Филип К.Дик.
   Помутнение


    Перевод с английского В. БАКАНОВА
    Роман
    OCR: by Alex 'MEPTBbIE' Bukh.
    Origin: http://www.high.ru/


Известный  американский писатель Филип  Киндред Дик родился в Чикаго в  1928
году.  Большая часть  его жизни  прошла в Калифорнии, где он некоторое время
учился в  университе  те, а позднее  читал там  лекции. Помимо  литературных
занятий, у  Филипп К. Дика было серьезное увлечение  - музыка, и он даже вел
программу классической музыки  на  радио.  Дик был не  только  замечательным
писателем фантастом, удостоенным  многих  наград,  автором  31  романа, но и
человеком  с активной общественной позицией; не скрывал своих антифашистских
взглядов, занимался реабилитацией наркоманов. Умер в 1982 году.


Глава 1

     Жил на свете парень, который целыми днями  вытряхивал из волос букашек.
Терпя от них неслыханные мучения,  он  простоял как-то раз  восемь часов под
горячим  душем  - и все равно букашки оставались в волосах и вообще на  всем
теле. Через месяц букашки завелись в легких.
     Будучи не в силах ничего другого делать и  ни о  чем  другом думать, он
начал  исследования  жизненного  цикла  букашек  и  с  помощью  энциклопедии
попытался  определить, какой  конкретно тип букашек его  одолевает.  К этому
времени они заполнили весь  дом. Он проработал  массу  литературы  и наконец
решил, что  имеет  дело с тлей. И с тех пор  не сомневался в  своем  выводе,
несмотря на утверждения знакомых: мол, тля не кусает людей...
     Бесконечные  укусы превратили его жизнь в пытку. В магазине 7-11, одной
из  точек   бакалейно-гастрономической   сети,  раскинутой   почти  по  всей
Калифорнии,  он  купил  аэрозоли "Рейд"  и "Черный флаг" и  "Двор на замке".
Сперва опрыскал дом, затем себя. "Двор на замке" подействовал лучше всего.
     В  процессе  теоретических  поисков  он  выделил  три  стадии  развития
букашек. Во-первых, они  были специально, с целью заражения занесены к  нему
теми,  кого  он называл "людьми-носителями". Последние  не  осознавали своей
роли  в  распространении   букашек.  На  этой  стадии  букашки  не  обладали
челюстями,  или  мандибулами  (он  познакомился с  этим словом в  результате
многонедельных академических изысканий - весьма необычное занятие для парня,
работавшего в мастерской  "Тормоза и покрышки" на смене тормозных  колодок).
Люди-носители,  таким  образом,  не испытывали  неприятных  ощущений. У него
появилась  привычка  сидеть в  углу своей гостиной и с улыбкой  наблюдать за
входящими людьми-носителями, кишащими тлей в данной "некусательной" стадии.
     - Ты чего скалишься, Джерри? - спрашивали они. А он просто улыбался. На
следующей  стадии  букашки  отращивали крылья. Во всяком случае,  появлялись
какие-то функциональные отростки, позволяющие им роиться. Джерри старался не
вдыхать их.
     Больше всего  ему было жаль собаку,  потому что  букашки  наверняка уже
завелись у  нее в легких. Очевидно, она тоже терпела адские  мучения. Иногда
он брал собаку под душ, стараясь отмыть и ее. Но душ не приносил облегчения.
У Джерри  сердце  разрывалось от мук животного.  Может быть,  это было самое
тяжелое - страдания бессловесной твари.
     - Какого  черта  ты торчишь под душем  с  проклятой собакой? -  спросил
однажды его приятель Чарлз Фрек.
     -  Я должен извести тлей, - сказал Джерри,  втирая в шерсть пса детский
крем и тальк, По всему дому валялись баллончики аэрозолей, бутылки  талька и
банки крема.
     - Я не вижу  никаких тлей, - заметил Чарлз.-  Что  такое тля? - В конце
концов она тебя прикончит, - мрачно буркнул Джерри, - Вот что такое тля.  Ее
полно  в  моих  волосах,  и  на  коже,  и в  легких. Боль невыносимая-  мне,
наверное, придется лечь в больницу.
     -  Как же  это я  их не  вижу? Джерри  отпустил  собаку,  закутанную  в
полотенце, и встал на колени перед ворсистым ковриком.
     - Сейчас  покажу, - пообещал он. Коврик кишел тлей; они повсюду скакали
и прыгали - вверх-вниз, вверхвниз, одни повыше,  другие пониже. Джерри искал
самую  крупную  особь, так  как  его  гости  почему-то  с  трудом  могли  их
рассмотреть.Принеси мне  бутылку  или  банку.  Там, под раковиной.  Потом  я
отволоку ее доктору, чтобы он взял их на анализ.
     Чарлз Фрек  принес  банку из-под майонеза.  Джерри  продолжал поиски, и
наконец ему попалась тля, подпрыгивающая по крайней  мере  на  четыре  фута,
длиной  в  дюйм. Он поймал ее,  бережно  опустил  в банку, завернул крышку и
торжествующе спросил:
     - Видишь?! - У-У-У, - протянул Чарлз  Фрек,  широко раскрыв глаза.- Ну,
здоровая...
     - Помоги  мне отловить еще, -  попросил  Джерри. - Само собой, - сказал
Чарлз  и тоже  опустился на  колени. За полчаса они набрали три полные банки
букашек. Фрек, хоть и новичок в таких делах, поймал, пожалуй, самых крупных.
     Все это  происходило в одном  из дешевых  домов, давным-давно брошенных
добропорядочными. Джерри еще раньше покрыл окна металлической краской, чтобы
не  проникал солнечный свет. Комнату освещали  горящие  круглосуточно  яркие
лампы. Ему нравилось это; он не любил следить за ходом времени.
     - А что мы получим? - спросил позже Чарлз  Фрек.- Док отвалит монету? -
Мой долг - найти способ лечения,  -  сказал Джерри. Боль, не ослабевавшая ни
на минуту,  стала невыносима. Он почувствовал непреодолимое желание  принять
душ.
     - Эй,  ты, - выдохнул Джерри,  разгибая  спину.- Продолжай ловить их, а
мне надо облиться.
     -  Ладно, - сказал Чарлз.  А потом  добавил  неожиданно:  - Джерри, эти
букашки... они меня пугают. Я не хочу оставаться здесь один.
     - Трусливый ублюдок, - задыхаясь от боли, выдавил Джерри, остановившись
на секунду на пороге ванной.
     -А ты не мог бы...  - Я должен  облиться! - Он захлопнул дверь и пустил
воду. -  Мне страшно! -  донесся приглушенный голос  Чарлза  Фрека. -  Тогда
уматывай! -  заорал  Джерри  и ступил под душ.  На кой черт нужны друзья,  с
горечью подумал  он. - Эти сволочи кусаются? - закричал под дверью Чарлз.  -
Да! -  ответил Джерри, втирая в  волосы  шампунь,  -  Я  так и думал.Пауза.-
Можно, я помою руки и подожду тебя?
     Дрянь  паршивая,  с  горькой яростью подумал  Джерри,  но не ответил, а
продолжал мыться. Ублюдок не заслуживает ответа...

     Чарлз Фрек позвонил  одному типу, у которого, как он надеялся, мог быть
запас.
     - Можешь дать  мне десяток смертей? - У меня хоть  шаром покати, самому
позарез нужно. Ты свистни, если набредешь на что-нибудь.
     Чарлз повесил трубку и по пути от телефонной будки  - никогда не  делай
закупочных  звонков  из дома - до машины быстро прокрутил один  глюк. В этой
фантазии он  ехал мимо аптеки Трифти и  увидел колоссальную витрину: бутылки
медленной смерти,  банки медленной смерти, склянки и  канистры, и  бидоны, и
цистерны медленной  смерти,  миллионы  таблеток  и капсул,  и  доз медленной
смерти,  медленной  смерти,  смешанной  с  "рапидами",  и  барбитуратами,  и
психоделиками  - и гигантская вывеска:  "НИЗКИЕ-НИЗКИЕ  ЦЕНЫ, САМЫЕ НИЗКИЕ В
ГОРОДЕ".
     На  самом деле в  Трифти никогда ничего  не было,  одна дрянь. Но готов
поспорить, думал  он, выезжая со  стоянки  на Портовом бульваре, что  там. в
кладовке  за семью  замками,  лежит медленная смерть - чистая,  ни с чем  не
смешанная... Пятидесятифунтовый мешок.
     Любопытно,  когда   и  как   они  доставляют  пятидесятифунтовые  мешки
препарата С... и  бог знает откуда  - может, из Швейцарии, а может, вовсе  с
другой планеты, где у ребят  башка варит... Должно быть, привозят товар рано
поутру- с  вооруженной  лазерными винтовками охраной зловещего вида.  Только
попробуй посягнуть на мою  медленную  смерть, подумал он, представив себя на
месте охранника, и я тебя испепелю.
     На Чарлза напала хандра,  потому что  в его  загашнике  остались  всего
триста таблеток медленной  смерти. Зарыты на заднем дворе.  Только недельный
запас. А что потом?
     Черно-белые что-то явно заподозрили. Они выехали со стоянки и держались
рядом, пока  без  мигалки и сирены, но... Распроклятые легавые меня засекли.
Хотел бы я знать как.
     Фараон:  -  Фамилия? - Фамилия?  (НИКАК НЕ  ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ!..) -  Не
знаешь  собственной фамилии? -  Фараон подмигивает  своему  напарнику.- Этот
парень совсем забалдел.
     -  Не расстреливайте меня здесь! -  взмолился Чарлз Фрек в своем глюке,
вызванном видом черно-белой машины.- По крайней мере отвезите меня в участок
и расстреляйте там, подальше от глаз!
     Чтобы выжить в этом  фашистском  полицейском  государстве,  подумал он,
надо всегда знать  фамилию,  свою фамилию. При любых обстоятельствах. Первый
признак,  по  которому  они  судят,  что  ты  наширялся,  -  если не  можешь
сообразить, кто ты, черт подери, такой!
     Вот что, решил Чарлз,  я подъеду  к первой же стоянке, сам  подъеду, не
дожидаясь, пока начнут сигналить, а когда они остановятся, скажу, что у меня
поломка.
     Им  это дико  нравится.  Когда ты отчаиваешься  и сдаешься. Валишься на
землю, словно выдохшаяся зверюга, и подставляешь свое беззащитное брюхо. Так
я и сделаю.
     Так  он  и  сделал.  Принял вправо и  остановился у  тротуара.  Патруль
проехал мимо. Чарлз выключил зажигание. Посижу-ка я так, решил он,  дам волю
альфа  волнам,  поброжу  по  разным  уровням  сознания.  Или  понаблюдаю  за
девочками. Изобрели бы биоскоп для возбужденных. К черту альфа - секс-волны!
Сперва коро-отенькие, потом длиннее, длиннее, длиннее... пока не зашкалит.
     Надо  пополнить запас.  Надо пополнить запас,  не то я скоро полезу  на
стену.  И  вообще ничего  не смогу делать.  Даже  сидеть  вот так. Не только
забуду, кто я такой, но и где я, и что происходит.
     Что  происходит, спросил  он себя.  Какой  сегодня день? Если  б знать,
какой день,  все  было бы  нормально.  Среда,  деловая  часть Лос-Анджелеса.
Впереди -  один  из тех гигантских торговых  центров, окруженных  стеной, от
которой отскакиваешь,  словно резиновый  мячик,  если  у тебя нет  кредитной
карточки и ты не можешь пройти в  электронные ворота. Толпы  людей входили и
выходили,  но,  рассудил Чарлз, большинство наверняка  просто поглазеть.  Не
может такого быть, чтобы столько народу имело монету или желание покупать...
     Мимо  прошла девушка - в легкой  блузочке,  на высоких каблуках, волосы
серебристые, вся наштукатурена.  Хочет выглядеть  постарше,  отметил он. Еще
небось школу не окончила.  После нее не  было ничего стоящего, и Чарлз  снял
резинку, закрывающую бардачок, достал пачку сигарет и  включил радио. Раньше
у него  был кассетник, но  однажды, изрядно нагрузившись, он  оставил его  в
машине. Естественно, когда  вернулся, того и в помине не было. Сперли. Вот к
чему приводит безалаберность. Осталось только радио.
     Когда-нибудь и его стянут. Ничего, можно достать  другое,  подержанное,
практически за так. Да и все равно машине пора на слом - маслосъемные кольца
ни к черту, компрессия упала.
     Проплыла девушка, невольно обращавшая на себя внимание. Черные  волосы,
хорошенькое личико,  открытая рубашка и застиранные белые брючки. Э, да я ее
знаю, подумал он. Это подружка Боба Донна.
     Чарлз вылез из машины. Девушка окинула его взглядом  и зашагала d`k|xe.
Он пошел за ней.
     На перекрестке он догнал ее и окликнул: - Донна! Она продолжала идти. -
Разве ты не подружка Боба?  - спросил он, забежав вперед, чтобы заглянуть ей
в лицо.
     - Нет, - отрезала  она.-  Нет.- И пошла прямо на него; а он попятился и
отступил, потому что  в ее  руке появился короткий  нож, он  был нацелен ему
прямо  в  живот,  Уже  вернувшись  к  машине,  Чарлз  заметил,  что  девушка
остановилась, сразу выделившись из толпы пешеходов, и молча смотрит на него.
     Он осторожно приблизился. - Как-то  ночью, - начал он,  - я, Боб и  еще
одна цыпочка слушали старые записи Саймона и Гарфункеля, а ты...
     ...Она набивала капсулы высококлассной смертью.  Эль Примо. Нумеро Уно.
Смерть. И мы закинулись, вместе,  кроме  нее.  "Я только продаю, - объяснила
она.- Если я начну глотать их сама, то проем весь доход". - Я думала, что ты
собираешься сбить меня с ног и изнасиловать, - сказала девушка.
     -  Нет,   просто  хотел  подвезти...  Прямо  на  дороге?-   спросил  он
ошарашено.- Среди бела дня?
     -  Ну, может, в подъезде. Или затащишь в машину... Я тебя не узнала.  У
меня близорукость.  - Тебе надо  носить линзы,  -  посоветовал Чарлз.  У нее
очаровательные  большие, темные,  теплые глаза,  подумал  он. Значит, она не
сидит на дозе.Так подбросить?
     - Ты станешь приставать.  - Нет, - сказал он.- У меня в последнее время
не получается. Наверное, что-то подмешивают в травку. Какую-то химию.
     -  Ловко  придумано.  Но  меня  не  проведешь.  Все  меня  насилуют,  -
призналась она.- Во всяком случае, пытаются. Такова наша доля.
     Они  сели  в  машину.  -  У тебя  есть  что-нибудь  на продажу?  Только
закидывать - я не ширяюсь.
     - Ладно, - задумчиво  произнесла  она.- Но  немного.  Послезавтра, если
свяжусь с одним парнем, - Почем?
     -  Шестьдесят  за сотню.  - Черт, -  сказал  он.-  Обдираловка.  -  Это
суперкласс. Я брала у него раньше. Совсем не  то, к чему ты привык. Тебе еще
повезло, - добавила Донна, - через час я должна встретиться с одним типом, и
он, наверное, возьмет все, что я смогу достать. Твой счастливый день.
     -  Хорошо бы поскорее,  - попросил  Чарлз. - Постараюсь...- Она открыла
сумочку  и вытащила  маленькую  записную  книжку и ручку.- Как мне  с  тобой
связаться? Да, я забыла, как тебя зовут.
     -  Чарлз Б.  Фрек. Он  продиктовал  ей  номер  телефона  -  не  своего,
разумеется,  а  одного  друга  из  добропорядочных,  который  передавал  ему
подобные послания.  С каким трудом она пишет, отметил он.  Еле  царапает. Но
хорошенькая. Едва умеет читать или писать? Плевать! Что важно у цыпочки, так
это грудь.
     - А ты вроде парень ничего, - сказала Донна.- Будешь потом брать еще? -
Спрашиваешь,  - ответил Чарлз Фрек. Счастье,  подумал  он. это знать,  что у
тебя есть травка.
     Людские толпы, солнечный  свет и вся дневная суета скользили мимо него,
не касаясь, - он был счастлив.
     Только посмотрите, на что он случайно нарвался -  совершенно неожиданно
новый  источник  препарата  С.  Чего  еще  просить  у  жизни?..  Его  сердце
возликовало,  и он ощутил на мгновение  врывающийся в окна машины дурманящий
аромат весны.
     - Поедешь со мной к Джерри Фабину?  Я  отвожу  ему шмотки в федеральную
клинику 3; его забрали вчера ночью.
     - Лучше мне с ним  не встречаться, - сказала Донна.- Джерри думает, что
именно я заразила его букашками.
     - Тлей. - Тогда он не знал, что это тля... Все дело в рецепторных зонах
его мозга - по крайней  мере, я так  думаю. И в правительственных бюллетенях
так объясняют.
     -  Это лечится? - Нет. - В клинике обещали свидание.  Они говорят,  что
он, пожалуй, мог бы...- Чарлз  повел рукой.- Ну, не то  чтобы...-  Он  снова
сделал жест рукой; трудно было сказать такое о своем друге.
     Донна  бросила на него подозрительный  взгляд. -  Уж не поврежден  ли у
тебя речевой центр? В твоей... как там ее... затылочной доле.
     -  Нет.- ответил  он  энергично. - А вообще какие-нибудь повреждения? -
Она  постучала  себя по голове. -  Нет. Просто, понимаешь,  я  ненавижу  эти
чертовы клиники... -  Смотри, впереди  один  из  тех новых  "порше"  с двумя
двигателями! - Она возбужденно указала пальцем.- Ух ты!
     - Я  знал парня, угнавшего такой "порше", - сказал Чарлз.- Вывел его на
Риверсайд,  разогнался  до  семидесяти  пяти -  и в  лепешку. Не вписался  в
поворот. Думаю, он его и не заметил.
     У него  немедленно пошел  глюк: он  сам за  рулем "порше",  но  поворот
замечает, замечает вообще любые повороты.
     И все на шоссе - Риверсайд в час пик, - безусловно, замечают его: такой
стройный,  широкоплечий,  неотразимый парень  в новеньком "порше",  делающем
двести миль в час, - и полицейские беспомощно разевают вслед рты.
     -  Ты  дрожишь,  -  сказала  Донна  и  опустила  руку  на  его  локоть.
Успокаивающую, нежную руку.- Притормози.
     - Я устал, - пожаловался Чарлз.- Две ночи и два дня  я считал  букашек.
Считал  и  засовывал в  банки. А когда мы готовы были сняться  и  отнести их
доктору  на  анализ, там ничего не оказалось. Пустые банки,  - Теперь он сам
почувствовал свою  дрожь,  увидел,  как тряслись руки  на руле.- Ничего ни в
одной.  Никаких букашек,  И  тогда  я  понял,  я понял, черт побери. До меня
дошло, что Джерри испекся. Ошизел.
     Воздух больше не пах весной. Мучительно потянуло принять дозу препарата
С.



Глава 2

     -  Достопочтенная публика! - взвыл человек с  микрофоном.- Сегодня  нам
представилась  удивительная  возможность  послушать  и  расспросить  тайного
агента отдела по борьбе с наркоманией!
     Он просиял, этот человек в дешевом костюме,  широком желтом пластиковом
галстуке и ботинках из искусственной кожи. Чересчур толстый, чересчур старый
и чересчур  радостный, хотя  радоваться было  нечему.  Глядя на него, тайный
агент чувствовал тошноту, - Вы, безусловно, обратили внимание, что наш гость
как бы  расплывается перед  глазами. Это происходит потому, что он носит то,
что называют "костюм-болтунья".
     Публика,   как  две   капли  воды   отражавшая   все  черты   ведущего,
сосредоточенно обозревала агента в костюме-болтунья.
     - Этот человек, которого мы будем называть Фред, ибо таково его кодовое
имя,   под   которым   он  сообщает   собранную   информацию,   находясь   в
костюме-болтунья,  не  может быть опознан  по внешнему  виду  или голосу. Он
похож на расплывчатое пятно и ни на что больше, не правда ли, друзья?
     Ведущий  изобразил лучезарную улыбку. Слушатели, разделяя  его  чувство
юмора, тоже улыбнулись.
     Костюм-болтунья был изобретением некоего сотрудника "Лабораторий Белла"
по  фамилии  С.  А.  Пауэрс.  Экспериментируя  с  возбуждающими  веществами,
действующими  на  нервные  клетки,  как-то  ночью  он  сделал себе  инъекцию
препарата IV и  испытал катастрофическое падение мозговой  активности. После
чего  его субъективному  взору  на  стене спальни предстали пылающие образы,
которые,  как  он со  временем  стал  полагать, являлись  калейдоскопическим
монтажом произведений абстрактной живописи.
     На  протяжении шести часов  С.  А. Пауэрс зачарованно  наблюдал  тысячи
картин  Пикассо, сменяющих  друг друга с фантастической скоростью. Затем  он
просмотрел работы  Пауля  Клее, причем больше, чем  художник написал за  всю
свою жизнь. Когда наступила очередь шедевров Модильяни, С. А. Пауэрс  пришел
к выводу (а в конце концов все явления нуждаются в разъясняющей теории), что
его  гипнотизируют  розенкрейцеры.  Но  потом,   когда  его  стали  изводить
Кандинским,  он  решил, что с ним пытаются вступить в телепатический контакт
русские.
     Утром Пауэрс выяснил, что резкое  падение мозговой  активности  нередко
сопровождается подобными явлениями.  Но идея костюмаболтунья уже родилась. В
основном  костюм  состоял  из  многогранных  кварцевых  линз, соединенных  с
микрокомпьютером, который содержал в памяти полтора миллиона физиономических
характеристик.   Каждую  наносекунду  компьютер  передавал  на   сверхтонкую
мембрану,  окружавшую  носителя  костюма, всевозможные  оттенки  цвета глаз,
волос, формы носа, расположения  зубов, конфигурации лицевых  костей и т. д.
Таким образом,  попытки описать  носителя  - или носительницу - костюма были
совершенно бессмысленны и заранее  обречены  на  провал. Нет нужды говорить,
что  С.  А,  Пауэрс ввел  в  банк  памяти  и  свои  собственные  данные,  и,
захороненный  в   головоломном  сплетении  характеристик,  лик  изобретателя
всплывал  на  одну  наносекунду  в  каждом  костюме...  в  среднем,  как  он
подсчитал, раз в пятьдесят лет. Это была его заявка на бессмертие.
     - Давайте же послушаем расплывчатое пятно!  - громко подытожил ведущий,
и публика захлопала.
     Фред, он же Роберт Ар