за локоть; все было сделано.
     - За что? - возмущенно воскликнул Фринк.
     - Обман. Мистера Чилдэна из  "Художественных  промыслов  Америки",  -
полицейский насильно повел Фринка по тротуару;  к  ним  подошел  еще  один
переодетый фараон, подхватил его с другого бока, и быстро подтащил  его  к
стоявшему тут же небольшому фургону без номеров.
     Это само веление момента, подумал Фринк,  когда  его  заталкивали  на
заднее сиденье между двумя полицейскими. Дверца захлопнулась.  Машина,  за
рулем которой сидел третий полицейский,  в  форме,  вырулила  на  середину
проезжей части улицы. Вот они, гнусные  сукины  дети,  которым  мы  должны
подчиняться.
     - У вас есть адвокат? - спросил один из фараонов.
     - Нет, - ответил он.
     - Вам дадут список адвокатов в участке.
     - Благодарю, - произнес Фринк.
     - Что вы сделали с деньгами? - спросил один из фараонов позже,  когда
они остановились внутри гаража полицейского участка на Кэрни-стрит.
     - Потратил их.
     - Все?
     Он ничего не ответил.
     Один из фараонов покачал головой и рассмеялся.
     Когда они стали выбираться из машины,  один  из  фараонов  спросил  у
Фринка:
     - Ваша настоящая фамилия Финк?
     Фринк похолодел от ужаса.
     - Финк, - повторил полицейский. - Вы - кайк. - Он показал на  большую
серую папку. - Беженец из Европы.
     - Я родился в Нью-Йорке, - возразил Фрэнк Фринк.
     - Вы бежали от наци, - сказал фараон. - Вы знаете, что это означает.
     Фрэнк Фринк вырвался и побежал по гаражу. Три фараона закричали, и  у
ворот он натолкнулся  на  полицейскую  машину  с  вооруженными  фараонами,
которая перегородила ему путь. Полицейские улыбались,  глядя  на  него,  а
один из них, с пистолетом в руке,  вышел  вперед  и  с  треском  защелкнул
наручники вокруг запястий. Дернув  за  цепочку  -  тонкий  металл  глубоко
врезался в тело, чуть ли не до самой кости, - фараон протащил его назад по
тому же пути, что он пробежал, направляясь к воротам.
     - Назад, в Германию, - сказал один  из  фараонов,  глядя  на  него  с
нескрываемым интересом.
     - Я - американец, - возмутился Фрэнк Фринк.
     - Вы - еврей, - сказал полисмен.
     Уже на втором этаже один из фараонов спросил у другого:
     - Его зарегистрируют здесь?
     - Нет, - ответил тот.  -  Здесь  он  будет  содержаться  до  передачи
германскому консулу. Они хотят подвергнуть его суду по законам Германии.
     Никакого списка адвокатов, разумеется, не было.


     В течение  двадцати  минут  мистер  Тагоми  оставался  неподвижен  за
письменным столом, держа дверь под прицелом револьвера, а мистер  Бейнс  в
это время мерил шагами его кабинет. Престарелый генерал  после  некоторого
раздумья поднял телефонную трубку и стал пытаться созвониться  с  японским
посольством в Сан-Франциско. Однако ему не  удалось  добраться  до  барона
Калемакуле; посла, как сказал ему чиновник посольства, нет в городе.
     Затем генерал Тедеки предпринял попытки установить связь с Токио.
     - Я хочу обратиться к руководству  военной  коллегии,  -  пояснил  он
Бейнсу.   -   А   они   свяжутся   с   имперскими   вооруженными   силами,
расквартированными поблизости от границы с Соединенными Штатами. -  Внешне
он казался таким же невозмутимым, как и всегда.
     Так что нас через  пару  часов  выручат,  отметил  про  себя  Тагоми.
Возможно, японские морские пехотинцы с авианосца, вооруженные пулеметами и
минометами.
     Действия по официальным каналам, безусловно,  высокоэффективны,  если
говорить о результате... но, к  великому  сожалению,  они  отнимают  много
времени. А внизу, на нижних этажах, бандиты-чернорубашечники устроили  тем
временем настоящее побоище среди секретарей и клерков.
     Однако лично он практически ничего не мог с этим поделать.
     - Может быть, стоило бы попытаться связаться с германским консулом? -
предложил Бейнс.
     Тагоми представилась картина, как  он  вызывает  мисс  Эфрикян  с  ее
магнитофоном и диктует экстренный протест герру Р.Рейссу.
     - Я позвоню герру Рейссу, - сказал Тагоми, - по другому телефону.
     - Пожалуйста, - произнес Бейнс.
     Продолжая держать в руке Кольт-44, бесценный  экспонат  своей  личной
коллекции, Тагоми нажал кнопку  на  письменном  столе.  Из-под  столешницы
появился незарегистрированный телефон, установленный специально для строго
конфиденциальных разговоров.
     Он набрал номер германского консульства.
     - Добрый день, кто звонит?
     Отрывистый, с сильным немецким акцентом  голос  мужчины.  Несомненно,
весьма мелкого служащего.
     - Его превосходительство герра  Рейсса,  пожалуйста.  Экстренно.  Это
мистер Тагоми  из  Высшей  имперской  торговой  миссии,  глава  ее.  -  Он
прибегнул к жесткой, не терпящей баловства тональности своего голоса.
     - Да, сэр.  Извольте  подождать  один  момент.  Момент  длился  очень
долгий. Из трубки не раздавалось никаких  звуков,  даже  треска  помех  на
линии. Он просто стоит с телефонной трубкой, решил  Тагоми.  Обманывает  с
типично нордической подлостью.
     - От меня, естественно, хотят отмахнуться, - произнес он, обращаясь к
застывшему в ожидании у другого телефона генералу Тедеки  и  шагающему  по
кабинету мистеру Бейнсу.
     Наконец снова раздался голос служащего.
     - Извините, что заставил вас ждать, мистер Тагоми.
     - Вовсе нет.
     - Консул на совещании. Однако...
     Тагоми положил трубку.
     - Напрасная трата сил, это самое мягкое, что можно сказать, -  сказал
он,   испытывая   неловкость.   Кому   еще    позвонить?    Токкока    уже
проинформирована, так же, как и расквартированная у  самой  воды  в  порту
военная полиция. Туда звонить уже не имеет смысла. Вызвать непосредственно
Берлин? Рейхсканцлера Геббельса?  Имперский  военный  аэродром  в  Напа  с
просьбой, чтобы выручили с воздуха?
     - Я позвоню шефу СД герру Краусу фон Мееру, - решил  он  вслух,  -  и
стану  жаловаться  в  самых  разных  выражениях.  В  самых  напыщенных,  с
оскорбительными выпадами. - Он начал набирать  номер  официально  -  мягко
говоря - зарегистрированного в сан-францисском телефонном справочнике, как
"Дежурное  помещение  охраны  ценных  грузов   терминала   "Люфтганзы"   в
аэропорту".
     Пока в трубке раздавались продолжительные гудки, Тагоми произнес:
     - Буду браниться на самых высоких исторических нотах.
     - Желаю хорошего представления, - улыбаясь, сказал генерал Тедеки.
     В трубке раздался типичный немецкий грубоватый говор:
     - Кто это? - голос, в еще  большей  степени  не  терпящий  каких-либо
шуток. Но Тагоми решил не отступать. - Ну, что там у вас? -  требовательно
вопрошал голос.
     - Я приказываю, - закричал в трубку Тагоми, - арестовать и отдать под
суд вашу банду головорезов и  дегенератов,  которые  настолько  обезумели,
превратившись в белокурое зверье - берсерков, что  это  уже  не  поддается
никакому описанию! Вы разве меня не  узнаете,  КЕРЛ!  Это  мистер  Тагоми,
Советник имперского  правительства!  Даю  вам  пять  секунд,  после  чего,
плевать мне на все законы, приказываю  штурмовым  группам  морской  пехоты
начинать резню с применением огнеметов и фосфорных гранат. Какой позор для
народа, который хочет называть себя цивилизованным!
     На другом конце линии эсдешный чернорабочий-поденщик стал от волнения
исходить слюной.
     Тагоми подмигнул Бейнсу.
     - ...нам ничего неизвестно об этом, - отнекивался незадачливый  лакей
СД.
     - Лжец! - завопил Тагоми. - Тогда у нас  нет  выбора!  -  он  швырнул
трубку. - Это, сами понимаете, всего лишь жест,  -  пояснил  он  Бейнсу  и
генералу Тедеки. - Но в любом случае,  вреда  от  него  не  будет.  Всегда
имеется некоторая вероятность того, что  даже  у  СД  могут  не  выдержать
нервы.
     В этот момент начавший говорить по своему телефону генерал Тедеки тут
же положил трубку.
     Двери широко  распахнулись  и  появились  двое  здоровенных  белых  с
пистолетами, оборудованными глушителями. Глазами они искали Бейнса.
     - Да ист эр [он здесь (нем.)], - крикнул один из них, и они бросились
к мистеру Бейнсу.
     Не поднимаясь из-за  стола,  Тагоми  прицелился  из  своего  древнего
коллекционного Кольта-44 и нажал на спуск. Один из людей СД рухнул на  пол
Другой мгновенно направил пистолет на Тагоми и выстрелил.
     Тагоми не услышал звук выстрела, только увидел тонкий шлейф  дыма  из
дула и услышал свист пронесшейся рядом пули. С затмевающей всякие  рекорды
скоростью он оттягивал курок неавтоматического,  рассчитанного  только  на
одиночные выстрелы, Кольта-44, стреляя из него снова и снова.
     Челюсть человека из  СД  разлетелась  на  куски.  Взлетели  в  воздух
частицы кости и тканей, осколки зубов. Попал прямо в  рот,  понял  Тагоми.
Страшное место, особенно если пуля на взлете. В глазах штурмовика  из  СД,
оставшегося без челюсти, все еще теплилась жизнь, какая-то ее частица.  Он
все еще  видит  меня,  подумал  Тагоми.  Затем  глаза  потеряли  блеск,  и
штурмовик повалился вниз, выпустив из  рук  пистолет  и  издавая  какие-то
нечеловеческие клокочущие звуки.
     - Мне дурно, - взмолился Тагоми.
     В открытом дверном проеме других штурмовиков не было видно.
     - Неверное, это все, - после некоторой паузы произнес генерал Тедеки.
     Тагоми, всецело поглощенный обременительной трехминутной перезарядкой
кольта сделал остановку, чтобы нажать на кнопку настольного интеркома.
     - Немедленно пришлите медицинскую помощь, - распорядился он. -  Здесь
раненый бандит.
     Ответа не последовало, только шум.
     Наклонившись, мистер Бейнс подобрал пистолеты немцев. Один из них  он
передал генералу, другой оставил у себя.
     - Теперь мы сможем  их  просто  косить,  -  заметил  Тагоми,  занимая
прежнюю позицию с Кольтом-44 в руке. - Грозный триумвират собрался в  этом
кабинете.
     В коридоре раздался громкий голос:
     - Германские хулиганы, сдавайтесь!
     - О них уже позаботились, - отозвался Тагоми. - Лежат или мертвые или
умирающие. Заходите и проверьте на месте.
     Появилась группа служащих здания "Ниппон Таймс Билдинг", некоторые из
них несли в руках топоры, ружья и гранаты со слезоточивым газом.
     -  Скандальное  дело,  -  произнес  Тагоми.  -  Правительству  ТША  в
Сакраменто могло бы без колебаний объявить  войну  Рейху.  -  Он  разрядил
револьвер. - Пожалуй, уже не нужен.
     - Они будут всячески отрицать свою причастность, -  сказал  Бейнс.  -
Стандартный прием. Многократно применявшийся. - Он  положил  оборудованный
глушителем пистолет на письменный стол Тагоми. - Сделано в Японии.
     Он не шутил. Это было правдой. Отличного качества японский спортивный
пистолет. Тагоми внимательно осмотрел его.
     - А они - не немцы, - продолжал Бейнс. Он  взял  бумажник  одного  из
убитых. - Гражданин ТША. Проживает в Сан-Хосе. Ничто не указывает  на  его
принадлежность к СД. Зовут его Джек Сандерс. - Он отшвырнул бумажник.
     - Налет с целью  ограбления,  -  произнес  Тагоми.  -  Наших  сейфов.
Политические мотивы отсутствуют. - Он встал из-за стола. Ноги его дрожали.
     В любом случае, попытка СД убийства или  похищения  потерпела  полный
провал. По крайней мере, первая из них. Но было ясно, что они  знали,  кто
такой мистер Бейнс и, в чем тоже можно было не сомневаться,  для  чего  он
сюда явился.
     - Прогноз, - сказал Тагоми, - весьма мрачен.
     Интересно, задумался он, вот в этот самый  момент  мог  бы  оказаться
чем-нибудь  полезен  Оракул?  Вероятно,   он   смог   бы   защитить   нас.
Предостеречь, оградить своим советом.
     Все еще испытывая слабость в ногах, он начал вытаскивать сорок девять
стебельков тысячелистника. Положение, в котором мы  оказались,  решил  он,
запутанное и ненормальное. Человеческому уму  не  дано  расшифровать  его;
здесь пригодна только  пятитысячелетняя  совокупная  мудрость.  Германское
тоталитарное общество скорее напоминает какую-то извращенную форму  жизни,
чем естественное образование. Наихудшую во  всех  проявлениях  причудливой
смеси жестокости и бессмысленности.
     Здесь, подумал он, местная служба СД действует в качестве инструмента
политики в полном противоречии с головой в Берлине. Где в  этом  составном
существе разум?  Чем  на  самом  деле  является  Германия?  Чем  была  она
когда-то? Это как разлагающаяся заживо кошмарная пародия решения  проблем,
с которыми приходится сталкиваться в процессе существования.
     Оракул проникает в саму суть ее. Даже такая загадочная порода  зверя,
каким является нацистская Германия, доступна постижению "Книге перемен".
     Бейнс, увидев, как отрешенно Тагоми  возится  с  горстью  травянистых
стеблей, понял, насколько глубоко страдает этот человек. Для него, подумал
Бейнс, весь этот инцидент, то, что ему пришлось убить  и  покалечить  этих
двух человек, не просто ужасно. Это непостижимо.
     Что бы я мог сказать ему  в  утешение?  Что  он  стрелял  ради  меня.
Следовательно, на мне лежит моральная ответственность за эти две жизни.  И
я принимаю ее на себя. Так я на это смотрю.
     Став рядом с Бейнсом, генерал Тедеки произнес тихо:
     - Вы являетесь свидетелем человеческого отчаянья. Он,  вы  понимаете,
несомненно воспитан в буддистском духе. Даже если не внешне, в  формальных
проявлениях, все равно ощущается глубокое влияние  буддизма.  Культуры,  в
которой нельзя отнимать жизнь ни у кого - все живущее священно.
     Бейнс понимающе кивнул.
     - Он обретет душевное равновесие, - продолжал генерал  Тедеки.  -  Со
временем. Сейчас пока что у него нет такой точки зрения, с помощью которой
он мог бы оценить и постичь то, что он совершил. Эта  книга  поможет  ему,
ибо она подскажет ему на что опереться, чтобы вынести верное суждение.
     - Понимаю, - произнес Бейнс. Такой внешней опорой, которая  могла  бы
ему помочь, могла бы быть доктриной первородного греха. Интересно,  слышал
ли он вообще о ее существовании. Мы все обречены на  то,  чтобы  совершать
акты жестокости, насилия и зла; такая уж наша судьба, обусловленная  нашей
тяжелой наследственностью. Это наша карма.
     Чтобы  спасти  одну  жизнь,  мистер  Тагоми  отнял  Две.  Логический,
сбалансированный разум не в состоянии этого осмыслить. Человека по  натуре
доброго, такого, как мистер Тагоми,  может  довести  до  умопомешательства
сопричастность к таким свершившимся фактам.
     Тем  не  менее,  подумал  Бейнс,  решающий  момент  находится  не   в
настоящем, это не моя смерть или смерть этих двух штурмовиков  из  СД;  он
лежит - предположительно - в будущем. То, что сейчас произошло, оправданно
или бессмысленно в зависимости от того, что произойдет в будущем.  Удастся
ли нам спасти жизнь миллионов людей, фактически всех японцев?
     Но  человек,  который  столь  вдохновенно  возится  с   растительными
стеблями, не в состоянии так думать; настоящее,  действительность  слишком
для него осязаемы - это один мертвый и другой умирающий немцы на полу  его
кабинета.
     Генерал Тедеки прав - только время  может  вернуть  Тагоми  взгляд  в
будущее. Или это произойдет, или он, возможно, спрячется в  тени  душевной
болезни, навсегда отвратит свой взор от будущего...
     И мы на самом-то деле не так уж сильно от  него  отличаемся,  подумал
Бейнс. Мы сталкиваемся с подобными же трудностями. И поэтому, к  несчастью
своему, мы не в состоянии чем-либо помочь мистеру Тагоми. Мы можем  только
ждать, что в конце концов он придет в себя, а не станет жертвой того,  что
совершил.



13

     В Денвере  они  нашли  шикарные  современные  магазины.  Одежда,  как
посчитала Джулия, была поразительно дорогой, но Джо,  казалось,  это  было
как-то безразлично, он как-будто  и  не  замечал  дороговизны.  Он  просто
платил за все, что она выбирала, и они спешили в следующий магазин.
     Ее главное приобретение - после  многочисленных  примерок  платьев  и
очень долгих раздумий, заканчивавшихся отказом - состоялось  в  этот  день
довольно уже поздно: светло-голубое атласное платье оригинального покроя с
короткими пышными рукавами и доходящим до неприличия огромном декольте.  В
магазине европейской моды ей попался на глаза манекен в таком платье;  оно
в этом сезоне считалось последним криком  моды  и  обошлось  Джо  почти  в
двести долларов.
     Наряду  с  платьем  ей  понадобилось  три  пары  обуви,  еще   больше
нейлоновых чулок, несколько шляпок и новая дамская черная кожаная  сумочка
ручной работы. И, как она  обнаружила,  декольте  этого  атласного  платья
потребовало приобретения новых бюстгальтеров, которые прикрывали  хотя  бы
нижнюю половинку груди. Обозревая себя в полный рост в  зеркало  магазина,
она испытывала такое ощущение, будто слишком уж сильно раздета  и  что  ей
небезопасно даже слегка наклоняться в этом платье.  Но  девушка-продавщица
заверила  ее,  что   половинки   бюстгальтера   нового   покроя   остаются
непоколебимо на своих местах даже несмотря на отсутствие шлеек.
     Едва прикрывают соски, подумала Джулия, глядя на себя в  уединении  в
примерочной, и ни на один миллиметр выше. Бюстгальтеры тоже стоили  весьма
недешево - импортные, ручной работы, как объяснила продавщица.  Она  также
показала ей спортивную одежду, шорты, купальные  костюмы  и  еще  махровый
пляжный ансамбль, но Джо заторопился и они двинулись дальше.
     Когда Джо грузил пакеты и сумки в машину, она спросила:
     - Как ты считаешь, я буду выглядеть потрясающе?
     - Да, - ответил он озабоченным  тоном.  -  Особенно  в  этом  голубом
платье. Надень его, когда мы  отправимся  туда,  к  Абендсену.  Поняла?  -
Последнее слово он произнес резко, отрывисто, как будто  это  был  приказ.
Тон, с каким он произнес его, очень удивил Джулию.
     - У меня то ли 12, то ли 14 размер, - сказала она, когда они вошли  в
следующий магазин. Продавщица мило улыбнулась и провела  их  к  стеллажам.
Что мне еще нужно, задумалась Джулия. Лучше  накупить  как  можно  больше,
пока они в состоянии это себе позволить. Глаза ее  охватили  все  сразу  -
блузки, юбки, свитера, брюки, пальто... Да, пальто.
     - Джо, - сказала она. - Мне нужно пальто. Но не шерстяное.
     Они  остановились  на  пальто  из  синтетической  ткани   германского
производства; оно было более носким, чем  из  натурального  меха  и  менее
дорогим. Но  Джулия  испытывала  некоторое  разочарование.  Чтобы  поднять
настроение, она начала рассматривать украшения. Но все  они  были  на  вид
какими-то унылыми, дешевыми,  сплошная  дрянь,  сделанная  без  намека  на
воображение или оригинальность.
     - Мне нужны настоящие украшения, ювелирной работы,  -  объяснила  она
Джо. - Хотя бы серьги. И булавка  -  чтобы  можно  было  выйти  в  голубом
платье. - Она повела его по тротуару в ювелирный магазин.  -  И  еще  тебе
нужно приодеться, - напомнила она виновато. -  Нам  нужно  выбрать  одежду
тебе тоже.
     Пока  она  рассматривал  украшения,  Джо   зашел   в   парикмахерскую
подстричься. Когда он вышел через полчаса, она была поражена  и  едва  его
узнала: он не только подстриг волосы как можно короче, но еще и перекрасил
их, стал блондином. Боже праведный, подумала она, глядя на него. Зачем?
     Пожав плечами, Джо произнес:
     - Я устал быть вопом. - Он отказался обсуждать этот вопрос дальше,  и
они вошли в магазин мужской одежды.
     Они купили хорошо сшитый костюм из искусственного волокна -  дакрона,
также носки, нижнее белье и пару модных остроносых полуботинок.  Что  еще,
подумала Джулия. Рубахи. И галстуки. Она вместе с продавцом  отобрала  две
белые рубахи  с  отложными  манжетами,  несколько  галстуков  французского
производства и пару серебряных запонок, и черное портмоне из  крокодиловой
кожи. Все покупки для него отняли у  них  всего  сорок  минут.  Она  очень
удивилась, обнаружив, насколько  это  легче  сделать  по  сравнению  с  ее
покупками.
     Джо стал нервничать.  Он  расплатился  по  счету  имевшимися  у  него
банкнотами Рейхсбанка и они вышли из магазина, направивш