спасла мне жизнь на оползне
и отдала свою собственную за простую лошадь. Расскажите всем ранихинам,  что
Елена, дочь Лены, Высокий Лорд по решению Совета и владелец  Посоха  Закона,
гордится дружбой с вами. Вы - хвост Неба, грива Мира.
   Поднимая Посох над головой, она воскликнула:
   - Ранихины! Хей!
   Великие лошади ответили ржанием, отразившимся  от  громады  Меленкуриона.
Затем галопом описали круг и понеслись прочь,  прихватив  с  собой  мустанга
Кавинанта. Их копыта стучали по камням как раскаты от  стрельбы,  когда  они
мчались к северу, скрываясь из глаз за изгибом горы.
   Когда Елена обернулась к своим спутникам, на ее лице было ясно  различимо
чувство потери. С печалью в голосе она произнесла:
   - Пойдемте. Раз уж мы должны идти дальше без ранихинов, давайте  хотя  бы
идти быстро.
   Она ожидающе  повернулась  к  Амоку.  Древний  юноша  ответил  изысканным
поклоном и беспечно пошел к тому месту, где трещина в плато заканчивалась  у
круто устремляющейся вверх горы. Кавинант дернул себя за бороду и безнадежно
наблюдал, как Елена и Морин последовали за Амоком. Затем резко  и  задыхаясь
воскликнул:  "Подождите!"  Пальцы  его  правой  руки   впились   в   бороду.
"Постойте". Высокий Лорд вопросительно взглянула на него. Он сказал:
   - Мне нужен нож. И немного воды.  И  зеркало,  если  есть  -  я  не  хочу
перерезать себе горло.
   Елена спокойно сказала:
   - Юр-Лорд, нам надо идти. Мы и так  потеряли  слишком  много  времени,  а
Страна в беде.
   - Это важно, - огрызнулся он. - У тебя есть нож? Лезвие моего перочинного
ножа недостаточно острое.
   Секунду она изучала его,  будто  такое  поведение  было  загадкой.  Затем
медленно кивнула Морину. Первый Знак снял свой  тюк,  раскрыл  его  и  вынул
каменный нож, кожаный мешочек с водой и пустую чашу.  Он  протянул  все  это
Неверящему. Кавинант прямо тут же уселся на камень,  наполнил  чашу  и  стал
мочить свою бороду.
   Он  почти  физически  ощутил  присутствие  Высокого  Лорда,   когда   она
остановилась перед ним - он  почти  мог  ощутить  напряжение,  с  каким  она
держала Посох - но сосредоточил все внимание  на  полоскании  в  воде  своих
бакенбард. Его сердце стучало так, словно он занимался  чем-то  опасным.  Он
остро ощущал, от чего он отрекается. Но его  принуждала  к  этому  внезапная
уверенность, что его новая сделка была ложной, потому что не многого  стоила
ему. Подняв нож, он скреплял этим свой компромисс с судьбой.
   Елена остановила его за руку. Низким голосом она грубо сказала:
   - Томас Кавинант.
   Она так произнесла имя, что заставила его поднять голову.
   - Разве есть безотлагательность в том, что ты делаешь? -  Она  сдерживала
грубость, говоря спокойно, но негодование ощущалось в голосе. -  Мы  провели
три дня в пустой трате времени из-за неведения. А  теперь  ты  смеешься  над
несчастьями Страны? Ты сознательно прилагаешь усилия,  чтобы  наш  поиск  не
увенчался успехом?
   Грубый ответ прямо-таки  и  напрашивался.  Но  условия  сделки  требовали
воздержаться от этого. Он снова опустил голову, еще  раз  брызнул  водой  на
бороду.
   - Сядь. Я попробую объяснить.
   Высокий Лорд уселась  перед  ним,  скрестив  ноги.  Он  не  мог  спокойно
выдерживать ее взгляд. И он не хотел смотреть на Меленкурион: тот так сурово
и холодно вздымался сзади нее. Вместо этого он принялся  рассматривать  свои
руки, игравшиеся с каменным ножом.
   - Понимаешь, - с трудом сказал он, - я не из тех, кто носит бороды.
   Они чешутся. И из-за них я выгляжу как изувер. Я позволил вырасти ей лишь
по одной причине. Это способ доказательства - способ продемонстрировать так,
чтобы даже самый тупоголовый и вообще бестолковый мог понять это -  когда  я
проснусь в реальном мире и обнаружу, что у меня нет этой бороды,  которую  я
растил, тогда я буду точно знать, что все это обман.  Это  будет  очевидным.
Сорока- или пятидесятидневная борода просто так не исчезнет.  Только  в  том
случае, если всего этого не было в действительности.
   Она продолжала пристально смотреть на него. Но тон ее изменился.
   Она признала значительность его откровения.
   - Тогда почему теперь ты хочешь сбрить ее?
   Он боялся подумать о том риске, которому подвергался. Но ему  была  нужна
свобода, и сделка эта обещала дать ее. Стараясь не выдать  голосом  опасения
быть раскрытым, он рассказал ей ту часть правды, которую мог позволить.
   - Я заключил другую сделку - подобную той, что я заключил с ранихинами. И
я не пытаюсь доказать, что Страна нереальна.
   А мысленно он умолял: "Пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о  чем.  Я
не хочу врать тебе"
   Она изучала его взглядом.
   - Тогда... ты веришь... ты принимаешь Страну?
   Он чуть не вздохнул от облегчения. Но он не  мог  смотреть  ей  в  глаза,
когда отвечал на этот вопрос.
   - Нет. Но мне хотелось бы прекратить разговор об этом. Ты очень много для
меня сделала.
   - О, любимый! - вздохнула она с неожиданной силой. - Я ничего не делала -
я лишь следовала своему сердцу. Но я с радостью сделала бы  хоть  что-нибудь
для тебя.
   Он, казалось, видел страсть  даже  в  оттенке  ее  кожи.  Ему  захотелось
наклониться вперед,  прикоснуться  к  ней,  поцеловать  ее,  но  присутствие
Стражей Крови сдерживало его. Вместо этого он протяну
   Ей нож.
   Во имя нее он отрекался  от  самого  себя,  и  она  поняла  это.  Румянец
удовольствия залил ее лицо, когда она взялась нож.
   - Не бойся, любимый, - прошептала она. - Я буду оберегать тебя.
   Осторожно, словно  выполняя  ритуал,  она  склонилась  к  нему  и  начала
сбривать его бороду.
   Он  инстинктивно  вздрогнул,  когда  лезвие  первый  раз  коснулось  его,
скрипнул зубами, чтобы успокоиться, стиснул челюсти, сказал себе, что  в  ее
руках ему безопаснее, чем в собственных. Он ощущал острие лезвия, когда  оно
проходило по коже - это вызывало у него образы гноящихся ран и гангрены - но
закрыл глаза и оставался неподвижным.
   Нож застревал в его бороде, но острота  лезвия  не  давала  его  трудному
продвижению стать болезненным. Вскоре ее пальцы коснулись  чистой  кожи  его
скул. Она погладила стиснутые челюсти, чтобы успокоить  его.  С  усилием  он
открыл глаза. Она встретила его взгляд, улыбаясь словно через пелену  любви.
Затем осторожно запрокинула назад его голову и сняла остатки  бороды  с  шеи
плавными, уверенными движениями.
   Она закончила. Его обнаженная кожа остро ощущала воздух, и он потер  лицо
руками, наслаждаясь новой поверхностью  щек  и  шеи.  Ему  снова  захотелось
поцеловать Елену. Отвечая на ее улыбку, он поднялся и сказал:
   - Теперь я готов. Пойдем.
   Она схватила Посох Закона, легко вскочила  на  ноги.  Веселым  тоном  она
обратилась Амоку:
   - Ну, так ты поведешь нас к Седьмому Завету?
   Амок оживленно поманил ее, словно приглашая  вступить  в  игру,  и  снова
двинулся к месту, где трещина  Расколотой  Скалы  упиралась  в  Меленкурион.
Морин быстро снова упаковал все в свой тюк и пристроился за Амоком. Елена  и
Кавинант последовали за Первым Знаком, а Баннор замыкал шествие.
   Так начался последний этап поисков Силы Повелевания.
   Они быстро пересекли плато. Амок вскоре достиг места  соединения  горы  и
трещины. Здесь он помахал рукой своим  спутникам,  счастливо  ухмыльнулся  и
прыгнул в расщелину.
   Кавинант невольно открыл от изумления рот и заторопился с Еленой к  краю.
Когда они всмотрелись в тесную черноту глубокой расщелины, они увидели Амока
стоящим   на   выступе   противоположной   стены.   Выступ   начинался    на
пятнадцать-двадцать футов ниже и на несколько футов под  нависающим  камнем.
Он не был ясно различим. Сплошная  каменная  стена  и  темный  мрак  трещины
образовывали бездну, в которой не на  чем  было  остановиться  глазу.  Амок,
казалось, стоял на темноте, ведущей в темноту.
   -  Черт!  -  простонал  Кавинант,   посмотрев   вниз.   Он   уже   ощущал
головокружение. - Забудь об этом. Просто забудь, что я  когда-либо  упоминал
это.
   - Ну, давайте, - бодро сказал Амок. - Следуйте за мной!
   Голос его звучал  на  фоне  удаленного  рокота  подземного  потока  реки.
Беззаботной походкой он двинулся вдоль трещины к горе. Тьма тут же полностью
поглотила его.
   Морин взглянул на  Высокого  Лорда.  Когда  она  кивнула,  он  прыгнул  в
трещину, приземлился точно туда, где мгновением раньше стоял Амок.
   Сделал шаг в сторону и принялся ждать.
   - Не издевайтесь надо мной, - пробормотал Кавинант, словно разговаривая с
сырым, холодным ветром, веявшим из трещины. - Я не Страж Крови. Я всего лишь
обычный человек из крови и плоти. У меня кружится голова даже когда  я  стою
на стуле. Иногда у меня начинается головокружение, стоит мне просто постоять
на месте.
   Высокий Лорд не слушала его. Она прошептала несколько древних слов Посоху
и стала внимательно наблюдать как его охватывало пламя.
   Затем шагнула во тьму. Морин поймал ее, когда ее ноги  коснулись  уступа.
Она отошла за него и встала так, что огонь от Посоха давал свет  для  прыжка
Кавинанта.
   Неверящий заметил, что Баннор задумчиво глядит на него.
   - Иди первым, - сказал Кавинант. - Дай мне набраться храбрости. Я  догоню
вас через годок-другой.
   Он снова вспотел, и испарина щипала выбритую кожу щек и шеи. Посмотрел на
гору, чтобы укрепить себя, изгладить в мозгу действие пропасти.
   Баннор без предупреждения схватил его сзади, поднял и понес к трещине.
   - Не трогай меня! - пролепетал Кавинант. Он  попытался  освободиться,  но
хватка Баннора была слишком крепкой. - Черт побери! Я!..
   Его голос поднялся до крика, когда Баннор бросил его в пропасть.
   Морин  ловко  поймал  и  поставил  его,  с  широко  открытыми  глазами  и
дрожащего, на выступ рядом с Еленой. Мгновение спустя Баннор тоже  спрыгнул,
и Первый Знак прошел мимо Кавинанта  и  Елены,  чтобы  встать  между  ней  и
Амоком.  Кавинант  наблюдал  за  их  передвижениями   через   туман   своего
ошеломления. Он оцепенело прислонился к прочному камню и пристально  смотрел
в пропасть, словно в могилу. Казалось, прошло некоторое время, прежде чем он
смог заметить успокаивающее пожатие Высокого Лорда на своей руке.
   - Не трогай меня, - бессмысленно повторил он, - не трогай меня.
   Когда  она  двинулась  дальше,  он  автоматически  последовал   за   ней,
повернувшись спиной к солнечному свету и открытому небу над трещиной.
   Левым плечом он задел о каменную стену и придвинулся ближе к Елене, к  ее
свету. Пламя Посоха источало аромат свежести над компанией Высокого Лорда  и
ярко отражалось от темных плоских граней  окружавшего  камня.  Оно  освещало
тропу Амока, не проникая во мрак впереди. Уступ нигде не шире трех  футов  -
осторожно  спускался  вниз.  Над  ним  медленно  нарастала  высота  трещины,
усиливая впечатление огромности этой пещеры.
   Расширялась и  сама  трещина,  словно  она  вела  к  огромной  пустоте  в
сердцевине Меленкурион Скайвейр.
   Кавинанту казалось, что зияющая в горе щель  покачивается,  словно  делая
ему знаки, соблазнительно подстрекая принять навевающую дремоту  безразличия
от головокружения, довериться глубинам пропасти. Он сильнее прижался к камню
и вцепился взглядом в спину Елены. Вокруг него темнота  и  огромная  тяжесть
камня сжимали края света от Посоха. А за спиной  он  мог  слышать  хлопающие
крылья стервятников  над  его  личной  судьбой.  Постепенно  он  понял,  что
продвигался фактически к своему внутреннему кризису.
   Подземелья! Он разозлился  на  свою  непредусмотрительность.  Он  не  мог
забыть, как падал с обрыва в расщелину под горой Грома. Прошлый его спуск  в
подземелья привел к поражению прежнего компромисса, его сделки с ранихинами.
Адский огонь! Он почувствовал, что вовсе не готов к испытанию пещерами.
   Впереди  него  Высокий  Лорд  следовала  за   Морином   и   Амоком.   Они
приноровились к ее скорости, а она двигалась так быстро, насколько  позволял
узкий  выступ.  Кавинанту  было  трудно  не  отставать  от   нее.   Старания
придерживаться ее темпа увеличили  его  опасения,  ему  казалось,  что  щель
раскрывала свои челюсти рядом с ним. Он в страхе пытался двигаться по уступу
осторожно. Это требовало всей его сосредоточенности.
   Он не мог измерить продолжительность или расстояние  -  у  него  не  было
ничего, чем  можно  было  бы  определить  время,  кроме  накопления  страха,
напряжения и усталости, - но постепенно  характер  верха  пещеры  изменился.
Теперь над ними простирался купол. Огонь Елены мог освещать  лишь  небольшую
по  длине  каменную  арку.  Окружавшие  их  призрачные  очертания  заполнили
темноту. Затем неровный изгиб скалы в свете Посоха постепенно стал угловатым
и выщербленным, словно бы медленное сжатие бровей на лбу пещеры.  И  наконец
сдвинутые брови уступили место сталактитам. Воздух наверху обтекал изогнутые
старые  шпили  и  острия  -  висящие  в  воздухе  копья  и  чьи-то  когти  -
свешивающиеся чудовища - длинные, появившиеся в  муках  наросты  внутреннего
пота горы. У некоторых были плоские грани, частично отражавшие пламя Посоха,
отбрасывая его отблески в укромные  уголки  пещеры,  словно  бы  распределяя
светотень  на  живописном  полотне.  Другие  склонялись  к   уступу,   будто
стремились тяжело ударить по головам пришельцев-людей.
   Сталактиты становились все толще, длиннее, все более  сложных  очертаний,
пока не заполнили весь купол пещеры. Когда Кавинант набрался духа посмотреть
вверх,  казалось,  он  разглядывает   освещенный   голубым   светом   черный
перевернутый лес - густую поросль искривленных и зловещих старых деревьев  с
корнями, уходящими в потолок. Они создавали  ощущение,  что  было  возможно,
даже на единственной тропе этого уступа, все же сбиться с дороги.
   Это ощущение раздражало все сильнее перекатывающийся внутри  него  страх.
Когда Елена резко остановилась, он чуть было не обвил ее руками.
   За ней в мягком свете Посоха он увидел гигантский сталактит,  упиравшийся
в уступ, по которому они шли. Сталактит, казалось, всей своей  массой  давил
на него. Несмотря на явную древность, он словно бы  еще  колыхался  от  силы
вогнавшего его в уступ удара. Лишь тесный проход оставался между сталактитом
и стеной. Амок остановился перед этим узким проходом.  Он  ожидал,  пока  не
подошли его спутники. Затем сказал через плечо почтительным тоном:
   - Вы видите Дверь Дэймлона - единственную дорогу к Силе Повелевания.  Это
одна из причин, почему никто не может обрести эту  Силу  в  мое  отсутствие.
Способа открыть эту дверь нет ни  в  одном  Завете  Высокого  Лорда  Кевина.
Всякий, кто отважится пройти через Дверь Дэймлона, не открыв ее,  не  найдет
Силу. Этот несчастный будет  вечно  скитаться  по  пустынной  местности  без
какой-либо дороги. Теперь  слушайте  меня.  Когда  Дверь  откроется,  быстро
проходите в нее. Она не долго будет оставаться открытой.
   Елена решительно кивнула. Стоявший сзади  нее  Кавинант  вцепился  правой
рукой в ее плечо. У него вдруг появилось  чувство,  что  это  его  последняя
возможность вернуться, отказаться или забыть о решении, которое привело  его
сюда. Но эта возможность - если она и была - исчезла сразу  же,  как  только
появилась. Амок приблизился к  Двери.  С  медленной  торжественностью  юноша
протянул правую руку, указательным пальцем  коснулся  плоскости  прохода.  В
молчании он задержал палец на этом месте, на уровне груди.
   Замысловатая желтая кружевная сеть начала вырастать в воздухе.
   Начинаясь от пальца Амока,  изящная  светящаяся  паутина  развернулась  в
плоскости прохода, потянулась к границам Двери, завиваясь кружевами, пока не
заполнила собой всю плоскость.
   Амок приказал: "Пошли!" и проворно шагнул через  паутину.  Он  не  порвал
изящных нитей света. Точнее, он просто  исчез,  когда  проходил  через  них.
Кавинант заметил и следа его на уступе за Дверью.
   Морин последовал за  Амоком.  Он  тоже  пропал,  когда  пересекал  желтую
паутину. Затем настала очередь Высокого Лорда. Кавинант  двинулся  вместе  с
ней, держа ее за плечо, боясь отделиться от нее. Она смело шагнула в проход.
Он  последовал  за  ней.  Коснувшись  сверкающей  сети,  вздрогнул,  но   не
почувствовал боли. Легкое пощипывание, словно  от  укусов  муравьев,  быстро
пробежало по всему телу, когда  он  пересекал  проход.  Он  почти  физически
ощущал прямо за собой Баннора.
   Он оказался стоящим в месте совсем другом, нежели ожидал увидеть.
   Пока он оглядывался вокруг, паутина поблекла и исчезла. Но  Посох  Закона
продолжал гореть. Через проход он мог  увидеть  сзади  уступ,  сталактиты  и
пропасть. Но на этой стороне  Двери  Дэймлона  про  пасти  не  существовало.
Вместо этого тут простирался широкий  каменный  пол,  на  котором  неуклюжей
колоннадой стояли сталактиты и сталагмиты, а испещренный ими  потолок  дугой
изгибался над этим широким пространством. Молчаливое  спокойствие  наполняло
воздух. Еще через мгновение Кавинант понял, что  больше  не  слышит  низкого
подземного грохотания реки Меленкурион  Скайвейр.  Обводя  рукой  окружающее
пространство, Амок торжественным тоном произнес:
   - Созерцайте Приемный Зал Земного Корня. Сюда в давно  позабытые  времена
бессолнечное озеро поднималось в соответствующие дни, чтобы  встретить  тех,
кто искал его вод. Теперь, когда Земная Сила не доступна пониманию смертных,
Приемный Зал сух. Но все же он сохраняет свою способность ставить в тупик  и
срывать планы тех, кто не подготовлен умом и сердцем. Любой, кто войдет сюда
не открыв должным образом Двери Дэймлона, навсегда будет потерян для  жизни,
лишится памяти и своего имени.
   Усмехнувшись, он обернулся к Елене:
   - Высокий Лорд, усильте на мгновение свет Посоха.
   Она, казалось, угадала его намерение,  выпрямилась,  словно  предчувствуя
что-то  ужасное.  Острое  предвкушение,  казалось,  заблестело  на  ее  лбу.
Прошептав заклинание, она стукнула концом Посоха  о  камень.  Посох  засиял,
потоки света устремились к потолку.
   Результат потряс Кавинанта. Волна огня вызвала ответный отблеск  во  всех
сталактитах и сталагмитах. Они в  то  же  мгновение  засветились  отраженным
светом. Свет зажегся в каждой колонне, зарезонировал, зазвучал  ошеломляющим
звоном по всей пещере. Он слепил глаза со  всех  сторон,  пока  Кавинант  не
почувствовал себя как  бы  на  язычке  гигантского  светового  колокола.  Он
попытался прикрыть глаза, но резкий металлический звук продолжал  звучать  в
голове. С трудом дыша, ища вслепую поддержки, он совсем потерялся.
   Елена приглушила свечение Посоха. Звенящий свет поблек вдали, унесся эхом
на расстояние,  словно  отзвук  рожка.  Кавинант  обнаружил,  что  стоит  на
коленях, зажимая уши руками. Он  нерешительно  поднял  глаза.  Все  отблески
исчезли, колонны снова приняли свой прежний грубый вид. Когда Елена помогала
ему подниматься на ноги, он слабо бормотал:
   "Это Ад! Это Ад!" Даже ее нежное лицо и спокойные, безмятежные  выражения
Стражей Крови не могли развеять его ощущения, что он не  знает  больше,  где
находится. И когда Амок  повел  компанию  Высокого  Лорда  дальше,  Кавинант
пошатывался, словно не находя твердой опоры под ногами.
   После того как они покинули эту пещеру, время и расстояние проходили  для
него  в  беспорядке.  Сетчатка  сохраняла  одуряющее  ослепление,   мешавшее
правильно ориентироваться. Он был в состоянии видеть,  что  Высокий  Лорд  и
Амок спускались по склону, уходящему за пределы области, освещаемой Посохом,
словно  пологий  берег,  взморье  с  колоннадой,  остающееся   сухим   из-за
отсутствия подземного моря. Но его ноги не могли сами  вести  его  за  ними.
Глаза говорили ему, что  Амок  вел  их  прямо  вниз  по  склону,  а  чувство
равновесия отмечало деформации в  направлении,  перемены  в  высоте  и  угле
снижения. Когда же он закрывал глаза,  то  терял  всякое  ощущение  ровности
склона, чувствовал  головокружение  от  ненадежности  изогнутой  поверхности
тропы.
   Он не знал, как далеко и как долго он шел, когда Елена  остановилась  для
кр