наблюдали  за  действием  своей
защиты. Потом они повернулись и бросились вглубь туннеля.
     Тяжело дыша, Морэм сказал, обращаясь к отряду.
     - Мы закрыли туннель, но защита продержится недолго. Мы  недостаточно
сильны  -  понадобится  посох  Высокого  Лорда,   чтобы   поставить   хоть
какой-нибудь заслон. А юр-вайлы полны ярости. Друл наполняет их безумием с
помощью камня Иллеарт.
     Несмотря на поспешность, голос его дрожал.
     - Теперь нам надо бежать. Мы должны спастись - должны! Все наши труды
пропадут, если мы не обеспечим безопасность как Посоха, так и Завета.
     - Идем! - ответила майнфрол. - Я знаю траву и  небо.  Я  смогу  найти
дорогу.
     Протхолл кивнул в знак согласия, но движения его  были  неуверенными,
несмотря на необходимость торопиться. Он ужасно устал, и его  черпание  из
запаса жизненных сил уже превысило  всякие  нормы.  Тяжело  оперевшись  на
Посох Закона, он произнес хриплым голосом, клокотавшим глубоко в груди:
     - Идите! Бегите!
     Двое Стражей Крови взяли его под руки, и он, спотыкаясь, с их помощью
медленно побежал вперед.
     Собравшись вокруг него, отряд последовал за Гибкой. Сначала путь  был
достаточно  легким.   Майнфрол   Гибкая,   казалось,   испытывала   полную
уверенность, что давало хорошую надежду на дневной свет. Освещаемая  сзади
посохом Морэма, она  быстро  шла  вперед,  словно  чувствуя  теплый  запах
свободы. После изнурительной борьбы обычный бег казался  людям  величайшим
облегчением. Он позволял им концентрировать и восстанавливать силы.  Более
того, они удалялись, словно медленно освобождаясь, из зоны распространения
смеха Лорда Фаула. Вскоре они уже не слышали за  спиной  ни  насмешек,  ни
настигающей  угрозы  нового  кровопролития.   Молчаливая   темнота   вновь
поддерживала их.
     Они почти лигу поспешно продвигались вперед, начав  пересекать  район
катакомб,  превращенный  в  лабиринт  маленькими  пещерами,  коридорами  и
поворотами, в которых не было ни больших залов, ни гротов,  ни  мастерских
вайтварренов. Однако Гибкая без каких-либо колебаний находила  путь  среди
этих многочисленных коридоров.  Каждый  раз  она  выбирала  путь,  который
постепенно выводил их наверх. Но  по  мере  того  как  запутанные  туннели
открывались в более  широкие  и  темные  коридоры,  где  огонь  Морэма  не
достигал ни стен, ни потолка, катакомбы становились все более враждебными.
Постепенно  тишина  менялась,  теряла  оттенок  облегчения  и  становилась
похожей на затаенное молчание ловушки. Тьма вокруг огня  Морэма,  казалось
становилась все гуще и гуще. В поворотах и  пересечениях  тьма  сгущалась,
сбивая инстинкт Гибкой. В ней почувствовалась неуверенность.
     И все же они продвигались вперед,  в  непроглядную  тьму.  Они  несли
Посох Закона и Второй Завет и не могли позволить себе сдаться.
     Потом они добрались до высокой пещеры,  находившейся  на  пересечении
нескольких туннелей. Общее направление, которого они придерживались  после
выхода из Кирил Френдор,  продолжалось  одним  из  коридоров,  проходившим
через  пещеру.  Но  Гибкая  остановилась  в  центре  пересечения,   словно
удерживаемая  натянутыми  поводьями.  Она  рассеяно   огляделась   вокруг,
смущенная необходимостью такого выбора и каким-то  интуитивным  отрицанием
наиболее очевидного варианта. Качая головой, словно сопротивляясь  удилам,
она проговорила:
     - Ах, Лорды, я не знаю...
     Морэм резко ответил:
     - Ты должна. У нас нет другого пути. Ты завела нас слишком далеко  за
пределы изученного нами.
     С этими словами он  схватил  ее  за  плечо,  словно  собираясь  силой
заставить ее принять решение. Но в  следующий  миг  его  отвлек  Протхолл,
охваченный сильнейшим приступом кашля. Высокий Лорд опустился на пол.
     Один из Стражей Крови быстро  придал  ему  сидячее  положение.  Морэм
опустился возле него на колени, всматриваясь с вниманием и заботой  в  его
старческое лицо.
     - Отдохнуть бы немного, - пробормотал Морэм. - Но наша  защита  давно
уже разрушена. Нам нельзя медлить.
     - Оставьте меня. Возьмите Посох и идите. Со мной уже все кончено.
     Его слова ужаснули отряд. Кавинант и  воины  затаили  дыхание,  чтобы
услышать ответ Морэма. Воздух вокруг стал напряженным от страха, что Морэм
примет жертву Протхолла.
     Но Морэм ничего не сказал.
     - Оставьте меня, - повторил Протхолл. - Отдай мне  свой  посох,  и  я
прикрою ваш отход, как смогу. Идите, говорю вам. Я стар  и  испытал  время
моего триумфа. Я ничего не теряю. Берите Посох и идите.
     Морэм и на этот раз ничего не ответил, а Протхолл  уже  с  мольбой  в
голосе прохрипел:
     - Морэм, послушай. Неужели ты  можешь  позволить,  чтобы  мои  старые
кости стали причиной неудачи похода?
     - Я слышу тебя, - Морэм опустился на колени, склонив голову.
     Но мгновение спустя он поднялся, откинул голову и засмеялся. Это  был
спокойный смех - не лихорадочный и не вынужденный,  -  смех  облегчения  и
избавления от отчаяния. Все смотрели на него,  открыв  рты  от  изумления,
пока наконец не поняли, что это не истерика. Потом сами  не  зная  почему,
они засмеялись в ответ. Смех, словно чистый ветер, овеял их сердца.
     Кавинант чуть не выругался  вслух,  так  как  ему  все  это  было  не
понятно.
     Когда все успокоились, Морэм сказал Высокому Лорду:
     - Ах, Протхолл, сын Двиллиана. Это  хорошо,  что  ты  стар.  Оставить
тебя? А что я расскажу Осондрее о  твоих  подвигах,  если  тебя  не  будет
рядом, чтобы ты мог остановить мое хвастовство?
     Он снова весело рассмеялся.  Потом,  словно  вспомнив  о  чем-то,  он
вернулся в центр пещеры, где погруженная в раздумье стояла Гибкая.
     - Майнфрол, - мягко сказал он.  -  Ты  все  сделала  правильно.  Твой
инстинкт не подвел - вспомни о нем снова.  Отбрось  все  сомнения.  Мы  не
боимся идти туда, куда ведет твое сердце.
     Кавинант заметил, что Гибкая, как и он, не смеялась вместе со  всеми.
В глазах ее была тревога, он догадывался, что ее, вспыльчивую от  природы,
оскорбил прежний резкий тон Морэма. Но она мрачно кивнула Лорду.
     - Хорошо. Мои мысли не доверяют моему сердцу.
     - Как?
     - Мои мысли говорят мне, что мы должны идти в том же направлении,  но
мое сердце указывает мне путь туда, - указала она на  туннель,  выходивший
почти в том же направлении откуда  они  вышли.  -  Я  не  знаю,  -  просто
заключила она. - Это для меня новость.
     Но в ответе Морэма не было колебаний.
     - Гибкая, ты - майнфрол раменов.  Ты  служила  ранихинам.  Ты  знаешь
траву и небо. Верь своему сердцу.
     Мгновение спустя Гибкая приняла его совет.
     Двое Стражей Крови помогли Протхоллу встать на ноги. Поддерживая его,
они присоединились к отряду, уходившему следом за Гибкой в туннель.
     Этот коридор вскоре начал медленно опускаться и  пошел  вглубь.  Идти
стало легче. Их поддерживала надежда, что  преследователи  не  догадаются,
куда они пошли, и не смогут им перерезать путь или сразу броситься за ними
в погоню. Но в полной темноте и тишине у них не было уверенности. По  пути
им не встретились ответвления, но коридор  извивался,  точно  следовал  по
какой-то структуре в горе. Наконец  он  открылся  в  нечто,  производившее
впечатление огромного пустого пространства, и  отсюда  начался  подъем  по
крутой поверхности горы через ряд поворотов в обратном направлении. Теперь
отряду приходилось карабкаться вверх.
     Трудности восхождения замедляли скорость их продвижения. Чем выше они
поднимались,  тем  холоднее  становился  воздух  и  тем  больше   начинало
казаться, что из темной пропасти рядом с ними дует ветер. Но холод и ветер
лишь делали заметнее их обильный  пот  и  затрудненное  дыхание.  Лишь  на
Стражей Крови, казалось, не оказывает  никакого  влияния  напряжение  этих
дней. Они размеренными движениями поднимались вверх по склону, словно  это
было всего лишь одной из демонстраций их бесконечного самоотречения. Но их
товарищи были в худшем состоянии. Воины  и  Кавинант  начали  спотыкаться,
словно калеки.
     Наконец Морэм объявил остановку. Кавинант  рухнул  на  камень,  потом
сел, прислонившись  к  скале,  глядя  в  черную  бездонную  пустоту.  Пот,
казалось, начал замерзать у него  на  лице.  Люди  разделили  между  собой
последние остатки пищи и питья, но в этой огромной могиле ни то, ни другое
уже не способно было поддерживать силы, словно тьма катакомб  высосала  их
силы, высосала до полного их исчерпания. Кавинант жевал и пил механически.
Потом закрыл глаза, чтобы на время избавиться от  пустой  черноты.  Но  он
видел ее и с закрытыми глазами.
     Некоторое время спустя Кавинант  услышал,  как  Лорд  Морэм  произнес
горячим голосом:
     - Я слышу их!
     Ответ Корика прозвучал, словно вздох из гробницы:
     - Да. Они идут за нами. Их очень много.
     Пошатываясь,  словно  от  удара,  люди  снова  начали  лезть  наверх,
перенапрягая остатки сил. Они чувствовали бессильность неудачной  попытки,
двигались вперед словно только потому, что их толкал голубой огонь Морэма,
заставляя,  умоляя,  использую  лесть,  понукая,  вдохновляя,  отказываясь
принимать от них что-либо, кроме  необходимости  бежать  -  и  потому  они
продолжали подниматься.
     Потом их  окружило  завывание  ветра,  и  путь  изменился.  Расщелина
внезапно  сузилась.  Они  оказались   на   тонкой   спиральной   лестнице,
вырубленной в стене вертикальной шахты. Ширина грубых  ступеней  позволяла
им подниматься только в шеренгу по одному.  И  ветер  с  воем  устремлялся
вверх, словно покидая катакомбы в полном ужасе. Кавинант застонал,  поняв,
что ему придется пойти еще на риск опасной высоты,  но  натиск  ветра  был
таким мощным, что падение казалось невозможным.  Чувствуя  головокружение,
он карабкался вверх по лестнице.
     Шахта уходила прямо вверх, и ветер завывал в  ней,  словно  от  боли.
Отряд поднимался, словно их тащил воздух. По мере  того  как  ствол  шахты
сужался,  скорость  ветра  становилась  такой  стремительной,  что  начала
затруднять   дыхание.   Пока   они,   задыхаясь,    карабкались    наверх,
головокружение начало охватывать их. Казалось, шахта начала раскачиваться.
Кавинант двигался уже на четвереньках.
     Вскоре его примеру последовали и другие.
     Придавленный безвоздушным  пространством,  окружавшим  его,  Кавинант
лег, распластавшись, на ступени. Он не двигался. До его  слуха  доносились
смутные голоса, пытавшиеся перекричать шум ветра. Но они  не  доходили  до
его сознания. Он чувствовал, что вот-вот задохнется, и  единственное,  что
ему хотелось, - это заплакать. Но он едва ли мог вспомнить, что же  мешало
ему излить свое горе прямо сейчас.
     Чьи-то руки схватили его за плечи и втащили на плоский камень.  Затем
поволокли его по дну узкой щели. Вой ветра уменьшился.
     Он услышал, как Кеан сдавленным, слабым голосом  ободряет  его,  и  с
усилием поднял голову. Он лежал в расщелине, выходившей одной стороной  на
восточный склон  горы  Грома.  Над  плоским  серым  болотом  далеко  внизу
восходило солнце.
     Он был настолько оглушен, что даже слова радости звучали для него как
рыдания. Мимо него один за другим выбирались воины.  Майнфрол  Гибкая  уже
опустилась на несколько футов от расщелины и, встав  на  колени,  целовала
землю. Вдалеке,  за  Сарангрейвской  Зыбью  и  Великой  Топью,  царственно
вставало солнце в своей алой короне.
     Кавинант сел и посмотрел на Лордов, ожидая увидеть их торжество.
     Однако вид у них был совсем не  торжественный.  Высокий  Лорд  сидел,
сгорбившись, словно мешок старых костей,  с  Посохом  Закона  на  коленях.
Голова его  была  опущена,  а  лицо  закрыто  обеими  руками.  Возле  него
неподвижно стоял Морэм, и глаза его были холодны, как пустыня.
     Кавинант ничего не понял.
     Потом Баннор сказал:
     - Здесь мы можем защищаться.
     Ответ Морэма был тихим и горьким:
     - Как? Друл знает все выходы и входы.  Если  мы  подготовимся  к  его
появлению здесь, он нападет снизу или сверху. Он может бросить против  нас
тысячи.
     - Тогда закрой этот выход, чтобы оттянуть время.
     Голос Морэма стал еще тише:
     - Высокий Лорд остался без посоха. А я не могу  в  одиночку  защищать
выход - я не обладаю такой силой. Или, быть  может,  сдвинуть  стены  этой
расщелины... Нет, я не смогу этого, даже если бы я хотел повредить  земле.
Мы должны бежать. Туда... - дрожащей рукой он указал вниз, на склон горы.
     Кавинант  посмотрел  туда.  Расщелина  открывалась  в  дно  глубокого
оврага, проходившего по краям горы Грома подобно ножевой  ране.  По  краям
этот разрез  был  завален  нагромождениями  камней  -  упавшими  валунами,
обломками скал, похожими на мертвую плоть горы. И  стены  были  отвесными,
непригодными для подъема. Отряду  пришлось  бы  с  трудом  пролагать  себе
дорогу  по  дну  оврага  на  расстоянии   половины   лиги.   Затем   стены
расступались, и овраг упирался в утес. Когда отряд добрался бы до него, то
ему пришлось бы искать окружной путь и другой спуск.
     И все же Кавинант понимал - при мысли о трудностях перехода по оврагу
ему хотелось застонать, - что это было единственным выходом. Он чувствовал
на своем лице солнечный свет. С трудом поднявшись на ноги, он пробормотал:
     - Пошли.
     Морэм посмотрел на него взглядом,  полным  подавленной  боли.  Но  не
высказал их вслух. Вместо этого он тихо  заговорил  с  Кеаном  и  Кориком.
Через несколько минут отряд спустился в овраг и двинулся в путь.
     Их продвижение было страшно медленным. Чтобы преодолевать этот  путь,
им приходилось карабкаться с камня на камень,  перелезать  через  огромные
валуны, протискиваться на четвереньках сквозь узкие щели между камнями.  А
они очень ослабели. Самым сильным воинам то и  дело  приходилось  помогать
Стражам Крови. Протхолла практически пришлось нести.  Он  сжимал  посох  и
едва шевелился при подъемах. Когда приходилось прыгать с камней, он  падал
на колени. Вскоре его одежда была вся испачкана кровью.
     Кавинант начал  чувствовать  грозившую  ему  опасность.  Скорость  их
передвижения могла оказаться роковой. Если  Друл  знал  другие  выходы  на
склон, его подчиненные могли добраться до конца расщелины прежде, чем  это
сделает отряд.
     Не один он это понимал.  После  первого  облегчения  у  воинов  снова
появился страх. Вскоре они едва тащились, карабкаясь и спотыкаясь, опустив
голову и согнув спину, словно на  них  навалилась  тяжесть  их  жизненного
опыта. Солнечный свет не мог обмануть их, обещая безопасность.
     Их страхи, подобно пророчеству, сбылись,  когда  отряд  прошел  всего
лишь половину пути по оврагу. Один из воинов  Дозора,  подавив  сдавленный
крик, указал наверх. Там они увидели целую стаю юр-вайлов, вырвавшихся  из
расщелины, через которую они вышли сами.
     Они пытались поскорее преодолеть заваленное дно оврага.  Но  юр-вайлы
полились над ними подобно черному потоку. Эти твари, казалось,  прыгали  с
камня на камень, не боясь оступиться, словно движимые вперед  силой  своей
жестокости. Они настигали отряд с чудовищной скоростью.
     И юр-вайлы были не одни. Возле оврага на одной стене сверху  внезапно
возникли пещерники. Заметив отряд, они тотчас начали спускаться  в  овраг.
Отряд оказался зажатым в клещах воинства Друла.
     Они остановились,  парализованные  ужасом.  На  мгновение  даже  Кеан
утратил чувство ответственности за  свой  Дозор.  Он  растерянно  озирался
вокруг и не двигался. Кавинант сел, привалившись  к  большому  валуну.  Он
хотел крикнуть, что это нечестно. Он уже столько пережил, столько потерял.
Где же было его спасение? Была ли это цена его сделки, его  терпения?  Она
была  слишком  высока.  Он  прокаженный,  не   приспособленный   к   таким
испытаниям.  Его  голос  не  поднимался  и  был  полон   отчаяния,   полон
беспощадной ярости.
     - Не удивительно, что он... позволил  нам  завладеть  Посохом.  Чтобы
сейчас удар был еще больнее. Он знал, что нам не удастся уйти с ним.
     Но  повелительный  голос  Морэма  прорезал  всеобщий  ужас.  Пробежав
немного по оврагу, он  взобрался  на  широкий  камень,  возвышающийся  над
остальными.
     - Здесь хватит места для всех нас!  Сюда!  -  скомандовал  он.  -  Мы
примем свой конец здесь!
     Воины медленно вскарабкались на камень, словно неся на  своих  плечах
тяжесть поражения. Морэм и Стражи Крови помогли подняться.  Последним  был
Высокий Лорд Протхолл, поддерживаемый двумя Стражами.  Он  бормотал  "нет,
нет", но не сопротивлялся приказам Морэма. Когда все оказались  на  камне,
Дозор Кеана и Стражи Крови образовали кольцо. Теперь  юр-вайлы  преодолели
уже половину расстояния, отделявшего их от камня, на котором стоял  отряд.
За ними следовали сотни пещерников, вылезавших из расселины и спускавшихся
в овраг со склона. Не меньшее их количество продвигалось в сторону  отряда
поверху, по стенам оврага.
     Оценив силы Друла, Морэм тихо сказал:
     - Мужайтесь, друзья. Вы хорошо послужили.  А  теперь  давайте  примем
свою  кончину  так  храбро,  чтобы  ее  запомнили  даже  наши  враги.   Не
отчаивайтесь. У положительного исхода войны и победы много шансов. Давайте
докажем Лорду Фаулу, что ему не вкусить победы до тех пор, пока  не  будет
мертв последний из друзей земли.
     Но Протхолл прошептал:
     - Нет, нет.
     Глядя вверх, на вершину горы Грома, он встал на ноги и закрыл  глаза.
С медленной решимостью он поднял Посох Закона на уровень своего  сердца  и
сжал в руках.
     - Это должно свершиться, - прошептал он. - Именем Семи!
     Костяшки его пальцев побелели  на  загадочно  изрезанной  поверхности
Посоха.
     - Меленкурион Скайвейр, помоги мне. Я не принимаю такой конец.
     Брови его медленно сошлись над закрытыми  запавшими  глазами,  голова
склонилась так, что борода  коснулась  груди.  Из  бледных  губ  вырвалась
беззвучная, бессловесная песня. Но дыхание так хрипело в  груди,  что  эта
песня больше была похожа на панихиду, чем на заклинание.  Силы  Друла  все
еще змеились вниз и непреклонно устремлялись к отряду.  Морэм  смотрел  на
них с беспомощной усмешкой на губах.
     Внезапно  отчаянный  шанс  блеснул  в  его  глазах.  Он   повернулся,
посмотрел на Кавинанта и прошептал:
     - Есть выход! Протхолл пытается вызвать Огненных Львов. Он  не  может
этого сделать - сила Посоха закрыта, а мы не знаем, как освободить ее.  Но
Белое Золото может сделать это. Надо попробовать!
     Кавинант отпрянул, словно Морэм предал его.
     - Нет! - задыхаясь, произнес он. - Я заключил сделку...
     Потом с головокружительной вспышкой  внутреннего  озарения  он  вдруг
понял план Лорда Фаула, предназначенный для сведения его с ума,  и  понял,
что делает с ним Презренный. Это был убийственный удар, скрытый  за  всеми
махинациями, за всеми уловками.
     Адское пламя!
     Именно  здесь  была  точка  столкновения  двух  его   противоположных
безумий. Если он  попытается  воспользоваться  Дикой  Магией...  Если  его
кольцо обладает силой... -  он  вздрогнул  от  кружения  и  ударов  черных
видений... убитые... уничтоженный посох... тысячи мертвых, и вся эта кровь
- на его руках.
     - Нет, - хрипло воскликнул он, - не проси меня. Я обещал, что  больше
не буду убивать. Ты не  знаешь,  что  я  сделал...  с  Этиаран...  с...  я
заключил сделку, чтобы мне больше не пришлось убивать.
     Юр-вайлы и пещерники были теперь  в  пределах  полета  стрелы.  Воины
Дозора подняли  луки  наизготовку.  Орды  Друла  замедлили  ход  и  начали
готовиться к последнему рывку.
     Но Морэм не отрывал взгляда от Кавинанта.
     - Если ты не сделаешь  этого,  то  тем  самым  совершишь  еще  худшее
преступление. Неужели ты считаешь, что Лорд  Фаул  удовлетвориться  нашими
смертями? Никогда! Он будет  убивать  до  тех  пор,  пока  вся  жизнь  без
исключения не  будет  уничтожена.  Вся  жизнь,  ты  слышишь?  И  даже  эти
существа, которые сейчас служат ему, не будут исключением.
     - Нет! - снов