ятами из "Ди Челлендж" я
практически не был знаком, - вкатился в свою кабинку, встал...
Прислушался к ощущениям - веиколепно. Скоростной комбинезон сидит на
мне как влитой. Шлем ощущается будто собственная голова, призмочки в
углах забрала исправно показывают задний вид именно так, как я их
отрегулировал. Хед-ап-дисплей* рисует нули перед носом - обычно его
показания выставляют куда-нибудь повыше, в район лба, но я не
собираюсь лишний раз шевелить глазами. Пусть лучше цифры прыгают по
центру забрала, перефокусировка взгляда без поворота зрачков менее
опасна, все равно видно, куда едешь... Ногам в ботинках непередаваемо
уютно, просто хоть навсегда в них оставайся. Палки ни на грамм тяжелее
чем надо, ни на грамм легче, и будто к рукам приросли. Лыжи смазаны
адской смесью, рецепт которой тренер не выдаст и под смертным боем,
настолько она хороша. Погода - моя любимая, облачно без прояснений,
осадков нет, ветер полуметровый в корму. В наушниках глухо, радиосвязь
отключена - нечего героя на трассе советами беспокоить, он намерен
рвать и метать. Гора будоражит и манит. И сейчас я ее сделаю! А
одиннадцать моих конкурентов могут отдыхать. Сегодня они не сумеют
проехать так, как я. Сегодня я покажу, как это делается. Не им - горе.
И получу от этого столько удовольствия, что хватит на всю оставшуюся
жизнь.
_________________________________________________________________
СНОСКА: *  Хед-ап-дисплей (head-up-display, HUD) - общее название
систем, проецирующих изображение на прозрачную поверхность,
служащую обзорным (как правило лобовым) стеклом.
_________________________________________________________________

     Уверен - не случись у меня под ногами злополучного Дона
Киркпатрика, именно так оно все и вышло бы. Мне снова было пятнадцаь
лет, я не боялся ни Бога, ни черта, и скорости тоже не боялся,
напротив - хотел ее. А больше всего на свете я хотел съезжать на
горных лыжах. По чему угодно, хоть по вертикальной стене - на лыжах я
мог все. Еще не уткнувшись носками в стартовую доску, уже глубоко
нырнул в четвертое измерение. Такого со мной не было давно, многие
годы. И именно в этот момент, когда над стартом раздалось "Эттеншн!",
я понял, упираясь палками и готовясь к прыжку, до какой же степени был
несчастлив последние десять лет. Да, я получил Крис, но это взрослое
серьезное чувство, настоящая любовь, а вот безудержного щенячьего
восторга в моей жизни явно недоставало.
     Чистое наслаждение, захлестывающее с головой, это когда есть ты,
есть гора, внизу лежит медаль, а на пути к ней - скорость. Конечно
съезжаешь не за медалью, но не будь ее, не будет и такой скорости. И
очень даже неплохо подхлестывают одиннадцать гавриков в соседних
кабинах. Придется их объехать, чтобы не мешали ловить кайф.
     Я чуть-чуть откатился назад. Сейчас будет выстрел, и я шестым
чувством уловлю момент, когда стопорный штырь выскочит из стартовой
доски, освобождая ее. Он еще только двинется, а я уже прыгну. С
громким хлопком ударю по доске носками лыж, та отлетит вниз, и я
окажусь на горе. Только не переборщить - некоторые торопыги, пытаясь
выиграть заветные сотые, прыгают вперед, пока выстрел раздается. Такой
короткий звук, но они успевают. Доска еще блокирована, не позволяя
лыжнику обогнать конкурентов, и он красиво выпадает на склон через
голову. А любой фальстарт, даже такой уморительный - лишняя
нервотрепка. Фигушки, я прыгну как надо. Как мне надо - идеально.
     "Уффф... Ну, поехали!". Тут оно и выстрелило.
     Моя кабина была четвертой слева, Киркпатрик стартовал вторым
справа, но его широченная спина уже маячила впереди. Здоровый лось, он
расталкивался с паровозной тягой, и я едва за ним поспевал. С боков на
меня стремительно надвигались двое, кажется швед и итальянец.
Оба спрямляли траектории, а в точке их пересечения как раз двигался я.
Не испугаться бы. Киркпатрик уже вставал в стойку, теперь я
ориентировался не по спине, а по такой же монументальной заднице.
Короткий рывок, и я тоже сложился пополам, не позже и не раньше, чем
нужно - пересилил страх возможного столкновения и угадал, - судя по
треску и коротким нецензурным воплям, двое сшиблись в метре позади
меня. Изгибы палок четко легли под мышки, я поджал локти и вслед за
Киркпатриком ухнул через перегиб. Все, мы были в "горлышке". Не бок о
бок, но я висел у лидера на хвосте, и против ожидания, не отставал. За
спиной шуршало, скрипело, трещало и материлось на нескольких языках.
Рискнув бросить короткий взгляд в призмы заднего вида, я обнаружил там
остальную братию в полном составе. Лыжники заколачивали себя в
"горлышко" как пробку, они сбились в плотную толпу и никто не хотел
уступать. Так, назад больше не смотрю. Только вперед.
     Через пару секунд на горе осталось: ребро - четыре штуки,
коленная чашечка - одна, локоть - один, и это не считая прочих
мелочей. Парень из французской команды почти до середины трассы ехал
кое-как с вывихнутым плечом, но понял, что не выдерживает боли, и
дальше уже просто катился, стоя в полный рост и придерживая раненую
конечность здоровой рукой. Что примечательно, швед с итальянцем,
настырные, столкнулись-таки по новой, не доезжая до первого
чек-пойнта. Итальянец устоял, а швед от удара споткнулся, впрочем
довольно удачно. Позади шла плотная группа, на него могли бы попросту
наехать, но швед сразу ушел с трассы, потерял лыжи и долго скользил на
боку, пока не угодил в сетку. Эта парочка сегодня дралась за третье
место, в старые добрые времена одним из них мог бы оказаться наш
Димон. Скорее всего - шведом.
     А я висел на хвосте у фаворита Дона Киркпатрика, и было это
неожиданно легко. Тренер угадал, наши траектории чересчур разнились,
чтобы Дон мог предпринять какие-то опасные агрессивные действия без
риска для себя. Любой маневр на горе означает торможение. Вот он и не
тормозил. Набрал хорошую скорость и держал ее. Как и я. Причем я даже
чуточку раскрывался, чтобы не подходить к нему вплотную - небольшой
запас по разгону у меня оставался, и чувствовал я себя очень уверенно.
Лыжи скользили чудесно, видимость была прекрасная и что немаловажно, я
шел более пологими дугами, поэтому крупа из-под кантов лидера не
летела мне в забрало. Первый чек-пойнт мы проскочили с мнимальным
разрывом, я посмотрел на дисплей - полторы сотых. Несерьезно. А не
попробовать ли мне его обойти? Чего я буду ждать, пока мужик ошибется?
Между чек-пойнтами три больших трамплина, мой козырной рельеф. Найти
только место пошире, чтобы он на таран от обиды не бросился.
     Именно в этот момент у Дона сдали нервы. Вдруг оказалось, что он
уходит вперед, и уходит очень быстро, просто ненормально быстро. Что
такое?! Я сжался в предельно аэродинамичную стойку и перестал
осторожничать. Пару раз прошел дугу на пределе и начал-таки догонять.
Но Киркпатрик тоже несся все отчаянней. Пораженный до глубины души, я
шпарил вслед и тихо благодарил себя за то, что догадался-таки
попросить наладчика отключить на дисплее спидометр. Мы сейчас ехали
быстрее, чем мне когда-либо приходилось. Это было пока еще не страшно,
нет, а без спидометра даже почти весело и познавательно. Вот если на
втором чек-пойнте мне высветило бы какую-нибудь запредельную цифру,
тут-то я мог и испугаться. И притормозить. А канадец?
     На трамплин он вышел грамотно, но летел дольше, чем нужно. Хоп!
"Хоп!". Недаром у трамплинов обязательно ставят камеры с самыми
чувствительными микрофонами. Особенный кайф слушать как орут девчонки,
когда прыгают. Визг потрясающий. Непередаваемая эмоциональная гамма.
Илюха однажды у Ленки спросил: "Ты в постели так же орешь?". Она ему:
"А что?" - "Интересно было бы послушать". - "Ну, постой сегодня
вечером под дверью...".
     Приземлился я так гладко, что почти не ощутил толчка. А вот
насколько разрыв сократился - почувствовал. Увидел. И еще мне
показалось, что Дона начинает потихоньку разносить. Снежная крупа
из-под его лыж полетела совсем по-другому, и в фигуре возникло
напряжение, которого раньше не было. Полгоры осталось у нас за спиной,
и все это время Дон по трассе стелился. А теперь он с ней воевал. Уже
не скользил - пилил. Скорость все еще оставалась запредельной, реально
я сейчас не мог его обогнать, казалось бы самое время мне отчаяться и
сдаться. Но это если не знать, что Дон идет на голых нервах и долго
так не выдержит. Я постоянно у него перед глазами, то в левой призме,
то в правой. Неумолимый преследователь, расчетливый и хитрый. Который
заставил лидера ехать не быстрее, чем он умеет, но куда быстрее, чем
он хотел бы. Дон понимает, что я намеренно давлю ему на психику, но у
понимания есть предел. За ним приходит дерганье, а потом истерика. И
ошибки. Это он тоже понимает, но и у этого понимания... И так далее.
Когда же ты ошибешься, мужик? Только бы тебя не разъярить сверх меры.
А то как бросишься мне под ноги - и плакало наше золотишко, оба
упадем.
     На следующем трамплине я еще чуточку подобрался к лидеру и
сообразил: пока что ближе никак не получится. Десять метров примерно,
но преодолеть их я чисто физически не могу. Придется ждать.
Киркпатрика откровенно разносило. Мне пока что в четвертом измерении
было очень даже хорошо, а вот ему настало время принимать решение -
или дальше идти в том же режиме, на грани фола, или устанавливать
более жесткий контроль над лыжами. Раскрываться. Тормозить. Сдаваться.
Я позволил себе посмотреть через призмы назад - пусто. Ну и
разогнались же мы! Еще трамплин. Совсем немного до второго и
последнего чек-пойнта. Нет, правильно я сделал, что еду без
спидометра. Как изобразила бы мне электроника сто миль в час... Да ну,
ерунда, от силы километров сто сорок. Хотя судя по времени, если и
дальше так пойдет, мы привезем рекорд трассы, который долго не будет
побит. Трамплин. Дон взлетает. Что?! Не понял... "Хоп!".
     И тут Дона Киркпатрика окончательно завалило.
     Ему нужно было пройти эту дугу хотя бы чуточку медленней. Дон не
успел как следует выровняться перед трамплином и прыгнул с бугра, имея
явный дифферент на правый бок. В полете его начало валить дальше. Он
еще мог исправить положение, но за счет резкой потери скорости и
жесткого неудачного приземления. Опять-таки - торможения. И я сделал
бы его как миленького. Дон знал это и попытался удержаться в воздухе,
завершая намеченную им дугу, криво-косо, но завершая.
     Фактически это я заставил беднягу упасть. Я уже оторвался от
трамплина и в полете смотрел, как он передо мной нелепо бьется правым
боком о снег, подпрыгивает, одна лыжа отстреливается и уходит - мама!
- опасно уходит куда-то вверх... Ничего, я под ней проскакиваю, а вот
Дон... Он катится по снегу кубарем именно в то место, куда я сейчас
должен приземлиться. И вот я уже точно ничего не могу сделать. Ничего!
     Временной разрыв обрушился на меня внезапно. И злоба дикая -
вслед за этим. Киркпатрик раньше никогда не падал, и сейчас мог не
падать - но взял, подлец, и упал. А мне без приземления никак не
обойтись, любой "челленджер" хоть и орел, но только в переносном
смысле. Еще за полсекунды до отрыва ты знаешь, куда тебе садиться. Кто
бы мог подумать, что садиться мне теперь, как ни крути, в лужу, а
именно - Дону на голову, весело размазывая коллегу по склону... Я
отлично представлял, что будет, когда мои девяносто кэгэ, помноженные
на скорость и снабженные таким великолепным орудием убийства, как
горные лыжи, впечатаются канадцу в спину. То, что меня самого дальше
ожидало долгое неуправляемое падение, я тоже хорошо понимал. Но
все-таки... Между прочим, на "Ди Челлендж" еще никого впрямую не
убивали. Даже сшибленный наземь или вытолкнутый на сетку, "челленджер"
как-никак погибал самостоятельно. Группировка неудачная, удар
собственной отстрелившейся лыжей под ребро, в общем - несчастные
случаи. Бывало, переезжали упавших, но только в верхней части горы, на
малых скоростях и с последствиями скорее анекдотическими. Иногда
врезались носком лыжи - тоже не совсем насмерть. Так, на уровне
пересадки донорских органов. А вот я сейчас наеду - мало не
покажется... Создам прецедент. Тьфу!
     Дон застрял передо мной и чуть ниже, сейчас он находился в
положении сидя, его должно было развернуть, приподнять и снова бросить
о снег. Лежи он, а не сиди, у меня не оказалось бы никаких проблем, я
бы его элементарно перепрыгнул. Но это же не песочница, а гора! В
начальной фазе падения она тебя швыряет, как ей заблагорассудится.
Ф-ф-ф-фак!!! А если раскрыться и затормозить в полете? Я уже почти
решился это сделать, но передумал - закончилась бы такая авантюра
очень жесткой посадкой и не факт, что не на уши. И врезался я в
канадца все равно. Варьировались только последствия - кто именно
останется инвалидом на всю жизнь, а кто просто надолго.
     Последний вывод меня окончательно расстроил, и я быстро отбросил
лишние варианты, то есть те, что оборачивались не в мою пользу. Но
даже наиболее мягкий выход, при котором я заваливался на бок и пытался
как-то перевести удар из прямого в скользящий, кончался худо - Дон
почти гарантированно получал лыжу в почку. Убью я парня из самых
лучших побуждений. Нет, мне падать нельзя, я должен лететь. Но куда я
его ударю в таком случае? Я повис в воздухе, а передо мной застыла
голова в белом шлеме с кленовым листом на затылке. И словно прицел
навелся на этот кленовый лист, мне даже померещилось едва заметное
перекрестие.
     Потом я думал не раз - времени хватило, - а как бы я действовал,
окажись там, в прицеле, дорогой мне человек. Боян, например. Илюха.
Или, скажем, дружили бы мы с Киркпатриком - как бы я себя повел? Не
нашлось у меня четкого ответа, не получилось. Только глодало душу
ощущение, что выход из ситуации все-таки был. Но это задним числом
хорошо размышлять о таких вещах. А вот на сходе с трамплина, когда ты
не лыжник, а истребитель на глиссаде... Пусть даже зависший в
пространстве и времени - спасибо психической аномалии... Нет в такой
ситуации мыслей, есть только перебор доступных вариантов. И феномен
темпоральной компрессии позволил мне перебрать их все.
     Скорее всего, в имевшихся у меня тогда крайне стесненных
обстоятельствах, я выбрал оптимальный выход. Он просто сам
напрашивался - очень уж заманчивый, хотя и несколько рискованный. Но я
был железно уверен в своем контроле над полетом. Знал, что справлюсь.
И действительно справился. Мне просто не повезло. Счет шел на
сантиметры, и уже не важно сейчас - то ли у Дона голова мотнулась, то
ли боковой ветер дунул, и меня в сторону увело. При благоприятном
раскладе я красиво пролетал мимо, финишировал и брал свое золото. При
самом паршивом - эффектно срубал Дону голову напрочь, так же напрочь
калечил себе жизнь, падал и для полного счастья ломал пару-тройку
костей.
     Я знал, что стоит мне только сделать окончательный выбор, как
придется сразу действовать - растянувшееся до невозможности время тут
же схлопнется обратно. Но если и дальше висеть на месте в
нерешительности, пауза может оборваться сама, и я от неожиданности
потеряю как минимум сотую, а то и две. Опоздаю с коррекцией
траектории, и от Дона останутся рожки да ножки. Поэтому я внутренне
перекрестился и шевельнул корпусом в избранном направлении.
     Понеслись! Меня с жуткой силой рвануло вперед, только уже не
прямо, а со смещением. На грани падения, но все-таки я летел и уходил
влево, уклоняясь от своей потенциальной жертвы. Киркпатрика
разворачивало и приподнимало, мой виртуальный прицел съехал с его
затылка и оказался в опасной близости от шеи. Как нарочно, голова Дона
сильно наклонилась вправо, и шея была открыта. Правая моя лыжа
проскакивала буквально в двух пальцах над плечом канадца, и на таком
же расстоянии от щели между этим плечом и нижним обрезом шлема. Если
мне удастся такой ювелирный проход, за видеозапись потом будут драться
все информационные службы мира. А почему не удастся? Все рассчитано
точно. Проскакиваю. Вот, проскочил. Черт побери, да я ведь уже в
доброй полусотне метров впереди! Очень неудобное было приземление, в
основном на левую ногу, переборщил я с отклонением и еле вытянул себя
на ровный киль, чуть не упал. Но ради чужой жизни и своей репутации
стоило, пожалуй, и отклониться чуть больше, чем надо.
     В заднем обзоре Киркпатрика не было - наверное, он продолжил
кувырки, и его окончательно унесло с трассы. Оно и к лучшему. Я-то
мужика перепрыгнул, фактически сквозь него проехал, а вот
преследователи вообще не подозревают о том, что Дон упал. И угол
обзора у них другой будет. Хорошенькое дельце - прыгаешь, а на горе
приземления лыжник разлегся. Я хотя бы видел, с какой неприятностью
имею дело. В этом смысле мне повезло. Если, конечно, тот легонький
вжик не означал ничего серьезного. Даже не вжик - щелчок. Я почти уже
совсем проскочил мимо Дона, когда он раздался, этот странный звук.
Или не звук. Ушами я ничего воспринять не мог, защищенный шлемом. Но
тело что-то услышало. Ощущение было, словно меня легонько ударило
током. Не физически, а так, на уровне эмоций. Странно. Первым делом
когда доеду... Впрочем, я уже почти доехал.
     Никогда бы не подумал, что может случиться такое - почти четверть
самой ответственной горы в своей жизни я прошел на полном автомате. И
отлично прошел. То ли из-за состояния отключки, то ли вопреки нему, но
я удержал скорость, невозможную для себя, трусишки, и привез рекорд
трассы, который продержался целых пять лет. Четвертое измерение
выпустило меня только когда впереди показался финишный створ. От
неожиданности я так обалдел, что едва не оступился - на видео легко
можно разглядеть, как лыжник передергивается всем телом и с большим
трудом восстанавливает контроль. Будто самолет звуковой барьер пробил,
только наоборот. Вместо оглушительного хлопка - отдача по всему
организму. Так или иначе, я устоял на ногах, достойно проскочил
финишный участок, пересек линию, раскрылся и начал тормозить. Для
этого понадобилась неожиданно широкая дуга, а снежная пыль летела
через бортик и кое-кому даже за шиворот. Меня вынесло аж к нашему
тренеру. Я еще порадовался, что это не "Ски Челлендж". После слаломной
трассы ты первым движением отстегиваешь лыжи, а вторым - хватаешь у
тренера из рук трансивер и отзваниваешь наверх, тем, кто едет позже
тебя - рассказать, в каком состоянии гора. Меня в тот момент всего
трясло, я просто не удержал бы рацию. Прямо с места в карьер начало
трясти, едва только остановился. Лыжи, и те вроде бы дрожали. Кстати,
о лыжах. Я уперся наконечником палки в задник правого крепления и всем
телом надавил на рукоятку. Надавил и обомлел.
     В финишные ворота со скрежетом влетали мои соперники - те, кто
доехал. Толпа на трибунах за бортиком орала и колыхалась. Вокруг
победителя - меня, - скакали операторы, и кто-то уже лез с микрофоном.
А тренер стоял за бортиком и таращился мне в забрало, будто силился
разглядеть сквозь триплекс черты незнакомого лица.
     Я дожал-таки задник, выдернул ногу из крепежа и бросил взгляд на
лыжу. И подумал, что ставить ее торчком на всеобщее обозрение сегодня,
пожалуй, не стоит. "Покупайте наши горные лыжи, элегантное и
практичное оружие самообороны! Их убойная сила даже при неполном
замахе достигает полутора тонн!". Это тоже Илюха выдумал. Но он на
самом деле однажды дрался в одиночку против троих, не то "Фишерами",
не то "Атомиками"... Потом как-нибудь доскажу. Вечно мне всякая ерунда
вспоминается, когда нервишки зашкаливает.
     На скоростном лыжу обдирает ветром со снежной пылью будто
наждаком. Так что на ней не могло остаться никаких следов. Зато
в глазах тренера хватало кровищи, чтобы я понял все.
     И тут мне вспомнилась одна вещь, которая вертелась на окраине
сознания уже много дней. Сон, тот самый загадочный сон. Так вот отчего
упал в моем видении Боян Влачек на слаломной трассе! Его падение - это
был знак нелепой случайности, которая перевернет мою жизнь и сделает
меня не тем, кто я есть на самом деле. Там, во сне, уход Бояна с
трассы символизировал мой триумф за чужой счет, незаслуж