ерое платье.
   - Извините, что отвлекла вас. Дверь была открыта, я и вошла.
   Гуль Молер посмотрел на дверь. Ведь он  как  будто  еще  не  открывал
щеколду?
   - Я хотела постучать, но  потом  сказала  себе:  "Почтенный  владелец
этого заведения, должно  быть,  занят  делом  -  зачем  же  я  буду  его
отрывать?"
   Гуль Молер отложил тряпку, поправил воротник  и  выпрямился,  начисто
забыв о щеколде.
   - Очень любезно с вашей стороны, барышня.
   Сперва ему померещилось, что волосы у нее с проседью,  но  теперь  он
разглядел их пепельно-русый цвет. Она учтиво  кивнула  в  ответ  на  его
слова.
   - Благодарю вас, но вы ошиблись, назвав меня барышней. Я вдова.
   - Мне жаль это слышать, сударыня. Могу я предложить
   Вам рюмочку наливки?
   - Я не пью спиртного.
   Гуль помрачнел. Опыт научил его не доверять трезвенникам.
   - Ничего такого, что крепче вина.
   Гуль с облегчением вздохнул. Вдове умеренность только к лицу.
   Выйдя из-за  прилавка  с  двумя  кубками  красного  вина  на  липовом
подносе, он был  вознагражден  зрелищем  вдовы,  стоящей  на  коленях  и
начищающей его медную ванну.
   -  Надеюсь,  вы  не  станете  возражать,  -  сказала  она,  продолжая
полировать металл движениями столь плавными и твердыми, что Гуль  помимо
воли ощутил любовное томление. - Мне подумалось, что у такого почтенного
и занятого человека, как вы, есть много дел и помимо чистки меди.
   - Обычно это делает моя дочь, но...
   - Но она в таком возрасте, что больше занимается собой, чем таверной.
   - Истинная правда, - вздохнул Гуль.
   Он так и не понял, какого цвета у этой женщины глаза, но заметил, как
они потемнели.
   - Вам с дочерью просто необходима какая-то помощь на несколько дней в
неделю. У молодой девушки свои девичьи заботы,  и  упрекать  ее  за  это
нельзя. А у вас как у хозяина есть, разумеется, дела поважнее.
   Гуль кивнул. Не то чтобы его в "Погонщике Джеке" обременяли  какие-то
важные дела, но ему было приятно с ней соглашаться.
   - С лишней парой рук по вечерам вы с дочерью будете меньше уставать.
   Смекнув внезапно, куда она клонит, Гуль поставил поднос на  ближайший
стол. Он почувствовал себя одураченным.
   - Я не могу вас взять, сударыня.  Мы  с  дочерью  всегда  управлялись
вдвоем с тех пор, как жена умерла. Работнице мне платить нечем -  доходы
не те.
   - А я столько хорошего слышала о вашей таверне, - огорчилась женщина.
- И теперь, когда я своими  глазами  увидела  вашу  прекрасную  ванну  и
замечательный помост для музыкантов... - Она отложила тряпку и встала. -
Что ж, пойду, пожалуй.
   Гуль перевел взгляд с нее на ванну, блестевшую ярче, чем в тот  день,
когда Риз Танло привез  ее  из  Иль-Глэйва.  Даже  рельеф  у  колец  для
переноски был очищен от всех прежних  напластований.  Адесми  становится
просто несчастьем - взять хоть прошлую  ночь,  когда  Бурдал  Рафф  пнул
промеж ног Клива Вита за то, что тот не так на нее посмотрел.
   Взгляд Гуля снова обратился на  женщину.  С  ее  наружностью  драться
из-за нее никто не станет, и в то же  время  она  не  столь  безобразна,
чтобы отпугивать посетителей. Притом сразу  видно,  что  она  честная  и
работящая.
   - Я буду платить тебе пять грошей в неделю. - Гуль покраснел,  назвав
эту никчемную сумму.
   - Согласна. - Женщина, рост которой показался  ему  небольшим,  вдруг
сделалась высокой. - Займусь-ка я столами - слишком много воску  на  них
наляпано. А потом приколю передник  и  буду  подавать  тем,  кто  придет
перекусить. К вам ведь со всех Трех Деревень люди приходят, правда?
   - Правда.
   - Вот и хорошо. - Женщина улыбнулась, показав совершенно сухие  зубы.
- Меня зовут Магги. Магги Море.
 
*** 
 
   Аш держала сначала на север, потом на северо-запад. Доехав до Волчьей
реки, она направила  коня  в  черную  ледяную  воду  и  послала  вплавь.
Лохматый меринок с крепкими ногами и длинными, как у мула,  ушами,  воды
не любил, но Аш до этого не было дела. Будь у нее хлыст, она подстегнула
бы его. Она не могла позволить себе остановиться и  подумать.  Если  она
задумается, то, чего доброго, повернет назад к перевалу, чтобы сосчитать
убитых ею людей. Если задумается, то вынет ноги из стремян,  соскользнет
с седла и предоставит этим темным водам унести ее ко всем чертям.
   Сильное течение и так пронесло их на целую лигу вниз. Аш держала руку
в воде, следя за причудливой игрой света.  Подол  платья  плыл  за  ней,
пропитываясь водой и темнея. Холода она, как ни странно, не чувствовала.
Одно чувство повело бы за собой другое, поэтому было лучше вовсе  ничего
не ощущать.
   Выбравшись на северный берег, Аш спешилась  и  сняла  с  коня  мокрое
седло. Мерин отряхнулся, мотая гривой и взбрыкивая  задними  ногами.  Аш
посмотрела на небо. Буря давно прошла, и тени  от  предвечернего  солнца
тянулись  на  целые  лиги.  Даже  ветер  улегся,  и  слышно  было,   как
потрескивает лед на далеких прудах.
   Местность к северу  от  реки  была  труднопроходимой.  Выше  по  реке
виднелись дубравы, зеленые луга, яблоневые  сады  и  темная  возделанная
земля. Ниже, куда Аш  направлялась,  росли  хвойные  деревья  и  торчали
мшистые скалы.  На  северо-западном  горизонте  стояли  рыжевато-зеленые
смолистые сосны, которые берегут свои семена  всю  жизнь,  храня  их  на
случай гибели или лесного пожара. На юго-западе Аш,  оглядываясь  назад,
видела темно-зеленый палец Ганмиддишской башни.  С  ее  вершины  змеился
черный дым - такой бывает, когда жгут смолу и окаменевшее дерево.
   Черный Град. Аш поняла это в тот самый миг, когда выехала  из  лагеря
на своем длинноухом коньке. Башня мало откуда не была видна, а от дыма и
вовсе негде было укрыться. Красный огонь Бладда загасили  и  развели  на
его месте дымник.  Черного  огня  нет  в  природе,  поэтому  черноградцы
передавали свою весть таким вот образом.
   Аш не совсем понимала, что означает отвоевание Ганмиддиша для  Райфа,
и мало беспокоилась об этом. Она знала, что Райфа там больше нет  и  что
он ждет ее где-то на западе. Она не задавалась вопросом, откуда пришло к
ней это знание. Райф поклялся доставить ее, Простирающую Руки, в  Пещеру
Черного Льда. Их связывала  эта  клятва  и  прикосновение,  которым  они
обменялись у Тупиковых ворот.
   Аш помнила, как позвала его по имени, когда.., когда ее трогали чужие
руки и все  было  как  в  тумане,  и  она  не  могла  думать,  не  могла
шевельнуться, точно налитая свинцом, и кто-то сказал: "Если  очухаешься,
будет еще веселее". Ей казалось, что она  зовет  Райфа  вслух,  но  губы
почему-то не хотели открываться, язык не ворочался, и крик остался у нее
внутри.
   Она открыла глаза и увидела лицо надругавшегося над ней человека.  Он
дышал тяжело и хрипло, а глаза.., глаза...
   Аш сглотнула. Нет. Нельзя думать об этом теперь.
   Неся под мышкой седло, она повела коня вниз по течению.  День  угасал
медленно, и первые  звезды  вышли  на  небо  еще  до  того,  как  солнце
полностью село. Позади нее взошла бледная,  почти  полная  луна.  Речной
берег стал ровнее. Порой за деревьями мелькали очертания  усадеб,  а  на
снегу виднелись  свежие  лошадиные  следы.  Аш  не  хотелось,  чтобы  ее
заметили  здешние  кланники  или  погонщики  скота,  но  страха  она  не
испытывала - то ли от усталости, то ли от сознания собственной силы. Кто
теперь осмелится причинить ей вред?
   На ходу она невольно напрягла спину. Теперь Сарга Вейс и прочие маги,
которых вздумает послать за ней  приемный  отец,  смогут  выследить  ее.
Только на этот раз они будут настороже и приготовятся.  Аш  вдруг  очень
пожалела, что не расспросила как следует Геритаса Канта. Она  ничего  не
знала о собственной силе и могла только гадать о том, что  сделала.  "Ты
убила несколько человек, - шептало что-то внутри. - Убила  одной  только
мыслью".
   Райф увидел ее прежде, чем она его. Она битый час  обходила  какую-то
заводь, вытянувшуюся из реки, как пузырь, а когда вновь вышла к главному
руслу, почувствовала, что он где-то близко.
   Она покрылась мурашками, и ей стало холодно впервые после отъезда  из
лагеря, а живот свело от предчувствия встречи.  Всматриваясь  в  воду  и
надеясь увидеть его отражение, она услышала, что он ее  зовет,  а  потом
увидела  его  самого:  он  выходил  из  рощи  смолистых  сосен  шагах  в
пятидесяти от нее. На миг ей  стало  страшно  при  виде  этого  высокого
черного силуэта, и она подалась поближе к коню, ища поддержки.
   Силуэт взмахнул руками.
   - Аш, это я, Райф.
   Она увидела его лицо, и страх улетучился, а в.груди стало  тесно.  Аш
выронила седло. Что они с ним сделали? Спокойная сила, державшая Аш весь
день, испарилась, ноги подогнулись, и она бросилась по снегу к Райфу.
   Он молча прижал ее к груди. От него пахло льдом. Струпья на его шее и
его руках царапали ей щеки, с волос падали комочки засохшей крови. Какой
же он холодный - Аш не могла унять охватившую ее дрожь.
   Он отстранился первый, держа Аш за плечи и вглядываясь в  нее.  Тогда
она увидела, как он осунулся, как истощен. Теперь он выглядел старше, но
дело было не только в этом. Вороний амулет у него на  шее  светился  при
луне иссиня-черным блеском.., единственное, что казалось обновленным.
   Пронизав Аш долгим взглядом, Райф сказал:
   - Давай-ка поищем какое-нибудь укрытие.
   Его голос звучал устало, но  мягко.  Аш  очень  хотелось  знать,  что
случилось с ним на Пяди, но она не смела спросить.
   Он вернулся за лошадью и седлом. Аш смотрела, как он, будто  призрак,
тащится по берегу, и в груди у нее медленно разгорался гнев. Она  охотно
и без всякого сожаления убила бы тех, кто довел его до такого состояния.
   Она предложила ему одеяло, в которое куталась, но он потряс головой и
молча повел ее от реки на север. Луна поднималась, усеивая снег лужицами
голубого света.
   - Ты знаешь здешние места? - немного погодя спросила Аш.
   - Нет. Ганмиддиш - пограничный клан, присягнувший Дхуну. Черный  Град
с ним дел почти не имеет.
   Аш вспомнила о черном дыме на башне.
   - Но теперь положение изменилось?
   - Теперь изменилось.
   На этом и закончился их разговор. Они  пересекли  сланцевую  россыпь,
поросшую пучками пузырчатой травы и собачьим лишайником. Ветер сдувал  с
камней снег и уносил к Горьким холмам. Ледяной туман висел над пустошью,
завиваясь вокруг ног лошадей. Когда они  достигли  вершины  подъема,  Аш
увидела внизу, в долине, крестьянский дом с дюжиной служб. Усадьба  была
сложена из того же зеленого речного камня, что и  ганмиддишский  круглый
дом, и покрыта голубовато-серым грифелем. Туда Райф и направился,  минуя
многочисленные загородки для овец.
   - А разве тут никто не живет? - прошептала Аш.
   - Нет. Черный Град должен был очистить здесь все первым делом, прежде
чем брать круглый дом.
   - Почему? Какую угрозу могли представлять для них здешние жители?
   - Когда один клан захватывает другой, он берет его целиком.
   - Куда же девались люди, которые здесь жили? Райф пожал плечами:
   - Погибли, попали в плен, бежали в Баннен или Крозер.
   - А живность?
   - Если  хозяин  убит  или  взят  в  плен  -  скот  угнали,  если  ему
посчастливилось бежать  -  его  живность  послужит  взносом  для  клана,
который его примет.
   - Разве Крозер - не родственный Ганмиддишу клан? - нахмурилась Аш.  -
Разве там не примут здешних кланников просто так, из сострадания?
   Райф потемнел.
   - Идет война, и каждый клан делает то,  что  велит  долг.  Эти  слова
напомнили Аш, что они с Райфом происходят из разных кланов. Он  кланник,
выросший на продуваемых ветрами просторах, воспитанный  в  страхе  перед
Девятью Богами, живущими в камне и любящими  войну.  Ее  бог  обитает  в
воздухе и говорит о мире, но никто в горных городах не слушает его. Боги
Райфа для него что-то значат, а ее не  значит  ничего.  Поразмыслив  над
этим, Аш сказала:
   - Если ты хочешь остаться и сражаться за свой клан, я не  стану  тебе
мешать.
   - У меня нет клана.
   Аш вздрогнула, услышав, как он это сказал. Она ждала продолжения,  но
он больше ничего не добавил.
   В усадьбе было  множество  каменных  сараев  и  загонов,  соединенных
огражденными и заглубленными проходами для овец. В доме выломали  дверь,
и ставни висели косо, хлопая на ветру. У входа Райф выковырнул из  талой
грязи разбитую грифельную черепицу. Аш  старалась  не  смотреть  на  его
ободранные  в  кровь  руки,  почерневшие  ногти,  торчащие  сквозь  кожу
костяшки. Взяв черепицу наперевес, он велел  ей  ждать  снаружи,  а  сам
пошел в дом на разведку.
   Шли минуты, и Аш совсем замерзла. Воздух был  прозрачен,  как  бывает
всегда в такие холодные, сухие ночи, и мерзлая трава хрустела у нее  под
ногами.
   Как холодна эта ночь, как холодна. Согрей  нас,  госпожа,  прекрасная
госпожа. Протяни к нам руки. Теперь мы близко. Мы чуем тебя, чуем тепло,
и кровь, и свет...
   - Аш! Аш!
   Грубые руки трясли ее, возвращая к яви. Она стояла  уже  не  рядом  с
длинноухим коньком,  а  на  пороге  дома,  и  Райф  держал  ее,  стиснув
побелевшие губы.
   - Как долго?
   - Несколько мгновений.
   Аш отвела глаза, чувствуя слабость,  словно  ее  ударили  по  голове.
Заклятия Геритаса Канта больше не  действуют.  То,  что  она  сделала  у
перевала, смело их напрочь. Теперь между ней и Провалом ничего не стоит.
   - Пошли в дом. - Райф  говорил  спокойно  и  поддерживал  Аш  твердой
рукой. - Там никого. Можно ночевать без опаски.
   Аш позволила ему ввести себя в  темное,  пахучее  нутро  дома.  Райф,
усадив ее, разломал стул, разорвал грязный  овчинный  половик  и  развел
огонь. Аш морщилась, глядя, как он работает. Чтобы высечь искру, он взял
старый чугунок и сильно стукнул по его днищу куском грифеля.
   Огонь пришлось долго раздувать и ублажать, прежде чем он  разгорелся.
Аш неотступно следила за Райфом, боясь отпустить свой разум во тьму, где
голоса могли снова завладеть им. У нее разболелись руки, так сильно  она
прижала их к бокам.
   Когда желтовато-белое пламя охватило наконец обломки  стула,  породив
пахнущий  сосной  дым,  Райф  пошел  поискать  съестное.  Аш  сидела  не
шевелясь, опасаясь отойти от огня. Кухня усадьбы  была  разорена:  везде
виднелись обугленные бревна и выпавшие  из  стен  камни.  На  черных  от
копоти стенах плясали тени. Аш вздрогнула. Ей  недоставало  Ангуса..,  и
Снегурки, и Лося. Где-то они теперь? По-прежнему у Собачьего  Вождя  или
перешли к Черному Граду?
   Аш на миг прикрыла глаза и занялась своим платьем. Изорванный лиф был
грязен, подол оброс льдом. Она соединяла обрывки ткани, завязывая узлы и
выдергивая нити из одеяла. Ей не хотелось смотреть на свою  грудь..,  во
всяком случае, пока синяки не заживут. С юбкой было проще  -  Аш  просто
сняла ее и выбила о стену.
   Райф вернулся, когда  она  подкладывала  в  огонь  последние  кусочки
дерева. Он набрал в кастрюлю снега, принес стебель  цикория  с  длинными
листьями  и  корешками,  а  еще  тушку  какого-то  зверька  величиной  с
маленькую собачку, с  острыми  коготками,  лисьей  мордочкой  и  густым,
черным с золотом мехом. Аш не могла понять, как Райф убил его,  не  имея
оружия, но потом разглядела над самым сердцем зверька кровавый  сгусток,
словно от удара кулаком. Встретившись взглядом с Райфом,  Аш  попыталась
выдержать, но под конец все-таки отвела глаза.
   Райф, ободрав и выпотрошив тушку, сказал, что этот зверек  называется
рыболов и его мех высоко ценится у дхунитов, "потому что дхунские короли
носили мантии  из  тонкой  шерсти,  выкрашенной  в  синее  под  цвет  их
чертополоха,  с  воротниками  из  меха  рыболова".  Аш  слушала  его   с
удовольствием и очень радовалась тому, что он не просит  ее  помочь.  Он
ловко обработал мясо, орудуя кусочком грифеля, а кровь, которую выцедил,
приберег для подливки.
   Пока мясо поджаривалось на сковородке,  Райф  помял  листья  цикория,
бросил их в горшок с тающим снегом  и  помешивал,  пока  вода  не  стала
зеленой. Туда же он добавил кровь и мясной сок.  Горшок  зашипел,  и  из
него повалил пар, пахнущий жареным мясом и горькой лакрицей.
   У Аш потекли слюнки.
   - А ты мастер готовить.
   - В охотничьих лагерях всему  научишься,  -  пожал  плечами  Райф.  -
Мальчик, который еще не принес свою первую клятву, во  всем  зависит  от
взрослых  кланников.  Они  охотятся,  приносят  добычу,   а   мальчишкам
приходится обдирать ее и  жарить.  Таков  порядок.  К  мужчинам,  давшим
клятву умереть за свой клан, следует относиться уважительно.
   Аш хотелось спросить у Райфа, принес ли  он  сам  клятву  новика,  но
что-то удерживало ее, и вместо этого она спросила:
   - Ты не знаешь, что случилось с Ангусом? Райф застыл без  движения  и
ответил не сразу:
   - Может быть, его захватил Черный Град - не знаю.  Но  даже  если  он
остался у Бладда, ничего худого с ним не случится. Живой он ценнее,  чем
мертвый.
   Аш очень хотелось в это верить.
   - Что будем делать теперь?
   - Как рассветет, двинемся на запад.
   - Но нельзя же уходить вот так, сразу, - воскликнула Аш. - А  как  же
Ангус? И ты? Ты не в состоянии пуститься в путь. Посмотри на свои  руки,
свое лицо...
   - У нас нет времени нянчиться с моими ранами  или  искать  Ангуса,  -
прервал ее Райф. - Заклятие Канта больше не  действует.  Жители  Провала
уже зовут тебя, и если верить Канту,  это  еще  не  худшее  из  зол.  Он
сказал, что ты можешь умереть, что борьба с ними изнуряет тебя. Они  уже
завладели тобой сегодня - что же будет в другую и все последующие  ночи?
Сколько времени пройдет, прежде чем мне удастся вернуть тебя назад?
   Аш не нашла слов, чтобы ему возразить.  Райф  был  прав,  но  она  не
хотела признавать  его  правоты.  Ей  нужен  был  хотя  бы  день,  чтобы
посидеть, подумать и как-то изжить ужас того,  что  случилось  с  ней  у
перевала. Ее рука непроизвольно коснулась платья на груди.
   - А одежда? Припасы? Лошади у  нас  есть,  но  это  почти  все.  Райф
показал на шкурку рыболова, висящую над огнем изнанкой наружу.
   - К завтрему она высохнет. Я отскребу ее и выкрою  пару  варежек  или
воротник. И пошарю вокруг, как станет светло, - авось  найду  что-нибудь
полезное.
   - Ну а с едой как?
   - Об этом я позабочусь, - с холодной улыбкой заверил Райф.
   Аш принудила себя не выказывать своих чувств. Какое-то  время  слышно
было только шипение сырых дров. Райф, наколов сердце рыболова на  палку,
повернул его жилами наружу.
   - Что произошло сегодня на рассвете?
   - Почему ты спрашиваешь? - вскинула глаза Аш.
   - Я почувствовал что-то, выйдя из башни. Как в тот день, когда  погиб
мой отец.., только по-другому. Река раздулась и разломала лед у берегов,
и запахло металлом - так бывает, когда  раскаленную  сталь  вынимают  из
горна.
   - И ты понял, что это я?
   - Да. - Райф встретился с ней глазами. - Я  убью  всякого,  кто  тебя
обидит.
   Ее проняло холодом. У кого-то другого эти слова ничего бы не значили,
но в устах Райфа Севранса они были непреложной истиной.  Аш  подумала  и
лишь тогда ответила:
   - Меня, наверно,  одурманили  чем-то.  Я  не  помню,  как  уехала  из
круглого дома. Помню только холод, легкую тошноту  и  как  мне  хотелось
одного: спать. А потом эти  сны,  такие  путаные.  И  чьи-то  руки..,  я
подумала, что мне  тоже  снятся,  только  это  был  уже  не  сон.  -  Аш
потупилась, глядя на трещину в полу. - Меня  охватила  паника.  Все  эти
мужчины  вокруг  -  я  хотела  только,  чтобы  они   ушли..,   я   очень
рассердилась... - Аш беспомощно потрясла головой.
   - А дальше?
   - Ты правда хочешь знать? Тебе это правда нужно?
   - Я должен знать, протянула ты руки или нет.
   Аш глотнула, и ее вдруг замутило от  запаха  жареного,  но  голос  ее
остался спокоен:
   - Я почувствовала, как порвались заклятия Канта, но  в  тот  миг  мне
было все равно. Я хотела, чтобы этих мужчин не было  больше.  Чтобы  они
умерли.
   - О Провале я даже не вспомнила. Не знаю, протянула ли я руки, -  все
произошло так быстро, и я думала только об одном.