бенком.  Камень  Иллеарт  управляет  мной.
Сражение, дура! Я получил Повеление уничтожить тебя!
   Ревя как множество бесов, он опустил вниз руки, чтобы схватить Елену.
   Она не двигалась.  Она  была  ошеломлена,  заворожена  результатом  своей
великой отваги.
   Но Морин отреагировал немедленно:
   - Кевин! Держи! - и прыгнул ей на помощь.
   Призрак, казалось, услышал Морина - услышал и узнал, кто это был.
   Старые воспоминания коснулись Кевина, и  он  засомневался.  Это  сомнение
дало время Морину достичь Елены и оттолкнуть ее за себя. Когда неуверенность
покинула Кевина, его пальцы обвились вокруг Морина вместо Высокого Лорда.
   Он схватил Стража Крови и потянул его вверх.
   Рука Кевина запросто проходила сквозь  скалы,  но  Морин  этого  не  мог.
Страшная сила вдавила его в каменный свод. Удар высвободил его от тисков рук
Кевина, но этого удара было достаточно.  Первый  Знак  умер,  как  сломанная
веточка.
   Видение этого вывело Елену из транса.  Она  осознала  опасность,  которой
подвергалась, и быстро закружила Посох над своей головой.  Его  пламя  стало
ослепительно голубым, горячая стрела сорвалась с Посоха и понеслась прямо  в
Кевина.
   Удар пламени потряс его подобно физическому удару и вынудил отступить  на
шаг в камень. Но это ни сколько не смутило его. Глубоко  рыча  от  боли,  он
двинулся вперед, снова  пытаясь  схватить  ее.  Безумно  крича  "Меленкурион
абафа!", она встретила  Посохом  его  атаку.  Огненное  колесо  обожгло  его
пальцы.
   Он снова отпрянул, тряся обожженными пальцами и стоная.
   В этот момент передышки она прокричала для Посоха странное заклинание  и,
повернув его пламя вокруг себя три раза, оградила  себя  щитом  силы.  Когда
призрак попытался схватить ее еще раз, он не смог завладеть ею.  Он  стиснул
ее щит.  Пальцы  его  источали  изумрудную  болезненность,  но  он  не  смог
дотронуться до нее. Где бы он ни продавливал ее защиту, она  восстанавливала
ее могуществом Посоха.
   Исступленно крича от боли, он изменил свою тактику.  Он  выпрямил  спину,
сжал кулаки и заколотил ими в  пол  пещеры.  Камень  жестоко  затрясло.  Пол
вздыбился, Кавинант не смог удержаться  на  ногах,  а  Баннора  отбросило  к
противоположной стене.
   Сбивающая дыхание дрожь, похожая на конвульсии мучений, пронеслась  через
гору. Стены пещеры  стали  крушиться.  Грохот  сокрушаемого  камня  наполнил
воздух.
   На полу прямо под Еленой появилась трещина. Еще до того, как Елена успела
заметить ее, трещина стала расширяться. Затем резким рывком она  раскрылась,
подобно прожорливой пасти.
   Высокий Лорд Елена упала в раскрывшуюся пропасть.
   Кевин спрыгнул вслед  за  ней  и  тоже  пропал  из  виду.  Его  завывания
доносились из пропасти подобно пронзительным визгам безумца.
   Но хотя они и скрылись из виду,  битва  их  продолжалась.  Голубой  огонь
Лордов с гулом извергался из трещины в пещеру. Грохот и скрежет  истязаемого
камня наполнял воздух тоннеля, и пещеру бросало из стороны  в  сторону,  как
если бы Меленкурион Скайвейр тошнило. Кавинант с ужасом подумал о  том,  что
вся громада горы разваливается.
   Затем он вскочил на ноги и поплелся прямо к Баннору. Страж Крови сжал его
руку умоляющим жестом и прокричал через шум:
   - Спаси ее!
   - Я не могу! - боль этого ответа вызвала у него стон. Требование  Баннора
так остро напомнило ему о собственной беспомощности,  что  это  было  трудно
выносить. - Я не могу!
   - Ты должен! - хриплый крик Баннора не оставлял ему права выбора.
   - Как?! - прокричал он, взмахнув покалеченной рукой перед лицом  Баннора.
- С этим?!
   - Да, с этим, - Страж Крови поймал левую руку Кавинанта  и  заставил  его
посмотреть на это.
   На его обручальном пальце кольцо яростно  билось,  пульсировало  силой  и
светом,  подобно  рвущемуся  к  использованию  инструменту.   Мгновение   он
изумленно смотрел на серебряную полоску так, будто она предала  его.  Потом,
забыв о бегстве, забыв себя, забыв  даже,  что  он  не  знает,  как  оказать
влияние  на  Дикую  Магию,  он  отчаянно  устремился  прочь  от  Баннора  и,
спотыкаясь, подошел к трещине. Выглядя как человек, борющийся сам с собой  в
безоружной решимости  против  бессмысленного  рока  смерти,  он  прыгнул  за
Высоким Лордом.

Глава 26
Виселичная Плешь

   Но он потерпел неудачу еще до того, как начал. Он не знал,  как  укрепить
себя для подобной битвы, которая происходила под ним. Когда он миновал  край
расщелины, по нему ударило волной силы, словно извержением  из  вулкана.  Он
был беззащитен против этого, это сдуло с него все ощущения  подобно  слабому
огоньку.
   Какое-то время он  крутился  через  темноту  -  несся  куда-то  в  слепой
мяучащей пустоте, которая сгущалась и разбивалась над ним, в то время как он
покачивался подобно кораблю с крушащимися балками. Он не обращал ни  на  что
внимания, кроме как на силу, которая наносила по нему удары. Но вдруг что-то
схватило его за руку, словно резко поставив корабль  на  якорь.  Сначала  он
решил, что его схватила рука Елены - что это она  держала  его  сейчас,  как
хранила его той ночью после вызова в  Страну.  Но  когда  он  пригляделся  в
темноте, то увидел Баннора. Страж Крови за руку вытаскивал его из щели.
   Видение этого - осознание своей неудачи - расстроило  его.  Когда  Баннор
поставил его на ноги, он стоял, бессильно слушая, посреди бушевания битвы  -
взрывов, глубоких стонущих скрипов истязаемого камня, грохота падающих  скал
- подобно пустому корпусу судна, непригодному для  плавания,  без  груза,  с
пробитым  днищем,  постепенно  погружающемуся  в  смерть  из-за  раны   ниже
ватерлинии. Он не сопротивлялся и не задавал вопросов,  когда  Баннор  почти
вынес его из пещеры Земной Крови.
   Тоннель  освещался  только  отражениями  вспышек  сражения,   но   Баннор
продвигался уверенно через черноту  под  скалами  и  в  несколько  мгновений
подтащил своего неуклюжего опекаемого к водопаду. Там он  поднял  Неверящего
на руки и пронес его как ребенка сквозь давление потока.  В  скальном  свете
Земного  Корня  Баннор  действовал  даже  более  проворно.  Он  поспешил   к
доставившей их сюда лодке,  усадил  Кавинанта  на  одно  из  сидений,  затем
вскочил на борт, столкнув лодку на зеркальную гладь озера. Без колебаний  он
начал декламировать что-то на своем  родном  языке  харучаев.  Лодка  плавно
отправилась в путь между колоннами этого храма.
   Но его усилия увели лодку недалеко. Через несколько сотен  ярдов  ее  нос
начал дергаться и отклоняться от курса. Он прекратил говорить, и  лодка  тут
же отклонилась в сторону. Постепенно она стала набирать скорость.
   Лодка была крепко захвачена  потоком.  Стоя  в  центре  невидящего  взора
Кавинанта, Баннор слегка приподнял бровь, чувствуя себя  в  начале  тяжелого
испытания. Долгое время он ждал, наблюдая  за  медленным  усилением  потока,
чтобы разгадать его направление. Затем в отдалении он увидел то, что вызвало
это течение. Далеко впереди лодки скальный  свет  высветил  линию  в  озере,
похожую на раскол, которая простиралась  в  обе  стороны  насколько  хватало
взора. В эту щель и рвался безмолвными водопадами Земной Корень.
   Баннор отреагировал спокойными действиями, будто  он  готовился  к  этому
испытанию все долгие века своей службы. В первую очередь он извлек из своего
тюка моток веревки из клинго и  привязал  Кавинанта  к  лодке.  В  ответ  на
молчаливый вопрос, написанный на лице Кавинанта, он пояснил:
   - Битва между Кевином и Высоким Лордом раскрыла щель в основании  Земного
Корня. Нам надо спуститься вместе с водой и поискать выход внизу.  -  Он  не
ждал ответа. Поворачиваясь,  он  встал  устойчивее,  схватился  за  один  из
золоченых планширов и оторвал его. С помощью этого длинного изогнутого куска
дерева, используя его как руль и шест,  отталкиваясь  от  столбов,  он  смог
повернуть лодку, удерживая ее на расстоянии от водопада.
   Кипящая линия щели была менее чем в ста ярдах и лодка быстро приближалась
к ней, засасываемая течением.  Но  Баннор  сделал  еще  одно  приготовление.
Обращаясь к Кавинанту, он спокойно сказал:
   - Юр-Лорд, ты должен  воспользоваться  Оркрестом.  -  Его  голос  властно
прозвучал в тишине.
   Кавинант непонимающе посмотрел на него.
   - Ты должен. Он у тебя в кармане. Достань его.
   Какое-то мгновение Кавинант  продолжал  смотреть  изумленно.  Но  наконец
команда Стража Крови дошла до него сквозь оцепенение. Он  медленно  полез  в
карман и вытащил гладкий, прозрачный  камень,  затем  неуклюже  стиснул  его
правой рукой, как будто не мог правильно схватить его только тремя пальцами.
   Водопад теперь маячил прямо перед лодкой, но Баннор произнес  спокойно  и
твердо:
   - Возьми камень в левую руку. Подними его над головой и освещай путь.
   Как только Кавинант коснулся Оркрестом волнующегося кольца, ослепительный
серебряный свет хлынул из сердцевины камня. Он ярко осветил планшир в  руках
Баннора, затмил освещавший их скальный свет. Когда Кавинант неуклюже  поднял
кулак, держа камень как факел, Страж Крови одобрительно кивнул. На его  лице
было написано такое удовлетворение, как будто все обязательства  его  Клятвы
были исполнены.
   Затем нос лодки устремился вниз.  Баннора  и  Кавинанта  увлекло  потоком
Земного Корня в темные глубины.
   Вода дико ревела и бурлила. Упав через одну расщелину,  она  устремлялась
затем через другую. Водопад непрерывно заворачивал,  стремнинами  пробиваясь
по пещерам, протекая через каналы.  В  свете  Оркреста  Баннор  высматривал,
какой путь выбирала вода. Он направлял лодку  так,  что  она  плавно  летела
вдоль потока.
   Лодка неслась вниз безумным курсом, в долгий кошмар грохота,  зазубренных
скал, ущелий, внезапных, сжимающих сердце водопадов, скрытой смерти. Течение
металось, грохотало, рвалось из пещеры в пещеру,  сквозь  лабиринты  трещин,
туннелей и ущелий в бездонные внутренности Меленкурион Скайвейр.  Много  раз
судно исчезало под яростным натиском потока, но каждый раз крепкое дерево  -
дерево, способное  противостоять  Земному  Корню  -  вновь  выносило  их  на
поверхность. И хотя много раз Баннор и Кавинант окунались с головой  в  воду
под натиском потоков, обрушивавшихся на них сверху, вода не вредила им - она
либо потеряла свою  силу  в  водопаде,  либо  была  уже  разбавлена  другими
подземными ручейками и озерами.
   Проносясь сквозь все это, Кавинант высоко держал свой Оркрест.
   Какая-то последняя подсознательная сила удерживала его пальцы сжатыми,  а
руку поднятой. Ровное свечение камня освещало путь лодки,  так  что  даже  в
самой яростной истерии потока Баннор мог управлять судном - избегать скал  и
отмелей, огибать  повороты  -  сохранять  свою  жизнь  и  жизнь  Неверящего.
Яростный поток вскоре расщепил его шест, и он заменил его другим планширом.
   Напрягаясь изо всех сил,  он  бесстрашно  направлял  лодку  к  последнему
испытанию.
   Неожиданно мощный поток понес лодку в пещеру, из которой казалось не было
выхода. Вода яростно пенилась, давление воздуха возрастало и  становилось  с
каждым  мгновением  все  более  угрожающим.  Быстрый   водоворот   подхватил
суденышко, закружил его и увлек под мощный поток воды.
   Беспомощную лодку тянуло вниз.
   Цепляясь пальцами как когтями, Баннор добрался  до  Кавинанта.  Он  обвил
Неверящего ногами вокруг пояса и выхватил у него Оркрест. Сжимая камень, как
если бы тот был для него источником силы, Баннор прижал другую руку к носу и
ко рту Кавинанта.
   Он сохранял такое положение, пока лодка тонула.
   Поток воды тянул их прямо вниз. Их стиснуло  с  такой  силой,  что  глаза
Баннора вдавило в глазницы, а в ушах звенело так, что барабанные  перепонки,
казалось, вот-вот лопнут. Он чувствовал, как кричит Кавинант в его объятиях.
Но он не ослаблял своей отчаянной  хватки,  как  бы  цепляясь  за  последнюю
надежду - одна его рука сжимала излучающий силу Оркрест, а другая сдерживала
дыхание Кавинанта.
   Затем их втянуло в боковой туннель, к выходу.  В  тот  же  миг  вся  сила
давления запертой воды понесла их  вверх.  Тело  Кавинанта  обмякло,  легкие
Баннора жгло. Но он сохранил достаточно проворства, чтобы выпрямить лодку  в
освобождающейся  воде.  Мощная  струя  влекла  двух  человек   в   расщелину
Расколотой Скалы и вынесла их навстречу утренней  реке  Черная  и  Дремучему
Удушителю.
   В течение нескольких мгновений солнце, ясное небо и лес мелькали во взоре
Баннора, и он испытывал головокружение от перепада давления.
   Затем к нему вернулась стойкость духа. Обхватив  грудь  Кавинанта  обеими
руками, он одним резким движением  заставил  легкие  Неверящего  заработать.
Преодолевая удушье, Кавинант начал быстро и лихорадочно дышать.
   Прошло  некоторое  время  прежде  чем  он  подал  признаки   вернувшегося
сознания, однако кольцо его все еще пульсировало, как  бы  поддерживая  его.
Наконец он открыл глаза и посмотрел на Баннора.
   Он тут же начал слабо бороться с удерживавшими его веревками  из  клинго.
Баннор  представлялся  ему  одним  из  тех  джиннов,  которые  наблюдали  за
приговоренными. Но затем он расслабился. Он осознал, где находится, как сюда
попал и что осталось позади, и беззащитно наблюдал, как  Баннор  развязывает
веревки, которыми он был привязан к лодке.
   Через плечо Стража Крови он мог видеть громаду Расколотой Скалы, а позади
нее Меленкурион Скайвейр, уменьшающуюся по мере того как лодка  стремительно
неслась вниз по реке. Из расселины поднимались клубы черного  дыма,  сгустки
которого отражали периодические всплески той битвы, что шла глубоко в горах.
Приглушенные взрывы раздирали внутренности скалы, подвергая разрушению самое
ее  вековое  основание.  Кавинант  ощущал,  как  до  него  доносятся   волны
опустошения и разрушения.
   Он  испуганно  посмотрел  вниз,  на  свое  кольцо.  К  своему  ужасу,  он
обнаружил, что оно все  еще  пульсировало,  как  бы  жило  своей  жизнью,  и
инстинктивно накрыл кольцо правой рукой, пряча его. Затем  повернулся  лицом
по ходу лодки, отвернувшись от Баннора и Расколотой Скалы,  как  бы  скрывая
свое замешательство.
   Так он сидел, ослабевший и унылый, наблюдая за быстрым наступлением  дня.
Он не разговаривал с Баннором, не помогал ему вычерпывать воду из лодки,  не
оглядывался назад. Поток, вырвавшийся из Расколотой  Скалы,  поднял  воду  в
реке Черной так, что  она  вышла  из  берегов,  сильно  превысив  паводковый
уровень, и легкое суденышко Земного Корня неустрашимо  неслось  по  течению,
огражденному хмурыми стенами деревьев. Утреннее солнце сверкало и, отражаясь
от темной воды, слепило Кавинанта, но он смотрел не щурясь, словно  защитный
рефлекс его век был истощен. Ничто не  привлекало  его  невидящий  взор.  Он
автоматически съел промокшую еду, предложенную ему Баннором, спрятав руку  с
кольцом между колен.
   Утро и день  прошли  незаметно,  и  когда  наступил  вечер,  он  все  еще
продолжал сидеть сгорбленным на сиденье, прижимая к  груди  кольцо,  как  бы
готовясь защитить себя от какого-то заключительного удара.
   Затем, когда сумерки сгустились  вокруг  него,  он  осознал,  что  слышит
музыку. Воздух Удушителя был наполнен  звуками  песни  без  голоса,  жуткая,
сверхъестественная мелодия которой, казалось, поднималась подобно страсти из
слабого шелеста листьев. Она резко  контрастировала  с  отдаленным  яростным
грохотанием Меленкурион Скайвейр, песней ярости, вырывавшейся из  Расколотой
Скалы. Он постепенно поднял голову и прислушался. В песне Удушителя  звучало
терпение, как  будто  щадяще  намеренно  сдерживалось  яростное  неистовство
мелодии. В свете Оркреста он увидел, что Баннор направляет лодку к  высокому
холму без деревьев, который возвышался в  ночном  небе  недалеко  от  южного
берега. Холм выглядел пустынным и безжизненным,  будто  его  навечно  лишили
способности взрастить хоть какие-нибудь самые  неприхотливые  растения.  При
всем этом  он,  казалось,  являлся,  источником  песни  Удушителя.  Мелодия,
которая неслась от холма к реке,  звучала  так,  словно  исполнялась  сонмом
довольных фурий.
   Он взирал на  холм  без  любопытства.  У  него  не  осталось  сил,  чтобы
удивляться подобным местам. Все его измученное сознание  было  сосредоточено
на звуках битвы, доносившихся  с  Меленкурион  Скайвейр,  и  на  том,  чтобы
спрятать кольцо. Когда Баннор привязал лодку и взял  его  за  правый  локоть
чтобы помочь выйти на берег, Кавинант оперся на Стража Крови  и  безжизненно
последовал  за  ним.  Баннор  двинулся  вверх  по  бесплодному  холму.   Без
каких-либо вопросов, Кавинант начал с ним преодолевать подъем.  Несмотря  на
усталость, холм вторгался в его сознание. Он ощущал ногами его мертвенность,
словно ступал по трупам. Тот был полон удовлетворения от  желанных  смертей,
его  атмосфера  была  густой  от  резни  врагов.  Это  воплощение  ненависти
причиняло ему боль в суставах, когда он взбирался по нему. Он начал потеть и
дрожать, будто нес на плечах вес своей жестокости.
   Потом возле вершины  холма  Баннор  остановил  его.  Страж  Крови  поднял
Оркрест. В его свете Кавинант увидел виселицу по ту сторону гребня холма. На
ней висел великан. А между ним и виселицей, уставившись на него,  словно  он
был концентрированным кошмаром, стояли люди, люди, которых он знал.
   Лорд Морэм стоял, завернувшись в свою испачканную в боях мантию.
   В левой руке он сжимал свой посох, и его склоненное  лицо  имело  строгий
вид. За ним стояли Лорд Каллендрилл и два Стража Крови. Мягкие  глаза  Лорда
светились темным взглядом неудачника. С ним были Кеан и Аморин. А справа  от
Морэма, поддерживаемый правой рукой Лорда, стоял Хайл Трой.
   Трой потерял где-то свои солнечные очки и повязку. Безглазые впадины  его
черепа жмурились, будто он старался что-то  увидеть.  Он  пригнул  голову  и
поводил ей  из  стороны  в  сторону,  пытаясь  фокусировать  слух.  Кавинант
интуитивно понял, что Трой потерял свое обретенное в Стране зрение.
   С ними был человек, которого Кавинант не  знал.  Это  был  певец  высокий
беловолосый человек с тускло  светящимися  серебряными  глазами,  напевающий
что-то про себя, как бы орошая  мелодией  землю.  Кавинант  без  размышлений
понял, что это Сиройл Вейлвуд - защитник леса Дремучий Удушитель.
   Что-то во взгляде певца  -  что-то  строгое  и  необычно  почтительное  -
напомнило Неверящему о том, кем он  здесь  является.  Наконец  он  разглядел
страх на лицах, смотрящих на него. Он отринул  поддержку  Баннора  и  принял
весь вес собственного бремени на свои плечи. Чтобы  перебороть  дрожь  перед
ними, он смотрел взглядом столь напряженным, что лоб его затрясся. Но  когда
он  был  готов  уже  говорить,  жестокое  сотрясение  от  Расколотой   Скалы
встряхнуло его кости и выбило из равновесия.
   В попытке опереться, протянув  руку  к  Баннору,  он  обнажил  свой  стыд
активность своего кольца.
   Повернувшись к Морэму и Трою, он  прокричал  настолько  четко,  насколько
мог:
   - Она потеряна. Я потерял ее. - Но его лицо исказилось, и слова вышли изо
рта разбитыми, как осколки его сердца.
   Его заявление заставило музыку поблекнуть, сделав отчетливее глухой рокот
Расколотой  Скалы.  Он  чувствовал  каждый  порыв  битвы   как   собственное
страдание. Но смерть под ногами чувствовалась ему все  острее  и  острее.  И
повешенный великан болтался перед ним с немой настойчивостью, которую он  не
мог игнорировать. Он начал сознавать, что стоит перед  людьми,  выжившими  в
своих собственных тяжелых испытаниях. Он отступил, но  не  упал,  когда  они
начали протестовать - когда Трой издал приглушенный сдавленный крик:
   - Потерялась? Потерялась?! - и Морэм спросил надломившимся голосом:
   - Что с ней случилось?
   Под ночным небом на  безжизненной  вершине  холма,  освещенный  звездами,
сдвоенным отблеском в глазах Сиройла Вейлвуда  и  огнем  Оркреста,  Кавинант
стоял, оперевшись на Баннора, как искалеченный свидетель против самого себя,
и описывал, запинаясь, то, что случилось с  Высок