быть, читали очень давно?
     - Нет, - сказал Роберт.
     - У автора очень необычная точка  зрения  в  отношении  страдания,  -
продолжал Пол. - Исключительно своеобразное понимание смысла  мучений  без
особых на  то  причин,  проблема,  с  которой  сталкиваются  все  религии.
Религии, подобные христианству  часто  провозглашают,  что  страдания  это
расплата за совершенные грехи, Уэст, похоже,  добавляет  дополнительные  к
прежним представлениям соображения,  касающиеся  этой  проблемы,  пытается
доказать, что страдания без видимой причины  еще  могут  быть  обусловлены
тем, что герой его - еврей.
     - Если бы Германия и Япония проиграли  войну,  -  сказал  Роберт,  то
миром бы сегодня правили евреи. Из Москвы и с Уолл-стрита.
     Оба японца, муж  и  жена,  съежились  от  его  слов.  Они,  казалось,
постарели, поблекли, замкнулись в себе. Даже по самой  комнате,  казалось,
пробежал какой-то холодок. Роберт Чилдэн остро  ощутил  свое  одиночество.
Теперь он ел один, не находясь больше в их обществе. Что же такое сотворил
теперь? Что послужило причиной подобного  непонимания  друг  друга?  Тупая
неспособность понять совершенно чуждый им язык, западный  склад  мышления?
Что-то не то ляпнул, а они обиделись.  Какая  трагедия,  усмехнулся  он  в
душе, продолжая ужинать. И все же - что можно предпринять в его положении?
     Прежнюю ясность - ту, что была у него всего  лишь  пару  секунд  тому
назад  -  нужно  было  вернуть  любой  ценой.  Только  теперь   он   начал
по-настоящему понимать всю ее важность. Роберт Чилдэн сейчас не чувствовал
себя столь же неуютно, как чуть раньше, потому что в сознании  его  начала
зарождаться некая нелепая мечта. Пришел  я  сюда  в  предвкушении  чего-то
особенного. Почти что юношеский романтический туман в  голове  одурманивал
меня, когда я поднимался сюда по лестнице. Но реальность нельзя  оставлять
без внимания. Нам нужно взрослеть.
     Теперь ему стало представляться, что это все -  прямой  обман,  прямо
вот здесь. ОНИ ЗДЕСЬ НЕ СОВСЕМ ЛЮДИ.  Они  надевают  на  себя  одежду,  но
подобно обезьянам, наряжаются как в цирке. Они умны и способны к обучению,
но это все, что умеют.
     Почему тогда я так стараюсь им во всем угодить?  Только  потому,  что
они являются победителями?
     Во время этой встречи выявились серьезные недостатки моего характера.
Но с этим уже ничего не поделаешь. Я просто стремлюсь к... ну,  скажем,  к
безошибочному выбору меньшего из двух зол.
     Что я всегда делал - это  старался  не  выбиваться  из  общего  русла
потока внешних событий. Потому что так безопаснее; ведь в конце-то концов,
победители они... они и повелевают. И,  как  я  полагаю,  и  дальше  будут
поступать именно так. Потому что нет никакого  смысла  навлекать  на  свою
голову всякие несчастья. Они прочли американскую книгу и хотят, чтобы я ее
им растолковал; они надеются, что я, представитель белой расы, в состоянии
разжевать для них понятный ответ. И я пытаюсь это сделать, хотя,  если  бы
читал эту книгу, то несомненно ответил бы им.
     - Пожалуй, когда-нибудь я загляну в эту "Мисс Лонлихартс",  -  сказал
он Полу. - И тогда смогу растолковать ее смысл.
     Пол слегка поклонился.
     - А пока что я слишком перегружен работой, - сказал Роберт. -  Позже,
возможно... я уверен, что мне не потребуется много времени для того, чтобы
ее прочесть.
     - Не потребуется, - не очень-то довольным тоном тихо произнес Пол.  -
Это небольшая книга. - Они оба, и он,  и  Бетти,  опечалены  его  словами,
подумал Роберт. Неужели и они ощущают непреодолимую пропасть между ними  и
мною? Надеюсь, ощущают. Они заслуживают  это.  Стыдно  -  просить  других,
чтобы им разжевали, что хотел сказать автор в своей книге.
     Теперь он начал получать от ужина еще большее удовлетворение.


     Остаток вечера прошел вполне  гладко.  Когда  Роберт  Чилдэн  покидал
квартиру  Казоура  в  десять  часов,  его  все  еще  не  покидало  чувство
уверенности в себе, которое он обрел во время ужина.
     Спускаясь  по  лестнице,  уже  не  обращал   никакого   внимания   на
встречавшихся  ему  по  дороге  японцев  -  жильцов  этого  дома,  которые
направлялись в общие  ванны  или  возвращались  из  них  и  которые  могли
заметить его и посмотреть вслед. Он  вышел  на  темный  вечерний  тротуар,
окликнул проезжавший мимо велокэб и  в  таком  настроении  поехал  к  себе
домой.
     Мне всегда очень хотелось узнать, каким у меня получилось бы  общение
с  некоторыми  из  моих  клиентов  в  неофициальной  обстановке.  И   вот,
пожалуйста. Все получилось, в конце концов, не так уж  плохо.  И,  подумал
он, этот опыт мне весьма пригодится в моем бизнесе.
     Очень благотворно во всех отношениях встречаться с людьми, которых ты
опасаешься. И обнаруживать, что они из себя представляют  на  самом  деле.
Тогда страх проходит.
     Размышляя на подобные темы, он прибыл в  район  города,  где  жил,  и
оказался  наконец  у   своей   собственной   парадной.   Расплатившись   с
"китаезой"-водителем велокэба, поднялся по знакомой лестнице.
     В передней его квартиры сидел незнакомый ему человек. Белый мужчина в
пальто расселся на его диване и читал газету. Увидев в дверях  изумленного
Роберта Чилдэна,  отложил  газету,  лениво  поднялся  и  засунул  руку  во
внутренний нагрудный карман пальто. Достал оттуда бумажник и развернул его
перед лицом Чилдэна.
     - Кемпейтай.
     Это  был  один  из  "пиноков".   Служащий   государственной   полиции
правительства  в  Сакраменто,  организованной   японскими   оккупационными
властями. Какой ужас!
     - Вы - Роберт Чилдэн?
     - Да, сэр, - ответил он. Сердце его бешено колотилось.
     - Недавно? - заглянув в  папку  с  бумагами,  которую  он  извлек  из
лежащего на диване портфеля,  -  вам  нанес  визит  один  мужчина,  белый,
представившийся в качестве доверенного лица одного из офицеров  имперского
флота. Последующее расследование показало, что это не так.  Не  существует
ни такого офицера, ни такого корабля.
     - Верно, - произнес Чилдэн.
     - К нам поступило заявление, - продолжал полицейский,  -  о  шантаже,
который имеет место на территории, соседствующей  с  заливом.  Этот  малый
явно к нему причастен. Вы могли бы его описать?
     - Небольшого роста, довольно смуглый... - начал Чилдэн.
     - Смахивает на еврея?
     - Точно! - воскликнул Чилдэн. - Теперь до меня это дошло! Хотя  тогда
я как-то просмотрел это.
     - Вот его фотография. - Сотрудник Кемпейтая протянул ему снимок.
     - Это он, - сказал Чилдэн, тотчас же  узнав  своего  посетитель...  У
него не было  ни  малейших  сомнений,  только  он  был  несколько  напуган
быстротой, с какой Кемпейтай оказался способен разобраться в этом деле.  -
Как это вам удалось найти его? Ведь я не сообщал о  нем,  однако  позвонил
своему оптовику, Рэю Келвину, и сказал ему...
     Полицейский взмахом руки заставил его замолчать.
     - У меня есть один документ, который вы должны подписать, вот и  все.
Вам не нужно будет появляться в суде. Это требуемая законом  формальность,
которой заканчивается вся ваша причастность. - Он  протянул  Чилдэну  лист
бумаги и авторучку. - Здесь утверждается, что к вам подходил этот  человек
и что он пытался ввести вас в заблуждение, выдавая себя за другого, и  так
далее в том же духе. Прочтите  документ.  -  Полицейский  отвернул  манжет
своей рубахи и посмотрел на часы. - По существу здесь все верно?
     По существу - было верно. У Роберта Чилдэна не было времени тщательно
изучить бумагу, да к тому же его немало смущало то, что  произошло  в  тот
день. Но он знал, что человек этот выдавал  себя  за  другого  и  что  это
каким-то образом связано с  попыткой  вымогательства.  Да  и,  как  сказал
сотрудник Кемпейтая, этот человек был  евреем.  Роберт  Чилдэн  глянул  на
фамилию под фотографией.  Фрэнк  Фринк.  Урожденный  Фрэнк  Финк.  Да,  он
определенно был евреем. Это мог бы  сказать  каждый  о  человеке  с  такой
фамилией, как Финк. И он ее поэтому поменял.
     Чилдэн подписал бумагу.
     - Спасибо, - сказал полицейский.  Он  собрал  свои  вещи,  нахлобучил
шляпу, пожелал Чилдэну спокойной носи и удалился. Все это заняло  каких-то
несколько минут.
     Я не сомневаюсь в том, что его разыщут, подумал Чилдэн. Что бы он там
не затевал.
     У него отлегло от сердца. Быстро же они работают, вот молодцы.
     Мы живет в обществе законности и правопорядка,  где  евреям  не  дано
обводить вокруг пальца людей доверчивых. Мы защищены.
     Не знаю, почему это я сразу  не  распознал  его  характерные  расовые
черты, как только увидел? Очевидно, меня очень легко ввести в заблуждение.
     Я просто не умею обманывать,  решил  он,  и  это  оборачивается  моей
беспомощностью. Если б не существовало закона,  я  был  бы  целиком  в  их
власти. Он мог бы убедить меня в чем угодно. Это  одна  из  разновидностей
гипноза. Они способны контролировать все общество.
     Завтра же надо пойти и купить эту книгу, "И саранча легла густо".
     Будет очень интересно посмотреть, как автор описывает мир, в  котором
правят евреи и коммунисты, в котором Рейх лежит в руинах,  а  Япония,  без
сомнения,  является  одной  из  провинций  России;   в   которой   Россия,
фактически, простирается от Атлантического океана до Тихого. Интересно,  а
не описывает ли он - как его там зовут?  -  войну  между  Россией  и  США?
Занятная книга, подумал  он.  Странно,  что  никому  не  пришло  в  голову
написать ее раньше.
     И что еще - она помогает нам лучше осознать, насколько  нам  повезло.
Несмотря на все очевидные неудобства... нам могло быть намного хуже.  Этой
книгой преподан великий моральный урок. Да, здесь у нас  сейчас  у  власти
японцы, а мы - побежденная страна. Но нам нужно смотреть вперед; нам нужно
строить. Из этого  вытекают  великие  свершения,  такие,  как  колонизация
планет.
     Сейчас должны передавать последние известия, сообразил Чилдэн. Удобно
усевшись, включил радиоприемник. Возможно, уже избран новый  рейхсканцлер.
Он испытывал воодушевление и предвкушение чего-то важного. Лично мне  этот
Зейсс-Инкварт кажется наиболее энергичным. Наиболее способным осуществлять
смелые начинания.
     Я бы хотел побывать там,  подумал  он.  Может  быть,  когда-нибудь  и
разбогатею настолько, что смогу съездить в Европу и поглядеть на все,  что
там совершено. Стыдно быть в стороне от того, что там происходит.  Застряв
здесь, на западном  побережье,  где  ничего  не  происходит.  Где  история
проходит мимо нас.



8

     В восемь часов утра фрейгерр Хуго Рейсс, рейхсконсул в Сан-Франциско,
вышел из своего  "мерседес-бенца"  модели  220-Е  и  проворно  взбежал  по
ступенькам консульства. За ним поднялись двое молодых мужчин - сотрудников
министерства иностранных дел. Дверь уже была открыта кем-то  из  персонала
Рейсса,  и  он,  не  задерживаясь  у  входа,  прошел  внутрь,  приветствуя
поднятием руки двух девушек-телефонисток,  вице-консула  герра  Франка,  а
затем,  уже  в  приемной  консула  -  личного  секретаря   Рейсса,   герра
Пфердехуфа.
     - Фрейгерр, -  произнес  Пфердехуф,  -  как  раз  сейчас  из  Берлина
поступает шифрованная радиограмма. Под грифом  Один,  -  это  значит,  что
послание срочное.
     - Спасибо, - сказал Рейсс, снимая пальто.
     - Десять минут назад звонил Краус фон Меер.  Ему  хочется,  чтобы  вы
связались с ним.
     - Благодарю, - ответил Рейсс, усаживаясь за небольшой столик  у  окна
своего кабинета, снял салфетку с завтрака, обнаружил  на  подносе  горячую
булочку, омлет и сосиски,  налил  горячего  черного  кофе  из  серебряного
кофейника, после чего развернул утреннюю газету.
     Звонивший  ему  Краус  фон  Меер  был  шефом  "Зихерхайтсдинста"   на
территории ТША. Его штаб-квартира была расположена под фиктивной вывеской,
в здании аэровокзала. Отношения между Рейссом и Краусом  фон  Меером  были
весьма натянутыми. Сферы их полномочий скрещивались в бесчисленных случаях
-  такая  политика,  несомненно,  умышленно  проводилась  заправилами   из
Берлина. У Рейсса был еще  и  почетный  чин  майора  СС,  вследствие  чего
юридически он был подчиненным Крауса фон Меера. Этот чин был ему пожалован
несколько лет назад, и уже в  то  время  Рейсс  разглядел  причину  такого
внимания со стороны СС, однако ничего не мог с этим  поделать.  Не  будучи
ниже  по  должности  фон  Меера,  ему  приходилось  молча  сносить   такое
положение.
     Газетой, доставляемой "Люфтганзой" и прибывающей в шесть часов  утра,
была  "Франкфуртер  Цайтунг".  Рейсс  внимательно  перечитал  всю   первую
страницу. Фон Ширах под домашним арестом, сейчас, возможно, уже умерщвлен.
Скверно.  Геринг  пребывает  на  учебно-тренировочной  базе  Люфтваффе   в
окружении  закаленных  ветеранов  войны,  переданных  толстяку.   К   нему
совершенно не подобраться. Никому из наймитов  СД.  А  что  делает  доктор
Геббельс?
     По всей вероятности, находится в самом сердце Берлина. Полагаясь, как
всегда,  на  свой  собственный  ум,  на  свою  способность  уговорить  или
разубедить кого угодно в чем угодно.  Если  Гейдрих  пошлет  взвод  убийц,
чтобы покончить с ним, он, скорее всего, уговорит их переметнуться на  его
сторону,  сделав  их  сотрудниками  министерства  пропаганды  и  народного
просвещения.
     Рейсс мог представить  себе  доктора  Геббельса  в  данный  момент  в
квартире  какой-нибудь  сногсшибательной   киноактрисы,   пренебрежительно
глядящего на марширующие внизу, под окнами, подразделения вермахта.  Ничто
не пугает этого карлика. Геббельс всегда насмешливо улыбается... продолжая
щекотать грудь прекрасной дамы левой рукой, в то время  как  правая  пишет
статью для сегодняшнего выпуска "Энгриффа".
     Мысли Рейсса прервались стуком секретаря.
     - Я прошу прощения. Краус фон Меер снова на проводе.
     Поднявшись, рейсс подошел к письменному столу, снял трубку:
     - Рейсс слушает.
     В трубке раздался сочный баварский говор местного шефа СД.
     - Что слышно новенького в отношении этого типа из абвера?
     - Гм, промямлил он, пытаясь выяснить, кого именно имеет  ввиду  Краус
фон Меер. - Насколько мне  известно,  в  данный  момент  на  тихоокеанском
побережье имеется то ли три, то ли четыре "типа" из абвера.
     - Того, что прибыл сюда "Люфтганзой" на прошлой неделе.
     - О, - произнес Рейсс.  Зажав  трубку  между  плечом  и  ухом,  вынул
портсигар. - Он здесь так и не появился.
     - Что он сейчас делает?
     - Боже милостивый, откуда мне знать? Спросите у Канариса.
     - Было бы желательно, чтобы вы позвонили в  министерство  иностранных
дел  и  велели  связаться  с  рейхсканцелярией  и   передать   тому,   кто
поддерживает связь с адмиралтейством, выступить с требованием, чтобы абвер
или отозвал своих людей отсюда, или давал нам полный отчет о том, что  они
тут делают.
     - Вы не можете это сделать сами?
     - У нас такая неразбериха...
     Они полностью упустили этого человека из абвера, решил  Рейсс.  Им  -
местному СД - было велено кем-то из штаба Гейдриха следить за ним,  а  они
упустили клиента. А теперь хотят, чтобы я их выручил.
     - Если он появится здесь, - сказал Рейсс, - я велю кому-нибудь к нему
пристроиться. Можете на меня положиться. - Разумеется, шансов на  то,  что
этот человек зайдет сюда, было ничтожно мало - если они были вообще. И они
оба это прекрасно понимали.
     - Он, несомненно, прибыл под фиктивным именем - не унимался Краус фон
Меер. - Нам оно, естественно, неизвестно. У этого малого аристократическая
внешность. Примерно сорока лет. Настоящее имя - Рудольф Вегенер. В  звании
капитана. Он из одной старой, известной  своими  монархическими  взглядами
семей  из  Восточной  Пруссии.   Поддерживается,   вероятно,   Папеном   в
"Системцайт". - Рейсс устроился поудобнее за столом, видя, что  Краус  фон
Меер и не думает прекращать монотонно бубнить  в  трубку.  -  Единственный
ответ, какой приходил на ум, этим  монархистам-любителям  кортиков  -  так
урезать бюджет флота, чтобы они не могли себе позволить...
     В конце концов,  Рейссу  удалось  избавиться  от  телефонной  трубки.
Вернувшись к завтраку, он обнаружил, что омлет  остыл,  но  кофе  был  еще
горячим. Отпив кофе, он принялся за чтение газет.
     Нет этому конца, подумал он. Эти люди  из  СД  дежурят  и  по  ночам.
Звонят тебе даже в три часа утра.
     В кабинет заглянул его личный секретарь. Пфердехуф, и  видя,  что  он
уже закончил говорить по телефону, произнес:
     - Только что звонили из  Сакраменто.  Они  там  крайне  взбудоражены,
утверждают, что по улицам Сан-Франциско шляется какой-то еврей.
     Оба весело засмеялись.
     - Ладно, - сказал Рейсс.  -  Скажите  им,  чтобы  они  успокоились  и
переслали нам все подобающие данному случаю документы. Что еще?
     - Хотите прочитать соболезнования?
     - Их много?
     - Несколько. Я оставлю их у себя на столе на тот случай, если они вам
понадобятся. Я уже отослал ответы.
     - Мне нужно придумать обращение к назначенному  на  сегодня  собранию
бизнесменов, - сказал Рейсс. - На час дня.
     - Я не забуду об этом, - ответил Пфердехуф.
     Рейсс откинулся на спинку стула.
     - Хотите пари?
     - Только не в отношении партийных назначений. Вы именно это имеете  в
виду?
     - Это будет Висельник.
     Пфердехуф задумался на какое-то время, затем произнес:
     - Гейдрих уже достиг потолка своих возможностей. Таким людям  никогда
не установить прямой контроль над  партией,  потому  что  все  слишком  их
боятся. Партийные бонзы упадут в обморок от одной только  мысли  об  этом.
Возникнет коалиция в ближайшие двадцать пять минут, стоит  только  первому
автомобилю СС выехать за Принц-Альбрехтштрассе.  За  ними  стоят  все  эти
крупные промышленные воротилы вроде Круппа или  Тиссена...  -  Он  замолк.
Один из шифровальщиков с конвертом в руке подошел к нему.
     Рейсс протянул руку, и секретарь передал ему конверт.
     Это  та  самая   срочная   радиограмма,   теперь   расшифрованная   и
отпечатанная.
     Когда он закончил ее чтение, то увидел, что Пфердехуф все еще  стоит,
весь обратившись в слух. Рейсс  скомкал  радиограмму,  положил  в  большую
керамическую пепельницу у себя на столе и поджег ее зажигалкой.
     - Предполагается, что сюда должен  прибыть  инкогнито  один  японский
генерал. Некто Тедеки. Вам не мешало бы сходить в публичную  библиотеку  и
взять один из официальных японских военных журналов, в котором должна быть
его фотография. Постарайтесь проделать  это,  разумеется,  с  максимальной
осмотрительностью. Не думаю, что мы в состоянии ему здесь чем-то помешать.
- Он направился к запертому стенному сейфу, но  передумал.  -  Раздобудьте
любую информацию, какую только сможете. Биографические данные и все такое.
Все это должно быть доступно в библиотеке. - Затем добавил:
     - Этот генерал Тедеки был начальником  генерального  штаба  несколько
лет тому назад. Вы что-нибудь о нем припоминаете?
     - Совсем немного, - ответил Пфердехуф. - Известный забияка и  дуэлянт
в молодости. Ему сейчас должно быть около восьмидесяти. Мне  кажется,  что
он поддерживает какую-то провалившуюся программу  по  выведению  Японии  в
космос.
     - В этом он потерпел неудачу.
     -  Не  удивлюсь,  если  он  прибывает  сюда  на  лечение,  -  заметил
Пфердехуф. -  Здесь  уже  побывало  немало  японских  военных  преклонного
возраста,    чтобы    воспользоваться    услугами    знаменитой    клиники
Калифорнийского университета. Таким путем им удается пройти курс лечения с
применением  достижений  немецкой  медицины,  что  недоступно   им   дома.
Естественно, они сохраняют это в тайне.  По  патриотическим  мотивам,  как
понимаете. Поэтому нам, наверное, следовало  бы  приставить  какого-нибудь
наблюдателя к клинике Калифорнийского университета,  раз  уж  Берлину  так
хочется быть в курсе дела.
     Рейсс кивнул.
     - А еще старый генерал может  быть  замешан  в  торговых