного  постамента  словно  обвиняющий  перст.  На  этом
расстоянии камень казался черным и роковым, словно нависшим над ущельем,  по
которому должны были пройти он и Этиаран. Это напомнило ему о Презирающем  и
о тьме.
   - Да, -  сказала  Этиаран.  -  Это  Смотровая  Кевина.  Там  стоял  Кевин
Расточитель Страны, Высокий Лорд, обладавший Посохом Закона, прямой  потомок
Берека Полурукого, во время последней битвы с Серым Убийцей. Говорят,  здесь
он познал поражение и сводящее с ума горе. Во тьме, поглотившей его  сердце,
он, самый могущественный герой всех времен Страны, - даже он,  Высокий  Лорд
Кевин, присягнувший на дружбу с землей,  вызвал  разорение,  конец  всего  в
Стране, Запустение на многие поколения.  То,  что  вы  были  там,  -  плохая
примета.
   По мере того как она говорила, Кавинант повернулся к ней  и  увидел,  что
она смотрела не вверх, на скалу, а как бы  внутрь  себя,  словно  размышляя,
каково было бы ей  на  месте  Кевина.  Затем  она  внезапно  встряхнулась  и
сказала:
   - Но тут уже ничего не поделаешь. Наш путь на многие лиги будет проходить
в тени Смотровой Кевина. А теперь нам пора!
   Кавинант захныкал, но она скомандовала:
   - Идемте. Мы не можем себе позволить двигаться медленно, если  не  хотим,
чтобы в конце пути оказалось, что уже слишком поздно. Теперь наш путь  будет
легче легкого. И, если это вам поможет, я буду рассказывать о Стране.
   Потянувшись за своим рюкзаком, Кавинант спросил:
   - Нас все еще преследуют?
   - Не знаю. Я не видела и не слышала  никакого  признака.  Но  мое  сердце
предчувствует беду. Сегодня днем по пути мне показалось,  что  что-то  не  в
порядке.
   Кавинант закинул рюкзак на спину и, шатаясь, поднялся на ноги. Его сердце
тоже чуяло что-то нехорошее, но на то у него были свои причины.  Здесь,  под
Смотровой Кевина, гудящий ветер звучал словно  отдаленное  хлопанье  крыльев
стервятника. Расправив лямки рюкзака на ноющих плечах, Кавинант согнулся под
его тяжестью и начал следом за Этиаран спускаться на дно ущелья.
   Большей частью расщелина была прямой, с гладким дном, хотя ширина  ее  не
превышала пятидесяти футов. Однако Этиаран и Кавинанту хватало места,  чтобы
идти рядом вдоль неширокого ручья. По мере того как они шли,  останавливаясь
возле каждого встречавшегося изредка куста алианты, чтобы собрать  и  съесть
несколько ягод, Этиаран  своими  краткими  рассказами  заполняла  пробелы  в
знаниях Кавинанта о Стране.
   - Трудно даже решить, с чего начать говорить об этом, - сказала она.
   Каждое есть часть чего-то,  и  каждый  вопрос,  на  который  я  стала  бы
отвечать, поднимает три других вопроса, ответа на которые я  дать  не  могу.
Мое знание Учения ограничивается тем, что все  быстро  усваивают  в  течение
первых лет обучения в лосраате. Но я расскажу вам все, что смогу.
   Сыном Берека Хатфью был Дэймлон Друг Великанов, а  его  сыном  был  Лорик
Заткнувший Вайлов, который остановил порождение  Демонмглой  вайлов,  сделав
так, что это стало вызывать у нее отвращение.
   По  мере  того  как  она  говорила,  ее   голос   приобретал   модуляции,
напоминающие Кавинанту о ее пении. Она не просто  перечисляла  сухие  факты,
она говорила об истории своей страны, которая была для нее священной.
   - А Кевин, которого мы зовем Расточителем Страны скорее из  жалости,  чем
из-за осуждения его отчаяния, был сыном Лорика и  Высоким  Лордом,  занявшим
место отца, когда ему был передан посох. В течение тысячи лет Кевин стоял во
главе Совета, и он расширил дружбу Лордов с землей до таких пределов,  какие
прежде были неведомы в Стране, и пользовался большой славой и уважением.
   Еще будучи совсем юным, он был мудрым, могущественным и очень много знал.
Заметив первые  признаки  предстоящего  оживления  древней  тени,  он  сумел
заглянуть далеко в будущее, и то, что он там увидел, наполнило его  страхом.
Поэтому он собрал все свое Учение в семь Заветов:

   Семь Заветов древнего Учения,
   Для защиты Страны, ее стен и дверей...

   И спрятал их так, чтобы эти знания не были потеряны для Страны даже в том
случае, если Старые Лорды потерпят поражение.
   В течение многих, многих долгих лет Страна жила в мире. Но за  это  время
под личиной друга набирал силу Серый Убийца. Ему удалось  как-то  затуманить
взор Кевина, и тот принимал своего врага за друга и Лорда. И поэтому Лорды и
все их дела исчезли с лица земли.
   Но  после  того,  как  это  предательство  вызвало  поражение  Кевина   и
Запустение, Страна в течение многих поколений находилась под  проклятием,  а
потом, когда она начала исцеляться,  позвала  людей,  которые  укрывались  в
Южных Пустошах и Западных Горах. Они начали медленно возвращаться.  По  мере
того как шли годы, а дома и селения становились более безопасными, некоторые
люди стали путешествовать, исследуя Страну в поисках полузабытых  легенд.  И
когда они наконец отважились  проникнуть  за  Лес  Великанов,  они  вышли  к
древним землям Прибрежья и обнаружили, что великаны, горбратья людей Страны,
сохранили в памяти Ритуал Осквернения. Есть много  песен,  старых  и  новых,
прославляющих верность великанов - и на  то  имеются  все  основания.  Когда
великаны узнали, что люди вернулись в Страну, они предприняли великий поход,
поселяясь на время в каждом новом подкаменье и настволье Страны, рассказывая
людям о поражении Кевина и повержении древнего горбратства.  Затем,  взяв  с
собой тех людей, которые сами пожелали этого, великаны завершили свой  поход
в Ревлстоне, в не имеющем возраста городе-твердыне, который  они  высекли  в
скале для Высокого Лорда Дэймлона как залог из взаимных уз.
   В Ревлстоне великаны преподнесли дар поселившимся там людям.
   Они вручили первый  Завет,  фундаментальное  вместилище  начальных  основ
Учения Кевина. Оказалось, он доверил его великанам перед последней битвой. И
люди приняли этот Завет, и произвели посвящение в него, поклявшись на дружбу
с землей, подчинение власти и красоте Страны.
   И еще в одном они поклялись - в мире, в  собственном  спокойствии,  чтобы
предохранять Страну от разрушительных эмоций, таких,  какие  сводили  с  ума
Кевина. Потому что всем было ясно, что повелевание - страшная  вещь,  и  что
познание ее затмевает взор и скрывает от него мудрость.  Когда  они  познали
первый Завет, в них зародился страх перед новым  Осквернением.  Поэтому  они
поклялись овладевать Учением только для того, чтобы суметь исцелить Страну и
овладеть самими собой, чтобы не впасть в гнев и отчаяние, которые  заставили
Кевина стать своим же собственным злейшим врагом.
   Эта клятва была донесена до всех людей Страны, и  все  дали  эту  клятву.
Затем некоторые, избранные в Ревлстоне для великой работы, доставили  первый
Завет в Кураш Пленетор  -  Больной  Камень,  -  где  после  последней  битвы
остались наиболее сильные разрушения. Они переименовали это место в Тротгард
- в знак обещаемого ими исцеления.
   Там же был основан лосраат - место изучения, где они надеялись воскресить
знания и силу Старых Лордов и практически реализовывать клятву Мира.
   Этиаран умолкла, и они с Кавинантом продолжили  свой  путь  по  ущелью  в
молчании, прерываемом лишь шепотом  ручья  и  изредка  раздающимися  криками
птиц. Кавинант обнаружил, что ее повествование и в самом  деле  помогло  ему
идти. Оно заставило его на время забыться, не ощущать ноющую боль в плечах и
ногах. А ее голос, казалось, придавал ему силу; ее рассказ был как обещание,
что  любое  страдание,  принятое  во  имя  служения  Стране,  не   останется
невознагражденным.
   Через некоторое время Кавинант снова вызвал ее на разговор.
   - А не могли бы вы рассказать мне о лосраате? - спросил он.
   Горькая страстность ее ответа удивила его.
   - Вы что, хотите мне напомнить о  том,  что  из  всех  людей  я  наименее
достойна говорить на такие темы? Вы,  Томас  Кавинант  Неверящий  и  Носящий
Белое Золото, - вы упрекаете меня?
   Он мог только молча посмотреть на нее, не в  силах  постичь  многие  годы
борьбы с собой, наполнявшие ее большие глаза.
   - Я не нуждаюсь в ваших напоминаниях.
   Но мгновением позже она снова устремилась вперед, на север.
   - Теперь вы и в самом деле упрекаете меня, - сказала  она.  -  Я  слишком
остро чувствую, что весь мир знает о том, что  я  сама  сейчас  ощущаю.  Как
человек виновный, я не могу  поверить  в  невиновность  других.  Пожалуйста,
простите меня - вы заслуживаете гораздо большего уважения, чем  я  проявила.
Прежде чем он смог ответить, она заговорила вновь.
   - Лосраат я описала бы так: он находится в Тротгарде, в долине двух  рек,
и это - сообщество обучения и изучения. Туда направляются  все  желающие,  и
там посвящаются в дружбу с землей и в Учение Старых  Лордов.  Это  Учение  -
очень глубокая вещь, которой все еще не овладели до конца, несмотря  на  все
потраченные на это годы и усилия. Самая  главная  проблема  -  это  перевод,
поскольку язык Старых Лордов отличается от  нашего,  и  слова,  которые  без
труда понимаются в одном месте, становятся необъяснимыми в другом.  А  после
перевода Учение требует еще истолкования, и только  потом  следует  обучение
приемам его использования. Когда я...  -  Она  запнулась.  -  Когда  я  была
Изучающим, Хранители Учения, обучавшие меня, говорили, что весь  лосраат  не
проник еще дальше поверхностного слоя могущественного Учения Кевина. А  ведь
этот Завет - всего лишь седьмая часть целого, всего  лишь  первый  Завет  из
семи.
   В ее словах Кавинанту чувствовалось непроизвольное  эхо  презрения  Лорда
Фаула, и это заставило его еще внимательнее прислушаться к ее рассказу.
   - Легче всего, - продолжала она, -  поддалось  переводу  военное  учение,
искусство боя и обороны. Но здесь необходимо большое  умение.  Поэтому  одна
часть  лосраата  имеет  дело  только  с  теми,  кто  последует  за  мечом  и
присоединится к Боевой Страже Твердыни Лордов. Но в наше время войн не было,
и в годы моего обучения в лосраате Боевая Стража насчитывала едва  ли  более
двух тысяч мужчин и женщин.
   Таким образом, главная функция лосраата - это обучение и изучение языка и
знаний земной силы. Сначала новые ученики изучают историю  Страны,  молитвы,
песни и легенды - на сегодняшний день это все, что известно о Старых  Лордах
и их борьбе против Серого Убийцы.  Овладевшие  этим  становятся  Хранителями
Учения. Они обучают других или пытаются  извлечь  новые  знания  и  силу  из
первого  Завета.  Цена  такого  мастерства  высока  -  подобающая   чистота,
решимость, внутренняя озаренность и мужество - требования Учения  Кевина,  и
некоторые, - сказала она так, словно решила не щадить  своих  чувств,  -  не
способны  удовлетворять  этим  требованиям.  Я  отказалась  от   продолжения
обучения, когда то, что я узнала, заставило мое сердце затрепетать  -  когда
Хранители Учения лишь  слегка  приоткрыли  передо  мной  завесу  зла  Серого
Убийцы. Этого я выдержать не смогла, и  поэтому,  нарушив  свое  посвящение,
вернулась в подкаменье Мифиль, чтобы использовать то немногое,  что  узнала,
на пользу своему народу. И теперь, когда я столько уже забыла, меня постигло
это испытание. Она глубоко вздохнула, словно  смирилась  со  своей  судьбой,
хотя ей было очень тяжело.
   - Но речь не об этом. Те в лосраате, кто изучает и овладевает как  боевым
учением, так и разделом Посох, кто занимает место в Боевой  Страже  и  среди
Хранителей Учения и кто  не  сворачивает  в  сторону,  чтобы  в  одиночестве
предаваться  личным  мечтам,  подобно  Освободившимся,  -  все  эти  люди  с
мужественным сердцем получают звание  Лорда  и  становятся  членами  Совета,
который руководит возрождением и защитой Страны. Лорды  выбирают  из  своего
числа Высокого Лорда, осуществляющего все, что требует Учение:

   И один Высокий Лорд, чтобы
   Блюсти закон и хранить в неприкосновенности
   Суть силы земной.

   Когда я училась в лосраате, Высоким Лордом был Вариоль, супруг Тамаранты,
сын Пентиля. Но он был стар даже для Лорда, хоть Лорды живут  дольше  других
людей, - и вот уже много  лет,  как  наше  подкаменье  не  получало  никаких
новостей ни из Ревлстона, ни из лосраата. Поэтому  я  не  знаю,  кто  сейчас
возглавляет Совет.
   Кавинант непроизвольно произнес:
   - Протхолл, сын Двиллиана.
   - Ах, - воскликнула Этиаран, - он знает меня! Он был Хранителем Учения  и
обучал меня первым заклинаниям. Должно быть, он  помнит  о  моей  неудаче  в
овладевании Учением и не захочет доверять мне как посланнику. Она в отчаянии
покачала головой. Через мгновение, что-то вспомнив, она добавила:
   - И вы это знали. Зачем вы хотите пристыдить меня убогостью моих  знаний?
Так может поступать только злой человек.
   - Черт побери! - прошипел Кавинант. Ее упрек  внезапно  разозлил  его.  -
Каждый, с кем мне пришлось здесь встречаться, в том числе и вы, и... - но он
не мог заставить  себя  произнести  имя  Лены,  -  все  остальные  постоянно
обвиняете меня в том, что я будто бы некий всезнайка. Повторяю, я  ни  черта
не знаю обо всем этом - до тех пор, пока мне кто-нибудь не объяснит. Поймите
же наконец, никакой я не Берек.
   Этиаран бросила на него взгляд, полный скептицизма, - продукт  долгого  и
мучительного сомнения в себе, - и  он  ощутил  ответную  потребность  как-то
доказать свою правоту. Он остановился и  с  трудом  выпрямился,  преодолевая
тяжесть рюкзака.
   - Вот послание Лорда Фаула Презирающего: "Скажи Совету Лордов и  Высокому
Лорду Протхоллу, сыну Двиллиана,  что  максимальный  срок  оставшихся  им  в
Стране дней составляет семь раз по семь лет  считая  с  настоящего  времени.
Прежде чем он минует, я возьму управление жизнью и смертью в свои руки".
   Кавинант резко умолк. Его слова,  казалось,  слетали  на  дно  расщелины,
словно стервятники, и он почувствовал, как  щеки  обожгло  горячим  румянцем
прокаженного, словно он осквернил девственно чистый день. На  мгновение  все
окружила полная тишина - птицы затихли, будто сбитые с неба,  и  даже  ручей
словно застыл в своем русле. Кожа Кавинанта блестела от  пота  в  полуденном
зное.
   В течение этой секунды пораженная ужасом Этиаран, задохнувшись,  смотрела
на Кавинанта; потом она воскликнула:
   - Меленкурион абафа! Не говори об этом, пока не пришел срок! Я  не  смогу
защитить нас от таких бед.
   Тишина вздрогнула и растаяла: ручей снова зажурчал и птицы защебетали над
головой. Кавинант неверным жестом ослабевшей руки вытер пот со лба.
   - Тогда перестаньте обращаться со мной так, словно я - не  тот,  за  кого
себя выдаю.
   - Как я могу? - тяжело  ответила  она.  -  Для  меня  вы  закрыты,  Томас
Кавинант, я не вижу вас.
   Слово "вижу" она произнесла так, будто это было нечто такое, чего  он  не
понимал.
   - Что вы хотите этим сказать? - раздраженно и требовательно спросил он. -
Я стою прямо против вас.
   - Для меня вы закрыты, - повторила она. - Я не знаю даже, здоровы вы  или
больны.
   Он посмотрел на нее, рассеянно моргая, и вдруг понял, что она, сама  того
не  подозревая,  дала  ему  шанс  рассказать  ей  о  его   болезни.   И   он
воспользовался этой возможностью - сейчас он был достаточно зол  для  этого.
Проигнорировав свое непонимание, он проговорил:
   - Разумеется, болен. Я же прокаженный.
   Услышав  это,  Этиаран  застонала,  словно  он  только  что  сознался   в
преступлении.
   - О, горе Стране! Ведь вы повелеваете Дикой Магией  и  можете  уничтожить
нас всех!
   - Может, вы оставите это в покое? - размахивая левой рукой, крикнул он. -
Это всего лишь кольцо. И оно напоминает мне обо всем, без  чего  я  вынужден
жить. В нем не больше... не больше дикой магии... Чем в  камне.  -  Земля  -
источник всей силы Страны, - прошептала Этиаран.
   Кавинант с трудом удержался от того, чтобы не выкрикнуть ей  в  лицо  все
свои печали. Она не смотрела на него, реагируя на его слова так, словно  они
означали нечто другое, не то, что он хотел ими выразить.
   - Минутку, - сказал Кавинант. - Давайте выясним это сразу. Я сказал,  что
я болен. Что означает это для вас?  Неужели  в  этом  вашем  мире  нет  даже
болезней?
   В следующее мгновение  ее  губы  повторили  его  слово  "болезни".  Потом
внезапный страх сковал ее лицо, и взгляд ее  остановился  на  чем-то  позади
левого плеча Кавинанта.
   Он повернулся, чтобы посмотреть, что так испугало  ее.  Сзади  ничего  не
было, но скользнув взглядом по западному краю расщелины, он услышал какое-то
царапанье и увидел, как вниз скатываются мелкие камешки и куски глины.
   - Погоня! - воскликнула Этиаран. - Бежим! Бежим!
   Тревога в  ее  голосе  заставила  Кавинанта  мгновенно  повиноваться;  он
повернулся и, изо всех сил стараясь не отставать, бросился следом за Этиаран
по расщелине.
   На мгновение он забыл об усталости, о тяжести рюкзака, о жаре.
   Задыхаясь, он бежал за Этиаран  по  пятам  так,  словно  слышал  пыхтение
преследователя. Вскоре он почувствовал, что его легкие словно разрываются от
напряжения,  и  он  стал  терять  равновесие.  Когда  он   споткнулся,   его
изможденное тело едва не рухнуло на землю.
   Этиаран прокричала:
   - Бежим! - Но она на мгновение остановилась и, дрожа,  оглянулась,  чтобы
увидеть погоню.
   Скачущая фигура мелькнула над краем расщелины и упала вниз, на Кавинанта.
Он метнулся прочь от этого тяжелого тела и вскинул вверх руки, защищаясь  от
преследователя.
   Пролетая мимо, нападавший задел тыльную сторону ладони  Кавинанта  ножом.
Ударившись  о  землю,  он  перекатился  через  голову,  вскочил   на   ноги,
повернувшись спиной к восточной стене расщелины, и угрожающе выставил вперед
руки, в одной из которых был зажат нож.
   Солнце  словно  бы  выгравировало  с  предельной  остротой   все   детали
представшей перед Кавинантом картины. Он видел шероховатые стены,  тени  под
ними, подобные ротовым отверстиям.
   Нападавшим был молодой человек с мощным телосложением и темными  волосами
- без сомнения, житель подкаменья, хотя гораздо выше  многих.  Нож  его  был
выточен  из  камня,  а  одежда  на  плечах  украшена  фамильной  эмблемой  -
перекрещивающимися молниями. Ярость и ненависть так изменили его черты,  что
череп словно бы раскололся.
   - Губитель! - воскликнул он. - Насильник!
   Он приближался, размахивая ножом. Кавинант был вынужден отступать до  тех
пор, пока не оказался по щиколотку в ручье, в холодной воде. Этиаран  бежала
к ним, хотя была слишком далеко, чтобы успеть очутиться между  Кавинантом  и
ножом.
   С его ладони капала кровь. Биение сердца пульсацией отдавалось в порезах,
в кончиках пальцев. Он услышал повелительный окрик Этиаран:
   - Триок!
   Нож мелькнул еще ближе. Кавинант видел  его  так  ясно,  словно  тот  был
выгравирован на его глазных яблоках.
   Пульс бился в кончиках пальцев. Молодой человек подобрался, чтобы нанести
смертельный удар. Этиаран снова крикнула:
   - Триок! Ты что, с ума сошел? Ты дал клятву Мира!
   В кончиках пальцев?
   Стремительно вскинув руки,  Кавинант  уставился  на  них.  И  взгляд  его
внезапно затуманился благоговением. Он  перестал  воспринимать  происходящее
вокруг. -  Это  невозможно!  -  прошептал  он  в  неимоверном  изумлении.  -
Невозможно!
   Его немые, пораженные проказой пальцы испытывали самую настоящую боль.
   Этиаран приблизилась к ним и остановилась, скинув свой рюкзак  на  землю.
Она словно бы загипнотизир