я, здесь горцы пасли своих коз...
     - Идите сюда, тут как раз подходящее место. И быстрее! Ради святого Регинвальда, не споткнитесь!
     Трое выбрались на небольшую полянку. За рощей, здесь, в предгорьях, уже наполовину потерявшей листву, мелькали оранжевые отблески факелов. Густая сеть ветвей и ночная тьма скрывали троих людей, решившихся противостоять четырем сотням вооруженных воинов.
     - Как здесь холодно. Что мы должны делать?
     - Возьмитесь за руки. Дайте руку мне, баронесса. И вы тоже, мессир. Сфера пусть останется в центре.
     - Так правильно?
     - Да. Теперь освободите свои мысли. Точнее - не думайте ни о чем.
     - Что, совсем не думать? Я так не умею.
     - Для того, что мы собираемся совершить, нужен известный навык. У вас обоих нет никакого опыта, поэтому придется довериться мне. Я сделаю все, что нужно, сам, но воспользуюсь вашей силой. Готовы?
     - Да.
     - Тогда начнем.
     Сначала не происходило ничего. Только где-то далеко слабо шуршала трава под порывами ночного ветра. Низко стояла крупная голубоватая звезда. Прочие звезды казались рассыпанными крошками толченного для тигля алхимика кристалла. Постепенно рисунок созвездий сместился. Прошло много времени или люди двигались, сами не замечая того? Некоторые звезды сорвались с положенных им мест и упали в испуге, оставляя на бархате ночи ломкие белые росчерки. Большая звезда наливалась полновесным синим цветом, мерцая все сильнее, заполняла небо, пожирая незадачливые соседние светила. Вот она заслонила половину мира. Или нет. Звезда осталась там, где она была, тусклым голубоватым обломком. Это на земле холодной яростью полыхала Сфера. Ритм сполохов сплетался в мелодию.
     Алиенора вспомнила эту мелодию - ее надтреснутым старческим голосом тянула няня долгими вечерами, когда медленно угасающее багровое солнце опускается за вершины елей, а в холмах тревожно кричит вечерняя птица...
     Дайгал узнал эту песню - в той, навсегда ушедшей, жизни ее пели альвисы, раскачиваясь в такт, обезумев, не отрывая глаз от бледных лиц пленников. Через минуту кровь обагрит камень жертвенника...
     Людвигу музыка была знакома. Так звенит потревоженный эфир, которого касается сильное волшебство. Так плачет сущность мира, когда ее колеблет сила соединившихся в едином порыве отчаяния или надежды людских душ. Эта музыка неслышно играла в горящем Оводце...
     Колебания эфира почувствовали не только эти трое.
     По ту сторону рощи встрепенулись, забились лошади. Разом погасли факелы. Необъяснимый страх овладел душами людей. Сарган нахмурился. Три сотни конников - не такая уж надежная защита против колдовства чуждой, проклятой богами земли. Воины окружили повелителя, переговариваясь на языке далеких степей, где чиста земля и нет под небом зла более древнего, чем обычное, человеческое.
     Кому-то это покажется странным, но барон Тассельгорн не испугался. Может быть, он даже испытал облегчение, когда подавленный страх обрел призрачную, но все же вполне реальную плоть. Вот она - кара и спасение вместе. Барон зарылся лицом в мокрую траву. Надо попробовать. ?Господи, в последний час мой отрекаюсь от сатаны и деяний его...? Снял с пояса талисман - знак, данный ему Мастером, - и поспешно зарыл в землю. Что-то еще оставалось? Хотелось увидеть свет - не яркий и беспощадный свет всезнания, воздающий всем по справедливости, а маленький огонек, такой горит в окне дома, где ждут путника. Неважно, откуда он пришел и что оставил за спиной. Сам не зная зачем, Тассельгорн вытащил огниво и лежа высек искру, загорелась сухая кочка, и он успел ощутить горечь и сладость дыма, прежде чем тьма накрыла его...
     И только Мастер понял все. Он закричал или крик только почудился тем, кто, держась за руки, стоял в это время вокруг Сферы Маальфаса? Во всяком случае, людской голос не способен на подобное. Силуэт, на миг переставший быть человеческим, метнулся вверх, собираясь взлететь, но тут же рухнул на землю черным бесформенным комком.
     - Нет! Нет!!! Не меня! За что?
     Ответа не было. Старое слепое заклятие талисмана действовало, не заботясь о том, кому несет гибель. Трепещущее сияние, просочившись между деревьями, миновало рощу и накрыло всех - животных и людей, солдат Тассельгорна и воинов Саргана, самого варвара, купленного им предателя, неведомого союзника со странным именем, так похожего и не похожего на человека.
     Должно быть, слишком много надежды, страха или безумной отваги было вложено этой ночью в разбуженную Сферу. Синее сияние, окончив свое дело, не исчезло, оно только истончилось, растянувшись подобно огромному покрывалу, и, потеряв свою смертоносную силу, подгоняемое ночным ветерком, накрыло окрестности на много миль к западу. Это стало причиной целого ряда удивительных явлений, не имевших, впрочем, прямого отношения к рассказанной нами истории.
     Не все чудеса оказались добрыми, но не произошло и чрезмерного зла. Прозрело несколько слепых нищих, потеряв тем самым честный и верный заработок. Свиньи в деревенских хлевах вышибли двери и бросились бежать в неизвестном направлении, будто подгоняемые невидимым бичом пастуха.
     ...Где-то на полпути к Фробургу Хайни Ладер, бойко нахлестывавший коня, натянул поводья. На дороге стоял неуклюжий здоровяк с объемистым брюшком любителя пива. Таким объемистым, что немалой ширины плечи казались покатыми.
     - Рихард? Лакомка? Ты ли это?
     - Ну я.
     - Так ты же умер! Тебя десять лет как прикончили.
     - Не ври. Ты меня потрогай! Разве я похож на покойника? Тебе девчонка навстречу не попадалась? Молоденькая, лет четырнадцати, - самый смак. Я только собрался ее в кустах примять, смотрю - ты тут как тут, а она козою прочь рванула...
     Рассказывали также, что этой ночью неведомым образом погас огонь факелов в руках достойных отцов-инквизиторов, занятых... А, впрочем, безопасно ли для подданных Гагена I вольно пересказывать эту историю?
     - Нора! Нора!!! Ты меня слышишь?
     - Да...
     - Что с тобой, тебе плохо?
     - Словно силы куда-то ушли... Все кончилось?
     - Да. Кажется, мы сделали это. Сфера погасла сама по себе. За рощей кто-то покричал, потом приутих. Вставай, не надо лежать на земле.
     - Что с Людвигом?
     - А что с ним сделается? Инквизитор. Вот он, сидит неподалеку. Вроде бы живой, только что-то молчаливый.
     - Как ты думаешь, то, что мы совершили, это... зло?
     - Откуда мне знать? Злом не назовешь. Добром тоже не хочется. Наверное, это просто необходимость.
     - Я устала. И хочу уйти отсюда как можно скорее.
     - Тогда подожди еще немного. Мы с фон Фирхофом сходим посмотреть, что там осталось.
     - Ой, нет. Я тут одна оставаться не согласна. Тем более после всего, что мне привиделось. Я пойду с вами.
     - Вообще-то это опасно, вдруг там кто-нибудь выжил? Да и зрелище, наверное, не из приятных. Впрочем, пошли. Одной оставаться тоже не годится... Эй, Людвиг!
     Фон Фирхоф встал. Он чувствовал себя опустошенным. Дрожали колени. К спине прилипла мокрая одежда.
     - Что еще?
     - Нужно проверить...
     Они шли, огибая деревья, осторожно нащупывая дорогу в темноте.
     - Не надо, не смотри туда, Нора. Посиди здесь.
     Луг усеивали неподвижные холмики тел.
     - Эй, инквизитор, помоги. Посвети.
     - ...живых не осталось. А это кто? Их предводитель?
     - Он. Ничего особенного - обычный варвар.
     - Я смотрю, тебе не в новинку обшаривать трупы, альвис. Много раз приходилось?
     - Если бы я еще мог на тебя злиться, то сейчас было бы самое время поубивать друг друга.
     Они засмеялись, пытаясь отогнать жуткое безмолвие места.
     - Где Тассельгорн?
     - Вот он. Святой Никлаус! Тут целая куча пепла. Вот лиса - сжег, должно быть, записку Саргана. На что-то надеялся. Жаль, она бы пригодилась мне.
     - Их надо похоронить.
     - После того, как вы оба будете далеко, я вызову инквизицию. Тела, вещи и все, что здесь, - теперь ее дело. Первый раз в жизни я был свидетелем настолько бесспорного факта сношений с дьяволом.
     - А где он, кстати, твой дьявол?
     Людвиг, перехватив факел левой рукой, невольно взялся за рукоять меча.
     - Здесь его нет.
     Они метались по полю, всматриваясь в лица лежащих.
     - Похоже, бес ушел невредимым.
     - Надо искать. Что это?
     Дорожка примятой травы уводила в сторону.
     - Сюда!
     - Посвети.
     Свет факела выхватил из темноты черное пятно - груду тряпок.
     - Лю-двиг...
     Голос лежащего шелестел едва слышно. Тряпье сползло в сторону, открылась рука, изуродованная вздувшимися пятнами ожогов. Дайгал удивился, откуда взялся огонь? Или это свет играет с тенью? Верно, ему просто почудилось.
     - Лю-двиг. По-мо-ги. Мне.
     Отблеск огня упал на холодное лицо инквизитора.
     - Поздно, Бруно. Я уже ничем не могу тебе помочь. Проси теперь того, кто всеведущ и милосерден.
     - Я умираю?
     - Да, брат. Скоро ты ответишь за все, что совершил в этой жизни.
     - Ты мо-жешь спасти. Ме-ня.
     - Тебя никто не может спасти. По крайней мере в этом мире.
     - Дай мне ру-ку, Люд-виг. Дай!
     Голос лежащего окреп. Лицо по-прежнему прикрывало тряпье, но рука дернулась, подобно атакующей змее. Инквизитор отшатнулся.
     На руке явственно проступала серая чешуя.
     - Не пытайся творить зло хотя бы в свой последний час.
     - Ты отказываешь мне? Напрасно. Подумай. Мы могли бы вместе... Это огромные возможности. Я не повторил бы прошлых ошибок. Это власть над миром! Власть, Людвиг.
     - До чего же не оригинален дьявол, которого ты принял в себя. Он всегда и всем предлагает одно и то же, не различая лиц и обстоятельств. Я не святой, удалившийся в пустыню. Для власти над миром мне недостает главного - лень брать на себя лишнюю обузу.
     - Людвиг, постой! Ты не понял меня... Я не предлагаю тебе творить зло. Я много размышлял. Твои способности к магии и моя сила вместе... Мы могли бы исцелить больных, накормить голодных, установить мир. Разве это плохо?
     - Бес, как всегда, лжет. Или ты думаешь, что я не понимаю, что, использовав Сферу Маальфаса, нарушил заповедь белого мага и лишился своих способностей навсегда? А если бы и не лишился - я не верю тебе. Недостаточно глуп. Поищи другого дурака, Бруно.
     - Подожди! Не уходи! Хорошо, тебе не нужна власть. Но подумай - твоя Империя и твой друг, император Гаген. Им угрожает великая опасность. Сарган мертв, но армия его цела. У варваров найдутся другие вожди. Их ведет мечта, и сила кипит в их крови... Когда-нибудь, скорее рано, чем поздно, они придут сюда снова, Людвиг.
     Ты уже поставил один раз земное спасение твоей Империи выше запретов. Мы могли бы... Только дай мне руку.
     - Хватит! Знаешь, Бруно, твои хитрости шиты белыми нитками. Пора заканчивать этот бессмысленный спор, умри. Я не говорю ?с миром?, так как не верю, что мир по ту сторону возможен для тебя. Умри хотя бы с достоинством.
     - Людвиг! Людвиг, брат мой, не уходи! Постой! Все, что ты слышал, сказал дьявол! Но сейчас говорит не он. Это я, Бруно. Я знаю, что умираю, а умерев, освобожусь от демона, который обманом владел мною...
     - И это говоришь ты? Тот, кто совсем недавно столь блестяще доказывал дураку Тассельгорну, что дьявол не может овладеть душой человека без его желания?
     - Это был не я. Теперь я - это я. Мне ничего от тебя не нужно. Просто вспомни - у нас одна кровь и один род. Я человек, и я умираю. Мне больно и страшно. Вокруг тьма, а совсем рядом, за последним порогом, меня ждет адское пламя. Побудь со мною. Я не хочу умирать в одиночестве. Не оставляй меня одного!!! Разве это так трудно?
     - Хорошо. Я здесь, неподалеку.
     - Спасибо тебе, Людвиг. Не бойся, я не попытаюсь прикоснуться к тебе. Помнишь, когда-то давно мы были вместе - с детскими мечами в руках или в хранилище книг, на волчьем острове, - там цвели ирисы... Ты это помнишь?
     - Да.
     - Как хочется вернуться в прошлое, начать все сначала... Как ты думаешь, я действительно проклят навеки?
     - Не знаю, Бруно.
     - Конечно, откуда тебе знать. У меня когда-то был медальон, его потом пришлось бросить - таким, как я, нельзя держать при себе освященные вещи. У тебя не сохранился такой же? Покажи! Я хочу это видеть.
     Людвиг расстегнул ворот. Цепочка мелкого плетения легко снялась с шеи, фон Фирхоф подал ладанку лежащему. ?Что я делаю?? Остановиться он уже не мог. Из темной груды тряпок поднялась рука. Теперь рука казалась белой, тонкой, беспомощной. Не было змеиной чешуи, исчезли пятна ожогов. Рука протянулась - не к безделушке на цепочке - к самому Людвигу. Фон Фирхоф попытался отстраниться, но, напротив, лишь придвинулся ближе.
     - Еще немного, Людвиг. Склонись ко мне, я плохо вижу тебя...
     Перед глазами инквизитора полыхнуло белое пламя, и мир рассыпался с легким, насмешливым звоном...
     - Дайгал! Ты что сотворил с ним?
     - Ничего особенного - просто слегка приложил инквизитора по затылку. Рукоятью меча. Мне показалось, что он перестал верно оценивать ситуацию.
     - Что случилось?
     - Он долго говорил с этим чучелом, сначала на имперском, потом на каком-то непонятном языке. Не варварском, не уэстеров, не из священных книг. Смотрю - вдруг побледнел и начал заваливаться прямо в объятия нашего недобитого демона. И я слегка, самым осторожным образом, ножнами... За воротник перехватил и подтянул к себе. Смотри, его инквизиторство уже приходит в чувство.
     Людвиг попытался благодарить, но умолк, придавленный нестерпимым стыдом. ?Потерявший дар, полученный свыше, должно быть, теряет заодно и разум. Раньше я бы не попался так глупо?.
     Почти совсем рассвело. По-видимому, Дайгал оттащил его на безопасное расстояние. Бесформенная груда черного тряпья виднелась в отдалении. Она больше не шевелилась, лишь рваные концы лохмотьев слегка трепал свежий ветерок.
     То, что здесь лежит - это не Бруно, подумал Людвиг, это давно, много лет уже не он. И все равно Фирхоф не мог окончательно избавиться от ощущения пронзительной потери.
     - Куда теперь?
     - Нам лучше всего расстаться. Вам ни к чему встречаться с инквизицией. Полномочия императора были даны лишь мне.
     - До этого нам нужно решить, что делать... с этой Сферой.
     - Если судить с точки зрения первоначального права, она принадлежит вашему народу, Дайгал. Если с точки зрения права силы - Сфера суть военная добыча императорского дома. Я же считаю, что от нее лучше избавиться. Пока этот талисман существует, он будет соблазном и для сильных, и для беззащитных. К сожалению, сломать такой предмет не получится. Остается спрятать получше, туда, где ее не станут искать.
     - А если ее найдет случайный человек?
     - Случайному прохожему Сфера не опасна. Это только в старых легендах могущественный артефакт делает из садовника властителя и медленно губит его душу. Сферу можно использовать лишь единственным способом - для убийства. К тому же приложив немалые знания и магические способности. С точки зрения крестьянина, она ничем не отличается от груза для засолки капусты. Стоит сжечь последний экземпляр ?Истории Hortus Alvis?, и никто более не сможет воспользоваться талисманом, не потратив долгих лет на опыты и размышления.
     - ?История? полетит в камин, как только мы доберемся до замка. Кстати, любезный инквизитор, по дороге сюда я приметил весьма симпатичный заброшенный колодец. Вода в нем невероятно мерзкая - едва ли кому-то взбредет в голову вычерпать такое до дна.
     - Ваша идея, достопочтенный альвис, представляется мне необычайно удачной.
     - Тогда поехали. Не стоит задерживаться, в приграничье неспокойно.
     - Тем более. В случае неприятностей из меня плохой помощник, Дайгал. Я больше не маг. А владею мечом неважно - сказывается, знаете ли, недостаточная практика...
     Обратно добирались, останавливаясь на ночь в придорожных трактирах. Сфера канула на дно колодца в первый же день, к вечеру. На третий день их остановил отряд полувоинов-полумонахов. Капитан представился братом Ульрихом и осведомился об имени Людвига. Узнав его, удовлетворенно кивнул, добавив:
     - А это кто такие?
     - Благородная дама со спутником. Я их совсем не знаю, путешествуем вместе поневоле - здешние дороги не безопасны.
     Капитан Ульрих внимательно посмотрел на Алиенору, пренебрежительно оглядел Дайгала и махнул рукой.
     - Ловить этих приказа не поступало. А с вами, барон Людвиг фон Фирхоф, совсем другое дело. Вы арестованы по личному указанию императора...
     Вот так.

     ?...Места, близкие к отрогам западных гор, неподалеку от дороги через Эстенмауэр, издавна славятся сумрачными чудесами. Среди прочих рассказов, на которые щедры местные уроженцы, есть один, поражающий воображение путника страхом и мечтой.
     Говорят, в одной из деревень, покинутых жителями еще в стародавние времена, есть заброшенный колодец. Колодец обложен камнем, его ворот до сих пор кажется новым, а звонкой цепи не касается ржавчина. Однако жаждущий путешественник напрасно опускает бадью в колодец - она пуста и суха, хотя плеск воды слышен явственно и достаточно наклониться над темным провалом, чтобы увидеть смутное мерцание влаги.
     Если спуститься в колодец и прочесть забытое в наши времена заклятье, то демон, обитающий на дне, выполнит одно желание пришельца, но потребует платы, которую возьмет сам, и неизвестно заранее, когда и какую жертву взыщет с заклинателя искуситель. Легенды утверждают, что находились отчаянные смельчаки, которых не останавливало жестокое условие, но это, как всегда бывает, не принесло им счастья.
     Некоторые варианты повествования, переложенные на веселые лэ, трактуют историю с колодцем по-иному. У спустившихся в бадье на дно пропадали бельма, становились черными как смоль седые волосы, увеличивалось в размерах мужское достоинство и даже отрастали давно утраченные конечности. Однако шутник демон с равной вероятностью мог наградить искателя огромным сизым носом или ветвистыми рогами.
     Наиболее благоразумные из местных жителей скажут - нет смысла искать опасную тайну, прикосновение к недозволенному никого не доводило до добра. Да и нет этого колодца, раз никто не может найти его.
     Самое же странное заключается в том, что заброшенный колодец и вправду существует, и до сих пор в темные летние ночи на дне его колеблется призрачное лиловое сияние...?
     Адальберт Хронист. ?Легенды заката?

НАГРАДА

     Ошейник - долг,
     Охота - цель моя,
     Я сделал все, что мог,
     Властителя спасая -
     И ухожу. Ты вспомнишь обо мне
     Среди цветения веселых яблонь мая,
     Когда последний я переступлю порог.
     Людвиг фон Фирхоф. ?Ненаписанные лэ?

     Сначала Людвиг ?под честное слово? свободно скакал на своем гнедом вместе с отрядом Ульриха, стараясь не отбиваться от настороженных, волками поглядывающих солдат. Через две недели пути, когда остались позади южные провинции Церена, помрачневший капитан пересадил Фирхофа в карету с зашторенными окнами. На подступах к Эберталю арестанту и вовсе завязали глаза. Людвиг слышал уличный шум, визгливые крики торговок, звонкий перестук копыт по брусчатке мостовой, переливчатый смех девушек.
     Теплый свет солнца на щеке сменился влагой и прохладой. Бывшего посланца императора, поддерживая за руку, протащили по крутой лестнице и водворили в сводчатый каземат. Повязку сняли с глаз. В камеру почти не проникал свет, Людвиг царапал ржавым гвоздем сырой кирпич, отмечая не рассветы - приносы еды. Получилось пять зарубок, потом железку приметил и отобрал бдительный тюремщик.
     Оставалось лишь мерить шагами камеру. Шесть шагов туда... Шесть обратно. Где находится его узилище? Наверняка в Эбертале, в одной из миссий инквизиции, возможно, в подвале башни - эбертальских владений канцелярии короны. Впрочем, какая разница? Побег из этих мест представлялся Фирхофу равно невозможным. Он мучительно принуждал себя к душевной бодрости - получалось плохо. ?Contra spem spero? норовило обернуться ?Memento mori?
     Жест отчаяния - он попытался использовать магию - невидимые нити волшебства за пределами темницы могут обозн