ься  с  ним.
Ваши руки немного  поцарапаны,  на  лбу  тоже  есть  ссадина  -  но  такое
случается при падении. - Он на миг остановился, а потом спросил: - Так все
же: вас ударило?
     Кавинант тихо покачал головой. Вопрос казался ему не важным.
     - Что же, я думаю, вы могли потерять сознание, ударившись головой  об
асфальт. Но почему вы упали?
     Это тоже было не важно.  Движением  руки  Кавинант  словно  отодвинул
вопрос в сторону. Потом попытался сесть на кровати.
     Это ему удалось даже без помощи доктора, он не  был  так  слаб,  как,
опасался, мог бы быть. Немота его пальцев  все  еще  была  неубедительной,
словно они должны были войти  в  норму  как  только  в  них  восстановится
нормальное кровообращение.
     Нервные клетки не...
     Спустя мгновение к нему вернулся голос, и он тихо попросил  дать  ему
одежду.
     Доктор пристально разглядывал его.
     - Мистер Кавинант, - сказал он, - я  позволяю  вам  вернуться  домой,
если вы этого хотите. Хотя и стоило подержать вас под наблюдением день или
два. Но мне действительно не удалось найти у вас ничего  серьезного.  И  к
тому же, вы лучше знаете, как обращаться с проказой, чем я.
     От  внимания  Кавинанта  не   ускользнуло   выражение   брезгливости,
мелькнувшее на лице у няни.
     - И, если быть честным до конца...  -  голос  доктора  внезапно  стал
язвительным, - мне не хотелось бы  выдерживать  здесь  сражение  со  своим
персоналом, чтобы за вами  обеспечили  должный  уход.  Как  вы  -  сможете
справиться самостоятельно?
     В ответ Кавинант начал стаскивать  немыми  пальцами  тоскливую  белую
госпитальную одежду, надетую на него. Доктор тотчас же подошел к  шкафчику
и вернулся с одеждой Кавинанта.
     Томас тщательно осмотрел ее. Она была потертой и пыльной  от  падения
на улице. И все же она выглядела точно так же, как когда он ее  надевал  в
последний раз, в первые дни похода.
     Так было все это или нет?
     Одевшись,  он  подписал  справку  о  выписке.  Его  рука  была  такой
холодной, что он едва мог написать свое имя.
     Но отряд выжил. По-крайней мере, его сделка была не напрасной.
     Потом  доктор  довез  его  в  кресле-каталке  до  выхода.  Оказавшись
снаружи, доктор неожиданно начал быстро говорить, словно косвенно  пытался
извиниться перед Кавинантом за то, что не оставил его в госпитале.
     - Должно быть, проказа - это ад, - быстро  сказал  он.  -  Я  пытаюсь
понять. Это как... Когда-то я учился в  Гейдельберге.  И  во  время  учебы
увлекался  средневековым  искусством.  Особенно  религиозным.  Прокаженный
напоминает мне фигуру распятия,  сделанную  в  середине  века.  На  кресте
распят Христос, и облик его - тело, даже лицо - намечены  так  слабо,  что
фигура неузнаваема. Это может быть кто угодно - мужчина  или  женщина.  Но
раны - от гвоздей в руках, от копья в боку, от тернового венца -  вырезаны
и даже вырисованы до мельчайших деталей, так что выглядят  как  настоящие.
Можно подумать, что художник распял  свою  модель,  чтобы  достичь  такого
реализма. Должно быть, болеть проказой - похоже на это.
     Кавинант ощутил симпатию доктора, но не мог ответить на  нее.  Он  не
знал, как сделать это.
     Через несколько минут подъехала машина "скорой помощи" и отвезла  его
на Небесную Ферму.
     Он выжил.
     По  длинной  аллее  он  шел  к  своему  дому,  словно  тот  был   его
единственной надеждой.