ожидая,
когда Эффи ее позовет.
   Сидя  на  твердой  земле   в   окружении   собак,   Эффи   наконец-то
почувствовала себя в безопасности. Амулет тоже успокоился и теперь спал.
Мысль о человеке на лестнице больше не пугала ее - может,  она  устроила
много шуму из ничего? Зря она не  поздоровалась  с  Джебом  Оннакром  во
дворе.
   Черноносый  смотрел  на  Эффи  своими  умными  глазами,  а  остальные
расположились вокруг, пользуясь разными частями ее тела, как  подушками.
Эффи нравилось, когда они клали на нее свои большие головы и лапы.  Даже
сдержанная Киска в конце концов подошла, привлеченная протянутой рукой и
тихим пощелкиванием языка.
   Эффи любила шенковых собак. От них, конечно, немного пахло,  но  Джеб
как-то сказал ей, что они, наверно, находят ее запах не менее скверным.
   Прикорнув под живым собачьим одеялом, Эффи  стала  засыпать.  Хорошо,
что она не побежала к Дрею. Собаки не дадут ее в обиду.
   Так она и уснула, думая о них.
   - Гр-ррр.
   Эффи сквозь сон показалось,  что  рычание  ей  тоже  снится,  но  его
подхватили все собаки, и шум стал слишком сильным, чтобы спать.
   Эффи заморгала и проснулась. Сквозь дырку в задней стене лился  яркий
свет. Ослепленная им Эффи не сразу разглядела, что шестеро  собак  стоят
около нее полукругом, ощетинившись, опустив  головы  и  вытянув  хвосты.
Глянув на их желтые клыки и горящие глаза, Эффи поняла людей, говоривших
всякие страсти про собак Шенка. Таким человека загрызть - плевое дело.
   Подняв руку, чтобы успокоить их, она услышала голоса  снаружи.  Двое,
мужчина и женщина, кричали во  весь  голос,  чтобы  заглушить  завывания
бури.
   - Она заколдована, эта девчонка. Заколдована. Катти клянется, что она
исчезла прямо у него на глазах. Она узнала, что он идет к ней, не  успел
он войти в дверь круглого дома. Это все ее амулет. Если хочешь знать...
   Эффи напрягла слух и замахала руками, утихомиривая рычащих собак. Она
сразу узнала, кто это говорит.  Низкий  мужеподобный  голос  принадлежал
ламповщице Нелли Мосс, а Катти  был  ее  сыном,  сверстником  Дрея,  вот
только новиком он так и не стал. Летом  его  поймали  на  краже  кур  из
курятника Меррит Ганло, а в прошлую зиму был какой-то случай с  сестрами
Танна, который Эффи не совсем поняла. Катти Мосса она знала плохо, и  он
почти не жил в круглом доме. Эффи помнила только, что один глаз  у  него
карий, а другой голубой.
   - Тише, женщина! - ответил резкий мужской голос. -  Не  желаю  больше
слушать твои суеверные бредни. Маленькая Севранс заколдована не  больше,
чем мы с тобой. Если она и убежала, то, наверно, потому,  что  услышала,
как топочет твой бестолковый сын.
   Все полученное от собак тепло покинуло Эффи. Она  была  уверена,  что
узнала голос Мейса Черного Града. Он проникал сквозь каменные стены, как
ледяной дождь.
   - Катти не дурак, - отрезала Нелли. - Он сделал  все,  как  ему  было
велено.
   Значит, придется ему повторить это еще раз. Я не  допущу,  чтобы  эта
сучонка шмыгала по круглому дому, рассказывала басни и  подглядывала  за
мной мертвыми глазами своего отца.
   Гончие на большой псарне тоже выли почем зря, но Мейс мигом  успокоил
их, щелкнув хлыстом в воздухе. Потом  послышалось  звяканье  металла,  и
Эффи поняла, что Мейс принес поводки, чтобы увести своих лучших собак  в
более теплое место.
   -  Виноватым  себя  чувствуешь,  когда  ее  видишь?  -  с  довольными
интонациями произнесла Нелли.
   - Сделай как договорились, и дело с концом.
   - Всем было бы легче, если б ее подстрелила под открытым небом стрела
клобучника.., как Шора Гормалина.
   За этими словами последовало много разных звуков. Затопали  по  снегу
сапоги, зашуршала ткань, и Нелли испустила тихий гортанный стон.
   - Не  смей  больше  говорить  о  Шоре  Гормалине,  женщина,  ясно?  -
Некоторое  время  Эффи  ничего  не  слышала,  кроме  ветра   и   рычания
Черноносого, а после Мейс повторил:
   - Ясно, я спрашиваю?
   Судорожный вздох.
   - Ясно, ясно. От меня правды никто не услышит.
   - Вот и хорошо.  -  За  этим  последовал  такой  звук,  будто  кто-то
хрустнул пальцами.
   Эффи снова опустилась на пол  среди  собак,  потрясенная  до  глубины
души. Пчелка вылизывала ей уши, как больному щенку. Старый Царап, Званка
и Зуб все еще ярились на людей снаружи, вытянув вперед  дрожащие  морды.
Черноносый и Киска, которых Эффи всегда считала  вожаками  стаи,  бегали
туда-сюда перед дверью и прислушивались, готовые ко всему. При этом все,
кроме Пчелки, не переставали тихо рычать.
   Шенковы бестии - так прозвал их Шор Гормалин.  Эффи  еще  улыбнулась,
впервые услышав это прозвище. Только теперь она поняла, что оно подходит
им как нельзя лучше.
   В груди у нее открылась пустота. Шор Гормалин  понимал  собак.  И  ее
понимал. Он был единственный, кто понял, почему ей надо иногда убегать и
прятаться. И даже сказал, что сам так делает. Это много значило для Эффи
- это помогло  ей  справиться  с  разными  нехорошими  словами,  которые
говорили про нее Летти Шенк и другие. Не такая уж она придурковатая, раз
лучший боец клана говорит, что сам был таким же в детстве.
   А сейчас случилось ужасное. Нелли Мосс говорила так, будто Шора  убил
вовсе не клобучник, будто это как-то подстроил Мейс Черный Град.
   Эффи, сидя на корточках, раскачивалась взад-вперед. Ее тошнило, точно
она наелась грязи. Она оттолкнула Пчелку, лизавшую ей ухо. Это Мейс убил
Шора.  Сначала  сделал  что-то  с  Рейной,  а  потом...  Эффи  перестала
раскачиваться: одна мысль разметала все остальные, как камень, брошенный
об лед.
   Мейс убил Шора из-за Рейны. Шор любил Рейну. Он защитил бы ее, не дал
бы ей выйти замуж за Мейса. Эффи видела, как Шор хлопотал вокруг  Рейны,
когда она только что узнала о смерти Дагро. Он делал для  нее  все,  что
только мог. Взял на себя все ее дела  с  издольщиками,  пополнял  запасы
зерна и масла.., даже ездил в Старый лес проверять ее капканы.
   У Эффи живот разболелся от таких мыслей. Даже в тот день,  когда  Шор
нашел ее здесь, в собачьем закуте, он  тоже  исполнял  поручение  Рейны.
Эффи отвернулась от  собак,  и  ее  вырвало.  Пчелка  тут  же  принялась
подлизывать теплую лужицу.
   - Что это? - спросил вдруг совсем близко голос Мейса.
   - Шенковы псы, чтоб их лихоманка взяла.
   - Ладно, ступай, женщина, - буркнул Мейс, - и больше за мной не ходи.
Люди могут заметить, что мы встречаемся. - Поводки в его руках звякнули.
- Займись своим делом.
   - Хорошо. Катти теперь дождется, когда  девчонка  о  нем  забудет,  и
подловит ее в таком месте, откуда ей будет не уйти.
   Мейс досадливо фыркнул.
   - Я хочу избавиться от нее, и поскорее.
   - Нет уж, Катти спешить не станет - ведь он  теперь  знает,  что  она
заколдована.
   Ветер унес прочь ответ Мейса.
   - Мы с Катти в твоих уроках не нуждаемся.
   - А я не нуждаюсь в уроках от женщины, которая зажигает  факелы  ради
пропитания. Ступай. - Последнее слово он произнес шепотом,  но  с  такой
силой, что Эффи съежилась и отползла  подальше  от  двери.  Даже  собаки
притихли.
   Шаги Нелли удалились по направлению к круглому дому. Чуть погодя Мейс
открыл дверь псарни, позвал своих собак, и они бросились к нему с визгом
и лаем. Чей-то мокрый нос ткнулся в дверь  маленького  закута,  но  Мейс
отозвал любопытного и ушел вместе со своей сворой.
   Эффи сидела, обняв колени.  Собаки  сгрудились  вокруг  нее,  но  она
впервые  за  все  месяцы,  что  приходила  сюда,  не  чувствовала   себя
защищенной.
 
34 
КОГДА МУЖЧИНЫ ПОКУПАЮТ ДЕВУШКЕ ОДЕЖДУ 
 
   -  Как  ты  себя  чувствуешь?  -  сумрачно  спросил  Райф,   поправив
укрывающее Аш одеяло.
   - Да так, будто ничего. - Аш потерла  глаза.  -  Только  внутри  узлы
какие-то, словно Геритас Кант все там перевязал веревками.
   Райф дернул ртом, красноречиво показывая Аш, что  невзлюбил  Геритаса
Канта.
   - Ты ехать-то сможешь?
   - А разве у меня есть выбор? Райф промолчал и отвернулся.
   Разговор происходил в комнате, где Геритас принимал их ночью,  где-то
после полудня, судя по серому  свету,  проникающему  сквозь  ставни.  Аш
проснулась на кушетке у огня, не помня, сама  она  пришла  сюда  или  ее
принесли. Последнее, что она помнила, был звук крови Геритаса,  капающей
в чашу. Она вздрогнула, до сих пор ощущая вкус испытанного тогда страха.
   - Я оставлю тебя, чтобы ты  позавтракала,  -  сказал  Райф.  -  Мы  с
Ангусом утром ходили на рынок и купили тебе новые вещи - они в  корзинке
у стола. А снаружи стоит пони, - добавил он, уже открыв дверь.
   Аш приподнялась. - Пони?
   - Ага. Горная лошадка, серая, как грозовая тучка.
   - Это ты его выбрал?
   Он кивнул, и их глаза встретились. После краткой заминки Аш сказала:
   - Я не требую, чтобы ты исполнил обещание, которое дал мне ночью. Все
было так... Я не имела права просить тебя о помощи.
   В глазах Райфа вспыхнул непонятный Аш холодный огонь, и он сразу стал
старше и суровее - если такого встретишь на улице, тут же  перейдешь  на
другую сторону.
   Я не беру назад своих обещаний, произнес я их вслух или нет. Я обязан
преданностью своему дяде и не скажу о  нем  ничего  плохого  у  него  за
спиной. О Геритасе Канте я тоже не скажу худого слова, потому что уважаю
его за силу духа и благодарен ему за все, что он сделал. Но знай, что  я
помогаю тебе совсем не по тем же причинам, что они. До Простирающей Руки
мне дела нет.
   - Я знаю, потому и обратилась к тебе ночью. И потому же сказала  тебе
правду у озера.
   Райф молча повернулся, чтобы уйти, но Аш сказала:
   - Прости меня.
   - За что?
   Аш не сразу нашла нужные слова.  Он  давал  ей  так  много..,  и  так
спокойно, без шума и суеты.
   - За то, что позволила тебе прикоснуться к себе в тот день у ворот.
   Рука  Райфа  нашарила  у  горла  черный  вороний  клюв,  его  амулет.
Неожиданно он улыбнулся, да так славно, что у Аш захватило дыхание.
   - Ты достойна уважения, Асария Марка.
   Не успела Аш сообразить, почему он так ответил,  дверь  закрылась  за
ним. Аш сидела, глупо вытаращив глаза на то место,  где  он  только  что
стоял.
   После этого она стала не спеша собираться.  Прежде  всего  она  поела
поджаренного хлеба с кислыми зимними яблоками. Кто-то, вероятно,  сестра
Ганнет, приготовил ей все нужное для ванны. Аш давно  уже  не  мылась  и
теперь долго стояла в медной ванне, давая горячему  пару  окутать  себя.
Потом она отскреблась дочиста и взбила на волосах пену, пахнущую овсом и
зимней мятой. Вода в ванне сделалась серой, и Аш чуть было  не  кликнула
Кату, чтобы та принесла чистой.
   Это заставило ее выйти. Вода вдруг показалась ей холодной, и Аш никак
не могла согреться. Ката вздернута на  виселицу,  воронью  на  поживу  и
людям на поглядение.
   Это сделал Пентеро Исс.  Аш  бросила  шерстяное  полотенце  в  ванну,
глядя, как оно намокает в грязной воде. Теперь она многое поняла о своем
приемном отце. Прошлой ночью, когда Геритас Кант говорил о  Простирающих
Руки, Провале и обитающих там существах, Аш  сразу  вспомнила  об  Иссе.
Все, что он делал и говорил, вся его доброта, все знаки внимания и  даже
поцелуи были ложью. Она - Простирающая Руки, и он это знал. Потому-то он
и являлся к ней по ночам, задавая ей хитрые вопросы о ее снах. Потому он
и велел Кате следить за ней, Ножу - сторожить ее дверь и Кайдису Зербине
- потихоньку таскать ее вещи.
   Пентеро Исс хотел иметь собственную Простирающую Руки.
   Аш стояла посреди комнаты, обдумывая то, что открылось  ей.  Кожа  на
груди и руках покрылась мурашками, и ее  начало  трясти.  Приемный  отец
намеревался запереть ее в Кости и использовать в собственных  целях.  Он
уже держал там  кого-то,  и  она  должна  была  пополнить  его  собрание
редкостей.
   Как давно он понял, кто она? С самого начала? Не потому ли он и  спас
ее в младенчестве?
   Так она и стояла неизвестно сколько времени, дрожа то ли от гнева, то
ли от потрясения, то ли от холода. Рассказ Канта изменил всю  ее  жизнь.
Теперь ее память такая же грязная, как вода в ванне.
   В дверь постучали, прервав ее раздумья.
   - Кто там? - спросила Аш прежним властным тоном, будто никогда  и  не
покидала Крепости Масок.
   - Это Геритас Кант. Я должен поговорить с тобой перед отъездом.
   - Одну минуту, я оденусь. - Голос Аш был так же холоден, как ее тело.
Она подошла к корзинке с одеждой и стала ее разбирать. Чтобы двое мужчин
покупали  что-то  для  девушки!  Аш  с  улыбкой,   близкой   к   слезам,
пересматривала то, что они принесли. Решив, как  видно,  побаловать  ее,
они предусмотрели все, в чем ничего не смыслили. Они  приобрели  красные
шелковые юбки, красивые вышитые сорочки и плащ из тончайшей шерсти.  Все
было  окрашено  в  живые,  яркие  тона:   синий,   как   море,   корсаж,
изумрудно-зеленые ленты, замшевые сапожки цвета ржавчины.
   Аш смеялась и плакала одновременно, разглядывая  тонкую  шемизетку  -
такие носили жены баронов в Крепости Масок. В корзинке имелись  шелковые
туфельки, ажурные митенки, кружевные воротнички, костяные пуговки - все,
что, по мнению обоих мужчин, должно было ей понравиться.
   Ей и правда понравилось. Так понравилось, что она прижала эти  вещицы
к груди, как живые. Представляя себе,  как  Ангус  с  Райфом  ходили  по
рынку, подбирая цвета, щупая ткани и прикидывая, впору ли ей это  будет,
она хихикала, как маленькая. Геритас Кант пыхтел за дверью,  нетерпеливо
постукивая клюшками по полу.
   Пора было одеваться, но она не обнаружила  в  корзинке  ни  шерстяных
чулок, ни белья. Мужчины - какой с них спрос? Придется обойтись тем, что
есть.
   Выбрав  самую  простую  шерстяную  юбку,  белую   сорочку,   расшитую
крошечными незабудками,  и  ярко-красный  корсаж,  Аш  стала  складывать
обратно все остальное. При этом из складок нижней юбки выпал  муслиновый
мешочек.  Аш  развязала  его.  Вот  и  белье.  Красивое  дамское  белье,
надушенное и украшенное бантиками. Ангус, смекнула она. Это он вспомнил,
что надо и это купить.
   Пять минут спустя, одетая, она открыла дверь Геритасу.
   Вид у  него  был  нездоровый,  и  клюшки,  на  которые  он  опирался,
тряслись. Аш устыдилась, что заставила его ждать, и хотела  помочь  ему.
Он отклонил ее услуги, и оба они пережили несколько неловких минут, пока
он не дотащился до очага и не уселся на высокий, с прямой спинкой  стул,
сделанный, как догадалась Аш, специально для него.
   - Деньгам перевод, - первым делом промолвил он, и Аш не сразу поняла,
что речь идет о ее новой одежде, а поняв, промолчала.
   - Ты хорошо себя чувствуешь? - Зеленые глаза  Канта  вытянули  из  Аш
ответ еще до того, как она кивнула. - Вот и ладно. Значит, мои  заклятия
пришлись к месту. Ты чувствуешь их?
   - Кажется, да. Все внутренности словно досками заколочены.
   - В некотором  смысле  так  оно  и  есть.  -  Кант  поправил  неловко
подвернувшуюся правую ногу. - Заклятия служат двум целям. Во-первых, они
прячут  тебя,  чтобы  чародеям  и  узникам  Провала  труднее  было  тебя
выследить. Это не значит, что они тебя вовсе не найдут. Прибегая к своей
силе, ты можешь с тем  же  успехом  зажечь  маяк  на  вершине  горы  или
затрубить в рог. Заклятия призваны  лишь  одурачить  тех,  кто  ищет  не
слишком усердно.
   Аш принудила себя кивнуть еще раз.
   - Во-вторых, они оберегают тебя. Напряжение, которое ты чувствуешь, -
это следствие воздвигнутых мной преград. Твое тело скреплено колдовскими
швами. Они стягивают твое сердце, печень, мозг и чрево,  защищая  их  от
вторжения. Сейчас они крепки, но со временем ослабеют. Я  молюсь,  чтобы
они продержались до Пещеры Черного Льда, но не уверен в этом. Ты  можешь
помочь, если будешь поддерживать свои силы. Ешь как  следует  и  почаще,
спи  подольше,  не  изматывай  себя  и  старайся  не  попадать  в  такие
положения, когда страх может толкнуть тебя прибегнуть к магии.
   - Я не совсем понимаю.
   - Как Простирающая Руки ты рождена для одного: чтобы проломить  Стену
Провала. Эта сила заключена вот здесь, - он ткнул себя пальцем в  грудь,
- внутри тебя. - И никакая плоть и  кровь  не  устоит,  если  твои  руки
протянутся к ней. - Глаза Геритаса превратились в колючие  зеленые  огни
на бледном, как у трупа, лице. - Ты думаешь, что я  пугаю  тебя,  Асария
Марка. Может, оно и так. Может, я и  сам  боюсь.  Мы  живем  на  древней
земле, питаемой древними преданиями и древней силой. До того, как  здесь
появились города и кланы, до того даже, как суллы воздвигли  здесь  свои
города из ледового дерева и камня, были другие - не люди в нашем  смысле
этого слова, однако они имели глаза и рты, как и мы, и  строили  чертоги
из земли и бревен в сердце Глуши. Не могу  сказать,  сколько  веков  они
существовали, но вымерли они за одно столетие: жители  Провала  перебили
их либо забрали к себе. Суллы называют то время Бен  Горо,  Стариной,  и
хранят память о тех существах, передавая ее из  поколения  в  поколение,
хотя и не имеют с ними ни общей крови, ни родства. Они это делают, чтобы
почтить Древних, как они их называют, и  чтобы  страх  перед  Последними
никогда не угас.
   - Зачем ты мне об этом рассказываешь?
   - Чтобы ты знала, что поставлено на  кон.  Всякий  неопытный  чародей
опасен. Гнев, страх, ужас - любое сильное чувство способно исторгнуть из
него магию. Ты должна остерегаться таких потрясений. Если ты замахнешься
на кого-то в гневе, твоя сила может выплеснуться наружу. Не  давай  себе
воли - от этого зависит не только твоя жизнь.
   Аш решила молчать.., и не бояться.
   - Будь у нас больше времени, я показал бы тебе то, что суллы называют
саэр  раль,  Путь  Пламени,  -  это  учение  позволяет  владеть   своими
чувствами, не поддаваясь страху или гневу. Сам я никогда не  прибегал  к
нему, но я родился в Ревущих горах и знаю, что пламя холодным не бывает.
- Кант пристукнул клюшками. - Однако мне приходится отправлять  тебя  на
Север, защищенную одними только заклятиями.  Думаю,  нам  обоим  следует
молиться, чтобы в следующую нашу встречу твоя  сила  уже  разрядилась  и
мне, старику, не пришлось учить тебя искусству владеть собой. Знай одно:
всякое колдовство, к которому ты прибегнешь, прежде  чем  доберешься  до
пещеры, разорвет наложенные мной узы. - С губ Канта брызнула слюна. - Ты
поняла?
   - Да.
   - Заклятия не устоят против силы Простирающей Руки. - Кант помолчал и
добавил тихо:
   - Мало что устоит.
   Аш держала себя в руках, не желая раскрываться перед этим  человеком.
Кант, посмотрев на нее, пожал плечами.
   - Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. - Он начал слезать  со
стула, и Аш отвернулась, чтобы не стеснять его. Его затрудненное дыхание
кололо ей спину, как дротиками.
   Когда он наконец двинулся к двери, она повернулась и спросила:
   - Откуда мой приемный отец узнал, что я - Простирающая Руки?
   -  Давай  уточним:  ты  хочешь  знать  "откуда"  или   "когда"?   Его
проницательность обезоружила Аш.
   - Хорошо - когда?
   На лице Канта отразилось что-то вроде сочувствия.
   - Пророчества о пришествии следующей Простирающей Руки передаются  из
уст в уста десять веков с самой смерти предыдущей. Многие  я  сам  читал
или слышал. Некоторые из них - явная подделка,  состряпанная  любителями
надувать. Другие так начинены устаревшими оборотами  и  метафорами,  что
нет двух ученых, толкующих их  одинаково.  Третьи  написаны  на  мертвых
языках и в переводе утрачивают  многие  оттенки  смысла.  И  лишь  очень
немногие похожи на правду.  Одно  из  таких  пророчеств  -  это  детский
стишок, хорошо известный на Севере.
   - Прочти мне его, - сказала Аш, видя, что Кант колеблется.
   Кант переставил клюшки поудобнее и произнес тихо и таинственно:
   На белый свет ты глянешь
   На горе, у закрытых дверей,
   И руки врагам протянешь,
   Судьбы не зная своей.
   Тишина наполнила комнату, как холодная вода.  Аш  стояла  неподвижно,
Кант ждал. Воздух между ними сгустился и потемнел. Запахло стариной.  Аш
выдерживала взгляд Канта, пока он сам не отвел  глаза.  Ей  не  хотелось
обсужд